1. Введение
На рубеже XVII и XVIII вв. русское феодальное государство окончательно оформляется как абсолютная монархия. Реформы Петра I завершили ликвидацию старофеодальных учреждений, положили начало преодолению промышленной, военной, культурной отсталости страны. При Петре I закончились консолидация и законодательное оформление феодалов в единое привилегированное "благородное" сословие (шляхетство), резко противостоявшее остальным группам, особенно "подлому люду" (т.е. нижестоящему по терминологии законодательства той эпохи). При Петре I привилегии шляхетства (за которым впоследствии установилось название "дворянство"), его право владеть землей и крепостными обосновывались тем, что шляхетство обязано нести военную и гражданскую службу под угрозой конфискации земель и крепостных у тех, кто уклоняется от службы государству. Одновременно резко расширилось и укрепилось крепостное право. При Петре I в крепостное состояние были обращены многие ранее свободные люди, сотни и тысячи крепостных приписывались к фабрикам и заводам, упразднение холопства практически означало распространение бесправия холопов на всех вообще помещичьих крестьян, помещики наделялись правом суда над крепостными, расширялась личная власть помещиков над крестьянами.
Крутая ломка ряда вековых устоев, перестройка традиционных отношений, резкий поворот в духовной жизни общества потребовали идеологического обоснования. Период петровских реформ сопровождался значительным изменением идейной основы, содержания и программных положений политико-правовой идеологии господствующего класса. Новым было уже то, что одной из форм выражения этой идеологии были законодательные акты абсолютистского государства, бесчисленные указы, регламенты, уставы, манифеста, многие из которых написаны Петром или им отредактированы.
Официальная доктрина абсолютизма включала традиционное теологическое обоснование царской власти. В законодательных актах (Воинский устав, Духовный регламент и др.) утверждалось: "Император всероссийский есть монарх самодержавный и неограниченный. Повиноваться его верховной власти не токмо за страх, но и за совесть сам бог повелевает". Власть монарха рассматривалась как "божественное поручение", но основным способом обоснования петровских реформ были ссылки да "общее благо". В ряде указов и иных актов Петра упоминается о "пользе и прибытке общем", о том, что он, Петр, всегда "старался о народной пользе" и "для ;того заводил разные перемены и новости". "Мы прилежное старание всегда имеем, — говорилось в одной из жалованных грамот Петра, — о распространении в государствах наших к пользе общего блага и пожитку подданных наших, купечества и всяких художеств (ремесел), рукоделий, которыми все прочие благоучрежденные государства процветают и богатятся".
Однако под общим благом практически разумелось прежде всего укрепление господствовавшего класса феодалов, расширение его привилегий, ужесточение крепостничества. Именно при Петре I крепостное право в России принимало наиболее грубые формы, ничем не отличалось от рабства. Помимо расширения и укрепления крепостничества резко выросла торговля крепостными — продажа вообще, продажа одиночками, не семьями, отдельно от земли. Царь неоднократно выражал недовольство тем, что крепостных продают в розницу, "как скотов, чего во всем свете не водится и от чего немалый вопль бывает". Но он же попустительствовал тому, что указы о запрете продажи крестьян в одиночку, отдельно от земли, о запрете принуждать их к браку оставались невыполненными, равно как и указы против расточительных и жестоких помещиков. Жесткие требования к дворянству, касавшиеся обязательной службы, грозный тон и непреклонность царских велений компенсировались потаканием дворянскому произволу по отношению к крепостным.
Идея "общего блага", даже "всенародной пользы" была присуща многим абсолютным монархиям того времени. Суть ее сводилась к тому, что лишь монархи знают, что именно необходимо их подданным и стране в целом. И на Западе, и в России концепция просвещенного абсолютизма была основана на высокомерном и презрительном отношении к народу, как темной, непросвещенной, пассивной массе. Идеи "общего блага" в ряде петровских указов сопровождались рассуждениями о глупости и ленивости народа, который может и должен быть облагодетельствован только при помощи насилия и принуждения: "Всем известно, что наши люди ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут". Отсюда — необычная даже для той эпохи жестокость ряда указов, обилие угроз, особенно "подлому люду", батогами, палками, штрафами, каторгой, тюрьмой, цепями.
Преодоление отсталости страны осуществлялось свойственными абсолютизму методами административного вмешательства во все стороны жизни подданных, всесторонней опеки, полицейского надзора и принуждения. В указах подробно, во всех деталях, описывается, как сеять коноплю, получать пеньку, выделывать кожу (только с салом, но не с дегтем), убирать хлеб (косами и граблями, но не серпами), причем исполнителям предписывается строго карать ослушников: "Ибо сами знаете, что добро и надобно, но наши люди без принуждения не сделают".
Самодержавное государство Петра официально прославляло полицию, о которой в одном из регламентов говорилось: "Оная споспешествует в правах и правосудии, рождает добрые порядки и нравоучения... принуждает каждого к трудам и к честному промыслу... полиция есть душа государства и всех добрых порядков, фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности".
Обрушивая на подданных лавину указов, Петр был обеспокоен малой эффективностью многих из его предписаний. Проблема усложнялась и тем, что гигантски выросший за время его реформ чиновничий аппарат был пропитан духом взяточничества, казнокрадства, своеволия, ябедничества. Далеко не все указания центральной власти, порой противоречащие одно другому и сильно устаревшему законодательству, практически осуществлялись. Отсюда — сетования царя на беззакония, его попытки организовать "полезную юстицию", наладить режим неуклонного исполнения велений царской власти. "Всуе законы писать, когда их не хранить, или ими играть, как в карты, прибирая масть к масти, чего нигде на свете так нет, как у нас было, а отчасти и еще есть", — говорилось в одном из указов Петра. Предписывая вершить все по закону, царь грозил, что кто указ преступит, "казнен будет смертию безо всякие пощады".
В эпоху петровских реформ наука, культура, опыт более развитых стран Западной Европы использовались для совершенствования промышленности, военного дела, законодательства, государственного аппарата, всех областей жизни. Воспринимая этот опыт, Россия приобщалась к мировой цивилизации, к передовой материальной и духовной культуре. Вместе с тем насильственное ускорение приобщения, административные методы и сословно-классовые основы насаждения иностранных образцов дали побочный результат в виде преувеличенного и показного восприятия российским дворянством иностранного вообще. Знание и признание иностранного расценивались как обязательный внешний показатель послушания представителей служилого сословия, их способностей к службе и карьере, и, наоборот, приверженность к допетровским обычаям и нравам считалась непокорностью, упрямством, проявлением тупости.
В политико-правовой идеологии иностранные влияния также порой сводились к воспроизведению модных иностранных терминов. Однако на теоретическом уровне политико-правового сознания восприятие распространенных на Западе идей происходило иначе. Абсолютизм требовал нового идеологического обоснования в духе времени. Этому духу соответствовала лишь теория естественного права, ряд положений которой находился в вопиющем противоречии с феодальной действительностью России.
§ 2. Политико-правовая идеология феодальных защитников абсолютизма
С идеологической защитой и обоснованием петровских реформ выступала группа дворян и священников, образно названная одним из них "ученая дружина Петра". Эти теоретики использовали для обоснования абсолютизма теорию естественного права.
Попытки использовать антифеодальную по своей направленности, антитеологическую по идейной основе, реалистическую по постановке и решению ряда проблем политики и права теорию, чтобы обосновать деспотизм и крепостничество, сопровождались существенными деформациями ряда коренных положений этой теории, выборочным использованием ее категорий, столь же осторожным подбором ссылок на авторитеты. Так, концепция общественного договора хотя и применялась для обоснования абсолютизма, однако ссылки на Гоббса были нежелательны из-за его материализма. Часто ссылались на Гроция и Пуфендорфа; книга последнего "О должности человека и гражданина" была издана при Петре в русском переводе.
Одним из первых теоретиков абсолютизма в России был священнослужитель Феофан Прокопович (1681 — 1736 гг.). Прокопович получил широкое богословское образование в Киеве, затем — в Польше и Италии. Он преподавал в Киевской духовной академии риторику, философию, богословие, математику и другие науки. Посетив Киев, Петр нашел в Прокоповиче ярого приверженца своих реформ и проектов. По приглашению Петра Прокопович переехал в Петербург; он принимал активное участие в подготовке и проведении церковной реформы. В обоснование петровских реформ и законов Прокопович писал трактаты, проповеди, другие произведения.
Прокопович призывал сочетать "два земные пособия — природу и науку; и два свыше даруемые: катехизисное знание веры христианской и серьезное убеждение в божественности священного писания". Он считал необходимым сочетать доводы от "естественного разума", от "законов народных", от примеров исторических, от "неложного слова божьего".
Прокопович резко критиковал католическую церковь за обскурантизм, за отрицание и преследование научных открытий, которые потом все равно приходится признавать (Коперник, Галилей). Критика католицизма имела многоаспектный характер — проблема соотношения католичества и православия остро стояла на Украине, где католицизм порой был знаменем антирусских настроений. Осуждая папство за преследование науки, за ложные чудеса, бесчисленные мощи святых, Прокопович критиковал обскурантизм вообще, в том числе мракобесие старого православного духовенства. Наконец, непосредственно политико-прикладной характер имели обвинения в "папежском духе", адресованные противникам церковной реформы. Реформа, суть которой сводилась к подчинению православной церкви царю, встречала противодействие духовенства. Местоблюститель патриаршего престола Стефан Яворский, например, не без намека на петровские указы рассуждал: "Закон господень непорочен, а человеческие бывают порочны".
Прокопович резко осуждал самую мысль о превосходстве духовной власти над светской или о неподчиненности государству духовенства и монашества: "Жало се змиино, папежский се дух".
В государстве, рассуждал Прокопович, существуют разные "чины", каждый из которых занят полезным для общества делом (ссылка на общественное разделение труда в обоснование сословного деления в эпоху Петра была распространенной); то же и "священство" — оно "иной чин есть в народе, а не иное государство". Составляя часть народа, духовенство подчинено государству так же, как и другие части. Упразднение патриаршества, учреждение Духовной коллегии, а затем Синода Прокопович обосновывал ссылками на преимущества коллегиального управления перед единоличным: "В единой персоне не без страсти бывает", "известнее взыскуется истина соборным правлением, нежели единым лицом". Он ссылался также на примеры исторические — римские и византийские императоры имели и светскую, и духовную власть; конфликты царя и патриарха в России сопровождались широкими волнениями.
Таким же сочетанием богословских и рационалистических идей Прокопович обосновывал неограниченную монархию. С одной стороны, "монархи бози суть", государь "самому токмо богу ответ дает". С другой стороны, неограниченность власти самодержца проистекает из соглашения, по которому народ отказывается от всех своих Прав и свободы и, наделяя властью правителя, говорит: "Ты владеешь нами к общей пользе нашей". Следуя Гроцию и Пуфендорфу (не исключено влияние Гоббса), Прокопович писал, что в безвластном состоянии царили хаос, произвол, кровопролитие. Для обеспечения мира, безопасности, общего блага народ "не без смотрения гбожия" заключает соглашение об отказе от всех прав и свободы, о создании государства. Впервые в истории русской политической мысли Прокопович поставил проблему происхождения государства; то обстоятельство, что эта проблема решалась им со ссылками и на божий промысел, в значительной мере предопределялась необходимостью считаться с официальным обоснованием абсолютизма, содержащим богословские доводы, а также официальным положением самого Прокоповича как одного из церковных иерархов.
Своеобразны взгляды Прокоповича на формы правления, которые, как он утверждал, зависят от народного соглашения, но устанавливаются не произвольно, а в соответствии с размерами государства. Республики, писал Прокопович, могут существовать "разве в малом народе" и на небольшой территории. Именно этим объясняется существование республик в Венеции, Генуе, Швейцарии, Бельгии. Мысль о зависимости форм государства от размеров территории, высказанная Прокоповичем еще в 1716 г., задолго до Татищева (см. ниже), была приспособлена для обоснования абсолютизма в России.
Главное политико-философское произведение Прокоповича "Правда воли монаршей во определении наследника державы своей..." написано в обоснование указа (1722 г.) Петра I, определившего право императора назначать наследника престола.
Порицая демократию и аристократию, Прокопович правильной формой государства признает только монархию. Основное внимание Прокоповича сосредоточено на сопоставлении "наследной" и избирательной монархий. Сравнивая достоинства той и другой, Прокопович отдает решительное предпочтение наследственной монархии, в которой находит лишь один изъян — наследник царской власти по закону может оказаться недостойным, неспособным царствовать. Этот недостаток может быть устранен только царствующим монархом, который может и должен назначить достойного и способного наследника престола своим завещанием (суть петровского указа о порядке престолонаследия). Этот вывод Прокопович стремится обосновать доводами от св. писания (право родителей наказывать детей, "отметающих наставления"), ссылками на Греция, на Устав Юстиниана (применение к публичному праву институтов частного права, регулирующих семейные отношения, наследование). Наконец, в содержание первоначального договора о создании государства и назначении правителя Прокопович включает обращение народа к монарху: "Ты же сам впредь да оставляешь нам наследного правителя".
Права самодержца, по Прокоповичу, неограниченны и абсолютны; он имеет право и должен регулировать все стороны жизни и быта, в том числе "всякие обряды гражданские и церковные, перемены обычаев, употребление платьев, домов, чины и церемонии в пированиях и погребениях и прочее и прочее". Подданные же должны "без прекословия и роптания все от самодержца повеле-ваемое творить".
Убежденным сторонником самодержавия Прокопович показал себя в бурные дни и недели воцарения Анны Ивановны (1730 г.), когда в дворянских кругах активно обсуждались проекты хоть какого-то ограничения произвола самодержца и фаворитов, создания условий, "чтобы не персоны управляли законом, но закон управлял бы персонами". Прокопович резко выступал против самой мысли об ограничении монархии, заявляя, что примерами истории доказано, "как отечеству нашему полезно самодержавие".
Василий Никитич Татищев (1686 — 1750 гг.) был государственным деятелем, организатором горного дела на Урале, географом, историком, ученым, внесшим значительный вклад в развитие отечественной науки.
Татищев — сторонник теории естественного права; он ссылался на Гроция, Пуфендорфа, Вольфа. Вместе с тем он отрицательно отзывался о сочинениях Макиавелли, Гоббса, Локка, содержащих мысли, "более вредительные, нежели полезные".
Как и Прокопович, он осуждал папскую власть за преследование Коперника, за инквизицию; Татищев — сторонник просвещения, развития науки. Проблемы религии интересуют его более с точки зрения политической: "разность вер" опасна там, где их две равные по силе — раздоры между протестантами и католиками, разжигаемые попами, порождали великие смуты и кровопролития. "Но ежели где три или более разных вер, там такой опасности нет".
Естественное состояние, по Татищеву, — это состояние "вольности"; по природе человеку нужна и полезна лишь воля, "с разумом и рассуждением употребляемая". Поскольку человек не может обойтись без других людей, он вынужден подчиняться внешним ограничениям:
"Воле человека положена узда неволи для его же пользы". Эти ограничения (узда неволи) бывают трех видов: по природе (власть родителей), по договору (отношения найма между хозяином и слугой), по принуждению (рабство или невольничество). Первые две узды имеют отношение к происхождению и сущности государств: власть монарха подобна родительской (природной), "общенародия или республики" основаны на договоре.
Договор вообще рассматривается Татищевым как основа всякого государства, в том числе и монархического. Ссылаясь на примеры избрания царей в русской истории, он утверждал, что "по закону естественному избрание должно быть согласием всех подданных, некоторых Персонально, других через поверенных, как такой порядок во многих государствах утвержден".
Формы правления зависят от ряда объективных условий, к которым относятся местоположение, размер территории и состояние населения.
Демократия — "общенародно" — осуществима только в государстве-городе или в маленькой области, где могут быстро собраться все домохозяева, "а в великой области уже весьма неудобна". "Голландия, Швейцария, Генуя и пр. изрядно правятся демократией и называются республиками".
Представительную систему Татищев считал признаком аристократии (правление избранных — по избранию или по положению). Аристократия применима и полезна в областях (странах), состоящих из нескольких городов, защищенных от неприятельских нападений (на островах и пр.), особенно у просвещенного народа, привыкшего к соблюдению законов без принуждения и жестокого страха. Примером аристократии Татищев считал Венецию, называл также Швецию и Англию, государственный строй которых, однако, считал смешением монархии, демократии, аристократии.
Россия, Франция, Дания, Испания и некоторые другие страны, "яко великие государства, не могут иначе правиться, как самовластием".
А что если, рассуждал Татищев, при определении формы правления не учитываются объективные обстоятельства? Произвольно избранная форма правления не будет прочной; неизбежны смуты, нашествия, перевороты, в результате которых государство либо будет разрушено или порабощено, либо примет свою естественную форму. Примеры русской истории используются Татищевым для обоснования такого вывода: "Великие же и от соседей не безопасные государства без самовластного государя быть и в целости сохраняться не могут". "Особливо, — добавляет Татищев, — где народ не довольно учением просвещен и за страх, а не из благонравия или познания пользы и вреда закон хранит, в таковых не иначе, как само- или единовластие потребно".
Защита и обстоятельное обоснование самодержавия в концепции Татищева соединялись с мечтой о внедрении в систему органов власти чего-то вроде представительных дворянских учреждений, чтобы наладить порядочное законодательство, компетентное решение дел центрального управления, пресекать фаворитизм, казнокрадство, взяточничество в верхних звеньях государственного аппарата. Он активно участвовал в разработке одного из проектов создания при императрице Анне Ивановне дворянских по составу представительных "правительств , участвующих в подготовке законопроектов, назначении высших должностных лиц, в повседневном контроле за деятельностью высших органов управления. Обосновывая необходимость этих учреждений, Татищев ссылался на то, что Анна Ивановна "как есть персона женская,
10-09-2015, 21:51