Реферат
Экономическое военно-политическое давление международного сообщества на правительство САР в начале ХХI века
сирия политический ливан
С тех пор, как Сирия попала под американский военно-политический прессинг и стала объектом международного давления в лице ООН, условия ее существования как региональной державы существенно изменились. В первую очередь, это произошло в силу того, что Сирия утратила непосредственный контроль над Ливаном, доминирование в котором было на протяжении пятнадцати лет доказательством ее действенного и ощутимого присутствия в международных делах региона и залогом удержания значимых позиций в региональных политических процессах. Кроме того, Ливан представлялся Сирии неким инструментом, с помощью которого можно было иметь дополнительные «козыри» в сложной ближневосточной игре и оказывать точечное давление на болевые точки в отношениях с Израилем и поддерживающими его силами в регионе. Существенная роль отводилась и экономическому значению Ливана, близость с которым позволяла Сирии получать не только определенные текущие дивиденды, но и рассчитывать, возможно, в обозримой перспективе на своего рода взаимное слияние, дававшее надежду на установление некоего экономического союза, где Сирии принадлежала бы ведущая функция.
После жесткого нажима на сирийское руководство, приведшего к отказу последнего от притязаний на Ливан, стало очевидным, что многие внешнеполитические и внешнеэкономические расчеты Сирии останутся нереализованными, а долго и мучительно выстраивавшаяся система ее национальной и экономической безопасности, рассматривавшаяся как близкая к оптимальной в сложных условиях современного Ближнего Востока, обрушилась, ослабив правящий режим и лишив страну считавшейся имманентно присущей опоры.
Естественно, трудно предполагать, что сирийское руководство при всех обстоятельствах самонадеянно рассчитывало на неизменность статуса-кво в своих отношениях с Ливаном и на нерушимость создавшегося положения. Достаточно сказать в этой связи, что в течение всего времени присутствия сирийских войск в Ливане и вплоть до момента критического обострения ситуации политическая верхушка Сирии должна была получать много предупредительных сигналов, которые могли бы свидетельствовать о конечности физического пребывания в пределах соседнего государства. Даже несмотря на то, что объективно сирийское присутствие едва ли могло трактоваться как сугубо негативное явление и обозначаться исключительно жесткими терминами. В ряде случаев оно было даже благотворным, особенно в том, что касается разделения потенциально конфликтующих сторон и сохранения порядка и равновесия сил в чрезвычайно непростой внутриливанской конфессиональной обстановке, осложненной едва прикрытыми притязаниями противостоящих сил. Не случайно, сразу же после вывода сирийского контингента в некоторых районах Ливана возникло скрытое напряжение на конфессиональной почве, не перетекшее в открытую форму, но явно обретшее стойкий характер и породившее ощущение неуверенности в разных слоях населения и угрозы внутреннему порядку в стране.
В результате сложившейся ситуации Сирия столкнулась с достаточно жестким испытанием, которое не преминуло отразиться на политической ситуации внутри страны, оказавшейся перед необходимостью одновременно принимать экстренные меры на разных фронтах. Фактически на ходу правящему режиму приходится противодействовать разладу в своих рядах, руководство страны вынуждено маневрировать в попытках выстраивать политику в отношениях с ведущими государствами западного мира и с ООН, противостоять негативным тенденциям, связанным с подрывом авторитета власти внутри страны и создавать новые приоритеты, способные сохранить устои режима и консолидировать общество. Все это теснейшим образом связано с проблемами создания совершенно иной схемы национальной и региональной безопасности, сложность выработки которой усугубляется тем, что государство оказалось в жесточайшем цейтноте именно тогда, когда речь идет об обеспечении такого базового принципа, как сохранение жизнеспособности государства.
События, в которые была вовлечена Сирия, произвели впечатление на многих региональных политиков. Не случайно, часть арабских политологов, комментирующих ситуацию в арабском мире, поспешила квалифицировать произошедшее в Сирии как «реальное расползание целого», т.е. разрушение системы, что взывает арабов к необходимости «применять политику, предотвращающую скатывание дел к худшему» [3, 09.01.06].
По существу, Сирия оказалась в состоянии шока, а ее руководство было поставлено в условия стресса, что могло влиять на качество принимаемых решений и их эффективность. Не подлежит сомнению, что одномоментно режим Б. Асада подвергся потрясениям, которые должны подталкивать его к быстрым решениям и действиям, осложненным необходимостью учитывать множество привходящих обстоятельств разной этиологии. Это вызывает тревогу у арабских политиков, которые хорошо понимают, что сирийские события будут иметь последствия для всего Ближнего Востока. И доказательств подобного к настоящему времени накопилось уже достаточно, чтобы обеспокоиться ситуацией и мобилизовать «арабские механизмы для спасения того, что еще можно спасти» [3, 09.01.06]. Другими словами, в этих определениях сквозят опасения того, что при интенсивных внешних воздействиях и при внутренней неустойчивости правящих режимов их монолитность может оказаться фикцией, а крушение их или даже простое ослабление может пробудить или активизировать силы, способные полностью дестабилизировать обстановку, спровоцировать крайние действия, вплоть до гражданских беспорядков и даже войн и привести сначала отдельные страны, а затем и целые части региона в состояние хаоса. Тем более, что такая апокалиптичная картина уже складывается, если принять в расчет состояние дел в Ираке и Афганистане.
Поэтому действия сирийского руководства находятся под пристальным вниманием арабского сообщества, непрестанно анализирующего развитие ситуации и предлагающего свое видение происходящего и возможные последствия и рецепты выхода из создавшегося положения.
Между тем, несмотря на всеобщее брожение идей, вся ответственность за «разруливание» ситуации ложится именно на сирийское руководство, которое должно преодолеть внешнеполитический кризис, при этом сохранив лицо и минимизировав ущерб, вызванный сдачей позиций по Ливану.
В настоящее время Сирия маневрирует на мировой арене, пытается прибегнуть к межарабской солидарности и использовать все возможности, которые помогли бы ей противостоять недовольству западных демократий тем, как управляется страна и тем, как им видится общее положение дел в ней, пришедшее в видимое несоответствие с международными стандартами, установленными теми же старыми демократиями.
Обстановка для сирийского режима осложняется еще и тем, что внутренние экономические и социальные процессы в Сирии неоднозначно воспринимаются ее населением, и однозначная моральная поддержка тому, что делается в стране, им не обеспечена в желаемой степени.
Международная общественность сосредоточена на политических аспектах процесса развития Сирии и практически не уделяет внимания экономическому состоянию страны. Это последнее трактуется лишь как производное от малоэффективного государственного сектора, вялой, по некоторым оценкам, либерализации, коррумпированности госаппарата и иных недостатков, свойственных плановым экономикам, втянувшимся в сложный переходный период. Подобная точки зрения находит отклик и у некоторых категорий национальной буржуазии, средних слоев города и деревни, у политических выразителей их интересов.
Действительно, для баасистской Сирии, поставившей во главу угла обеспечение социальной справедливости, но неспособной по многим известным причинам мобилизовать для этого крупный финансовый и материальный потенциал (противоборство с Израилем, крупные военных расходы, поддержание безопасности и борьба с экстремизмом), объявленные цели не во всем оказались достижимыми. Социальная дифференциация не уменьшается, дороговизна жизни растет, сокращается прожиточный минимум, тяжело воспринимается безработица, различного рода ограничения на частное предпринимательство, есть сложности с энергоснабжением, экологические проблемы и многое другое.
Однако не следует закрывать глаза на то, что за сорок истекших лет Сирия превратилась в индустриально-аграрную страну со средним уровнем развития, созданы новые производства и предприятия, резко улучшилось положение деревни, ликвидирована неграмотность, улучшены санитарные условия жизни населения. Государство осознает необходимость реформ, часть из которых проводится, а часть готовится к реализации, в стране подверглись либерализации многие законы, сняты некоторые остаточные ограничения, созданы условия для инвестиционной деятельности по международным стандартам. Но следует признать, что общие недостатки в области законотворчества, многослойность законодательства, традиционная нераспорядительность в исполнении законов, отсутствие четкости в состоянии законодательной базы, недобросовестное толкование и прочтение актов остаются. Они существенно затрудняют ведение реальной хозяйственной жизни в стране, что усугубляется бюрократизацией исполнительного аппарата и сопровождается проистекающими из этого недостатками, раздражающими предпринимательский класс и иных граждан.
Вместе с тем, страна не поддерживает экстремизм, выступает против международного терроризма, хотя и симпатизирует борьбе палестинского народа, считая ее национально-освободительной, что автоматически предусматривает ведение партизанских действий. Хотя эти положения ныне признаются спорными, тем не менее, власть придерживается именно этих принципов, возможно, из-за опасения утратить имидж, который снискал ей в другое время популярность не только у собственного народа, но и в других частях арабо-мусульманского мира.
Все это можно отнести к существенным достижениям власти. Однако проблема в том, что ожидания наиболее авангардно настроенных слоев общества в связи с приходом к управлению страной молодого лидера не оправдались за истекшие пять лет в той мере, в какой это предполагалось наиболее радикальными и нетерпеливыми субъектами хозяйственной деятельности и участниками внутреннего политического процесса разного ранга.
По признанию известного в местной интеллектуальной среде сирийского политолога и историка, сделанному в одной из передач CNN в начале января 2006 г., Сирия «не отступает, но и не продвигается вперед». Этот дипломатичный, хотя и верный итог, подведенный умудренным политическим опытом человеком, в целом правильно отражает суть происходящего в стране. Застой непосредственно граничит с затуханием, и правящему режиму, видимо, следует предпринять внятные шаги, которые будут понятны всему обществу и будут соответствовать общей тенденции развития в условиях развернувшейся в мире практически всеобщей либерализации, установления рыночных отношений и глобализации. Все это выдвигает совершенно определенные требования к членам мирового сообщества и предполагает явную необходимость подстраиваться, адаптироваться к правилам, универсальность которых признается все большим числом стран, в том числе и арабских. Даже в самой Сирии, например, ведутся интенсивные дискуссии о присоединении к ВТО, и по некоторым публикациям в регулярном национальном издании «Аль-Иктисадийя» можно даже судить, что вопрос об этом вот-вот будет решен, хотя едва ли дела обстоят именно таким образом. Тем не менее, подобный тон может служить отражением пожелания местных интеллектуалов и представителей бизнес-сообщества более масштабных и далеко идущих реформ, способных создать атмосферу, при которой присоединение к общемировому процессу может быть реально инициировано.
Пока же для Сирии пишется иной сценарий, призванный изменить авторитарные характеристики власти и обеспечить иной политический и идеологический дискурс правящей партии. Не случайно, Абдель Халим Хаддам, давая оценку режиму Б.Асада, охарактеризовал его как диктаторский и потребовал его смещения [3, 06.01.06]. Однако кажется маловероятным, чтобы американцы стремились к отстранению от власти именно этого лидера. Асад уже показал себя как быстро обучаемый политик, сторонник эволюционных мер и методов развития, противник резких действий. Отсутствие у него неприязни к западным представлениям о мироустройстве, но в тоже время стремление к сохранению баланса интересов своей страны за счет диверсификации международных контактов Сирии и поиска альтернативных партнеров, уравновешивающих условия функционирования ее на мировой и региональной политической арене, способно снискать уважение более, чем негодование у тех, кто имеет возможность тасовать фигуры на политической карте Ближнего Востока. Тем более, что опыт с демократизацией Ирака, по сравнению с которым Сирия может рассматриваться как заповедник демократии, как будто призывает авторов планов демократизации развивающегося мира к умеренности и осторожности в поступках, обретающих огромный политический резонанс и затрагивающих проблемы глобальной безопасности.
Смена режима в Сирии при открытом нажиме внешней силы едва ли когда-либо в послевоенной истории страны могла бы произойти безболезненно. В период создания военных блоков и втягивания Сирии в оборонные договоры этому воспрепятствовала бы колоссальная политизация сирийского народа и осознание им национальных интересов. Ныне к политической активности, хотя и заорганизованной и канализированной баасистами, добавилась бы и соответствующая реакция религиозно-экстремистских кругов, пропаганда которых в критическом случае распространилась бы в стране с ураганной скоростью и могла бы консолидировать массы перед лицом внешней угрозы с не меньшей эффективностью, чем официальная.
Видимо, разрушение общественно-политической системы и ее структур, доказавших свою способность энергично противостоять религиозному экстремизму еще на рубеже 70–80-х годов прошлого века и готовую к тому, чтобы удерживать страну и общество на нынешнем этапе от скатывания к религиозному фундаментализму и экстремизму, было бы опрометчивым шагом со стороны зарубежных реформаторов арабского политического пространства.
Тем более это неуместно в связи с тем, что режим демонстрирует готовность к переменам и в то же время находится в поиске обеспечения оптимального соотношения между новым содержанием и формой его функционирования. Социальный мир при переходе к иной схеме организации общества и производства поможет сирийским консерваторам пережить отход от прежних идеологических ценностей, а складывающемуся либеральному течению быстрее и с выгодой для всего общества сориентироваться в координатах рыночной экономики. Выравнивание отношения к новому курсу, который в сирийских пределах трактуется как «социальный рынок», возможно, будет способствовать консолидации населения вокруг рыночной идеи (тем более, что она не забыта полностью из-за того, что баасистские власти сохранили сам принцип частной собственности на землю и некрупные средства производства) и поможет наименее болезненным способом преодолеть шок от трансформации. Можно предположить, что именно таким образом в местном обществе на грядущем этапе исторического развития может быть быстрее достигнута внутренняя гармония и гарантирована солидарность разных его сегментов и групп.
Конечно, ситуация в стране не выглядит благостной ни в общественно-политическом, ни в социально-экономическом отношениях. В условиях крепнущей убежденности сирийского руководства в необходимости доведения реформ до логического конца в обществе циркулируют разные настроения и взгляды. Алармисты и позитивисты находятся в стадии ожесточенной полемики, и все ждут от власти конкретных решений. И хотя в целом общественный настрой может трактоваться как ориентированный на реформы, все-таки присутствует опасение того, как эти реформы будут протекать и какой резонанс вызовут в сфере управления, в экономике и как скажутся на показателях уровня жизни.
Определенную тревогу вызывает и то, что сирийский реформизм довольно длительное время переживал этап своего рода пробуксовки, а затягивание подготовительного периода лишь вызывает брожение в обществе. В то же время, как отмечалось, высказываются и опасения того, что слишком быстрое продвижение по пути модернизации может вызвать реакцию неприятия у достаточно больших масс населения. Тем не менее, буквально в последнее время в Сирии как будто наметился заметный прорыв в том, что касается дальнейшего продвижения в вопросе о реформах и мобилизации внешних источников накопления для обеспечения развития на определенных направлениях.
Характерно в этом смысле заявление авторитетного в арабском мире арабоязычного журнала ArabianBusiness, сделанное в январском номере 2006 г., о том, что Сирия ускоренными темпами продвигается к новому этапу реформ, объявленных еще четыре года тому назад. За истекшее с того момента время здесь было многое сделано в области развития инвестиционного законодательства, издания новых законов, предусматривающих налоговые льготы и каникулы для предпринимателей, предприняты некоторые шаги в области корректировки и улучшения методов управления финансовыми потоками, проведена либерализация правил обращения иностранной валюты, облегчен порядок финансирования частного сектора и реализованы иные меры.
Особые надежды связываются с законом об иностранных инвестициях. Впервые отчетливое законодательство в этой области было оформлено еще в 1990 г. в виде закона № 10. Но его исполнительные механизмы и положения в недостаточной степени соответствовали требованиям момента. Впоследствии он пересматривался, дополнялся и корректировался, и ныне отвечает современным запросам. Недавно принятый декрет № 57 от 2004 г. фактически является существенным дополнением к законодательной базе и подтверждает благоприятные условия для развития предпринимательства и инвестиционной деятельности.
Очевидно, в результате принятых мер явно намечается прорыв в усилении экономической активности в стране, инвестиционные параметры которого разными источниками измеряются в 10 млрд. долл. (При этом сирийское руководство отмечает, что столь масштабные вливания были обеспечены за один только прошедший год – факт, который выдвигает страну в число лидеров по этому показателю) [1, декабрь 2005 г., с. 30].
Приток капитала инициируется в основном крупными бизнес-структурами из стран Персидского залива, но свои намерения демонстрируют и неарабские иностранные компании. Одной из первых стала эмиратская компания «Иамар аль-икарийя», планирующая разместить свои инвестиции в Латакии, Дамаске, Тадморе и на Евфрате. Ее решимость осваивать площадки в Сирии под обслуживающие и рекреационные объекты не подвергается сомнению, поскольку в Сирии созданы внутренние благоприятные условия для размещения капиталовложений, несмотря на то, что с внешнеполитической точки зрения она находится в обстоятельствах, которые не могут рассматриваться как поощряющие бизнес.
Но сирийское руководство даже в столь сложной международной обстановке не отказывается от углубления начатой экономической реформы, хотя делает это осторожно, принимая во внимание внешнеполитическую ситуацию и особенности национального сирийского характера и бизнеса. Не случайно, в программной речи при вступлении на пост Б.Асад говорил о необходимости первоначального проведения административной реформы, которая должна стать важным стартовым пунктом для реформы экономической.
Особое значение на текущем этапе приобретает вопрос регулирования деятельности частного сектора и создание в качестве инструмента для этого финансового рынка, а также инвестирование в больших объемах в национальную нефтедобывающую промышленность в целях накопления материальных ресурсов для продвижения экономической реформы.
Эти шаги в ОАЭ были оценены как обнадеживающие, и по этой причине «Иамар» (очевидно, под гарантии правительства Эмиратов и правительства Дубая) стала рассматривать Сирию как важный рынок инвестиций, подлежащий расширению, и приняла решение о вкладывании капиталов в сирийскую экономику [1, декабрь 2005 г., с. 32].
Два главных проекта компании в этой стране, рассчитанные на десять лет и оцениваемые в 3,9 млрд. долл.,
9-09-2015, 02:33