Понятие о первородном грехе, важнейшее в церковном вероучении, напрочь отсутствует в эволюционной "христианской" теории Тейяра де Шардена.
"Сегодня уже не представляется возможным рассматривать первородный грех как простое звено в цепи исторических фактов. Будь то рассмотрение уже признанной наукой органической однородности физической вселенной, или размышления о заданных вероучением космических масштабов Искупления, — в обоих случаях напрашивается один и тот же вывод. Чтобы удовлетворять одновременно опытным данным и требованиям веры, грехопадение не может быть локализовано ни в определенном моменте времени ни в определенном месте. Оно не вписано в наше прошлое как частное "событие""5, с. 193.
Таким образом, первородный грех по существу отрицается, размазывается по миллиардам лет и парсекам вселенной. Грехопадение представляется как "сторона или глобальная модальность эволюции"5, с. 193. "В процессе развертывающегося во времени творения зло неизбежно"5, с. 171. Первородный грех снимается с Адама (который, согласно Тейяру, и не был реальной личностью) и приписывается Богу и Его изначальному творению (которого, согласно Тейяру также не было), растворяясь в них:"Первородный грех в его космической основе... смешивается с самим механизмом творения, где представляет действие негативных сил "контр-эволюции""5, с. 193.
Как для пантеиста, для Тейяра все в мире, и доброе и злое, происходит в "Боге", отождествляющемся с эволюционирующим творением. Все естественно, все "от Бога", включая зло и грех: "Мы вынуждены — пишет Шарден — размышлять о феномене падения для того, чтобы понять, как можно постичь и представить себе его в виде не конкретного явления, но общего условия, воздействующего на всю историю целиком"5, с. 222.
При этом оказывается, что "происхождение зла во вселенной с эволюционирующей структурой не вызывает уже таких трудностей (и уже не требует таких объяснений), как в статичной, изначально совершенной вселенной. Отныне разуму не нужно больше подозревать и искать "виновного". Разве физические и моральные возмущения не зарождаются спонтанно в организующейся системе все то время, пока указанная система совершенно не организуется?"5, с. 193.
"Проблема (интеллектуальная) зла исчезает, поскольку с этой точки зрения (которую выражает Тейяр — свящ. К. Б.) физические страдания и нравственные заблуждения неизбежно включаются в мир в силу не какой-то недостаточности акта творения, но самой структуры разделенного бытия (т.е. как статистически неизбежный побочный продукт объединения множественности)"5, с. 227, (выделено автором).
"Проблема зла, неразрешимая для статической Вселенной (то есть, космоса) не возникает, когда речь идет о развивающейся (множественной) Вселенной, то есть космогенезе"5, с. 227.
Итак, зло узаконивается Тейяром как "статистически неизбежная" и неотъемлемая часть нашего бытия, изначальная и вечная.
Протоиерей Александр Мень так передает смысл этого учения Тейяра. "Для него зло — это прежде всего естественный продукт "игры больших чисел". Это зло беспорядка и неудач, продукт разложения, сопровождающего жизнь. Одним словом, оно оказывается чем-то естественным и неизбежным"5, с. XX. С такой оценкой тейярдизма следует вполне согласиться.
Заметим, что изложенная точка зрения ни в каком смысле не может быть названа христианской. Здесь пантеизм Тейяра настолько мощно просвечивается сквозь христианскую фразеологию его учения, что полностью аннулирует ее. Концепция Тейяра сводится к следующему. Поскольку зло изначально, никогда не было совершенного состояния мира эволюционирующего, про который Творец мог бы по справедливости сказать: се добра зело (Быт. 1, 31). Поскольку зло было прежде человека, Адам никогда не знал безгрешного райского состояния. Мир никогда не претерпевал катастрофы в результате грехопадения, поскольку никакого грехопадения не было, а была лишь вечная "божественная" эволюция.
"Христианин" Тейяр, много писавший на эти темы, умудрился ни одного слова не сказать о существовании диавола.
В предисловии к книге Тейяра о. Александр Мень пишет: "С возникновением человека наряду с биосферой появляется ноосфера. По мнению Тейяра, она не может остановиться в своем развитии, ибо она есть часть эволюции"5, с. ХХ. Прот. А. Мень сочувственно поясняет: "Подобно тому, как слияние одноклеточных животных в организм было началом дальнейшего прогресса, так и духовное объединение человечества ведет его к Сверхжизни и Сверхчеловечеству... Тейяр верит в то, что все развитие науки, техники, социальных систем ведет к этой высшей духовной точке"5, с. ХХ-ХХI.
Сам Тейяр пишет с увлечением: "В прошлом во главе животной жизни стоял человеческий индивид, обладавший высочайшей сложностью и превосходной центральностью своей нервной системы. А в будущем во главе гоминизированной жизни скажется ожидаемое образование высшего сообщества (неизвестного еще на Земле типа), в котором все человеческие индивиды окажутся одновременно завершенными и обобщенными"5, с. 186.
"Человеческий прогресс и Царство Божие не только, я бы сказал, не противоречат друг другу — эти две притягательные силы могут взаимно выравниваться, не повреждая друг друга, — но их иерархизированное совпадение вот-вот станет источником христианского возрождения, биологический час которого, по-видимому, уже пробил"5, с. 192.
Вот значение, которое выделяет Тейяр Католической церкви: "Вне католицизма многие отдельные лица, несомненно, знают и любят Христа... Но эти отдельные личности не объединены в единое, наделенное разумом тело, жизненно отзывающееся как организованное целое на совместное воздействие Христа и человечества... Не только по праву, но и на деле лишь в католицизме продолжают зарождаться новые учения — и вообще возникать новые взгляды, которые благодаря непрекращающемуся синтезу старой веры и вновь возникающих в человеческом сознании идей, подготавливают вокруг нас приход христианского гуманизма... Если христианство действительно предназначено, согласно его исповеданию и чувствам, стать религией завтрашнего дня, то лишь включившись в живую и организованную направленность римского католицизма оно может надеяться померяться силами с великими современными гуманитарными учениями и вобрать их в себя"5, с. 212–213. Тейяр де Шарден предлагает неслыханное богословское учение, в котором провозглашается "обновленная Христология, где Искупление спасающим действием Слова отойдет на второй план" [5, с. 190]: "Уже не искупление сначала, а в довершение восстановление, — но сначала создание (или воссоздание), и ради него (неизбежно, но попутно) борьба со злом и плата за него"5, с. 190.
К апостольской православной вере подобное извращение евангельского подвига Господа Иисуса Христа не имеет никакого отношения. Тейяр производит диавольскую подмену, когда заявляет: "Христос Искупитель... завершается в динамической полноте ХРИСТА ЭВОЛЮЦИИ" [5, с. 191]. На самом деле, Христос Искупитель в тейярдизме не "завершается", а упраздняется и подменяется бесплодной и безблагодатной диавольской игрой ума. Мысль кощунственна и возмутительна.К "вершине антропогенеза" тейярдизм подводит человечество спокойно и без потрясений, точка Омега, "откуда надлежит сиять Христу" ждет нас... "Точка Омега науки и Христос откровения совпадают материально в своей природе "универсальных центров""5, с. 188.
Тейяр несомненно осознает, что его "Христос эволюции" ничего общего не имеет с Христом евангельским, иначе он не написал бы следующих строк:"С одной стороны, специфическая функция Омеги — стягивать к Себе сознательные частицы Вселенной для их сверх-синтеза. С другой стороны, Христова функция (традиционно) состоит главным образом в возвышении, искуплении, спасении человека от бездны. Здесь — спасение посредством полученного прощения. Там — завершение путем состоявшегося творения. Здесь — выкуп. Там — становление. Наложимы ли друг на друга эти два воззрения для мысли и действия? Иными словами, можно ли без искажения христианской позиции перейти от понятия "гуманизация путем искупления" к понятию "гуманизация путем эволюции"?"5, с. 188, выделено автором].
Тейяр этот вопрос решает положительно. Собственно, в этом его ответе и заключается суть и смысл его богословия. В этом ответе — полная измена Христу. В этом ответе — полный отказ от святоотеческого богословского наследия. Подумать только — предлагается "без искажения христианской позиции" отречься от признания Христова искупления ради эволюции! Без искажения православной традиции, без очередного христоубийства и оклеветания Господа "христианский эволюционизм" состояться не может.
Тейяр выбрал антихристову теорию эволюции с ее отказом от искупительной жертвы Христа: "Соединив в себе энергии неба и Земли ("неба" — с малой буквы, а "Земли" — с большой! — свящ. К. Б.), Искупитель, в согласии с нашей верой (с Вашей — да, но — не с нашей православной — свящ. К. Б. ) сверхприродно помещается в тот самый очаг, куда в согласии с нашей наукой (с Вашей, но не с нашей — свящ. К. Б.) естественным образом сходятся лучи эволюции"5, с. 192.
Следующая мысль Тейяра кощунственна и безумна. "Если бы некий Всемирный Христос не проявил Себя положительно и конкретно в ходе эволюции, как ее понимает в настоящее время современная мысль, то эта эволюция осталась бы туманной и неопределенной, и у нас не было бы стимула безоговорочно предаться ее устремлениям и требованиям. Можно сказать, что эволюция спасает Христа (делая Его возможным), и в то же время Христос спасает эволюцию (делая ее конкретной и желанной)"5, с. 201.
До какой же хулы удалось договориться Тейяру де Шардену! Он решил посредством своей недоказанной научной теории эволюции спасти Христа Спасителя!.. Никто, кажется, еще не объявлял себя спасителем Спасителя.
Вовсе непозволительно также говорить, будто "Христос спасает эволюцию". Никакую не эволюцию пришел спасти Сын Человеческий, но верующих в Него как в Сына Божия.
Вера Тейяра с точки зрения православного христианина помрачительна, представляет собой извращение святоотеческого наследия: "Я не думаю, что ошибусь, — пророчествует он — если скажу, что медленно, но верно происходит духовная трансформация, в ходе которой страждущий Христос... все более и более будет становиться для верующих "Тем, Кто несет и поддерживает бремя эволюционирующего мира""5, с. 208. "В наших глазах, в наших сердцах, я уверен, Христос-искупитель завершается и уясняется в образе Христа эволюции"5, с. 208.
Избави нас, Господи, от такой "духовной трансформации"! Сохрани нам, Господи, неискаженный образ Христа Твоего!
Подводя итог сказанному, отметим, что практически по всем догматическим вопросам — о творении, грехопадении, антропологии, христологии, учении о воскресении мертвых и Страшном Суде, о Церкви и другим — "христианский эволюционизм" Тейяра де Шардена коренным образом расходится с традиционным святоотеческим учением и представляет собой конгломерат еретических, вполне антицерковных представлений.
Остается только удивляться, что, несмотря на обилие серьезных догматических отступлений от Святоотеческого учения, пантеист Тейяр де Шарден все еще именуется иногда "христианским богословом".
Критика Тейяра на Западе
Отметим, что в католической среде идеи Тейяра де Шардена воспринимались как неслыханные, модернистские и еретические еще при жизни автора. Приведем некоторые любопытные факты, происшедшие после смерти Тейяра, случившиеся в 1955 году.
6 декабря 1957 года Конгрегация священной канцелярии (Санта Оффициум) предписала изъять книги Тейяра из библиотек католических духовных семинарий и религиозных учреждений, а также запретила перевод его работ на другие языки.
В 1959 году Папская богословская академия в своем журнале "Divinitas" пишет о Тейяре, что он "ничего не понимает в богословии, что он хаотически втащил естественнонаучные формы мышления и понятия в богословие и тем самым дал повод верующим к опасному соблазну".
В 1961 году Конгрегация священной канцелярии характеризует учение Тейяра как противоречащее основам католического богословия. Епископат, церковное руководство, ректоры католических учебных заведений призываются защищать души пасомых и учащихся от опасности, содержащейся в учении Тейяра.
30 июня 1962 года та же Конгрегация осудила "тягостные ошибки" тейярдизма. 1 июля 1962 года были указаны конкретные пункты учений Тейяра, "оскорбляющие католическую доктрину":
1) его эволюционистская концепция творения;
2) его концепция отношений между миром и Богом;
3) его концепция Христа, появляющегося в конце эволюции;
4) его концепция творения, Воплощения и Искупления, ибо "он не делает ясного различия между естественным и сверхъестественным";
5) его концепция взаимоотношений между духом и материей;
6) его концепция греха;
В заключении – главный упрек, адресуемый Тейяру состоит в том, что он "в некотором роде натурализует сверхъестественное… отводит миру после Бога слишком высокое место, придавая ему слишком большое значение".
В сентябре 1963 года Конгрегация священной канцелярии добилась от церковных властей Рима запрета выставлять и продавать в католических книжных магазинах труды Тейяра и работы, посвященные его творчеству, так как эти сочинения "содержат двусмысленные положения и ошибки в областях философии и религии, затрагивающих христианские идеи".
На II Ватиканском соборе завязался открытый спор между противниками тейярдизма во главе с итальянским кардиналом Руффини, французским монахом Доном Прю и группой сторонников идей Тейяра.
В апреле 1966 года кардинал А. Оттавиани в письме к католическим епископам осудил тейярдизм за пересмотр догматики в свете историзма и тейяровскую интерпритацию первородного греха.
Середина 1960-х годов ознаменовалась критикой Тейяра Э. Жильсоном, Ж. Маритеном и итальянским иезуитом Массинео [см. 6, с. 29-30]. Справедливости ради следует отметить, что к настоящему времени идеи Тейяра получили на Западе широкое распространение благодаря открытой поддержке Ватикана.
Без сомнения, православная оценка творческого наследия Тейяра должна проводиться исключительно на основании догматического учения нашей Церкви. Критика западных богословов не может считаться окончательным приговором – хотя, по совести говоря, с упомянутой критикой Тейяра от его собратьев-католиков трудно не согласиться.
Поддержка тейярдизма в Русской Православной Церкви
В недавно вышедшей (весьма и весьма смутительной) книге священника Евгения Струговщикова "Тейяр де Шарден и православное богословие" настойчиво проводится странная и совершенно несправедливая мысль, будто Тейяр был "не понят" на Западе, поскольку, дескать, был ближе по духу к православному восточному христианству. Отец Евгений пишет, в частности следующее: "В случае сопоставления "пантеизма Тейяра" с православной богословской мыслью… в плане содержания мысли мы можем найти большое количество параллелей" [6, с. 51].
"Как понималось сотворение человека на христианском Востоке? Были ли здесь авторы, которые могли бы хоть как-то быть сопоставлены с Тейяром? Нам представляется, что ответ на последний вопрос должен быть положительным. Для православного богословия, в лице св. Григория Нисского и преп. Максима Исповедника, проблема происхождения человека решалась таким образом, который отчасти сопоставим с тейяровскими воззрениями" [6, с.107].
"Царство Божие… открывается, по Тейяру, лишь при достижении творением крайней степени своей сложности. Точка Омега подразумевает слияние без поглощения, единение без смешения.
Прот. Александр Мень усматривает в этом полное согласие Тейяра со святоотеческой идеей "соборности"" [6, с.179]. Нет нужды говорить, что эти и многие подобные спекулятивные мысли отца Евгения Струговщикова совершенно не соответствуют содержанию трактатов Тейяра де Шардена. На это, между прочим, обратил внимание в (в целом хвалебном положительном) предисловии к его книге благословивший её издание епископ Венский и Австрийский Иларион (Алфеев): "Святоотеческая традиция оказала на Тейяра лишь косвенное и опосредованное влияние (что признает и сам автор настоящей книги), было бы ошибкой искать прямые параллели между Тейяром и восточными Отцами Церкви" [6, с. 6].
Выделим еще одну характерную для "православных эволюционистов" мысль о допустимости аллегорического прочтения библейского Шестоднева: "В подходе к толкованию Священного Писания Тейяра можно считать представителем александрийской традиции экзегетики. Это же его "александрийство" прослеживается и в интерпретации библейского рассказа о происхождении человека" [6, с. 106-107].
Отец Евгений Струговщиков пытается представить Тейяра большим "александрийцем", чем сами знаменитые представители александрийской богословской школы. Приведем мнения двух из них.
Святитель Афанасий Великий: "Вся видимая тварь создана шесть дней; и в первый создан свет, который и нарече Бог день; во второй создана твердь; в третий Бог, собирая во едино воды, явил сушу и произвел на ней различные плоды; в четвертый сотворил солнце и луну и весь звездный сонм; в пятый создал животных в море и птиц в воздухе, в шестой сотворил четвероногих, живущих на земле, и наконец человека" [14, с. 287].
Климент Александрийский вполне буквально, а не аллегорически трактует библейскую хронологию: "Следует, я думаю, изложить хронологию римских императоров. От Августа до Комода прошло 222 года, а от Адама до Смерти Коммода – 5784 года 2 месяца и 12 дней" [15, с.150].
Отец Евгений Струговщиков не одинок в своей попытке оправдания тейярдизма "аллегорическим" толкованием Шестоднева. Подобным образом, вполне в духе учения Тейяра де Шардена высказывался протоиерей Михаил Захаров в докладе на X Международных Рождественских образовательных чтениях: "Многие ученые и богословы видят возможные пути сближения науки и религии в аллегорическом толковании библейского текста о сотворении мира. … Это наиболее продуктивный подход, и именно им шли многие богословы от святых отцов, до современных авторов" [16, 329].
Мысль о том, что "многие богословы от святых отцов" посредством "аллегорических толкований"
10-09-2015, 22:56