Бунт предметов

Хорхе Анхель Ливрага

Проблема эта извечно существовала в коллективном бессознательном всего человечества и в индивидуальном подсознании каждого из нас. Вспоминаю, как в детстве, когда выключали свет в моей комнате, я с нетерпением выжидал некоторое время, чтобы потом внезапно повернуться в своей кровати, одновременно включив свет, и застать врасплох игрушки, поймать их в тот момент, который я давно представлял себе и даже смутно предчувствовал, — в тот момент, когда они оживают и начинают двигаться. Я не знал тогда, что то же самое делают миллионы детей с самого начала нашей истории и что это было и остается одним из элементов изначальной древней магии, которую так и не смог полностью затмить неоднозначный дар Прометея — ментальный огонь, ум.

Заглавие этой статьи воспроизводит название одной древней вавилонской таблички, находящейся сейчас в Британском музее, на которой записан миф о Гильгамеше. В нем говорится о временах, когда на земле после потопа остался один Гильгамеш. Подобно семени, брошенному в землю, проходит он через великие страдания, символизируя первое человечество, утратившее свое естественное бессмертие и поставленное впоследствии перед трудной задачей: вновь заслужить бессмертие, но на этот раз уже сознательно, вновь искать и найти его в глубинах великих вод Времени, где оно скрывается в образе волшебной водоросли. О множестве таинственных вещей рассказывается в этой табличке, в том числе и о том, как допотопные люди были застигнуты врасплох «бунтом предметов» — творений их собственных рук, обретших жизнь и взбунтовавшихся.

На другом краю земли, на северном побережье Перу (департамент Трухильо), в руинах Чан-Чана, бывшей столицы чимов, с давних пор можно увидеть фриз, где также изображены создания рук человеческих — вещи, которые, получив руки и ноги, танцуют и покидают свои обычные места...

Могут ли предметы иметь свою собственную жизнь? Хотя наше материалистическое мировоззрение, сформированное предрассудками XVIII и XIX веков, восстает против этого, мы все же можем утверждать: да, могут. И не только могут, но оживление их становится неизбежным с того момента, когда о них начинают думать, желать их, с того момента, когда они создаются руками человека.

Обратимся к примеру гончара. Его работу можно разделить на три этапа:

Гончар думает, рисует в своем воображении, видит во внутреннем зеркале своего сознания сосуд, который создает. Он уже представляет его размеры, цвет и другие свойства.

Гончар запасается мягкой глиной, гончарным кругом и всем необходимым. Стремление, мечта вдохновляет его на то, чтобы собрать все это вместе и начать работу. Глиняная масса начинает вращаться под его руками, постепенно принимая формы, которые, не будучи еще достаточно определенными, уже стремятся к совершенству.

Форма воплощается в глине, воспроизводя то, о чем думалось, о чем мечталось, то, к чему стремится мастер.

Краски, лаки и жар печи завершают эту поистине магическую материализацию. Сила мысли, поддерживаемая искренним желанием, а затем и церемония самой работы совершают подлинное чудо.

Ваза, очевидно, не является лишь простым предметом, пустой формой, не содержащей ничего, кроме вещества, из которого сделана. Это живое существо, сотворенное мысленно и затем извлеченное из невидимого мира мысли силой необходимости; оно воплощается в послушной и податливой материи, по природе своей аморфной, но уже принимающей и хранящей в своих недрах эту ментальную форму, а также соответствующий ей магнетизм. Этот магнетизм передается ментальной форме пропорционально ее воплощению в материю через взаимодействие простых элементов, подобное процессам, происходящим в батарейке, которая со временем разряжается. Своими руками, точнее, благодаря посредничеству своих рук, различных инструментов и приспособлений гончар передает материальной форме искру жизни, которая сохранится до тех пор, пока сама форма не начнет разрушаться и не исчезнет окончательно.

Философия и эзотерические учения достигли очень глубокого понимания этой темы, превосходя и тем самым отрицая в своем подходе возникшее в последние века беспомощное деление на так называемые живые существа и существа неживые, «неодушевленные». Современной физике и химии, к счастью, удалось отойти от этих уже отживших позитивистских штампов. Физика признает определенную форму жизни во всем, что есть во вселенной, во всем, что подчиняется циклам рождения и смерти. Химия как наука уже не разделяется на органическую и неорганическую, она по-другому классифицирует ту свою часть, которая раньше называлась органической, и говорит о ней как о химии углеродов, потому что именно углерод преобладает во всех материалах, используемых природой в ее биологических построениях, в ее архитектуре.

Итак, нет ничего мертвого, нет ничего, что было бы лишено жизни в том или ином ее проявлении. Все стремится к выживанию, к самосохранению.

Доказать это нам поможет один очень простой эксперимент.

Если мы ударим рукой по столу рядом с насекомым, оно убежит, спасая свою жизнь. Из этого мы делаем вывод, что оно является живым существом. Однако, если мы попытаемся, приложив большую силу, изогнуть доску того же самого стола, по нашим представлениям неживого, мы увидим, что она окажет сопротивление; это тоже форма, хотя и пассивная, в которой доска проявляет собственный инстинкт самосохранения. Отсюда следует, что между насекомым и доской, по существу, нет большой разницы; они различаются только по интенсивности и форме проявления в них жизни; но та искра огня, искра жизни, которая проникает в них, освещает и дает смысл материи и энергии как насекомого, так и доски, эта искра жизни, пронизывающая обоих, является проявлением одного и того же начала — прекрасно определенного древними индийскими философами как Джива-Прана (всеобщий принцип праны. — Ред.).

Если бы человек сумел проявить более высокий уровень чувствительности, это позволило бы ему услышать в хрусте и треске ломаемого дерева крик умирающего животного. Этот мир одновременно и трагичен, и драматичен, и комичен... Его актеры, играя различные роли, бессчетное количество раз выходят на сцену, бессчетное количество раз покидают ее, исчезают, чтобы перегримироваться и появиться вновь, уже другими. Такой процесс очищения необходим всем душам, на каком бы уровне сознания они ни находились. Ничто в действительности не «создается», все воплощается; а то, что составляет различия, есть лишь форма этого воплощения, рождения и смерти. Понимание и осознание этой древней тайны избавит нас от большой доли тщеславия.

Могут ли предметы приобрести особый, дополнительный заряд жизненной силы?

Да. Помимо той неизбежной и естественной силы оживотворения, о которой мы говорили прежде, предмет, когда он находится в прямом, постоянном контакте с человеком и даже животными, приобретает особый, дополнительный заряд жизненной силы: предмет персонифицируется, то есть получает некие свойства, которые отличают его от всех остальных, к нему обращаются, иногда он даже получает ласкательные имена и «черты характера», более похожие на те, что обычно приписываются только живым существам — имеются в виду те существа, которые признаются и называются живыми согласно общепринятой современной терминологии.

Кроме того, если на предмете сосредотачивается внимание многих людей, это придает ему способность отвечать на определенные воздействия. Эта реакция иногда проявляется внешне как парапсихологические феномены. Так происходит со многими святынями любой из религий. Преданность верующих, песнопения и молитвы «заряжают» предмет, делая его «чудодейственным». Это объясняет, почему многие приходские священники отказываются менять старые, обветшалые церковные образа и иконы, источенные жуками, на новые, более красивые внешне.

Древние религии, связанные с таинствами, Мистериями, знали и использовали эту удивительную цепочку явлений природы. Например, когда в Древнем Египте торжественно закладывался храм, место для него определялось специальным образом — в соответствии с определенной частью неба; все части здания — от фундамента до капителей колонн — тщательно и заботливо шлифовались, устанавливались и освящались в особые, астрологически установленные моменты; все камни брались из строго определенных мест, а работа по построению храма не была простым набором технологических процессов; она превращалась в подлинную церемонию труда, сложную и очень эффективную. Наиболее важные статуи и панели, а также ритуальные предметы одушевлялись непосредственно: во время церемоний в них поселялся один из духов природы, невидимых существ, называемых современными оккультистами элементалами; он должен был отвечать на призывы и молитвы, произносимые во время церемоний. Так к обычному заряду, который верующие передавали статуе, прибавлялись космические и теллурические энергетические потоки, влияния небесных тел и естественный магнетизм камней.

Такие предметы религиозных культов, используемые посвященными в таинства жрецами, творили «чудеса»: совершали исцеления, призывали богов, чтобы те проявились в формах, видимых для всех, делали и многое другое.

Некоторые из этих древних статуй продолжают оставаться заряженными, что интуитивно ощущают туристы, осматривающие музеи или руины храмов. Люди чувствуют себя так, будто их застали врасплох, и хранят почтительное молчание. Некоторые даже начинают бояться и могут впоследствии стать жертвами своих собственных страхов и навязчивых идей. Все отрицательные явления, происходящие с ними позже, они приписывают последствиям якобы заранее наложенного проклятия, которое на самом деле является обычным знаком предупреждения, подобным тем знакам, которые ставят сейчас на линиях высокого напряжения.

Со временем статуи теряют такой заряд, сохраняя лишь свои природные свойства.

Существует ли возможность бунта предметов?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны расширить понятие предметов, включив сюда все, что сделано человеком, а также все последствия использования этих предметов. Среди таких последствий на память приходят печальные примеры физического и психологического заражения, которому мы все подвергаемся.

Неправильное использование предметов, придание им слишком большого значения, идолопоклонство и социальные искажения, вытекающие из этого, так же как и настоящие психологические отклонения, выливаются в бунт вещей, когда вместо того, чтобы служить человеку, они выходят из подчинения и обращаются против него.

Именно эта опасность угрожает нашей цивилизации, дошедшей до того, что ее дети используют калькулятор, чтобы сложить два и два; цивилизации, где настоящие приключения заменены просмотром иллюзий, предлагаемых телевизионным ящиком, поселившимся в каждой семье, а при выборе квартиры или дома уделяется больше внимания месту, где будет установлена машинка для открывания консервных банок, чем тому, где можно было бы повесить картину или поставить скульптуру; цивилизации, где люди тупеют, слушая безостановочно одну и ту же пошлую, но модную песенку и не прилагая ни малейшего усилия к тому, чтобы выбрать для себя ту музыку, которую действительно хочется слушать.

Но по-прежнему страшная проблема бунта предметов связана не с какой-то формой черной магии, спустившейся с неведомого уголка неба, а с потерей человеком его внутренней свободы, с фанатизмом, невежеством, с атавистическим страхом, с человеческими пороками, с душевной слабостью и пустотой.

Это ужасная проблема человечества, тянущегося к наркотикам, присваивающего и с алчностью ласкающего своими влажными руками любой предмет. Таким образом человек не только навязывает этому предмету противоестественный способ существования, но из-за недостатка собственной воли еще и провоцирует его, вызывая самые страшные эффекты, которые надолго остаются в человеческом сознании как ужасные кошмары; и неудивительно, что в конечном итоге сам предмет, сама машина обращается против своего владельца.

И тогда то, что мы называем злым роком, становится основным фактором, на котором основываются взаимоотношения человека и предмета, и что еще важнее — в этих взаимоотношениях человек становится жертвой ответной реакции предметов.

Воля человека, заторможенная и порабощенная ложным стремлением к комфорту, превращает его в раба того, что должно было бы служить ему, а сам человек не осмеливается ни изменить свои привычки, ни разрушить свои стереотипы и обычаи, являющиеся, в свою очередь, лишь отбросами старого, уже отжившего времени.

Чтобы преодолеть подобный, да и любой другой бунт вещей, человек должен, прежде всего, владеть самим собой, пробуждая волю, ведя здоровый образ жизни, удаляясь от пороков, сторонясь любой формы политиканства и расизма, не поддаваясь давлению безобразного и грубого, не признавая культ варварского насилия, заполняющего сегодня наши улицы.

Человеческое общество, не имеющее подлинного правителя и не осознающее своего жизненного предназначения, порождает таких же людей и такие же народы — без правителя и предназначения. И по мере того как будут постепенно пробуждаться подлинное стремление и воля к новому коллективному и индивидуальному порядку, опасность бунта предметов будет уменьшаться, пока не исчезнет совсем.

И дай Бог, чтобы люди и боги судьбы захотели приблизить этот день.