Министерство образования Республики Беларусь
Белорусский национальный технический университет
Международный институт дистанционного образования
Реферат
по дисциплине
"Философия"
Вариант № 2
на тему
Отношение к разуму и науке в философии 20 в
Сциентизм и антисциентизм
Проблема отчуждения
Выполнил студент Завацкий В.И.
2-го курса группы группы А7,
зачетная книжка № 417437/2
Специальность 53.01.02.
Автоматизированные системы
обработки информации
Проверил: Шевченя М. М.
Минск 2009г
Содержание
ВВЕДЕНИЕ………………………………...…………………….…………….3
Отношение к разуму и науке в философии 20 в …………………………….4
Сциентизм и антисциентизм ……………….………………………...………7
Проблема отчуждения…………………………………………………………9
Отчуждение человека от мира………………………………………………...9
Социальная природа отчуждения …………………………………………..10
Отчужденная социальность и перспективы ее освоения ………………….14
ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………….17
Литература…………………………………………………………………….18
ВВЕДЕНИЕ
Наш век - это эпоха научно-технической революции, невиданного взлета научной мысли, человеческого разума. Социально-исторические предпосылки веры человека и человечества в разум и науку в XX веке не менее, а более прочны и широки, чем в предшествующей истории. Рациональное знание, в особенности научное, стало важнейшей составляющей нововведений, кардинальных социально-исторических преобразований, основной формой повышения производительности труда и изменения всех форм человеческого бытия.
Наука, широко развернувшаяся во второй половине XX века, породила не только проблемы и противоречия, но и надежды на то, что с помощью новых научных дисциплин и новой техники будут наконец разрешены трудные проблемы и противоречия человеческой жизни.
С научно-технической, организационно-управленческой точек зрения изучение новейших концепций информационного общества представляет большой позитивный интерес. Что же касается социально-философских предпосылок, то их общими чертами остаются техницизм и сциентизм, культ “информационного разума”, от прогресса которого опять ожидают прямого и кардинального преобразования общественных отношений, в том числе отношений собственности и власти.
Реакцией на сциентистские и техницистские утопии является усиление антитехницистской, антисциентистской волны. Она, впрочем, на протяжении всего XX века достигала достаточно высокой отметки.
Особого внимания заслуживает также и та сложная работа над проблемами разума, техники, науки в среде профессиональной философии. Она подчас малопонятна “со стороны”, да не всегда и выливалась в ценные и адекватные результаты. И все же вклад немарксистской философии XX столетия в немалой степени состоит прежде всего в незавершенном и сегодня, не лишенном противоречий и неясностей, но перспективном поиске нового целостного образа человека и человеческого духа. А он включал в себя и новое понимание рациональности вообще, научно-технической рациональности в особенности. Постановка проблемы разума и науки, одним словом, была включена в философию человека.
Отношение к разуму и науке в философии 20 в
Из всех духовных творений человека наибольшее внимание, пожалуй, привлекает к себе наука. В ходе развития современной социотехнологической революции (информационно-компьютерной, биотехнологической, экологической) к ученым все чаще обращаются взоры миллионов людей, политических партий, хозяйственных структур и правительств. Вся общественно-экономическая, социально-политическая и культурная ситуация наших дней такова, что наука в мире приобрела несоизмеримую с недавним прошлым весомость и влияние.
О науке спорят, ее восхваляют и бранят, поддерживают и проклинают, на нее возлагают радужные надежды, ей же предъявляют счет за горести человечества. Спектр оценок науки многокрасочен: от безудержной апологии до призыва вешать ученых и объявить мораторий на научные открытия.
Сейчас в Беларуси резко падает как престиж науки, так и статус ученых. Наша наука шагает вверх по лестнице, ведущей вниз. А мировая наука не стоит на месте. И во многих государствах она. поддерживается властными и иными структурами. Все же не будем терять надежды. Интеллектуальный потенциал Отечества могуч и еще далеко не исчерпан. Выскажем уверенность в том, что наша наука не только выживет, но и, как феникс, воспрянет из пепла, порадует всех нас новыми открытиями, прозрениями и свершениями.
Говоря о науке, поставим два вопроса (они сформулированы известным методологом науки наших дней Полом Фейерабендом): 1) ЧТО ЕСТЬ НАУКА — как она действует, каковы ее результаты? 2) В ЧЕМ СОСТОИТ ЦЕННОСТЬ НАУКИ? Действительно ли она лучше, чем космология индийского племени Хопи, теоретические построения Аристотеля, древнекитайское учение о Дао? А может быть, наука ничем не отличается от разнообразных мифов, являя собой их разновидность?
Примем во внимание, что сегодняшнее наукоучение (философская доктрина науки, ее единая теоретико-методологическая модель) исходят из толкования науки как некоторого исторически конкретного вида рациональности.
Понятие рациональности в истории философской мысли формировалось как производное от «рацио» — разума, т. е. определения того человеческого мироотношения, которое исходит в суждениях о мире и человеке из данных мысли, логических операций, проверяемых, достоверных расчетов. РАЦИОНАЛИЗМ — тот подход к миру, который усматривает в разуме высшую из способностей человека.
В самом широком смысле рациональность может быть истолкована как СПОСОБНОСТЬ РАЗУМА (ИМЕННО РАЗУМА) К ЦЕЛОСТНОМУ ОХВАТУ ПРИРОДЫ, ОБЩЕСТВА И СОБСТВЕННОЙ СУБЪЕКТИВНОСТИ.
Наука и выступает как рациональное зерно, ориентированное на добывание достоверной истины, расширяемой и обновляемой, той истины, которая предстает как логически организованная и доказуемая. НАУКА в собственном смысле слова, как сегмент человеческой культуры, ЕСТЬ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПО ПРОИЗВОДСТВУ НОВЫХ ЗНАНИЙ О МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ, ОБЛАДАЮЩИХ ОБЪЕКТИВНОЙ ЗНАЧИМОСТЬЮ.
Она направлена на изучение действительности «объектно», в отвлечении от оценочно-субъективных моментов, разумеется, такая цель как получение «абсолютно чистого» образа изучаемого объекта невыполнима. На любом выводе науки лежит печать времени, принятой сообществом ученых научной парадигмы, особенностей личности исследователя. Но направленность науки именно такова — на объект «как он есть».
В современном обществе наука представляет сложное, со многими звеньями, глубоко внутренне расчлененное духовное образование. Своей вопрошающей, постигающей, испытывающей, исследующей стороной она обращена ко всему сущему. Когда-то было сказано об искусстве, что оно «не брезгливо», ему до всего есть дело. К науке это можно отнести в еще большей степени. Нет той стороны, грани, аспекта мироздания, которые не могли бы стать объектом научного исследования. Его возможности и границы определены возможностями и границами научной социальной практики (понимаемой в самом широком смысле слова). В конечном счете наука, будучи всеобщим продуктом деятельности, характеризует реальный уровень и возможности самой практики.
В техногенной цивилизации XX столетия научная рациональность обретает особую значимость. Отношение к миру с позиции научной рациональности утверждает уверенность человека в возможности осуществления контролируемых изменений себя и мира, достижения оптимального согласия человека с миром и самим собой.
«Знание-сила». Этот тезис Ф. Бэкона, ставший названием популярного журнала, известен давно. Но сила — опора власти. И не только власти политической, но и власти над природными процессами, над самим собой; это обладание и самообладание. Властная устремленность научных свершений поднимает достоинство человека, укрепляет его уверенность, дает твердую почву под ногами.
В современном обществе наука стала непременным социальным видом высоко специализированной, профессиональной деятельности. Подготовка ученого — наиболее длительный и наиболее дорогой процесс во всей системе складывания кадрового потенциала. Наука сегодня главный, а во многих случаях единственный, источник принципиальных инноваций в технику и технологию. Атомная или лазерная, компьютерная или биоинженерная технология «соскользнули» с пера ученых и не могли прорасти сами по себе из повседневного производственного опыта.
Разумеется, эти положения не следует истолковывать в духе однобокого, узкосциентического, гипертрофированного противопоставления науки другим составляющим человеческого духа. Как бы ни была важна наука, она не зачеркивает значимость нравственных ценностей, эмоциональных порывов, художественных поисков, религиозного опыта, эзотерических прозрений и т. д.
Сегодня очень остро встал вопрос о месте в панораме духа ВНЕНАУЧНОГО ЗНАНИЯ. Иногда его трактуют как нашествие мракобесия, антинауки, подмены подлинной рациональности шарлатанной паранаукой. Но дух человеческий не только заблуждается, но и «блуждает», мечется в поисках истины, не возводя себе никаких непроходимых преград. «Дух бродит, где хочет» — это библейское высказывание достаточно выразительно.
Разум многообразен. И потому не стоит высокомерно отбрасывать те линии поиска, которые имеют за собой многотысячелетнюю традицию. Герметическое эзотерическое знание, восходящее к Гермесу Трисмегисту, построение Каббалы (мистическое течение в иудаизме), тексты Библии и Корана, китайская «Книга перемен». Веды и Упанишады — все это выполнено и сохранено в веках. Это не наука. Но это иные формы освоения духовного мира, отворачиваться от которых было бы по меньшей мере опрометчиво.
И в наши дни мы сталкиваемся с ситуацией, о которой говорил такой признанный сверхрационалист, как Людвиг Витгенштейн. Он утверждал, что склонность к мистическому следует из того, что наука оставляет наши желания невыполненными. Мы чувствуем, что даже если на все научные вопросы будет дан ответ, наши человеческие проблемы останутся нетронутыми.
Не все то хорошо, что есть только наука. Однажды было метко сказано, что любовь, например, явно не наука. Ну и что? Разве от этого умалена ее значимость в душе каждого из нас? Сейчас возрождаются и рождаются АЛЬТЕРНАТИВНЫЕ НАУКИ (например, трансперсональная психология С. Грофа, «уфология», восточные системы миропонимания и т. д.). Как к ним относиться? Мир огромен, и дух человеческий бездонен. Непознанного всегда больше, чем познанного. Места хватит всем формам освоения мира человеком. Человеку необходимо все, и ничем пренебрегать не следует.
Наука как таковая — сравнительно поздний продукт культуры. Многие тысячелетия люди жили, возделывая землю, строили жилища, любили и страдали, осмысливали и оценивали так или иначе свое присутствие в мире. А науки не было. Поколение за поколением входили в жизнь и уходили из нее, опираясь на традиции, эмпирический опыт, глядя на мир через призму мифологии или религии. А науки не было. Было знание, оно было всегда, без него человек не был бы тем, что он есть, не отвечал бы одному из фундаментальных его определений «хомо сапиенс» — человек разумный.
Однако многие тысячелетия знания человеческие облекались в иную форму, либо донаучную, либо вненаучную. Миф, магия, оккультная практика, герметические (замкнутые на мире субъективных переживаний), искусства, передача накопленного опыта внетеоретическим личным (т. н. «узуальным») образом, от мастера к подмастерью, от учителя к ученику, — все это века и века было достаточным для обеспечения условий человеческой жизни.
На протяжении 20-го столетия идет могучий процесс ИНТЕГРИРОВАНИЯ знаний. Возникают мегадисциплины. Сейчас разные авторы насчитывают от полутора до десяти тысяч самостоятельных дисциплин. Ученые перестают понимать друг друга, ибо каждая из дисциплин — это своя терминология, собственные методики, автономные исследовательские структуры.
Иногда говорят, что природа неделима, мы ее делим по рубрикам сообразно своим интересам. Это и так и не так. Мир целостен, но не монотонен. Он не являет собой безликую, сплошную, однородную пустыню. Мир целостен и многоцветен, разнокачественен, обладает богатой внутренней организацией, динамичной и претерпевающей те или иные метаморфозы.
Поэтому дисциплинарная организация науки оправдана. Но лишь при условии постоянного внимания к теоретическому синтезу. И в этом процессе особенно важна роль философии, выполняющей по отношению к духовному миру функции всеобщей генерализации знаний.
Сциентизм и антисциентизм
Сциентизм (от лат. scientia — знание, наука), мировоззренческая позиция, в основе которой лежит представление о научном знании как о наивысшей культурной ценности и достаточном условии ориентации человека в мире. Идеалом для сциентизма выступает не всякое научное знание, а прежде всего результаты и методы естественнонаучные познания. Представители сциентизма исходят из того, что именно этот тип знания аккумулирует в себе наиболее значимые достижения всей культуры, что он достаточен для обоснования и оценки всех фундаментальных проблем человеческого бытия, для выработки эффективных программ деятельности.
В качестве осознанной ориентации сциентизм утверждается в буржуазной культуре в конце 19 в., причём одновременно возникает и противоположная мировоззренческая позиция — антисциентизм. Последний подчёркивает ограниченность возможностей науки, а в своих крайних формах толкует её как силу, чуждую и враждебную подлинной сущности человека. Противоборство сциентизма и антисциентизма принимает особенно острый характер в условиях современной научно-технической революции и в целом отражает сложный характер воздействия науки на общественную жизнь. С одной стороны, научный прогресс открывает всё более широкие возможности преобразования природной и социальной действительности, с др. стороны — социальные последствия развития науки оказываются далеко не однозначными, а в современном капиталистическом обществе нередко ведут к обострению коренных противоречий общественного развития. Именно противоречивый характер социальной роли науки и создаёт питательную почву для сциентизма и антисциентизма. При этом сциентизм выдвигает науку в качестве абсолютного эталона всей культуры, тогда как антисциентизм всячески третирует научное знание, возлагая на него ответственность за различные социальные антагонизмы. Конкретными проявлениями сциентизма служат концепция науки, развиваемая в рамках современных школ неопозитивизма, технократические тенденции, свойственные некоторым слоям бюрократии и научно-технической интеллигенции в современном буржуазном обществе, а также устремления ряда представителей гуманитарного знания, пытающихся развивать социальное познание строго по образцу естественных наук. Позиции антисциентизма защищают некоторые направления современной буржуазной философии (прежде всего экзистенциализм), а также представители буржуазной гуманитарной интеллигенции.
Марксистская философия отвергает обе эти формы абсолютизации социальной роли науки. Подчёркивая исключительную роль науки в общественной жизни, марксизм-ленинизм рассматривает её в связи с др. формами общественного сознания и показывает сложный, многосторонний характер этой связи. С этой точки зрения, наука выступает как необходимый продукт развития человеческой культуры и вместе с тем — как один из главных источников и стимуляторов истинного прогресса самой культуры, материальной и духовной. Отсюда глубокая взаимосвязь науки с мировоззрением, огромное влияние, которое оказывают общественные науки на весь ход общественного развития, на борьбу идей в современном мире. В марксистско-ленинской философии оценка социальной роли науки даётся в реальном контексте конкретных социальных систем, обусловливающих существенно разную, нередко противоположную роль научного знания в жизни общества.
Проблема отчуждения
Отчуждение человека от мира
Когда возникает вопрос об отчуждении?.. Быть чужим чужому, чуждым чуждому это обычно, это - в рамках жизненных норм. Странность ощущения, понимания чуждости своей чему-либо, кому-либо возникает из переживания своего как чужого, становления своего чужим. Нечто принадлежащее вам или созданное вами превращается не в ваше, а в чье-то или в какое-то самостоятельное бытие, да еще и заявляет права на вас: на ваше время, деятельность, силы, имущество... Здесь отчуждение становится утратой чего-то своего. Причем в подтексте этой утраты нечто напоминающее потерю собственности, власти, силы.
Отчуждение человека может фиксироваться и как отрыв от какого-то большого мира или процесса: от космоса, от природы, от истории, культуры, общества, племени, семьи. Или, как иногда говорят: отчуждение человека от собственной природы и сущности, подразумевая под природой и сущностью человека принадлежность его к широкой системе связей и закономерностей, толкуя отчуждение в этом случае как уклонение человека от того пути, который был предписан ему природой или сущностью.
В такой трактовке отчуждения присутствует явно или скрыто понятие об изначальной определенности человеческой сути, нормы человеческого бытия. Дело представляется так, что есть некая универсальная человеческая норма; живя в рамках этой нормы, человек действует по природе своей, перейдя границы этой нормы, он утрачивает свои собственно человеческие черты, превращается в нечто человеческое только по виду, но не по сути.
Это традиционно гуманитарная позиция, трактующая гуманизм как идею универсальных и неотчуждаемых в общем-то качеств человека, отчуждение которых посредством политики, экономики или техники фактически означает деградацию человека или его исчезновение.
Попытка широкого охвата проблемы, содержащаяся в этом подходе, предполагает довольно общие ее характеристики, упускающие из виду многие важные аспекты индивидного бытия людей. Кроме того, обнаруживается ряд парадоксов, которые препятствуют конкретному описанию отчуждения, а стало быть, и поиску каких-то решений, вписывающихся в повседневное поведение людей.
Если к примеру, принять тезис об изначальной норме человеческого бытия, то возникает парадокс нормы: либо она была нарушена самим фактом исторического развития человека, тогда вся история абсурдна и являет собой сплошь действие и проявление отчужденных форм, либо она никогда не существовала, является своего рода идеалом, в стремлении к коему человечество двигалось, но его отнюдь не приближало и не реализовывало.
Идея универсальности отчуждения и сопряженная с ней идея внеисторического гуманизма, внутренне предполагающие друг друга, во многих пунктах друг друга отрицают или даже взаимоисключают. Если отчуждение универсально, то никакой проблемы нет, и гуманизм не имеет никаких перспектив. Если гуманистические нормы внеисторичны, проблемы тоже нет: отчуждение уже трансформировало человеческую природу, и гуманизм остается лишь воспоминание о прошлом, которого не было.
Так есть ли смысл тогда ставить проблему отчуждения? А если все-таки есть, то какими средствами, с каким расчетом?..
Прежде надо решить вопрос с универсалиями: гуманизм, отчуждение... Нужны ли эти универсалии, чему они соответствуют?
В традиционной философии, привыкшей оперировать абстрактно-общими понятиями, этот вопрос не возникал. Зато и общие схемы, выполненные путем комбинирования таких понятий, никак не укладывались в описание и истолкование проблем конкретного бытия человеческих индивидов: то индивиды не подходили
11-09-2015, 00:46