Бердяев о русской революции

Николай Александрович Бердяев, известный из советских русских философов, родился в 1874 г. в Киевской губернии. Его предки по отцовской линии принадлежат к высшей военной аристократии. Мать – из рода князей Кудашевых (по отцу) и графов Шуазель – Гуффье (по матери). В 1884 г. он поступил в Киевский кадетский корпус. «Но обстановка военного учебного заведения оказалась для него совершенно чуждой, и Николай Бердяев поступает на естественный факультет Киевского университета.

Студенческая среда существенно повлияла на характер и жизненные ориентиры Бердяева. С 1894 г. в одном из киевских социал-демократических кружков он начинает изучать теорию научного социализма. Одновременно продолжает свои занятия философией, посещает лекции и семинары профессора Г.И. Челпанова». В 1898 г. был арестован за участие в социалистическом движении. Бердяев прибывает в место ссылки и поселяется в гостинице « Золотой якорь». После окончания срока ссылки Бердяев вернулся в родной Киев, а с осени 1904 года поселился в Петербурге, куда его пригласили для редактирования нового философского журнала « Вопросы жизни». Н.О. Лосский писал : «В молодости он стремился сочетать марксизм с неокантианством , но вскоре отказался от этих теорий , заинтересовался философией В. Соловьёва и приступил затем к самостоятельной разработке христианского миросозерцания».

Зимой 1907-1908 года Бердяев отправляется в Париж. После возвращения в Россию Бердяев принимает деятельное участие в организации религиозно- философского общества памяти В. Соловьева, публикуется в журнале «Путь». Февральскую революцию Бердяев встретил с воодушевлением.

С 1922 по 1924 г. Бердяев живет в Берлине , публикует философские труды. «Его отношение к революции сформировалось окончательно. Бердяев принимает ее как неизбежную стадию в исторической судьбе России. Подводя итог военно-революционной эпохе , он пишет книгу “Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы”, которая приносит ему европейскую известность. В 1924 г. Бердяев переезжает в Париж, где начинает активную деятельность. С 1925 г. он издает журнал “Путь”. Философа регулярно приглашают участвовать в международных философских и эстетических конференциях, конгрессах.

Н.А. Бердяев умер в 1948 году за рабочим столом в своем доме в пригороде Парижа Кламаре, занятый правкой рукописи новой книги ».

А.Ф. Малышевский, А.Ю. Лазебникова , И.И. Рогозин , Л.Н. Рогозина (сост. ). Из истории русской гуманистической мысли. М.,Просвещение,1993, с.266. Н.О. Лосский. История русской философии. М., Высшая школа, 1991,с.298. Чистая истина часто бывает не безопасной, а разрушительной; она действует как взрывчатое вещество и приводит к приговору над миром и к концу мира. Чистая истина является экзистенциальной; в общественной жизни мы пользуемся объективированным познанием истины, которая, не будучи больше экзистенциальной, тем не менее, приспособлена к нуждам миллионов людей. В государстве и в церкви как общественных учреждениях мы часто находим не экзистенциальную духовную реальность, а традиционные символы: «Такие титулы, как царь, генерал, папа римский, митрополит, епископ, - все это символы. Все степени иерархии являются символами. В отличие от них, мы имеем такие реальности, как святой, пророк, творческий гений, социальный реформатор. Таким образом, иерархия человеческих качеств реальна».

Царство Божие проникнуто любовью ко всем тварям, как святым, так и греховным. «Нравственность трансцендентного добра отнюдь не предполагает безразличия к добру и злу или нетерпимость ко злу. Она требует большего,а не меньшего». Ее цель – «просвещение и освобождение нечестивцев». Отсюда, истинное, нравственное сознание не может успокоиться до тех пор , пока существуют нечестивые души, испытывающие муки ада…Рай возможен для меня , если нет никакого вечного ада хотя бы для одного существа , которое когда – либо жило. Никто не может быть спасен отдельно, в обособлении. Спасение может быть общественным, всеобщим избавлением от источников мук»… Он (Бердяев ) верит во всеобщее спасение, апокатастазис. Он считает развитие творческой деятельности одним из путей сочетания свободы и любви».

Согласно Бердяеву, исторический процесс состоит в борьбе добра против иррациональной свободы: « это драма любви и свободы, развертывается между Богом и Его другим я, которое Он любит и для которого Он жаждет взаимной любви…

Когда иррациональная свобода достигает господства, то реальность начинает распадаться и возвращать к первоначальному хаосу. В общественной жизни революция является крайней формой возврата к хаосу.

Отсюда сложное переплетение не просто противоречивых, а часто взаимоисключающих черт в русском народе. Бердяев перечисляет следующие из них: « деспотизм , гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость , склонность к насилию и доброта , человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически – мессианская религиозность и внешнее благочестие ; искание Бога и воинствующее безбожие ; смирение и наглость; рабство и бунт». Эти полярные качества служат источником , стимулом развития мессианского сознания, предопределяют « русскую идею ».

Лосский писал: «Он ( Бердяев ) видит источник язв России в неправильном соотношении в ней мужского и женского принципов. На определенной стадии национального развития западных народов во Франции, Англии и Германии «появился мужественный дух и наложил свою печать органически на основные силы народа». Подобного процесса в России не было, и даже православная религия оказалась не в состоянии обеспечить ту дисциплину духа, которую католицизм создал на Западе в соответствии со своими устойчивыми и ясными чертами. «Русская душа оставалась не освобожденной; она не сознавала каких-либо пределов и простиралась беспредельно. Она требует всего или ничего, ее настроение бывает либо апокалипсическим, либо нигилистическим, и она, поэтому не способна воздвигать половинчатое царство культуры». В соответствии с этими национальными, характерными чертами русская мысль также направлена главным образом « на эсхатологическую проблему конца, апокалипсически окрашена» и проникнута чувством надвигающейся катастрофы (эту фразу впервые употребили Эрн и князь Е. Трубецкой).

Н. О. Лосский говорил: « Бердяев является поборником традиций западноевропейского и русского гуманизма , а именно абсолютной ценности личности и ее неотъемлемых прав на духовную свободу

Шапошников в своей статье «Философия истории Н.А. Бердяева» сделал такой вывод: « Конечно, в философском наследии Бердяева много мифологизмов, антиномий , субъективизма, он сам часто сетовал , что «его плохо понимают». Современный исследователь творчества мыслителя Е. В. Баранов в своей интересной статье делает вывод , что религиозно- философское толкование Бердяевым «русской идеи» связывает нас с «миром гностического сознания, обреченного на подмену собственно философского знания авторитарным «учением» , имитирующим философию». Этот вывод справедлив только отчасти, ибо в творчестве русского философа много «собственно философских достижений», а его влияние на развитие западной философии общепризнанно. В философских интуициях мыслителя есть определенная целостность, завершенность , пророческие прозрения , наконец, углубленность в извечные философские темы. В. Зеньковский отмечал, что «синтетическая сила построений Бердяева чрезвычайно велика, в каком- то музыкальном аккорде, не подавляя и не диссонируя один с другим, звучат в нем мотивы, которыми жило русское сознание». Пафос бердяевской философии истории - в призыве человека к поиску духовных ценностей, к их неустанному созиданию, к недовольству само ценности человеческой личности».

А Н. О. Лосский сделал такой вывод: «Есть люди, которые в своем рвении быть, более православными, чем само православие, осуждают деятельность Бердяева как опасную для церкви. Они забывают, что, как показывает история христианства, церковная практика и традиционное богословское учение страдают многими недостатками, которые отталкивают широкие круги общества от церкви.

Бердяев пишет о революции так: «Я хочу вскрыть духовные основы общественной мысли, дать то, что можно было бы назвать онтологической психологией или феноменологией общественности. Русская революция дает внутренние импульсы, и толчки для такой работы мысли.

Революция дает великий опыт, и все основные проблемы социальной философии обостряет. Не сама революция обостряет и углубляет мысль. Наоборот, те, которые делают революцию и захвачены её потомков, выброшены на поверхность и теряют всякую способность различения и углубления оценок. Люди эти оторваны от глубины, от всех источников духовной жизни и не способны, ни к какому познанию. Но в духовной реакции на революцию, во внутреннем её осмысливании обостряется мысль , углубляется познание и много нового приоткрывается. Есть такие, которые думают, что революция - религиозна и что русская революция - религиозна по преимуществу, что в ней рождается новый человек, открывается новое сознание. Такая игра в сопоставление революции и религии, такое покрытие революционной стихии пышным одеянием религиозной фразеологии, такое мистическое её идеализирование есть духовное блуда действо. Рассудочный прозаизм настоящих революционеров, делающих революцию, а не поэтизирующих и не мистифицирующих её со стороны в тысячу раз лучше и чище. Революция, всякая революция по природе своей антирелигиозна, и низки все религиозные её оправдания. Но революция большого масштаба может иметь религиозный смысл, в ней можно искать знаки Промысла божьего, «судьбы Божьей приговор». Этот смысл и эти знаки вижу я и в самом антирелигиозном из всех революций, в революции русской.

Революция есть свыше ниспосланная кара за грехи прошлого, роковое последствие старого зла. Так смотрели на французскую революцию те, которые глубже вникали в её смысл, не останавливаясь на её поверхностях. Революция- конец старой жизни, а не начало новой, расплата за долгий путь. В революции искупаются грехи прошлого. Революция всегда говорит о том, что власть имеющие не исполнили своего назначения. И осуждением до революции господствующих слоёв общества бывает то, что они довели до революции, допустили её возможности. В обществе были болезни и гнили, которые и сделали революцию неизбежной. Это верно и по отношению к старому режиму, предшествовавшему революции французской, и по отношению к старому режиму, предшествовавшему революции русской. Сверху не происходило творческого развития, не излучался свет, потому что прорвалась тьма снизу.

Революциям предшествуют процесс разложения, упадок веры, потеря в обществе и народе объединяющего духовного центра жизни. К революциям ведут не созидательные, творческие процессы, а процессы разрушительные. На всякой революции лежит печать несчастье, катастрофа или проклятий. Народ, попавший во власть революционной стихии, теряет духовную свободу, он подчиняется роковому закону, он переживает болезнь, имеющую своё неотвратимое течение, он делается одержимым. Не люди уже мыслят и действуют, а за них и в них кто-то и что-то мыслит и действует. Народу кажется, что свободен в революциях, это - страшный самообман. Он – раб темных стихий, он ведёт не человеческими элементарными духами. В стихии революции тёмные волны захлёстывают человека. В стихии революции нет места для личности, для индивидуальности, в ней всегда господствует начала безличные. Революцию не делает человека, как образ и подобие Божие, революция делается над человеком, она случается с человеком, как случается болезнь, несчастье, стихийное бедствие, пожар или наводнение. В революции народная, массовая стихия есть явление природы, подобное грозам, наводнениям и пожарам, а не явление человеческого духа. Наивно думать, что народ, попавший во власть закона революционной стихии, вошедшей в магический круг революции, может быть, руководим более разумными, просветлениями и умеренными направлениями, кадетами. Нет, в революциях неотвратимого господства якобинцев или большевиков. Болезнь должна быть изжита, ад должен сам себя истребить. Руководить революцией невозможно. Большевики, максималисты, анархисты и т.п.,- самые пассивные люди, духовно неспособные к сопротивлению стихиям, к душевному усилию, одержимые элегиями, вне - их находящимся. Все их отрицательные чувства - злоба, зависть, месть - приковывают их к старой жизни и делают рабами прошлого. Но у них нет памяти о добре прошлого, у них нет памяти творческой и воскрешающей. Есть ли творческий дух в Робеспьере или Ленине? Не истребители ли они всякого творческого порыва? Творчество не терпит равенства, оно требует неравенства, возвышения, оно не допускает оглядки на соседей, как бы не определить их. Дух революции, дух людей революции ненавидит и истребляет гениальность и святость, он одержим чё1рной завистью к великим и к величию, он не терпит качеств и всегда жаждет утопить их в количестве. Революция рождается от убыли, ущербленности духовной жизни, а не от её подъёма, не от её внутреннего развития.

Русская революция имеет типические родовые черты, характерные для всякой революции. В ней рассказывается та же стихия, которая раскрывалась во всех революциях, над ней царит рок, царивших над всеми революциями. Все большие революции имели своё неотвратимое течение, все были яростны, злобны и мстительны, во всех революциях побеждали самые крайние течения, во всех революциях отрицалось свобода и искажался образ человека. Революции не идиллии, никогда революции не были прекрасными и добрыми, никогда не торжествовали в них лучшие стороны человеческой природы. Никогда не приносят они радости и не давали того освобождения, о котором мечтали предшествующие поколения. Никогда в истории не бывает того, чего ждут мечтатели. И в русской революции, как и во всяком историческом событии, есть свои неповторимо индивидуальные особенности. Это особенности народа, не похожего ни на один народ мира, и особенности исторической обстановки, не похожей ни на одну из обстановок бывших до сих пор революций. Русская революция есть событие, производное от мировой войны. И революция эта имеет прежде всего один горестный и унизительный для русского народа смысл: русский народ не выдержал великого испытания войной. Русский народ оказался банкротом. У него оказалось слаборазвитым чувство чести. Но не народная масса в том виновата, вина лежит глубже. Но не об этой связи революции с войной говорит Бердяев. Он говорит об особенностях русского народа и о влияний этих особенностей на русскую революцию. Русский народ непонятен западным людям. Непонятна им и русская революция. Вся ткань русской природы иная, чем ткань природы западной.

Русский народ не есть народ западноевропейский, он – в большей степени народ восточно-азиатский. Душа русского народа - сложная и запутанная душа, в ней столкнулись и смешались два потока мировой истории, восточной и западной. И эти две стихии в душе русского народа не были органически претворены в цельный характер, в единую волю и единый разум. Россия есть великий и цельный Востока - Запад по замыслу Божьему, и она есть неудавшийся и смешанный Востока- Запад по фактическому своему состоянию, по эмпирическому своему состоянию. В России не произошло того, что произошло во Франции, в Англии, в Германии, у всех народов Запада. Там на известной ступени развития в национально своеобразной форме пробуждался мужественный дух и изнутри, органически оформлял народную стихию. Русская земля всё оставалась женственной, всё невестилась, всё ждала жениха со стороны. Русский народ никогда не мог из собственных недр родить мужественной власти, он искал её на стороне, призывал варяг или немецких чиновников. Разложение византийских начал подвергло опасности разложения и всю Россию. Народ нуждался во власти над собой и чувствовал инородность этой власти. Народ был безвластен, анархичен, и народ поддерживал, санкционировал власть самодержавную, неограниченную. Неразвитость в России общественных классов и сословий и совершенно исключительное развитие начала бюрократического и было недостатком мужественности в народе, мужественной активности и самодеятельности. Русское самодержавие, как оригинальное явление русской жизни, объясняется исключительной женственностью русской души. Явлением мужественным в русском государстве был Пётр. Но Пётр был не столько мужем, сколько насильником. Часть народа приняла Петра за антихриста. Пётр вздёрнул Россию на дыбы, он призвал Россию к великому будущему. Русская интеллигенция целые столетия готовила уничтожение и истребление дела Петра. Раскол в душе России остался не преодоленным и привел к страшной катастрофе, к падению России, как великого государства. В русской истории не было рыцарства, и потому не прошла Россия через закал и дисциплину личности, через культуру личной чести.

Огромное значение для душевной дисциплины русского народа имела идея царя. Царь был духовной скрепой русского народа, он органически вошел в религиозное воспитание народа. Без царя не мыслил народ никакого государства, никакого закона, никакого порядка, никакого подчинения общему и целому. Без царя для огромной массы русского народа раскрылась Россия и превратилась в груду мусора. Царь предотвращал атомизацию России, он сдерживал анархию. Царь же охранял культурные слои от напора народной тьмы, не нуждавшейся в высшей культуре. Или царь, или полная анархия- между этими полюсами колеблется мысль народная. С царём была связана и церковная дисциплина. Когда была вынута идея царя, из души народа душа рассыпалась, исчезла всякая дисциплина, всякая скрепа, всё показалось дозволенным. То, что создано долгой историей народа и связанно с глубиной его духовной жизни, не может быть так скоро изменено. К этому все относились слишком легкомысленно, не только русские революционеры, социалисты, анархисты, но и многие из нас. Женственная и пассивная душа русского народа подвергалась разложению, когда выпала из неё дисциплинирующая мужественная идея царя. Православие много веков воспитывала русский народ в религиозной покорности царю. Самодеятельности же и самодисциплины народа православии не воспитало. Вот в чём одна из причин


10-09-2015, 21:48


Страницы: 1 2 3
Разделы сайта