Общее языкознание - учебник

и несколько другой аспект эстетических оценок языковых реализаций, не столь прямолинейно соотнесенный с социальными моментами. Так, в ряде случаев «красивое» связывается с функционально целесообразным или ситуативно-оправданным, что относится не только к языку (вер­нее, не только к «речевому» поведению), но и к другим формам человеческого поведения — манере одеваться, манере держаться и т. д.24 В этом смысле языковые нормы должны оцениваться как одна из форм нормативности обычаев, включаясь тем самым в ка­тегорию различных общественных норм.

В заключение данного раздела следует сказать, что понятие языковой нормы, несмотря на отдельные колебания в его трактов­ке, на которые мы лишь отчасти могли указать выше, а также ряд неясностей, связанных с разработкой отдельных проблем, пред­ставляется нам весьма важным и необходимым для характеристи­ки сущности языка; можно надеяться, что со временем оно поз­волит представить в определенной системе целый ряд явлений и процессов, связанных с его реализацией и функционированием.

Однако приходится отметить, что создание общей теории язы­ковой реализации, основой которой должно, по-видимому, стать — как ее организующий центр — понятие нормы в значительной степени еще дело будущего. Задача эта может быть решена лишь<564> на основе привлечения обширного материала различных языков, изучаемого с точки зрения соотношения структуры этих языков и ее воплощения в норме и узусе. Важную роль для уточнения по­нятия нормы должно сыграть также изучение различных типов и форм языковой реализации, в частности, детальное рассмотрение вариантных реализаций, возможных для разных языковых под­систем, а также исследование различных типов лингвистических дифференциаций, в которых отражаются разнообразные формы членения человеческого коллектива или различные условия и цели использования языка и т. д.

Весьма существенным для определения того значения, которое имеет для лингвистики в целом понятие нормы, является оценка возможностей его использования в разных типах лингвистиче­ских исследований. В настоящий момент намечаются следующие области и аспекты исследования, для которых данное понятие может оказаться продуктивным:

Изучение характера реализации и функционирования различ­ных языковых структур (включая определение их продуктив­ности и распределения по разным функциональным сферам языка).

Изучение исторических изменений языка на небольших исто­рических отрезках («микроистория»), когда обнаруживаются не столько сдвиги в языковой структуре, сколько известные измене­ния в ее реализации и функционировании.

Изучение специфики реализации и особенностей функциони­рования различных «форм существования» языка.

В связи с последним из возможных аспектов исследования за­метим, что особое значение понятие нормы имеет для изучения литературного языка, к рассмотрению которого мы и обращаемся в следующем разделе.

НОРМА ЛИТЕРАТУРНОГО ЯЗЫКА

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

В предыдущем разделе мы охарактеризовали языковую норму как совокупность коллективных традиционных реализаций струк­турных потенций языковой системы. В этом смысле норма свойст­венна любому языковому идиому. Вместе с тем можно предполо­жить, что специфический характер норм, связанный с теми или иными особенностями реализации и функционирования конкрерной языковой системы, определяет — наряду с другими приз­наками — своеобразие различных «форм существования» языка. Одним из таких исторически сложившихся функциональных ти­пов является литературный язык, нормы которого должны, сле­довательно, рассматриваться как частный случай языковых норм.<565>

Опираясь на принятое нами понимание языковой нормы, мож­но утверждать, что литературная норма — это некоторая совокупность коллективных реализаций языковой системы, принятых обществом на определенном этапе его развития и осознаваемых им как правильные и об­разцовые25 . Литературная норма фиксируется в граммати­ческих справочниках и словарях и является, как и любая другая социально обусловленная норма, обязательной для всех членов коллектива, говорящего на данном языке26 .

Наличие стабильных фиксированных и осознанных норм, обес­печивающих большую или меньшую «стандартность» языка, рас­сматривается сейчас большинством лингвистов в качестве одного из основных признаков литературного языка национального пери­ода [23]. Однако в связи с тем, что норма не является исключи­тельной принадлежностью литературного языка, приходится го­ворить не просто о наличии данного признака, но и о его особом содержании применительно к развитому литературному языку. Мысль эта в наиболее определенной форме была высказана Б. Гавранком, утверждавшим при этом, что специфику литературных норм следует искать не столько в их качественных, сколько в их количественных характеристиках [90, 152].

Норма «народного» языка (имеются в виду прежде всего раз­личные формы диалектно окрашенной речи) носит, с точки зрения Б. Гавранка, преимущественно негативный характер и слабо осознается. Норма литературного языка отличается от норм диалекта главным образом по степени своей императивности и осознанно­сти, кроме того, она носит не только негативный, но и позитивный характер [91, 85—86]. Этот позитивный характер литературной нормы заключается в более сложном распределении и использо­вании нормативных реализаций, т. е. в усложнении селективной, дифференцирующей и оценочной стороны нормы.

Определение специфики литературных норм в связи с общей характеристикой языковой нормы является, таким образом, од­ной из заслуг Пражской школы лингвистов. К числу важнейших<566> теоретических положений, выдвинутых пражцами, принадлежит также отграничение объективной нормы как явления «внутриязыкового» от явлений, связанных с кодификацией, т. е. как бы «внешних» по отношению к языку (см. об этом [9, 121; 30, 547]).

Следует заметить, что для литературного языка факт кодификации его норм, т. е. их сознательный отбор и закрепление, играет весьма важную роль. Кодификация норм является вместе с тем специфическим признаком национального литературного языка, отличающим его не только от других языковых идиомов, но и от ранних этапов существования литературного языка в национальной и донациональный период [91, 85—86].

Отмеченная выше в самой общей форме специфика норм разви­того литературного языка, видимо, непосредственно связана с генезисом и функциональными особенностями данного языкового типа, обладающего следующими признаками: 1) потенциальным участием в его формировании нескольких языковых подсистем, различных по степени структурной близости (разные территори­альные диалекты, различные региональные разновидности лите­ратурного языка); 2) распространением литературной формы на­ционального языка на значительной территории, что вызывает необходимость в поддержании ее единства; 3) многообразными функциями развитого литературного языка, его сложными ком­муникативными и экспрессивными задачами.

Названные выше признаки усиливают необходимость избира­тельного подхода к языковым фактам, необходимость их более строгого отбора, распределения и фиксации, что и обусловливает специфический характер литературных норм, проявляющийся, с нашей точки зрения, в следующих направлениях: а) в усилении стабильности реализаций и — соответственно — в ограничении общего числа и типов вариантных реализаций; б) в усилении из­бирательности нормы и дифференцированности нормативных реа­лизаций, а также — соответственно — в распределении различ­ных вариантных средств по разным территориальным, функцио­нальным и стилистическим сферам литературного языка; в) в факте сознательной кодификации норм, т. е. в их оценке и приня­тии обществом. Обратимся к более подробной характеристи­ке выделенных выше признаков литературной нормы.

Стабильность и вариантность нормативных реалзиаций

Для каждого современного литературного языка характерна не только определенная степень устойчивости нормативных реа­лизаций, но и некоторый набор вариантных средств, допускаю­щих известный выбор. Категория вариантности является тем са­мым весьма существенной для характеристики литературной нор<567>мы (см. [12; 34; 71; 95] и др.), а диапазон вариантности в значи­тельной мере характеризует специфику норм разных литературных языков и служит основанием для выделения отдельных истори­ческих периодов в их развитии (ср. далее, стр. 584).

Предпосылки вариантности создаются для литературного язы­ка — как, впрочем, и для любого другого языкового идиома — многообразием его структурных потенций, различным образом реализуемых в процессе исторического развития языка. Наличие более или менее значительных формальных модификаций в рам­ках определенной лексемы, словоформы или синтаксической кон­струкции, не связанных с изменениями основного значения этих единиц, и создает их варьирование27 .

Вариантность характеризует норму большинства современных литературных языков (ср., например, варианты, входящие в нор­му немецкого языка: backte?buk 'пек', gesalzen?gesalzt 'посоленный', desTages?desTags 'день', род. п. ед. ч., amTage?amTag 'днем', дат. п. ед. ч., blasser?blдsser 'бледнее', esschaudertmir?mich 'мне страшно' и т. д.; ср. также русск.: туфель ?туфля, брызгает ? брызжет, мок ? мокнул, сказав ?сказавши, ноль ? нуль, неряшество ? неряшливость, ъначе ? инбче, мы шление ? мышлйние и др.).

Наиболее общим источником вариантности для разных язы­ковых идиомов является параллелизм некоторых структурных возможностей языка, а также исторические сдвиги, происходя­щие в языковой структуре и формах ее реализации (ср. истори­ческие варианты в чешск. типа posvet?posvit, приводимые В. Матезиусом [53], или в нем. типа molk?melkte, demTische?Tisch.).

Вместе с тем для целого ряда литературных языков существен­ную роль играют и варианты, отражающие особенности различ­ных диалектов или разных территориальных вариантов литера­турного языка. Гетерогенность исходного материала часто при­водит к значительной вариантности в рамках литературной нормы. Подобное положение отмечается, например, С. А. Мироновым для нидерландского языка, ср. гетерогенные элементы, сосуществую­щие как бы в «снятом» виде в норме современного нидерландского языка: schoon (южн.) — mooi (сев.) 'красивый', sturen (сев.) — zeriden (южн.) 'посылать' (многочисленные примеры подобного рода см. в [55; 56]). Для немецкого литературного языка, тоже гетероген­ного в своей основе, также могут быть названы вариантные<568> словоформы и лексемы, восходящие генетически к разным терри­ториальным ареалам: derer?deren 'тот', указ. мест. род. п. мн. ч., sandtesendete 'послал', fett?feist 'толстый', Lippe?Lefze 'губа' и т. д.

Диапазон и характер использования отдельных вариантных реализаций, входящих в литературную норму, может быть весьма различным. Наряду с некоторыми вариантами, свободно заме­няющими друг друга (ср. русск. издалекб ? издалйка, молоч ный ? молошный, но ль ? ну ль; нем. Werkanlage?Werksanlage, jemand?jemanden вин. п.) в пределах литературной нормы объединяются и неравноценные варианты, один из которых должен рассматри­ваться как основной, а другой — лишь как допустимая, но вто­ростепенная, реже употребляемая форма (ср. русск. профессорб ? профйссоры, творуг ?твурог, запаснуй ?запбсный; нем. (er) backte ? buk 'пек', der Name ? Namen 'имя'). Источником по­добных занимающих второстепенное положение реализаций яв­ляются устаревшие формы или инновации, а также явления, про­никающие в литературный язык под влиянием различных типов разговорного языка и еще не вполне утвердившиеся в рамках ли­тературной нормы.

Дифференцированность нормативных реализаций

По сравнению с нормами других языковых идиомов нормы ли­тературного языка должны быть охарактеризованы не только как относительно стабильный, но и как значительно более сложный и сильнее дифференцированный комплекс языковых средств [77]. Данный признак литературных норм, определяющийся сложной функциональной структурой развитого литературного националь­ного языка, разнообразием сфер и форм его использования, не­однократно подчеркивался как чешскими (см. [21, 340]), так и русскими лингвистами28 .

Селективная сторона нормы, т. е. отбор и распределение различ­ных языковых средств, предстает в литературном языке в весьма осложненном виде: норма определяет не только внешние границы литературного языка (т. е. отграничивает «правильные», литера­турные реализации от «неправильных», нелитературных), но и устанавливает разного рода градации внутри правильных нор­мативных реализаций.

Наряду с сосуществованием в литературной норме равнознач­ных вариантных лексем, словоформ и синтаксических конструк­ций, не несущих никакой дополнительной информации по отно<569>шению к их основному лингвистическому значению (ср. русск. сох ?сохнул, зубчбтый ? зэбчатый, самолет ?аэроплан; нем. Anschrift ?Adrease 'адрес', mancheinteressante?interessantenBьcher 'некоторые интересные книги'; ср. также чешские параллельные инфинитивные формы на - ti и - t , отмеченные Матезиусом [53, 400]), в любом литературном языке всегда имеется некоторое число вариантных словоформ, лексем и конструкций, которые обладают дополнительной информацией, связанной с из­вестной спецификой их употребления29 . Наиболее общим раз­граничением, связанным с нормой, является противопоставление нормативных и ненормативных реализаций (норма — не норма): ср., например, одел пальто вместо лит. надел пальто. Данное про­тивопоставление реализуется не только тогда, когда соотносятся правильная и неправильная реализации, но и тогда, когда разгра­ничение проходит между собственно литературной и простореч­ной (или диалектной) формой, ср. нем. лит. Gebirge? сакс. прост. [gqbyrgq], русск. лит. троллейбус ? прост. [трΛлл'э бус].

При наличии близких норм (например, норм другого литера­турного варианта) возникает противопоставление одной нормы другой — равноценной или второстепенной — норме (одна нор­ма — другая норма). Подобное положение характерно для совре­менных литературных языков, обладающих не одним стандартом, а двумя более или менее стандартизованными вариантами, ср., например, языковую ситуацию в Норвегии, Индии или в Арме­нии (см. подробнее гл. «Литературный язык»).

Для любого литературного национального языка существенно также противопоставление норм его устной и письменной разно­видностей. На необходимость разграничивать эти два типа норм указывает, в частности, Й. Вахек, рассматривающий любой ли­тературный язык как некую сумму двух норм, дополняющих друг друга и не сводимых к общей норме [11, 531]. Стоит, однако, подчеркнуть, что в «нормальном» случае, т. е. тогда, когда пись­менная и устная форма имеют одну и ту же исходную лингвисти­ческую базу, представляется все же возможным свести их к не­коему общему инварианту.

Соотношение устной и письменной разновидностей значитель­но различается в отдельных литературных идиомах. В частности, для некоторых европейских языков оно может быть охарактери­зовано как соотношение двух нормированных разновидностей од­ного и того же стандартного идиома, ср., например, ситуацию в<570> современном русском языке в оценке Д. Брозовича [7]30 . В иных ситуациях стандартной форме письменного языка противостоят в сфере устного общения «субстандартные» образования, представ­ляющие собой постепенный переход от стандартной формы к диа­лектам. Таковы, видимо, ситуации в немецком, чешском и италь­янском языках, где сфера употребления устной формы литератур­ного языка до сих пор довольно ограничена и где преимуществен­но используются разные формы обиходно-разговорного языка (Umgangssprache — в Германии, obeená čeљtina — в Чехии)31 . Слож­ное соотношение различных типов и форм языка обусловливает весьма пеструю картину в распределении вариантных средств, используемых литературным языком в его письменной и устной разновидностях, ср. нем. лит. darum? разг. drum, drei? разг. dreie, Wiegehtes? — разг. Wie geht's?, Was gibl es (Neues)? ?ðàçã. Was gibt's?

Вариантные реализации дифференцируются также по террито­риальным и функционально-стилистическим признакам.

Следует обратить внимание на то, что территориальные диф­ференциации выполняют в языке различные функции. Во-первых, они отграничивают нормы литературного языка от явлений диа­лектных и просторечных. Во-вторых, они разграничивают отдель­ные территориальные или национальные разновидности в рамках самого литературного языка. Так, например, для немецкого языка могут быть отмечены территориальные дифференциации типа dieBacke? ю.-нем. derBacken 'щека', dieEcke? ю.-нем. dasEck 'угол', derSchornstein? вост.-ср.-нем. dieEsse 'труба', связанные с известными разграничениями между отдельными аре­алами в пределах литературного немецкого языка (юг — север, восток — запад)32 . Вместе с тем в ряде случаев наблюдается еще более отчетливая поляризация вариантных явлений, обусловлен­ная существованием немецкого, австрийского и швейцарского суб­стандартов, ср. нем. diesjдhrig? австр. heuer 'в этом году', нем. die (das) Fahmis? швейц. dieFahrhabe 'движимое имущество', нем. dieVerladung? швейц. derVerlad 'погрузка, перегрузка'. Подобная же территориальная поляризация ряда параллельных форм наблюдается и для британского и американского вариантов английского литературного языка, для разных вариантов испан­ского языка и т. д.<571> Более определенно связаны с варьированием в пределах одной литературной нормы функционально-стилистические разграни­чения: ср. русск. жена ? офиц. супруга, отец ? устар. ба­тюшка, город ? поэт. град; нем. dieQuelle? поэт. derQuell 'источник'; dieReste? торг. dieRester 'остатки' и т. д.

Разные типы вариантов и дифференциаций, по-видимому, оп­ределенным образом распределяются по разным уровням языковой системы. Так, например, территориальные разграничения вариант­ных средств языка связаны прежде всего с фонетическими, лекси­ческими и морфологическими явлениями. Напротив, функцио­нально-стилистические разграничения опираются в современных литературных языках главным образом на дифференциацию син­таксических и лексических явлений, на что уже обращал внимание Б. Гавранк [21, 347], а также некоторые другие исследователи (см., например, [84, 201]). Наименьшую дифференцированность обнаруживает обычно орфография современных литературных язы­ков, поскольку здесь отчетливее всего проявляется тенденция к максимальному ограничению вариантности. Это обстоятельство от­личает современные стандартизованные литературные языки от литературных языков донационального периода (ср. примеры по­добных явлений в [17, 465], характеризующие определенный пе­риод в развитии русского литературного языка, типа сладкiй ? сладкой, добрый ?доброй). Между тем для других аспектов языка вариантность реализаций не только сохраняется и под­держивается, но и широко включается в литературную норму. Таким образом, устойчивость литературной нормы отнюдь не исключает значительной вариантности используемых языковых средств и не служит абсолютным препятствием для исторических изменений литературного языка33 . Учитывая это, чешские лиг висты ввели для характеристики норм развитого литературно языка национального периода понятие «гибкой» (или «эластичной») стабильности («pruћnastabilita»), которое действительно более точно передает их специфику (см., например, [53, 381] и др.). На­помним также аналогичное по смыслу замечание Л. В. Щербы о том, что нормы литературного языка находятся в состоянии «не­устойчивого равновесия» [78]. Характерно, что Д. Брозович вклю­чает данный признак (степень «гибкой стабильности») в число типологических характеристик литературного языка. При этом он противопоставляет языки с высокой степенью стабильности — языкам с низкой степенью стабильности, а языки с сосуществую­щими дублетами (вариантами) в пределах нормы — языкам с по­ляризованными в территориальном плане дублетами. Оценивая с этих позиций различные современные славянские литературные языки, Д. Брозович относит большинство из них к типу языков<572> с сосуществующими вариантами в пределах нормы [7, 29]. Заме­тим в этой связи, что многие германские языки (немецкий, гол­ландский, английский) объединяют оба признака, т. е. должны быть одновременно охарактеризованы и как языки с сосуществую­щими и как языки с поляризованными в территориальном отно­шении вариантами.

Впрочем, степень стабильности норм литературного языка — это величина все же достаточно неопределенная. В связи с разно­образием тех исторических ситуаций, в которых формируются и функционируют различные литературные языки, а также в зави­симости от разнообразия структурных типов языка, создающих определенные общие предпосылки для реализации этой структу­ры, нормы разных национальных литературных языков не могут быть, видимо, представлены


29-04-2015, 05:05