Общее языкознание - учебник

несостоятельно утверждение Н. Я. Марра и некоторых его последователей о надстроечном характере языка. Н. Я. Марр вообще отождествлял развитие языка с развитием экономических формаций. «Смены мышления, — замечает в одной из своих работ<428> Н. Я. Марр, — это три системы построения звуковой речи, по совокупности вытекающие из различных систем хозяйства и им отвечающих социальных структур: 1) первобытного коммуниз­ма, со строем речи синтетическим с полисемантизмом слов, без различения основного и функционального значения; 2) обществен­ной структуры, основанной на выделении различных видов хо­зяйства с общественным разделением труда, т. е. с разделением общества по профессиям, расслоения единого общества на про­изводственно-технические группы, представляющие первобытную форму цехов, когда им сопутствовал строй речи, выделяющий ча­сти речи, а во фразе — различные предложения, в предложе­ниях — различные его части и т. п., и другие с различными функ­циональными словами, впоследствии обращающиеся в морфоло­гические элементы, с различением в словах основных значений и с нарастанием в них рядом с основным функционального смысла; 3) сословного или классового общества с техническим разделением труда, с морфологией флективного порядка» [18, 71].

Вышеприведенное мнение знаменует собой полное непони­мание особенностей исторического развития языков, незнание того, что возникновение грамматических форм или различие их языкового оформления причинно не связаны с особенностями экономической структуры общества. Марр также не понимал истинной природы общественного сознания, сводя все его состав­ные элементы к элементам классовым и надстроечным.

Диалектический материализм учит, что законы отражения но­сят объективный характер, т. е. действуют независимо от созна­тельных побуждений людей, независимо от того, знают или не знают люди эти законы8 .

Этот тезис находится в полном соответствии с указанием К. Маркса, который рассматривал процесс мышления как «естественный процесс». «Так как процесс мышления сам вырастает из извест­ных условий, сам является естественным процессом, то действи­тельно постигающее мышление может быть лишь одним и тем же, отличаясь только по степени, в зависимости от зрелости разви­тия и, в частности, развития органа мышления. Все остальное вздор» [15, 209].<430>

ЗАВИСИМОСТЬ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА ОТ СОСТОЯНИЯ ОБЩЕСТВА

При характеристике языка как общественного явления сле­дует также учитывать его зависимость от изменения состояния человеческого общества. Правда, этим свойством обладают и дру­гие явления, обслуживающие общество. Например, машины также отражают изменения, происходящие в обществе. Претерпевает некоторые изменения в связи с изменением состояния человече­ского общества и надстройка. Однако все эти явления отражают изменения состояния общества только в определенном отношении. Язык способен отражать изменение в жизни общества в более ши­роком плане, во всех его сферах, что существенным образом отли­чает его от всех других общественных явлений.

Различные конкретные случаи влияния на развитие языка со стороны окружающей язык внешней среды были охарактеризо­ваны в главе «Язык как исторически развивающееся явление». В данной главе целесообразнее сосредоточить внимание на тех причинах изменения языка, которые непосредственно связаны с из­менением состояния общества, поскольку изменение именно это­го типа лучше характеризует сущность языка как общественного явления.

Отражение в языке особенностей социальной организации общества

Давно была подмечена зависимость языкового состояния от характера экономических формаций и формы государства. Так, например, для эпохи феодализма был характерен распад стран на множество мелких ячеек. Каждый феод и монастырь с прилега­ющими к нему деревнями представлял государство в миниатюре. Совершенно естественно, что такая структура общества необы­чайно способствовала появлению мелких территориальных гово­ров. Местные территориальные говоры были основной формой существования языка в феодальном обществе.

Любопытно отметить, что различие социальной организации общества в прошлом может отражаться на состоянии диалектов, существующих в настоящее время. П. С. Кузнецов отмечает, что на территории наших старых южных губерний (т. е. губерний Центральной Черноземной полосы), где особенно было развито помещичье землевладение, и в настоящее время сохранилось большое количество мелких местных говоров. Напротив, на севе­ре, где во многих местах совсем не было помещичьего землевла­дения, а там, где оно было, большинство крестьян находилось на оброке, причем они часто уходили на заработки в города или дру­гие губернии, один говор охватывает обширную территорию9 .<431>

Территориальная раздробленность нивелируется в период раз­вития капитализма, поскольку в это время капитализму необхо­дим единый рынок и хорошо организованное единое государство, защищающее его интересы. В период становления капитализма возникает нация и ее характерный атрибут — национальный язык, который, воплощаясь в литературном языке, указывает нивели­рующее влияние на территориальные диалекты.

Вместе с тем в буржуазном обществе возникает и другая тен­денция. Капитализм влечет за собой усиление социальной дифферен­циации общества, что вызывает к жизни довольно большое коли­чество так называемых социальных диалектов и жаргонов, арго и т. п.

Консолидация наций в условиях классового общества может иметь своим результатом появление национализма, способного влиять на языковую политику. Конкретным следствием этого являются различные пуристические тенденции, создавшие свое­образие лексического состава некоторых национальных язы­ков, создание монополий одного языка в стране, ограничение роли языков национальных меньшинств и даже возрождение фактиче­ски исчезнувших языков, ср., например, возрождение древне­еврейского языка в современном государстве Израиль, где он фи­гурирует под названием иврита, примером появления архаизованных стилей, в целях хотя бы частичного возрождения ныне уже исчезнувшего языка, может служить существование в со­временной Греции особого архаизованного языкового стиля, из­вестного под названием кафаревусы, представляющего своеобраз­ный компромисс между древнегреческим и новогреческим язы­ками.

Каждая общественно-экономическая формация создает особый жизненный уклад общества, который проявляется не в одном каком-нибудь частном явлении, а в целом комплексе взаимно обусловленных и связанных между собой явлений. Конечно, этот своеобразный жизненный уклад отражается и в языке. Если сравнить, например, систему общественных функций русского языка эпохи царизма с системой его общественных функций, типичной для советской эпохи, то нельзя не обнаружить в этих системах определенной специфики, определенной направленности. Так, в обществе, где играют ведущую роль публичные формы язы­кового общения (митинг, собрание, радиоречь, театр и т. д.), уста­новка на слушателя будет, несомненно, более ощутимой, чем в об­ществе, где языковое общение замкнуто кругом только более или менее «приватных», уединенных, узкоадресованных речевых жан­ров. Огромное значение публичных речевых жанров определило для русского языка советской эпохи особую значимость «установ­ки на слушателя» для многих языковых преобразований нашего времени [13, 28].

Отражение в языке социальной дифференциации общества

Человеческое общество не представляет абсолютно однородно­го коллектива. В нем наблюдается дифференциация, вызываемая различными причинами. Это может быть дифференциация по клас­совому, сословному, имущественному и профессиональному приз­наку, которая, естественно, отражается в языке. Так, например, немецкие исследователи различают три уровня в социальном расслоении современного немецкого языка, которые могут быть обозначены как диалект в собственном смысле (Mundart), полу­диалект (Halbrnundart или Umgangssprache) и национальный ли­тературный язык (Hochsprache), в своей разговорной форме обыч­но слегка окрашенный местным произношением («gebildeteUmgangssprache», по терминологии П. Кречмера, т. е. «обиходный язык образованных») [8, 26] (см. гл. «Литературный язык»).

Дифференциация языка особенно усиливается в связи с ус­ложнением производства и происходящим на этой почве разделе­нием труда, что выражается главным образом в появлении специ­альной терминологии.

Наряду со специфической профессиональной лексикой, свя­занной с потребностями определенной отрасли производства, по­является особая лексика, типичная для различных арго, жарго­нов и т. п., ср., например, студенческий, воровской, солдатский и др. жаргоны.

Социальная дифференциация языка затрагивает обычно только область лексики. Наблюдаются, однако, отдельные случаи, когда она захватывает и область грамматического строя язы­ка. В японском языке существует спряжение глаголов с всп. гл. масу, в настоящее время уже не употребляющимся в роли са­мостоятельного глагола, например: ёму и ёмимас(у) 'чи­таю'. Формы без масу в обычном разговоре употреблять не ре­комендуется, так как они считаются невежливыми. Их употреб­ляют в разговоре с друзьями, низшими и т. д.10

В корейском языке в живой речи глаголы получают иное, чисто разговорное оформление, изменяющееся в зависимости от того, в какой среде, обстановке ведется разговор, кем является говорящий и слушающий. При выборе разговорных форм глагола учитываются самые разнообразные факторы: общественное поло­жение, возраст, пол, семейное положение, жизненный опыт, знание и т. п. Различаются следующие формы: книжная, фамиль­ярная, вежливая, учтивая и почтительная, неучтивая. Так, на­пример, если студент на вопрос преподавателя отвечает: нанын чхэгыль помнида 'я читаю книгу', то, желая, выразить почтение<433> к преподавателю, он употребляет учтивую форму помнида. От­вечая такому же студенту, как он сам, он скажет наным чхэгылъ поо (вежливая форма). Если этот же студент является его близким другом, то и форма выражения будет другая: нанын чхэгылъ поне (фамильярная форма)11 . Следует, однако, отметить, что эти грам­матические особенности ограничены сферой форм различной сте­пени вежливости и не доказывают возможности существования осо­бой классовой грамматической структуры языка.

Классовая дифференциация общества может быть причиной создания значительных различий между языками, вернее — сти­лями языков. Характеризуя состояние индийских языков в начале 30-х годов, А. П. Баранников отмечал, что современные литератур­ные языки Индии приспособлены к обслуживанию интересов гос­подствующих классов и большинство их мало понятно для широ­ких кругов пролетариата и крестьянства. Причина этого в том, что из многих литературных языков изгнаны лексические элемен­ты, употребляемые широкими кругами населения, и заменены словами из литературных языков господствующих классов фео­дальной Индии, т. е. из санскрита (у индуистов) и из персидского и арабского языков (у мусульман). В результате этого получают­ся огромные различия между языками разговорным и литератур­ным12 .

Отражение в языке демографических изменений

Этот не совсем удачный термин употреблен Гертцлером в его книге «ASociologyofLanguage» [37]. Под изменениями этого типа понимаются такие явления, как увеличение или уменьшение населения, изменения в его распределении и составе, численности этнических групп, сдвиг соотношений между сельским и город­ским населением и т. д. Эти изменения не являются самодовлею­щими и чаще всего выступают как следствие других социальных изменений в обществе. Выделение их в особый тип производится только в целях создания более или менее обозримой классифика­ции различных изменений, происходящих в обществе.

Демографические изменения могут определенным образом от­ражаться в языке. Так, например, сильное увеличение городского населения в нашей стране по сравнению с дореволюционным пе­риодом расширило сферу употребления городского койнэ, в из­вестной мере способствовало расширению сферы употребления<434> литературного языка и ограничило употребление диалектной речи. В то же время приток сельского населения в города в связи с раз­витием промышленности оказал известное влияние даже на лите­ратурный язык. Исследователи истории русского литературного языка отмечают, что в 50—60-е годы снова наблюдается некоторая раскованность в речевом использовании нелитературных слов и оборотов и, в частности, — элементов просторечия. Это проявля­ется в широком включении просторечных слов (и просторечных значений общеупотребительных слов) в различные жанры литера­турной речи — причем стилистическая инородность их в этом слу­чае ясно ощущается [13, 63].

Население более пожилого возраста обычно легче сохраняет особенности диалекта, тогда как молодежь, побывавшая на сто­роне, всегда вносит различные инновации. Сокращение числен­ности какой-нибудь этнической группы всегда ведет к сокраще­нию сферы употребления языка и сокращению его функций.

На языковое состояние может оказывать влияние такой фак­тор, как многонациональный характер государства. Во всех много­национальных государствах, почти как правило, выделяется ка­кой-нибудь один язык, выступающий в роли главного средства общения. Примером может служить русский язык в СССР, индо­незийский язык в Индонезии, английский и в известной мере хинди в Индии и т. д.

Любопытно отметить, что такой демографический фактор, как высокая или низкая плотность населения, может способствовать распространению фонетических изменений, грамматических инно­ваций, новых слов и т. д. или, наоборот, препятствовать их рас­пространению. Это и понятно, так как для распространения всего нового необходим определенный механизм, роль которого может играть интенсивность общения людей между собой.

Движение населения, выражающееся в переселении на новые места, может способствовать смешению диалектов или усилению диалектной дробности. Известный исследователь русских диалек­тов П. С. Кузнецов отмечает, что граница русского и белорусско­го языков не может быть достаточно точно определена. На терри­тории, занятой русским языком, прилегающей к территории бе­лорусского языка, имеется большое количество говоров, со­держащих известные белорусские черты и образующих как бы постепенный переход от русского языка к белорусскому. Это объ­ясняется тем, что территория к западу от Москвы (например, Смоленская земля) постоянно служила предметом борьбы между Русским и Литовским княжеством. Эти земли неоднократно переходили из рук в руки, они входили в состав то Литовско­го княжества, то русского государства. Можно предполагать, что каждое завоевание этой территории влекло за собой приток русского или белорусского населения. В результате языкового смешения и возникла область переходных говоров.<435>

Переселение населения в области, значительно отдаленные от основного этнического массива, создает условия изоляции, что приводит к созданию резко отличающихся диалектов и даже специальных языков. Различия между отдельными диалектами хантыйского языка порой настолько велики, что носители их совершенно не понимают друг друга. Особенно большие различия наблюдаются в восточнохантыйских диалектах, территориально изолированных от остальных диалектов.

Переселение древних норвежцев на остров Исландию способ­ствовало возникновению особого исландского языка, в сущности представляющего законсервированную с некоторыми инноваци­ями форму древненорвежского языка. Этот же фактор способст­вовал образованию специфического бразильского португальского языка, языка африкаанс и т. д. Интенсивная колонизация различ­ных стран мира в значительной мере способствовала распростра­нению таких языков, как английский и испанский.

Передвижением населения могут объясняться иногда доволь­но причудливые очертания диалектных ареалов. Так, например, южная граница северновеликорусского наречия вытянута с се­веро-запада на юго-восток по линии Псковское озеро — Кали­нин — Клин, далее проходит немного севернее Москвы (около Загорска), затем идет на восток, проходя немного южнее Мурома Владимирской области, Арзамаса и Сергача Горьковской области, поворачивает к югу, проходит немного восточнее Пензы и выхо­дит к Волге севернее Калинина.

Диалектологическое разнообразие Сибири — наличие в ней северновеликорусских и южновеликорусских говоров — тоже объясняется различием колонизационных потоков.

Вторжение больших масс завоевателей и захват территорий с иноязычным населением также может быть причиной языковых изменений. Очень показательной в этом отношении является ис­тория языка урду. Его возникновение теснейшим образом связано с подчинением Индии мусульманам. Основная масса мусульман, осевших в Северной Индии, говорила на персидском языке и его диалектах. Персидский язык был официальным языком мусуль­манских империй в Индии. Скрещение экономических, полити­ческих и административных интересов коренного населения се­верной Индии и осевших в северной ее части мусульман привело к тому, что в течение нескольких столетий — на основе говоров панджабского языка и хинди, с одной стороны, и персидского, с другой, — вырабатывается язык хиндустани (урду), в котором органически сочетались элементы индийских диалектов с персид­скими. Из персидского языка, в свою очередь изобиловавшего уже в это время огромным количеством элементов арабского языка, в урду вошло весьма большое количество слов.

Массовое проникновение иноязычного населения на террито­рию, занятую другим народом, может привести к утрате языка<436> аборигенов. История различных народов дает многочисленные примеры таких случаев, ср., например, исчезновение галлов на территории Франции, кельтиберов на территории Испании, фра­кийцев на территории Болгарии, обских угров на территории Коми АССР, скифов на территории Украины и т. д.

Любопытно отметить, что такое явление, как формирование норм литературного языка, создается не без активного учас­тия различных групп населения. При отмирании старых норм и становлении новых сталкиваются очень остро и напряженно мнения различных групп населения: социальных, возрастных, территориальных [13, 37].

Отражение языком различий в уровнях экономического развития

Различие уровней экономического развития отдельных райо­нов страны может быть в определенных случаях фактором языко­вого изменения. Из истории образования литературных языков известны многочисленные факты, когда общегосударственный язык развивался на базе диалекта области, наиболее развитой в культурном и экономическом отношении. Так, в древней Греции диалект Аттики лег позднее в основу общегреческого языка койнэ. Латинский язык первоначально был диалектом провинции Лациум, диалект провинции Иль де Франс лег в основу французского язы­ка, первоначальной основой испанского языка был кастильский диалект и т. д.

Следует отметить, что этот фактор оказался во многих случаях действенным при выборе так называемых опорных диалектов ли­тературных языков народов СССР. Так, в основу коми-зырянско­го литературного языка лег присыктывкарский говор, прилега­ющий к культурному центру — городу Сыктывкару, в основу баш­кирского литературного языка легли западнобашкирские говоры, прилегающие к Уфе и т. д.

От общего уровня экономического развития страны или обла­сти может зависеть и степень диалектной дробности. По свиде­тельству Габеленца и Мейера, почти каждая деревня на берегу Маклая (Новая Гвинея) имеет свой диалект; на несколько тысяч аборигенного населения Австралии приходится 200 диалектов13 . Наоборот, бурное развитие промышленности, возникновение но­вых промышленных центров, рабочих поселков и т. п. ведет к уменьшению диалектной дробности. Так, например, мощный подъем промышленности и сельского хозяйства в СССР, связан­ный с возросшими потребностями в рабочей силе, увеличил мобиль­ность населения, что привело к известной нивелировке местных диалектных особенностей.<437>

Влияние на язык явлений надстроечного порядка

Характер надстройки может оказать огромное влияние на судьбы различных языков. Наиболее ярким примером этого может служить развитие языков народов СССР и типичные для этого явления процессы: расширение общественных функций язы­ка, развитие стилей, выработка определенных языковых норм, рост словарного состава и т. д. Все это в конечном счете — резуль­тат влияния определенной надстройки, следствие ленинской на­циональной политики.

Действенным фактором, способствующим распространению языков, может иногда служить религия. Каждая религия, естест­венно, нуждается в языке, который


29-04-2015, 05:05