Путешествие к трансцендентному: впечатления от философской книги Николая Бердяева "Самознание"

Путешествие к трансцендентному:

впечатления от философской книги Николая Бердяева «Самопознание»

Глава I

Рождение экзистенции

Cognosce te ipsum

Кем создан этот бренный и одновременно могущественный мир, который окружает нас ежедневно? Какая неведомая сила порой толкает человека в зубастую пасть злого рока? Что есть счастье и как его достичь? Наделено ли наше существование смыслом, который мы пытаемся отыскать всю жизнь? В каком мраком покрытом уголке нашего сердца обитает душа? Вечна ли она, или обречена на небытие после смерти тленного тела? Быть может, так устроен всемирный разум человечества, что рано или поздно каждый из нас, иногда даже не подозревая об этом, начинает философствовать, пытаясь отыскать ответы на эти извечные вопросы.

Философия – наука многогранная, а механизм философствования можно сравнить с известным в физике явлением: белый цвет являет собой спектр, подобно этому вопрос о мироздании вмещает в себя неограниченное количество тем. Всё подвластно динамике, не осталась статичной и философская проблематика. С ходом времени нарушалась привычная иерархия тем, на которые рассуждали мудрецы разных эпох. Постепенно возникали новые направления в философии, которые привносили принципиально иной взгляд на устройство Вселенной.

В XX веке окрепла и встала на ноги экзистенциальная философия, одним из её родоначальников в России стал Николай Александрович Бердяев (1874-1948). Его перу принадлежит более 40 философских книг, среди наиболее известных его работ можно назвать «Философию свободного духа», «О назначении человека», «Я и мир объектов», «О рабстве и свободе человека», «Смысл творчества», «Самопознание».

Сам термин «экзистенция» происходит от латинского слова «existentia», что в переводе означает «существование». Цель такого рода философии – познать тайну личности. В центре внимания оказывается человек, загадка устройства его внутреннего мира. Бердяев пишет, что «экзистенциальная философия понимает философию как познание человеческого существования и познание мира через человеческое существование», такой механизм раскрытия тайн мироустройства преподносит читателю и Г.С. Сковорода. Таким образом, мы можем явно проследить эскалацию внимания к глубинному миру личности:

Бердяев, подчёркивая «антионтологический» характер своей философии, обозначил ряд вопросов, на которые он проливает свет в своих рассуждениях: «В центре моей мысли всегда стояли проблемы свободы, личности, творчества, проблемы зла и теодицеи, то есть, в сущности, одна проблема – проблема человека, его назначения, оправдания его творчества».

«Самопознание» – философское сочинение Николая Бердяева – отражает экзистенциальную направленность, причём автор пытается отыскать нужный ключ, который открывает дверь к секретной лаборатории под названием «личность», через познание самого себя. Жанр книги Бердяев определяет как философскую автобиографию, которая в корне отличается от всех тех автобиографий, с которыми мы когда-либо сталкивались. Автор не ставит перед собой цель сообщить читателю о своём жизненном пути, он скорее размышляет на философские темы, опираясь при этом на свой собственный опыт, погружаясь вглубь своего микрокосма.

Такой способ философствования далеко не всегда правильно понимается читателями. Некоторые усматривают в постоянном обращении к своей сущности стремление автора возвеличиться над читателем; внимание к своей личности неизбежно трактуется в нашем обществе как завышенное самомнение. Бердяев, словно предугадывая реакцию читателей, сообщает нам, что «книги, написанные о себе, очень эгоцентричны». На мой взгляд, здесь философ вправе сказать «nemeaculpa». Я бы согласилась с изречением другого отечественного философа Константина Леонтьева о том, что «автобиографические, искренне написанные вспоминания всегда внушают больше доверия, чем роман», да и любой другой жанр. В «Самопознании» автор отнюдь не предстаёт перед нами самовлюблённым мечтателем, он мудрый философ, который уяснил для себя, что познать тайну человеческой личности можно только встав на путь раскрытия тайны своего существа.

Идея о том, что окружающую действительность необходимо познавать через собственное мироощущение – инструмент, которым наделён каждый, – видится мне необыкновенно интересной и, что самое главное, абсолютно верной. Ведь «наиболее экзистенциально собственное существование». В таком подходе к философии сокрыта истина древних: «Себя познавшие премудры» (Соломон).

В данном эссе я попытаюсь интерпретировать те главы «Самопознания», которые, на мой взгляд, наиболее наглядно отражают основные принципы экзистенциальной философии.

Глава II

За гранью мира

Умами правят заблуждения,

И в коме светлое сознание,

Но волшебство воображения

Мне дарит миропонимание.

Закон Вселенной постижим

При помощи мечты хрустальной.

И только дух недостижим,

Реальность стала нереальной.

Какая дерзкая сатира,

Нравоучительный урок:

Отныне я за гранью мира,

Но трансцендентен только Бог.

Строки эти родились в моём сознании после прочтения первой главы «Самопознания». Чтобы «нащупать» основания окружающего нас мира Бердяев обращается к своему микрокосму, но для того, чтобы познать загадочную тайну собственной личности, он старается абстрагироваться от повседневной реальности настолько, насколько это возможно. Действительно, нужно ли возвеличивать бытие и его причудливые механизмы, если «личность человеческая более таинственна, чем мир. Она и есть целый мир».

Белое и чёрное, горячее и холодное, мужское и женское, живое и мёртвое. Это вовсе не простой ряд антонимов, здесь необходимо вспомнить о принципе бинарных оппозиций, который был подробно описан Леви Строссом. Весь мир противоречив и устроен таким образом, что в основание его заложено бесконечное число антитез. Вселенная не может мыслиться в единстве, мир – это вечный двигатель, который черпает энергию из вечного процесса слияния противоположностей.

Человеческое существо не является исключением, каждый индивид устроен по общемировому закону «единства противоположностей». Основным своим противоречием Николай Бердяев называет непримиримость двух миров: действительности и воображения: «Во мне образовался собственный внутренний мир, который я противополагал миру внешнему». В этом философ далеко не одинок. Едва ли можно встретить человека, который никогда не предавался сладкому и невесомому процессу мечтания. Как говорится: «мечтать не вредно, вредно не мечтать», но что побуждает нас творить свой собственный мир несбыточных грёз, красота которого зависит только от силы воображения?

Создание своего микрокосма – бегство от несовершенства реальности. Многие из нас склонны идеализировать окружающую действительность, но рано или поздно идея безупречности мира должна задохнуться под тяжёстью суровых несовершенств. Бердяев рассказывает читателю о чувстве «брезгливости к жизни», которое вызвано у него тем, что «в мире… больше уродства, чем красоты». Философ испытывает «болезненное отвращение к обыденности», ведь повседневность насквозь пропитана определёнными правилами, которые установлены обществом. Схожее изречение мы можем найти у А.П. Чехова: «Страшна, главным образом, обыденщина, от которой никто из нас не может спрятаться». Этот бренный мир становится «чуждым», потому что законы его устройства имеют слишком много изъянов, и человек стремиться освободиться от его власти.

Личности больше ничего не остаётся, кроме того как, подражая Богу, создать свой собственный мир, лишённый недостатков, пусть даже этот мир будет иллюзорным. «С детства я жил в своём особом мире, никогда не сливался с миром окружающим, который мне всегда казался не моим», «В сущности, я стремился не к равенству и не к преобладанию и господству, а к созданию своего собственного мира».

Но всё должно быть в меру, чрезмерное бегство от несовершенства Вселенной приводит к тому, что человек не способен наслаждаться действительностью. Сильно развитое воображение предоставляет возможность погружаться в мир грёз, но реальная жизнь перестаёт быть реальной и теряет свою привлекательность. Человек отдаётся во власть трансцендентного мира, принося в жертву возможность всецело участвовать в жизненном процессе. Жизнь отходит на второй план, философ всего лишь «оцарапан» ею. Он совсем не дорожит своим существованием в чуждом мире: «у меня никогда не было особенно страха смерти», ибо этот мир тленен.

Согласно философии Николая Бердяева человеческое существо заполняют три субстанции: дух, душа, материя.Философ сообщает о себе, что он человек сильный духом, но душа его больна, ему присуща «душевная сухость». (Такая трактовка понятия души не является новой, ещё Ибн Сина в своих трудах повествует о влажной и сухой душе). Дух ограничен оболочками души, которая, в свою очередь, является пленницей тела. «Дух хочет вечности. Материя же знает лишь временное. Настоящее достижение – есть достижение вечности».

Но разве возможно вкусить прелесть вечности? Бердяев раскрывает нам секрет постижения бесконечности: «возвышённо-нереальное восприятие действительности, напряжённая устремлённость к трансцендентному, переход за грани этого мира». Кому-то может показаться странной тяга к иному миру, но бесконечную борьбу мечтательности и реализма нельзя назвать манией. Сумасшествие возникает, если человек отождествляет жизнь и сферу мечтаний, выдавая желаемое за действительное, несуществующее за данность. Николай Бердяев осознаёт эту грань: «Я не делаю себе никаких иллюзий о действительности, но считаю действительность в некоторой степени иллюзорной.

Мне кажется, что каждый человек в некоторой степени Бог, ведь внутренний мир индивидуума уникален и выходит за рамки бытия: «Мир не казался мне беспредельным, бесконечным, наоборот, он мне казался ограниченным по сравнению с беспредельностью и бесконечностью, раскрывавшейся во мне». Человек тянется к постижению Бога и поэтому испытывает тоску по бессмертному, вечному, иррациональному, недостижимому:

Только прорвав оболочку тленного мира посредством путешествия к трансцендентному, мы можем познать главную тайну, которая сокрыта в глубине нашей души.

Глава III

Спектр состояний души

Эмоциональная сфера личности до сих пор остаётся неразгаданной до конца тайной. Наделён ли человеческий разум уникальной способностью молчать и сохранять холодное самообладание в ответ на крик чувственности? Любовь, ненависть, зависть, жалость, восхищение, тоска, словно дикие кочевники, совершают периодические хищнические набеги на рациональность, оставляя после себя разрушительные последствия. Как часто мы пытаемся спрятаться и убежать от собственных эмоций, тщательно скрываем их от окружающих за маской интеллектуальности и безразличия? Чувства безраздельно властвуют над нами, но именно ощущения и всевозможные переживания, подобно загадочному спектру состояний души, открывают нашему взору неповторимую картину полихромной жизни.

Представьте, что вы уже несколько дней странствуете по безлюдной пустыне, где воздух настолько сух и горяч, что становится трудно дышать. Беспощадные лучи палящего солнца оставляют на коже болезненные ожоги. На ваших ногах сандалии, подошва которых изрядно изношена, поэтому каждый шаг – подвиг, ведь на раскалённом песке за несколько минут можно приготовить яичницу. С каждой минутой сил для борьбы за собственную жизнь становиться всё меньше. Но вот вы видите перед собой кувшин с водой, жадно примкнув к которому, вы утолите жажду... Капля живительной влаги – это глоток чувственной жизненности в пустыне рациональности.

Одиночество

Николай Бердяев преодолевает «чуждость и далёкость» объективного мира, творя свой собственный микрокосм. Но ведь микромир, созданный в воображении философа, наделён одним уникальным свойством – его существование возможно и без участия других людей. Автор «Самопознания» не принимает данность мира, не соглашается с законами его обустройства и всеобщими правилами. Бердяеву чужд не только мир, но и всякая общность, которая изничтожает индивидуальное начало личности: «Я мучительно чувствовал чуждость всякой среды, всякой группировки, всякого направления, всякой партии».

Одиночество… Возможно ли простыми словами, примитивными из-за своей ограниченности предложениями передать бездонную и болезненную глубину, которую вмещает в себя это понятие? Здесь сокрыто множество смыслов, которые мы расшифровываем, руководствуясь своим мировоззрением и самовосприятием. Мне встречались люди, склонные понимать одиночество как мучительное чувство невозможности бегства от самого себя. Для меня одиночество – это не быть одному, быть одиноким значит быть непонятым.Такую интерпретацию темы одиночества мы видим, например, у М.Ю. Лермонтова: «И не останется на земле ни одного существа, которое бы поняло меня совершенно».

Николай Бердяев называет два противоположных типа людей – «тип, находящийся в гармоническом соотношении с мировой средой и тип, находящийся в дисгармоническом соотношении», причём себя он причисляет ко второму типу. Философ предстаёт перед читателем не только «человеком разумным», он, скорее «человек асоциальный», который бросает вызов общественному устройству. Увы, невозможно найти понимания в мире, который видится враждебным, чуждым и нереальным. Разве окружающие заинтересованы познать и оценить неповторимый, богатый и безграничный, но одновременно хрупкий и тонкий мир, который сокрыт под толстой оболочкой тленной материи? Нет, они живут по установленным правилам своего реального мира, в котором приходится существовать, скрывая свою истинную сущность: «я носил маску, это была защита своего мира».

Отражение темы одиночества в философии Николая Бердяева мне крайне близко. Одиночество – противоречивое состояние души. С одной стороны мне кажется недостижимым и неуместным слияние с окружающим миром, пребывая в котором, я ощущаю душащую неуютность. С другой стороны остаётся призрачная надежда та то, что когда-то появится человек, способный познать мой внутренний мир. Попытаюсь изложить в вольной поэтической форме, что означает для меня слово «одиночество»:

Одиночество – глупое слово

И бездушно по сути своей,

Ведь на всё мы порой готовы,

Чтоб избавился мир от людей.

Чтоб с единственным разумом слиться,

Что господствует во Вселенной,

Своей сущностью насладиться

И душой восхититься нетленной.

Даже человек, который постоянно находится в центре внимания общественности, может чувствовать свою непохожесть и страдать от непонимания окружающих. Николай Бердяев излагает схожую мысль: «Я наиболее чувствовал одиночество именно в обществе, в общении с людьми».

Надёжным убежищем в таком случае является собственная микровселенная, а единственным понимающим собеседником становишься ты сам. Стоит ли бояться остаться одному, если только наедине с самим собой человек может подобрать ключ к познанию тайны, сокрытой в глубине его души? Как говорил Байрон: «В одиночестве человек часто чувствует себя менее одиноким».

Тоска

Изложение темы тоски, представленное Николаем Бердяевым в «Самопознании», показалось мне весьма интересным и необычным. Философ обращается к проблеме зыбкости существования и бессмертия души. Тоска не ставится в один ряд с печалью, страхом и скукой, напротив, она вычленяется из всех возможных чувств человека, потому что она «обращена к трансцендентности».

Тоска – это непринятие человеком собственной жизни, как чего-то тленного и ограниченного, ущербного и конечного, ведь «жизнь есть как бы умирание бесконечного в конечном, вечного во временном». Осмысление собственной ничтожности, бессильности перед временем и осознание невозможности слиться с вечностью порождают тоску. «Тоска… всегда есть тоска по вечности», тоска по трансцендентности.

Свобода

Свободен лишь тот, кто потерял всё, ради чего стоит жить.

Эрих Мария Ремарк

Основные принципы, которые положены в основу философских рассуждений Николая Бердяева, близки моему собственному пониманию мироустройства. Однако проблема свободы видится мне в принципиально ином свете.

Философ возводит свободу на вершину пантеона ценностей человеческой жизни. Свобода – это сама цель существования, а не средство: «Свобода для меня первичнее бытия», «Я положил в основание философии не бытие, а свободу». Свобода воспринимается Бердяевым как независимость личности от гнетущей власти общества, как возможность реализации творческой силы и стремление создать нечто новое, выходящее за рамки ограниченной жизни, разложенной на пункты, правила и предписания. Проблема бунтарства и идея свободы теснейшим образом переплетаются, ведь бунтарство – наглядная и активная защита своих интересов, борьба с ущемлением свободы. «В бунтарстве есть страсть к свободе».

Мне не свойственно философствовать на тему свободы, ибо бессмысленно рассуждать о том, во что не веришь. Я не воспринимаю свободу Единой и Абсолютной, она всегда распадается на внешнюю и внутреннюю. Николай Бердяев рассказывает нам именно о внешней свободе – неподвластности обществу. Внешняя свобода – это право на независимость собственных суждений: «я не могу признать истиной то, что мне навязывают как истину, если сам не узреваю этой истины». Существование такого рода свободы я не стану оспаривать.

Иначе обстоит дело со свободой внутренней. Способны ли мы освободиться от оков собственного сознания, полностью подавлять и контролировать эмоции, чувства и аффекты? Зачастую мы вынуждены действовать вопреки нашим желаниям, осознавая, что усилия принесут в дальнейшем свои плоды. Абсолютная внутренняя свобода привела бы к полной деградации человечества, ведь именно труд сделал из человека обезьяну, но весьма сомнительно, что люди желают трудиться. Индивид не всегда хочет того, что принесёт пользу ему самому, поэтому внутренняя свобода всегда должна быть ограничена силой воли. Пример моих рассуждений весьма нагляден и прост: студент совсем не жаждет знаний и считает бессмысленным занятием подготовку к экзамену. Однако он заинтересован в получении диплома о высшем образовании, который кажется ему билетом в благополучную жизнь, поэтому студент рано или поздно начинает постижение науки. В понимании свободы мне наиболее близок мой любимый философ Нового времени Бенедикт Спиноза: «Свобода есть осознанная необходимость».

Жалость

Николай Бердяев отождествляет «жалость» и «сострадание», видя в них общий корень – проявление любви и заботы к более слабому созданию. На мой взгляд, такое понимание «жалости» имеет нечто общее с теорией Ницше о «любви к дальнему». Философ полагает, в основе жалости лежит альтруизм, однако позвольте мне не согласиться с такой интерпретацией понятия «жалость» и высказать своё собственное мнение.

Само слово «жалость» неспроста имеет общий корень с прилагательным «жалкий», которое носит пренебрежительную и негативную окраску. Жалость и презрение – притоки большой реки, втекающие в широко простирающуюся реку признания ничтожности. Мне кажется, что жалость – одно из самых мерзких чувств, которое может испытывать человек по отношению ко мне. Поэтому я всегда предпочитала, чтобы меня открыто ненавидели, ведь моё внутреннее «Я» будет безвозвратно унижено и оскорблено, если кто-нибудь «осмелиться» меня


10-09-2015, 23:09