Хосе Ортего-и-Гассет Восстание масс

План:

I Введение …………………………………………………………………………2

II Хосе Ортего-и-Гассет «Восстание масс» …………………………………...6

Глава I Массы, Массовое сознание и история его изучения ………………...6

§1. Массовое сознание и история его изучения……………………………6

§2. История и причины феномена масс, массы и элита…………………..12

Глава II Массовый человек и его отношение к государству ………...……..17

§1. Основные черты массового человека………………………………….17

§2. Государство как высшая угроза………………………………………..19

III Заключение ………………………………………………………………….21

IV Список используемой литературы ……………………………………….24

I Введение.

Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет (1883—1955) принадлежит к числу наиболее известных западных мыслителей XX века. Его идеи в области философии, истории, социологии, эстетики оказали влияние на определенные круги европейской и американской буржуазной интеллигенции. Ортега не отрицал ни содержательности, ни общественной значимости искусства; напротив, в великих произведениях прошлого он пытался обнаружить образное претворение исторических судеб нации. Поддерживая авангардистские художественные эксперименты, он ценил в них прежде всего протест против буржуазного опошления искусства, против влияния натурализма.

В 1930 году мировую известность испанскому эссеисту Хосе Ортеге-и-Гассету приносит книга “Восстание масс” (“Rebellion de las Masas'”).

Хосе Ортегу-и-Гассета можно считать первым испанским философом (ибо Франсиско Суарес (1548-1617) писал на латыни, а Мигель де Унамуно (1864-1936) не преследовал снискания философских лавров). Хосе Ортега-и-Гассет (9 мая 1883 – 18 октября 1955) родился в семье известного журналиста и депутата испанского парламента Ортеги-и-Мунийа. Обучаясь в колледже отцов-иезуитов Miroflores del Palo (Малага), Ортега в совершенстве овладел латынью и древнегреческим. В 1904 году он окончил Центральный университет зашитой своих докторских тезисов “El Milenario” (“Тысячелетний”). Ближайшие семь лет он проводит в университетах Германии (в основном, в Марбургском). По возвращении в Испанию он получает назначение в Мадридский университет, где в течение двадцати пяти лет возглавляет кафедру метафизики на факультете философии и языка Мадридского университета, одновременно занимаясь издательской и политической деятельностью в рядах антимонархической, а позднее антифашистской интеллигенции.

В 1923 г. Ортега основал либеральный журнал “Reviste de Occidente” (“Западный журнал”). Будучи политически ангажированным мыслителем, он ведет интеллектуальную оппозицию в годы диктатуры Примо де Риверы (1923-1930), играет немаловажную роль в свержении короля Альфонсо XIII, избирается гражданским губернатором Мадрида, почему и оказывается вынужденным покинуть страну с началом гражданской войны. С 1936 и по 1948 г. Философ находился в эмиграции в Германии, Аргентине и Португалии, проникшись идеями европеизма. По возвращении в 1948 г. В Мадрид совместно с Хуаном Мариасом создает гуманитарный институт, где также занялся преподавательской деятельностью.

Как уже сказано выше, мировую известность принесло Ортеге “Восстание масс”, хотя он известен в азработано как автор множества очерков и эссе по культуре и искусству (“Дегуманизация искусства”, “Искусство в настоящем и прошлом”, “Идеи и верования”, “Две главные метафоры” и т.д.) “Восстание” же посвящено той тревожной европейской общественной ситуации, которая сложилась к 20-м – 30-м годам XX в.

Оценивая итоги прошлого столетия, философ считает, что последний век принес человечеству огромные плодотворные завоевания. Главными из них были победа политической демократии и парламентаризма, а также невиданное ни в одну из прошлых эпох мировой истории развития техники. Но в начале XX века со всей очевидностью обнаружилось, что он создает новую, несходную с XIX веком историческую ситуацию, резко отличную и от всех прежних веков мировой истории.

Наиболее наглядный и очевидный показатель происшедшего исторического сдвига усматривается в огромном увеличении массы людей. Ведь прошлый век не только способствовал развитию науки и техники, но и в несколько раз увеличил население планеты, особенно больших городов. Но вместе с тем, создав новые, почти безграничные источники богатства и комфорта, он дал большой массе людей ощущение легкости жизни, лишил ее нравственной требовательности к себе, чувства ответственности перед настоящим и будущим, уважения к труду и традиционным нормам общественной морали. Этот исторический феномен X. Ортега-и-Гассет называет “восстание масс”.

Необходимо отметить, что Ортега в своем «Восстание масс» не ведет речь об упадке западной цивилизации. Более того, он подчеркивает, что само понятие “упадка” основано на сравнении; в таком случае, упадочной эпохой Ортега предлагает считать такую эпоху, которая предпочитает прошлое настоящему и будущему. Отсюда его вывод: “…эпоха, которая настоящее предпочитает прошлому, никак не может считаться упадочной. К этому и шел весь мой экскурс об “уровне эпохи”. В наше время жизнь имеет – и ощущает в себе – больший размах, чем когда бы то ни было. Как же она могла бы чувствовать себя на ущербе? Наоборот, именно потому, что она чувствует себя сильнее, “живее” всех предыдущих эпох, она потеряла всякое уважение, всякое внимание к прошлому. Таким образом, мы впервые встречаем в истории эпоху, которая начисто отказывается от всякого наследства, не признает никаких образцов и норм, оставленных нам прошлым, и, являясь преемницей многовековой непрерывной эволюции, представляется нам увертюрой, утренней зарей, детством ”[1] .

Кроме того, существует только один вид упадка – убывание жизненной силы; и существует он лишь тогда, когда мы его ощущаем. Именно поэтому он подробно рассматривает вопрос о том, что ранее социологами упускалось из виду: как сознает или ощущает эпоха свою жизненную силу. Из этой предпосылки очевидно следует, что характерной чертой современного общества стала его странная уверенность в том, что оно выше всех предыдущих эпох, “его полное пренебрежение ко всему прошлому, непризнание классических и нормативных эпох, ощущение начала новой жизни, превосходящей все прежнее и независимой от прошлого ”[2] .

Однако при всем этом одной из характерных черт общества стала растерянность, безрассудное и непонятное метание его во времени и культуре: “…наш век глубоко уверен в своих творческих способностях, но при этом не знает, что ему творить. Хозяин всего мира, он не хозяин самому себе. Он растерян среди изобилия. Обладая большими средствами, большими знаниями, большей техникой, чем все предыдущие эпохи, наш век ведет себя, как самый убогий из всех; плывет по течению. Отсюда эта странная двойственность: всемогущество и неуверенность, уживающиеся в душе поколения… ”[3] .

Я выбрал эту тему, потому что этот автор вызвал у меня интерес, я редко сталкивался с испанской философией, мне было интересно узнать его рассуждения о жизни и людях. Я прочитал, что Хосе Ортега-и-Гассет философ, чьим даром было не навязывать Мысль, но – будить ее. Философ, значительная и лучшая часть творческого наследия которого представляет собой, по словам критиков, «художественные очерки, где философия растворена, как кислород, в воздухе и воде». Его произведения требуют от читателей не соглашаться, но – спорить и думать.

Я поставил перед собой цель проанализировать работу Хосе Ортега-и-Гассета «Восстание масс». Точнее рассмотреть феномен масс и массового человека.

II Хосе Ортего-и-Гассет «Восстание масс»

Глава I Массы, Массовое сознание и история его изучения

§1. Массовое сознание и история его изучения

Массовое сознание — один из видов общественно­го сознания, наиболее реальная форма его практическо­го существования и воплощения. Это особый, специфи­ческий вид общественного сознания, свойственный значительным неструктурированным множествам лю­аз («массам»). Массовое сознание определяется как совпадение в какой-то момент (совмещение или пересе­чение) основных и наиболее значимых компонентов соз­нания большого числа весьма разнообразных «класси­ческих» групп общества (больших и малых), однако несводимый к ним. Это новое качество, возникающее из совпадения отдельных фрагментов психологии деструктурированных по каким-то причинам «классических» групп. В силу недостаточной специфичности источников своего появления и неопределенности самого своего носителя, массовое сознание в основном носит обыден­ный характер.

История изучения массового сознания достаточ­но сложна и противоречива проблема реального «мас­сового сознания» и его особого носителя, «массового человека», возникает в жизни, а затем и в науке на рубеже XVIII — XIX веков. До XVIII века включитель­но господствовали концепции, утверждавшие, что об­щество представляет из себя скопление автономных индивидов, каждый из которых действует самостоя­тельно, руководствуясь лишь собственным разумом и чувствами.

Хотя подспудно массовизация общественного соз­нания начиналась и раньше, до определенного времени она носила достаточно локальный характер. Реально, это было связано просто с недостаточной плотностью расселения людей — невозможно наблюдать действи­тельное «массовое» сознание в обществе, население которого расселено исключительно по небольшим де­ревенькам и феодам. Отдельные вспышки хотя бы относительно массовой психологии стали наблюдать­ся по мере разрастания средневековых городов. «Из-за постоянных контрастов, пестроты форм всего, что затрагивало ум и чувства, средневековая жизнь возбу­ждала и разжигала страсти, проявляющиеся то в не­ожиданных взрывах грубой необузданности и звери­ной жестокости, то в порывах душевной отзывчивости, в переменчивой атмосфере которых протекала жизнь средневекового города»³ .

Однако это были лишь предварительные формы, начало массовизации. Прав А.Я. Гуревич: «Конечно, если мы станем искать в высказываниях ведущих тео­логов и философов Средневековья непосредственное выражение массового сознания и вознамеримся по ним судить о настроениях и воззрениях «среднего человека», мы впадем в глубочайшее заблуждение. Ни само обществ»), ни его тогдашние «теоретические пред­ставители» не могли осознать и сформулировать реаль­ное состояние психологии населения.» Хотя именно тогда массовое сознание, отличавшееся особым доми­нированием Иррациональных форм, с большой силой уже проявлялось в реальной политике.

Без сомнения тот или иной элемент страсти при­сущ и современной политике, но, за исключением пе­риодов переворотов и гражданских войн, непосредст­венные проявления страсти встречают ныне гораздо больше препятствий: сложный механизм общественной жизни сотнями способов удерживает страсть в жест­ких границах. В XV в. Внезапные эффекты вторгаются в политическую жизнь в таких масштабах, что польза и разум все время отодвигаются в сторону. Однако вплоть до конца XVIII века все эти эффекты носят дос­таточно частной, локальный характер.

На рубежу XVIII—XIX веков ситуация изменилась кардинально. Промышленная революция и начавшая­ся урбанизация привели к появлению массовых про­фессий и, соответственно, к массовому распростране­нию ограниченного числа образов жизни. Снижение доли ремесленничества и нарастающее укрупнение производства неизбежно вели к деиндивидуализации человека, к типизации его психики, сознания и пове­дения. Разрастание крупных городов и усиление ми­грации в них людей из аграрных провинций с разных концов той или иной страны, а подчас и сопредельных стран, вели к смешению национально-этнических групп, постепенно размывая психологические грани­цы между ними. В то же время, большие социально-профессиоцальные группы еще только формирова­лись. Соответственно, шла стихийная крупномасштаб­ная социальная реформа, первоначальный этап кото­рой как раз и характеризовался деструктуризацией привычных психологических типов и появлением но­вых, еще неструктурированных, и потому размытых «неклассических» форм общественного сознания. Так стало очевидным появление принципиально но­вого явления, которым, соответственно, и занялась наука.

Формально словосочетание «массовое сознание» стало встречаться в научной литературе начиная с се­редины XIX века. Особенно, оно распространилось к концу данного столетия, хотя носило еще описатель­ный, скорее образный характер, в основном лишь под­черкивая масштабы проявлявшихся психологических явлений. До этого вообще преобладало обобщенное понятие психологии масс. Считающиеся классически­ми труды Г.Тарда, Г.Лебона, Ш.Сигеле и В.МакДугала, появившиеся на рубеже XIX-XX веков и посвященные отдельным конкретным проявлениям психологии масс (прежде всего, психологии толпы), носили общесоцио­логический и, скорее, научно-публицистический, чем аналитический характер.

Более или менее определенное употребление по­нятия «массовое сознание» в качестве специального научного термина началось лишь в 20-30-е гг. XX сто­летия, хотя и тогда это долгое время оставалось на уровне беглых упоминаний и несопоставимых между собой, крайне многообразных трактовок. Затем вообще наступила серьезная пауза в исследованиях. В западной науке это определялось тем, что массовая психология как таковая стала исчезать: общество структурирова­лось, а культ «свободного индивида» предопределял доминирование индивидуальной психологии. Массы как бы «рассыпались». С исчезновением же феномена исчезли и попытки его изучения.

В итоге, западные исследователи не смогли дого­вориться о смысле центрального понятия «массы», лежащего в основе исследования массового сознания. По оценке Д.Белла, в западной науке сложилось, как минимум, пять различных его интерпретаций. В одних случаях под массой понималось «недифференцирован­аз множество», типа совершенно гетерогенной ауди­тории средств массовой информации в противовес иным, более гомогенным сегментам общества (Г.Блумер). В других случаях— «суждение некомпетент­ных», низкое качество современной цивилизации, являющееся результатом ослабления руководящих по­зиций просвещенной элиты (Х.Ортега-и-Гасет). В треть­их — «механизированное общество», в котором человек является придатком машины, дегуманизированным элементом «суммы социальных технологий» (Ф.Г. Юнгер). В четвертых, «бюрократическое общество», отличающееся широко расчлененной организацией, в ко­торой принятие решений допускается исключительно на высших этажах иерархии (Г. Зиммель, М. Вебер, К. Манн-гейм). В пятых, — «толпа», общество, характеризующее­ся отсутствием различий, однообразием, бесцельностью, отчуждением, недостатком интеграции (Э. Ледерер, X. Арендт).

В советской науке сложилось иное, хотя отчасти и аналогичное положение. Структурирование общества по социально-классовому основанию привело к абсолюти­зации роли классовой психологии. Она подменила собой и массовое, и индивидуальное сознание. Соответствен­но, и здесь массовая психология как таковая исчезла — по крайней мере, из поля зрения исследователей.

Во второй половине 60-х гг. XX столетия данное понятие пережило своеобразное второе рождение в советском обществознании, хотя это был кратковремен­ный период. Лишь начиная со второй половины 80-х гг. можно отметить новый прилив исследовательского интереса к массовому сознанию. Но до сих пор недос­таточное внимание к данному феномену объясняется как минимум двумя причинами. Во-первых, объективные трудности изучения массового сознания. Они связаны с самой его природой и свойствами, плохо поддающимися фиксации и описанию, что делает их трудноуловимыми с точки зрения строгих операциональных определений. Во-вторых, трудности субъективного характера, прежде все­го в отечественной науке, до сих пор связаны с домини­рованием догматизированных социально-классовых представлений, а также недостаточной азработано­стью терминологического аппарата, что продолжает ска­зываться.

В итоге, как в зарубежной, так и отечественной научной литературе, посвященной различным сторо­нам явления массовизации психики и массовой пси­хологии в целом, до сих пор нет крупных работ, в ко­торых специально рассматривалась бы психология массового сознания. Бытующие ныне в науке взгляды можно объединить в два основных варианта.

С одной стороны, массовое сознание — конкрет­ный вариант, ипостась общественного сознания, замет­но проявляющаяся лишь в бурные, динамичные перио­ды развития общества. В такие периоды у общества обычно нет интереса к научным исследованиям. В обыч­ные же, стабильные периоды развития массовое созна­ние функционирует на мало заметном, обыденном уровне. При этом существенно, что оно может одновремен­но включать в себя отдельные компоненты разных ти­пов сознания. Например, сознание классических групп социально-профессионального характера, составляю­щих собой социальную структуру общества (что обычно имеет приоритетный характер и в первую очередь фик­сируется теоретиками). Может оно включать и некото­рые иные типы сознания, присущие специфическим множествам индивидов, объединяющим представителей различных групп, но, в то же время, не имеющим отчет­ливо группового характера. Обычно это фигурирует как обыденное сознание, не имеющее четкой социальной отнесенности — например, «сознание» очереди за де­фицитным товаром в условиях «развитого социали­стического общества». Согласно данной точки зрения, проявления массового сознания носят в значительной мере случайный, побочный характер и выступают в ка­честве признаков временного, несущественного стихий­ного варианта развития.

С другой стороны, массовое сознание рассматри­вается как достаточно самостоятельный феномен. То­гда это сознание вполне определенного социального носителя («массы»). Оно сосуществует в обществе на­ряду с сознанием классических групп. Возникает оно как отражение, переживание и осознание действую­щих в значительных социальных масштабах обстоя­тельств, в том или ином отношении общих для членов разных социальных групп, оказывающихся тем самым в сходных жизненных условиях, и уравнивающих их в том или ином плане. Согласно данной логике, массо­вое сознание оказывается более глубинным образова­нием, отражением действительности «первичного по­рядка», которое лишь потом обретает необходимые психологические признаки социальной определен­ности.

§2. История и причины феномена масс, массы и элита.

Исследую вопрос возникновения феномена масс, Ортега подробно анализирует европейскую историю. Так он постепенно приходит к выводу, что массовое общество и поведение – закономерный результат развития западной цивилизации.

Собственно примеров массового поведения даже в древней истории немало. Даже город с самого начала сам по себе был местом сборища масс. Начинался он с пустого места – с площади, рынка, агоры в Греции, форума в Риме; все остальное – было лишь придатком, необходимым для ограждения этой пустоты. Первоначальный “полис” был не скоплением жилых домов, а прежде всего местом народных собраний, то есть специальным пространством для выполнения общественных функций. “Город не возник, подобно хижине или дому, чтобы укрыться от непогоды растить детей и для прочих личных и семейных дел. Город предназначен для вершения дел общественных ”[4] . Характерный пример массового поведения в Риме – бои гладиаторов, собиравшие огромные толпы людей, желавших посмотреть на эти “экстремальные” побоища (бои, говоря современным языком социологии, стали предметом “престижного потребления”).

Рассматривая предтечи современной цивилизации, Ортега утверждает, что в основе ее лежит XIX век, успех которого слагается из двух крупных элементов: либеральной демократии и техники. Все это заключается в одном слове “цивилизация” , смысл которого раскрывается в его происхождении от слова civis – то есть гражданин, член общества. Все достижения цивилизации тогда служат тому, чтобы сделать общественную жизнь возможно более легкой и приятной. Если мы вдумаемся в эти основные элементы


10-09-2015, 22:38