Когнитивный диссонанс и социальная атрибуция

Николай Филиппович Пoнoмapeв, доцент кафедры журналистики Пермского государственного университета, преподаватель Уральской академии государственной службы.

У любого человека есть свое собственное, проверенное опытом представление только об очень маленьких фрагментах мира, а информацию о «дальней реальности» он получает в ходе социализации (в семье, в школе, на работе) и от социальных субъектов, которым доверяет («значимым другим»). Социальные схемы существенно облегчают принятие решения в незнакомых ситуациях. Знание эффектов и схем восприятия позволяет целенаправленно активизировать те или иные потребности или ценности адресата и влиять на его выбор поведенческих паттернов.

У любого человека есть свое собственное, проверенное опытом представление только об очень маленьких фрагментах мира, а информацию о «дальней реальности» он получает в ходе социализации (в семье, в школе, на работе) и от социальных субъектов, которым доверяет («значимым другим»). В ходе общения индивид воспринимает новые знания и мнения как правильные и в дальнейшем использует их уже в качестве схем восприятия. Социальные схемы существенно облегчают принятие решения в незнакомых ситуациях. Стереотип — это схематичный и устойчивый образ социального субъекта, который усваивается индивидом при общении с другими социальными субъектами.

Жизненный опыт в виде накопленных знаний, мнений, схем восприятия и категоризации, с одной стороны, сужает индивиду горизонт восприятия, а с другой стороны — предоставляет в его распоряжение ресурсы для продолжения сотрудничества со знакомыми социальными группами и для установления социального взаимодействия с новыми. Так наше прошлое связывается с нашим настоящим и будущим.

Знание эффектов и схем восприятия позволяет целенаправленно активизировать те или иные потребности или ценности адресата и влиять на его выбор поведенческих паттернов.

Когнитивный диссонанс и социальная атрибуция

Избирательность восприятия во многом определяется как индивидуальной картиной мира, которая включает в себя накопленные индивидом ценности, мнения, аттитюды, знания, в том числе представления о самом себе («Я-концепцию»), так и его биологическими, социальными и духовными потребностями. Новые сведения легче замечаются и лучше запоминаются, если они либо полностью соответствуют, либо абсолютно противоречат картине мира или конкретным стереотипам (аттитюдам) индивида. Проще говоря, индивид вообще не обращает внимания на неприемлемые и/или неуместные сообщения. Согласно Никласу Луману, информация — это дополнительные сведения (подробности) об уже известном индивиду социальном субъекте или социальном явлении. То, что мы вообще не знаем, нас не интересует.

Человек одновременно и воспринимает, и порождает действительность, но делает это в определенных рамках. Любой участник ситуации имеет право и способен истолковать ее по-новому (изменить ее личностный смысл), но он не может без согласования с соучастниками изменить разделяемое (общее) социокультурное пространство, в котором и происходит это взаимодействие. Согласно теореме Уильяма Томаса, «если ситуация определяется как реальная, она реальна по своим последствиям».

Человек обычно стремится к тому, чтобы согласовать новые знания, высказываемые им самим мнения и совершаемые им поступки (это все обозначается термином « когниции») с собственной картиной мира. Когда это удается, он переживает положительные эмоции. В противном случае он испытывает дискомфорт, от которого стремится быстрее избавиться. Поведение человека в подобной ситуации объясняется теорией когнитивного диссонанса.

Когнитивный диссонанс — это состояние дискомфорта, которое испытывает человек после получения сообщения или совершения действия, противоречащих его знаниям, мнениям или «Я-концепции» (таб. 1).

Таблица 1. Когнитивный диссонанс

Сообщение о негативных аспектах уже выбранной линии поведения или выбранного объекта (как и знание позитивных сторон отвергнутых вариантов) подвергает сомнению правильность сделанного выбора, а также позитивное представление индивида о самом себе. Чем больше это расхождение (диссонанс) между должным («правильным») и реальным («сделанным»), тем больше сил требуется на его уменьшение (редукцию). Индивид либо приступит к поиску сообщений, которые подтвердят правильность его решения (то есть усилит позитив выбранного или негатив отвергнутого и ослабит негатив выбранного или позитив отвергнутого), либо внесет изменения в свою систему ценностей (повысив значимость провоцирующих диссонанс доводов и снизив значимость имеющихся знаний), либо уменьшит личностную значимость уже принятого решения. Итак, индивид пытается увеличить привлекательность избранного пути и одновременно уменьшить позитивность отклоненного варианта. В крайнем случае, он может рассматривать эти альтернативы как одинаково приемлемые.

Если диссонанс вызван разногласиями с «Мы-группой», индивид может изменить свое мнение, убедить членов группы в своей правоте или покинуть эту группу. Таким образом, когнитивный диссонанс, который порождает сильный внутренний дискомфорт, часто подталкивает человека как к поиску новых единомышленников, так к поиску новых сообщений по актуальной для него проблеме (коммуникативной активности).

Например, курильщик может следовать одной из трех тактик.

Обесценить достоверность сообщений медиков (девальвация нового знания), чтобы не менять свое поведение и защитить свою картину мира (перцептивная защита).

Согласиться с доводами медиков, изменить и свою картину мира, и свое поведение, то есть осознанно бросить курить.

Осознать ценность курения как способа удовлетворения потребности, которая для него важнее заботы о здоровье (самоатрибуция), то есть осознанно продолжать курить.

Таким образом, индивид использует для выхода из когнитивного диссонанса как внутриличностного ценностного конфликта разные стратегии, в числе которых избегание, подавление, компромисс и разрешение. Однако при этом у него остается еще два варианта:

либо отложить оценку сделанного выбора (высказанного мнения или совершенного поступка) до момента получения дополнительных сведений по проблеме;

либо признать приоритет новых когниций и убедить членов «Мы-группы» в своей правоте (по сути дела, попытаться изменить внутригрупповое социокультурное пространство). Очевидно, что и тот и другой вариант имеют непосредственное отношение к стратегиям социального воздействия.

Стремление избежать когнитивного диссонанса становится почти непреодолимым фильтром при восприятии индивидом «неправильных сообщений», удерживает его высказываний или поступков, которые противоречат «Мы-группе», а также взвешенно оценивать результаты своей деятельности.

Если индивиды с высокой самооценкой предпочитают корректировать свое поведение и/или картину мира либо прибегают к компенсирующим тактикам типа «зато мы делаем ракеты» или «зелен виноград», то индивиды с низкой самооценкой либо не замечают в реальности никаких противоречий либо чрезмерно преувеличивают значимость новой информации для себя лично.

С одной стороны, чем меньше социальное воздействие провоцирует когнитивный диссонанс, тем оно результативнее, поскольку оно слабее ощущается адресатом как внешнее давление. С другой стороны, сильный когнитивный диссонанс провоцирует коммуникативную активность адресата.

По необходимости избирательно воспринимая действительность, человек пытается обнаружить причины происходящего вокруг него в рамках своей картины мира. Например, на вопрос, почему некто заболел раком и как ему вылечиться, разные люди могут ответить по-разному:

священник может сказать о грехах и покаянии;

профессор медицины — о биохимическом балансе и лекарствах;

буддистский монах — о карме и медитации;

активист экологического движения — о загрязнении природы и о гармонии с биосферой.

Если «правильное» (то есть соответствующее усвоенным при социализации социокультурным сценариям) поведение других людей в знакомых ситуациях не нуждается в специальных объяснениях, то, попадая в необычную обстановку или наблюдая экстраординарный поступок, мы часто прибегаем к социальной атрибуции как комплексу алгоритмов интерпретации действительности. По объекту различают самоатрибуцию и каузальную атрибуцию.

Самоатрибуция — это объяснение индивидом самому себе своих собственных поступков и/или умозаключение индивида о своей картине мира и личностных чертах на основе анализа своего поведения.

Наблюдая и объясняя свое поведение, мы познаем самих себя. Выстраивается бесконечная последовательность: «…картина мира — поведение — картина мира — поведение…».

Картина мира влияет на восприятие и поведение, а когнитивный диссонанс и самоатрибуция могут привести к изменению картины мира. Совершив поступок, который противоречит «Я-концепции», индивид объясняет его:

либо внешними обстоятельствами («…потому что меня заставили или я был вынужден(а)»);

либо ситуативным психофизическим состоянием («…потому что я не контролировал(а) себя»);

либо своими ценностями («…потому что мне нужны были деньги, слава и т.д.»).

Если ни один из этих вариантов «не проходит», индивид либо вносит в свою картину мира и «Я-концепцию» соответствующие изменения («оказывается, я слабовольный, жадный, тщеславный»), либо остается в состоянии когнитивного диссонанса. Первый и второй алгоритм — это обстоятельственная атрибуция, третий — личностная атрибуция.

Объект каузальной атрибуции — поведение другого человека. Успех других людей мы объясняем обстоятельствами, а провал — их личностными качествами. Эта фундаментальная ошибка атрибуции становится очевидной, если сравнить оценки неудачных действий участника события со стороны соучастника и постороннего наблюдателя. Соучастник объясняет провал несчастливыми обстоятельствами, а наблюдатель — бестолковостью участника. По всей видимости, большая включенность соучастника в событие сближает его оценки с оценками участника, который склонен к самооправданию. Иначе говоря, непосредственные участники событий и сторонние наблюдатели не могут достичь взаимопонимания до тех пор, пока каждый из них «не влезет в шкуру другого».

Люди склонны к антропоморфным объяснениям всего и вся. Например, при пересказе содержания телеролика с движущимися геометрическими фигурами студенты обнаружили у треугольников и квадратов характеры, личностные качества и мотивы. «Провокаторами» подобных умозаключений часто становятся иллюзорные корреляции, которые представляют собой стойкие убеждения относительно взаимосвязи физических свойств, психологических характеристик и поведения людей: «квадратный подбородок — сильная воля — действует решительно», «большой лоб — умный — ведет себя робко», «жесткие волосы — своенравный характер — идет напролом».

Выбор типа атрибуции во многом определяется социокультурной спецификой индивида. Понятно, что люди с коллективным ценностным центром тяжести (пурпурным, синим, зеленым) при объяснении негативных поступков более склонны к обстоятельственной атрибуции, а с индивидуальным (красным, оранжевым, желтым) — к личностной.