Теория действия имеет в социологии устойчивую концептуальную базу, на формирование которой оказали влияние различные направления мышления. Для того, чтобы дополнить или расширить этот теоретический фундамент с целью дальнейшего совершенствования теории, необходимо исходить из современного уровня ее развития, а также из вкладов классиков, которые сегодня начинают формироваться по-новому. Все это нужно для того, чтобы она была эффективной и не теряла актуальность для будущего. Относительно вклада М. Вебера в становление теории действия среди социологов сегодня возникает полное взаимопонимание. Не вызывает сомнений и то, что предпринятое им обоснование социологии как науки о социальном действии представляло радикальный поворот, обращенный против позитивизма и историцизма, преобладавших в социальных науках в начале ХХ века. Однако большая неясность и несогласованность существует над интерпретацией его взглядов.
На этом фоне необходимо установить, в какой мере М. Веберу удалось сформулировать гносеологические принципы теории действия, способной интегрировать различные теоретические основания и определить свои границы. В этой связи обращение к классику социологии не предполагает лишь экскурс в историю науки, оно производится в целях дальнейшего теоретического развития. “Классик” интересен не только тем, что предлагал одну из конкурирующих парадигм, но и тем, что работал над проблемами, которые и сегодня остаются определяющими для социальной науки.
Поэтому нам предстоит реконструировать вклад М. Вебера в установление общей теории действия, установить, в какой мере он соответствует духу его социологии и выделить ее недостатки. При решении этой проблемы необходимо учесть, что социальные науки стремятся совместить разнородные цели, предпосылки и методы, свойственные естественным и историческим наукам. Поэтому “социология есть наука, связывающая себя с интерпретационным пониманием социального действия и вследствие этого с каузальным объяснением его цели и следствий” 1.
В этом-то и кроется основная проблема исследования, связанная с тем, как вообще возможны допущения относительно эмпирических регулярностей действия в форме гипотез, являющихся основанием для объяснения. С этим связан вопрос о том, в какой степени возможно понимание общих моментов социального действия. Еще один блок проблем относится к тому, в какой мере подход М. Вебера в терминах теории действия дает его адекватное понимание через соотнесение с целями и ценностями, на которые ориентирован субъект. Это выводит нас на еще одно проблемное поле: в какой мере логическое отношение понимания и объяснения может сводиться к отношению между общей номологической гипотезой, с помощью которой проводится объяснение, и ее эмпирическим подтверждением.
Кто бы сегодня не говорил о теоретической программе социального действия М. Вебера для социологии, связывают это с вышеназванной ее дефиницией, которую он дал уже на первых страницах “Хозяйства и общества”. Из этой формулировки следует сделать три вывода:
1. Социология должна концентрировать свое внимание на объяснении фактов действия, т.е. она должна вскрыть его определенные регулярности и закономерности.
2. Объяснение этого действия должно происходить посредством понимания, которое означает выявление его смысловой значимости.
3. Это действие необходимо интерпретировать, т.е. представить посредством системы понятий его субъективный смысл. Следует последовательно рассмотреть эти постулаты, до сих пор вызывающие разногласия в социологии.
Какую позицию мог занимать М. Вебер в научной полемике, имевшей место между индивидуализмом и социоцентризмом? Можно без особых усилий показать, что он отвергает социоцентристские представления и формирует подход в терминах номиналистской теории действия. Центральной задачей социологии Вебер объявляет объяснение социального действия. По своему качественному своеобразию оно отличается от реактивного поведения, т.к. в его основе лежит субъективный смысл. Речь идет о заранее предусмотренном плане или проекте действия. В качестве социального оно отличается от реактивного поведения тем, что этот смысл соотносится с действием другого. Социология, таким образом, должна посвятить себя изучению фактов социального действия.
В смысле этого постулата, прежде всего, следует дать дефиницию основным социологическим конструкциям, таким, как протекание и причинная связь специфических действий индивидов. Для М. Вебера такие понятия, как “государство”, “феодализм” и т.п. представляют категории, “обозначающие определенный тип совместного человеческого действия, которое, чтобы быть понятным, редуцируется к действиям индивидов, принимавших в нем участие. В дальнейшем следует объяснить эти факты, раскрывая то, что определяет действия участников” 1.
Неприятие социоцентристских принципов при объяснении социального действия проявляется в отклонении Вебером допущения о коллективном субъекте, которое он обнаружил у представителей исторической школы национальной экономии. 2 С помощью этого допущения определенные трансформации государственных форм права и хозяйства различных народов объяснили не только в том смысле, что их развитие, как и развитие отдельных субъектов, осуществляется через эти отмеченные целостности.
С помощью этого же допущения происходило объяснение отдельных действий индивидов в обществе: все они осуществляются через органы, выполняющие функцию управления и контроля над общественным целым. Вебер не принимает такие представления, даже если они претендуют на нечто большее, чем эвристический метод. Для него это является необоснованным гипостазированием. Социальное действие замкнуто на социальную ориентацию индивида, который рассматривается как нечто самоочевидное. Система взаимных ориентаций связывает индивидов в общество, которое есть в свою очередь совокупность людей и связей между ними.
Объяснение действий этих людей может происходить непосредственно, если при этом определяются их мотивы, но это может происходить косвенно, если при этом ссылаются на знание определенной функциональной закономерности, сквозь призму которой рассматривается социальное действие. Разумеется, эта закономерность должна подтверждаться не только зафиксированным установлением, но она должна подтверждаться не только зафиксированным установлением, но она должна быть понятной”, т. е. надо определить из какой мотивации и какого общего смысла следуют те действия, которые предопределяют эту закономерность при наличии определенного социального факта.
М. Вебер стремился показать то, как важнейшие социальные факты-отношения, порядок, связи - следует определять как особые формы социального действия. Другое дело, что это стремление фактически не реализовалось. Систематическое объяснение этих социальных фактов через исследование единичных действий, конституирующих их, не состоялось. Социальное действие приводит к социальному факту. Это - важнейшая мысль Вебера. Но в таком случае следует обратить внимание на то, что далеко не все факты, которые исследует традиционная социология, можно объяснить как определенные совместные действия, а также опровергать через объяснение индивидуальных действий участников. К таким фактам можно отнести распределение доходов, социальные представления о ценностях.
В таком случае возникает вопрос о том, достаточны ли аргументы Вебера для обоснования номиналистской позиции в споре с социоцентристскими представлениями об обществе, а если это так, то не разрешается ли спор в пользу номинализма? На этот вопрос следует ответить отрицательно, т.к. Вебер должен был бы ограничить социологию объяснением социального действия, и в соответствии с этим показать, как возможны точные дефиниции социальных феноменов как особых случаев этого действия, которые в последствии необходимо объяснить. В своей эмпирической социологии Вебер не стремится подчиниться этому ограничению. Очевидно и то, что большинство социологов, в том числе и представители антропоцентристского подхода, возражало бы против такого ограничения ее предметной области. Общественные представления о мире и ценностях, к осуществлению которых стремятся индивиды, представления, которые со своей стороны определяют различные феномены - все это находится в центре внимания социальной науки.
Разумеется, М. Вебер, вопреки своему определению социального действия, во главу угла ставит изучение именно этих факторов. Если рассматривать ядро его эмпирической социологии - объяснение возникновения западного рационализма и капитализма, - то ясно, что этот капитализм характеризуется через комплекс определенных действий, связанных с хозяйством соответствующего типа. Но в таком случае предпосылки возникновения этих действий - имеющиеся технические возможности, рациональное право и соответствующий хозяйственный менталитет - нельзя реконструировать как действия.
М. Вебер детальнейшим образом исследует происхождение именно этого хозяйственного менталитета и комплекса необходимых ориентаций. Он показывает, что эти установки следуют из определенных действий: создания и распространения соответствующих религиозных доктрин. Поэтому веберовское историческое объяснение этого капитализма состоит отнюдь не из суждений о простой последовательности действий. Оно состоит из суждений об их последовательности и предпосылках, приводящих к этим действиям - определенных ментальных факторах: комплексах религиозных идей и правовых представлений. К этим предпосылкам относится и ряд физических факторов: распределение капиталовложений, вспомогательных средств, инструментов власти.
Таким образом, если бы задачу социологии ограничивали объяснением фактов социального действия, то спор между номинализмом и социоцентризмом был бы вследствие этого не разрешим. Обнаруживается, что определенные социальные факты и феномены можно определять как действие, и затем выясняется, что эти феномены можно объяснить, устанавливая факторы, конституирующие отдельное действие. Прежде всего, нужно эмпирически, от случая к случаю, различать, все ли общие понятия определяются через индивидуальное поведение, и имеется ли действительно полезный теоретический принцип, который может объяснить обозначенное поведение.
В целом же объяснение социального факта в рамках коминалистской теории не предполагает его концептуализацию с помощью понятий этой теории. Связь переменных с социальными фактами, которые необходимо объяснить, может происходить посредством установления определенной эмпирической закономерности. Однако в дальнейшем нельзя исключать, что социальный факт, подлежащий объяснению, можно определить не только с позиций номинализма, но и с точки зрения социоцентризма. Конфликт этот не может быть разрешен посредством применения априорного онтологического допущения о последних, предельных элементах социального, что в свою очередь приводит к определению социальных фактов как особых совместных действий субъектов.
Конфликт между этими социологическими направлениями и их гносеологическими программами продолжает существовать, и разрешен он может быть только тогда, когда обнаружится, что в рамках одного из этих подходов возможно достижение более адекватного объяснения для нетронутых проблем, чем в рамках другого. В этой связи следует отметить, что методологический индивидуализм М. Вебера во многом зависит от ценностей предпочтений. Его исходный пункт связан с общеевропейской гуманистической традицией, с ее почтительным отношением к индивиду и его существованию.
Для М. Вебер понятие целостности, используемое применительно к обществу - не более, чем метафора. Объяснение посредством целостностей связано с абстрагированием от ментального фактора, который модель Вебера принимает как существенный. Этот фактор объявляется основной предпосылкой действия, что закономерно приводит к поиску системы объяснения на базе суждений об индивидуальном действии, которое противопоставляется программе, исходящей из допущения о существовании коллективного субъекта. Поэтому действие, ориентированное на субъективный смысл, существует для Вебера как действие одной или многих отдельных личностей.
Если предыдущее изложение хотя бы немного пролило свет на номиналистскую программу, согласно которой факты, подлежащие объяснению, следует реконструировать как формы совместных действий субъектов, редуцирующихся к действиям отдельных личностей, то для обоснования этого тезиса решающее значение имеет следующее: существуют ли прочные и устойчивые принципы для объяснения индивидуального действия? Надо выяснить, как, согласно Веберу, возможно объяснение действия посредством понимания. Необходимо проверить, имеется ли в сформулированных Вебером принципах устойчивая база для этого.
В контексте теории Вебера нужно уяснить принципы, с помощью которых можно объяснить процесс осуществления действия, что предполагает его сведение к соответствующим мотивам. Необходимо также объяснить результат действия через понимание, что предполагает установление и исследование тех действий, которые предшествовали ему. Объяснение действия через понимание допускает также учет особых принципов и приемов для этого, т.е. то, как необходимо их использовать в каждом конкретном случае. Наконец, хотелось бы сказать, что суждения Вебера относительно объяснения действий, приводят к такой теории последнего, которая не связывает особых надежд с принципом понимания. М. Вебер движется по этому пути, это станет ясно после проверки и реконструкции тех специфических приемов, которые он использует для объяснения действия посредством понимания.
Чтобы объяснить протекание действия посредством понимания, необходимо ограничить себя рядом правил и требований. Поэтому у Вебера целесообразно различать два момента:
1. Общие приемы объяснения действия через понимание.
2. Особые указания относительно того, как эти приемы и методы надо использовать в конкретном случае.
Для Вебера протекание действия является поведением в определенных внешних условиях. Его объяснение, как и объяснение любого другого события, должно производиться путем подведения под общую эмпирическую закономерность, с которой связаны условия действия. При таком подходе, понимание будет играть двоякую роль.
Непосредственному объяснению предшествует особый тип понимания, направленный на идентификацию типа действия, которое нужно объяснить посредством замыкания его внешних признаков на смысл иди цель этого действия, что предполагает применение гипотез относительно связи определенных внешних признаков с соответствующей целью действия. Непосредственное объяснение должно производиться путем “объясняющего понимания”. Речь здесь идет о сведении смысла действия к его субъективным основаниям, чтобы уяснить, почему интересующая нас личность действует именно таким образом, а не другим.
Для обнаружения этих субъективных оснований предполагается своеобразное представление себя на месте действующего индивида, в условиях, в которых он находится. Необходимо сделать доступными размышления о целях и средствах, предшествовавших действиям, подлежащим объяснению. Это предполагает то, что “необходимо сделать доступной и понятной предшествовавшую связь чувств и эмоций”. 1
Вебер, таким образом, полагает, что объяснение действия происходит посредством отнесения к определенному каузальному принципу. Для Вебера объяснение выступает как прием, при котором находят применение общие правила опыта. Однако он выражает мысль о том, что основанием для интерпретации поведения является собственное познание повседневности. Поэтому общие правила, примененные при раскрытии оснований действия обнаруживает “свою непосредственную связь с личным опытом, обосновывающим повседневное знание, и поэтому они не точно и не вполне определенно сформулированы”. 2 Поэтому в общей интерпретации объясняющего понимания Вебер обращает внимание на то, что понимание происходит в свете общих правил повседневного знания.
Для Вебера понимание является средством для поиска наиболее очевидного и адекватного объяснения данного действия. Но наличие “понятно” определенной причины действия не является условием для адекватного объяснения. Последнее имеется тогда, когда при эмпирической проверке обнаруживается, что найденное объяснение оказывается верным. Как должна выглядеть такая проверка - Вебер не уточняет. При всяком конкретном объяснении действия он стремится проверять гипотезы относительно причинной связи определенных внешних ситуаций и субъективных основаниях действия с одной стороны, и рядом оснований действия с соответствующим ему действием - с другой. Для Вебера важно установить соответствие адекватности по смыслу и верификации посредством опыта.
Эта проверка предусматривает некоторые статистические методы, историческое сравнение и в крайнем случае - мысленный эксперимент. При этой проверке Вебер хотел бы верифицировать допущения, примененные при объяснении действия, относительно существование его детерминант. Например, допущение о том, какие цели, оценки ситуации и представления о действиях участников, согласующихся с целью, содержались у действующих. У Вебера, таким образом, обнаруживается ряд особых указаний по объяснению действия через понимание.
Для этого следует допустить особую интерпретационную гипотезу относительно причинной связи, которая предполагает наличие полностью существующего действия. В “Хозяйстве и обществе” оно именуется по-разному: сначала “рациональным”, позднее - ”целерациональ-ным”, которое обнаруживает два отличительных признака:
1. Он является “субъективно целерациональным”, т.е. обусловлено, с одной стороны, четко осознанной целью действия, не вызывающей сомнений относительно своего осуществления. С другой - осознанным представлением о том, что проводимое действие достигает цель с наименьшими издержками.
2. Это действие является “верно ориентированным”. Это предполагает, что в данном случае используется допущение о том, что интересующее нас действие согласовано с его целью. Это зависит от того, что представления субъекта о данной ситуации - назовем их условно “онтологическим” знанием - были верными, как и представления о том, с помощью каких действий он может достичь намеченной цели. Эти представления будем условно называть “монологическим” знанием. Схематично целерациональное действие можно описать благодаря следующим детерминантам:
1. Четкое осознание цели имеет здесь решающее значение в том смысле, что ставятся под сомнение нежелательные последствия для других субъективных целей, которые могут возникнуть в процессе ее осуществления. Это действие осуществляется в данной ситуации с наименее дорогостоящими средствами для ее реализации.
2. Целерациональное действие можно определить косвенно, благодаря существованию двух особых детерминант:
а) посредством верной информации о своеобразии данной ситуации и причинной связи различных действий с осуществлением преследуемой в данной ситуации цели, т.е. через верное “онтологическое” или “номологическое” знание;
б) благодаря сознательному расчету соразмерности и согласованности проводимого действия на основании имеющейся информации. Это предполагает осуществление, по меньшей мере, четырех операций:
1. Рациональный расчет тех действий, которые могут быть возможны с определенной долей вероятности. Они же могут являться средствами для достижения поставленной цели.
2. Сознательную калькуляцию последствий действий, которые могут выступать в качестве средств, а это предполагает уделить внимание тем издержкам и нежелательным последствиям, которые могут возникнуть благодаря фрустрации других целей.
3. Рациональный расчет желаемых последствий любого действия, которое также рассматривается как средство. Необходимо учитывать, является ли оно приемлемым при возникающих нежелательных последствиях.
4. Тщательное сопоставление этих действий, учитывая, какие из них приводят к цели с наименьшими издержками.
Эта модель должна применяться при объяснении конкретного действия. При этом М. Вебер намечает два принципиальных класса отклонений от модели целерационального действия.
1. Действующий исходит из ложной информации о ситуации и о вариантах действия, которые могут привести к реализации поставленной цели.
2. Действующий проявляет ценностно-рациональное, аффективное или традиционное действие, которое
а) не определяется через четкое осознание цели, ставящей под сомнение фрустрации других целей, возникающих при ее осуществлении. Они характеризуются через цели, осуществляемые непосредственно, не принимая во внимание другие целевые установки.
б) Не определяюся путем рационального расчета соразмерности и согласованности
10-09-2015, 22:09