Затем слово берет хозяин дома – Агафон. В отличие от предыдущих ораторов, он перечисляет отдельные конкретные существенные свойства Эрота: красоту, вечную молодость, нежность, гибкость тела, совершенство, непризнание им никакого насилия, справедливость, рассудительность и храбрость, мудрость во всех искусствах и ремеслах и в упорядочении всех дел богов.
И вот наступает очередь Сократа. Его речь в «Пире», конечно, центральная. Ведет ее Сократ в обычной для него манере, на свой лад. Он произносит не монолог, а задает вопросы и выслушивает ответы. Партнером выбирает Агафона. Речь Сократа имеет свою особость, так как он сразу говорит, что скажет об Эроте правду.
Получается, что все остальные говорили неправду. В начале беседы Агафон, соглашаясь с одним из замечаний Сократа, говорит: « Я не в силах спорить с тобой, Сократ». На что Сократ отвечает: «Нети, милый мой Агафон, ты не в силах спорить с истиной, а спорить с Сократом дело не хитрое».
Но отсюда интересна и другая позиция, позиция великого Сократа: «истина» в обучении любви идет от женщины, Диотимы, которая, по выражению Сократа, показала ему пути любви. Таким образом, получается, что женщина – жрица обучила мужчину, зрелого мужа, Сократа тому, как понимать явление любви. Так, женское начало помещено в центр философии и «не случайно, что Сократ выступает в качестве ее ученика»[1] . [14, 16]
Она, жрица из Мантинеи, просветила его в том, что касается любви. Эрот сам по себе не прекрасен и не уродлив, не добр и не подл, не мудр и не невежественен. «Диотима дает ясно понять, что Эрот – не бог, не обличье красоты и мудрости, … но – поиск красоты и мудрости, и движение к ним»[14, 11] [2] . Эрот находится посередине между этими крайностями. Он как бы единство и борьба противоположностей, в ходе которого рождаются истина и гармония.
Эрот по речи Диотимы, данной нам в пересказе Сократа — сын бога богатства Пороса и богини бедности Пении, «зачатый во время празднеств в честь Афродиты, Эрот – ребенок Нужды и Изобилия и имеет характеристики обоих родителей» [14, 11] [3] . Будучи сыном столь непохожих родителей, Эрот противоречив. Он беден и, вопреки распространенному мнению, совсем не красив и не нежен, а груб, неопрятен, не обут и бездомен; он валяется на голой земле, под открытым небом, у дверей, на улицах и, как истинный сын своей матери, из нужды не выходит. Но с другой стороны, он по-отцовски тянется к прекрасному и совершенному, он храбр, смел и силен, он искусный ловец, непрестанно строящий козни, он жаждет разумности и достигает ее, он всю жизнь занят философией, он искусный чародей, колдун и софист. По природе своей он ни бессмертен, ни смертен: в один и тот же день он, то живет и расцветает, если дела его хороши, то умирает, но, унаследовав природу отца, оживает опять. Все, что он ни приобретает, идет прахом, отчего Эрот никогда не бывает ни богат, ни беден.
Eros - посланник, который является посредником между богами и смертными, облегчающий поиск красоты, мудрости и добра [14, 11] [4] . Так и «любовь – срединное основание между невежеством и знанием, уродством и красотой, нуждой и ее удовлетворением, смертным и бессмертным» [14, 11] [5] .
Итак, Эрот не просто некая «золотая середина» между прекрасным и безобразным, между мудростью и невежеством. Эрот — постоянное движение от худшего состояния к лучшему и стремление к этому движению для удовлетворения нужды и жажды прекрасного, но никогда – не достижение его. У Сократа - Платона - Диотимы Эрот — сверхъестественное существо, демон — посредник между богами и людьми, а «цель Любви, как объясняет Диотима, это физическое и умственное создание детища с помощью красоты» [14, 12] [6] для достижения собственного бессмертия.
Так обусловливается самая простая концепция (ведь все гениальное – просто): цель Эрота - овладение благом, но не каким-либо отдельным, а всяким благом и вечное обладание им. А так как вечностью нельзя овладеть сразу, возможно только овладевать ею постепенно, т.е. зачиная и порождая вместо себя другое, значит, Эрот есть любовь к вечному порождению в красоте ради бессмертия. Смертное существо жаждет преодолеть свою смертную природу, а для этого одним из способов может быть любовь как стремление к знанию. Ибо обычная человеческая любовь, выбирающая физиологию впредь души, духовного роста, постоянной работы над умственными и интеллектуальными силами, по – мнению Сократа, это желание «выторговать себе золота за бронзу, т.е. за подобие красоты получить истину взамен»[14, 18] [7] . Другой способ достичь бессмертия – оставить потомство телесное, то есть размножить себя, но из всего выше сказанного понятно, что умными мужами он рассматривается как недостойный и пошлый. «Но если любовь, как мы согласились, — пишет Платон, — есть стремление к вечному обладанию благом, то наряду с благом нельзя не желать и бессмертия. А значит, любовь — это стремление к бессмертию». Раз это столь серьезное дело, то на пути к бессмертию ничто не должно отвлекать человека — ни пустые занятия, ни развлечения, ни семья [11, 16].
Таким образом, посредством «Пира», Платон раскрывает и свою личную идеалистическую позицию, разделяющую все существующее в бытии на вульгарное (земное) и возвышенное (небесное).
Глава II . Возникновение личностного восприятия любви в античности
Тему любви в античности рассматривали не только Сократ и Платон, но так же и другой ее представитель - Аристотель. В своем труде «Никомахова этика» он говорит о добродетели и затрагивает тему любви и дружбы. Аристотель говорит, что в душе есть три вещи – страсти, способности и устои: «Страстями, или переживания, я называю влечение, гнев, страх, отвагу, злобу, радость, ненависть, жалость, а также любовь – вообще все, чему сопутствуют удовольствия или страдания» [2, 822]. Значит, любовь вызывает либо страдание, либо удовольствие, но никак не могут возникнуть эти два чувства сразу, так как эти два чувства противоположны по своей природе и являются взаимно исключающимися.
Еще одну мысль Аристотель высказывает о происхождение любви. Он говорит, что желание любить заложено в человеке изначально, что оно является творением природы. Первая любовь в жизни человека, это любовь к главе семьи, что и утверждает Аристотель. В семье, все отношения должны строиться на принципах любви, для гармоничного существования, особенно по отношению к главе семьи. «В домочадцах заложена любовь к главе семьи» [2, 1023], - пишет Аристотель.
Спокойная размеренная любовь или как ее называли греки «филия» очень цениться Аристотелем, «это самое необходимое для жизни» [2, 1050]. Он её ставит выше, чем справедливость. «Когда люди дружны друг к другу, они не нуждаются в суде» [2, 1050], - говорит Аристотель. Таким образом, любовь становится не столько вселенским бытийно-фундаментальным началом по мифологической трактовке и не только лишь стремлением к бессмертию через знания – по теории Платона – Сократа, но уже частью человеческой личности, личностным началом человеческой природы по дополненным трактовкам Аристотеля, что отводит нас к глубокому психологизму человека, способного к ответственным гражданским и личностным позициям. А это уже новая отправная точка во взглядах на любовь: от мифа до индивидуального восприятия любви, гражданственности и ответственности за принятие личностных решений общецивилизационного масштаба, когда перестаешь воспринимать это чувство как проявление сухой безличностной теории, оно эволюционирует и становится прежде всего духовным началом в человеке.
Личное начало у древних греков и их последователей римлян было не только в политике, философии, но и в духовном всеобъемлющем начале –любви как сосредоточении на внутренних переживаниях. Смену тенденций любви вполне возможно проследить в философии и литературе Древнего Рима и Греции.
Так, ради Ясона Медея убила и брата, и дядю, погубила свою соперницу, убила и своих совместных с Ясоном двух сыновей, движимая духовными порывами мести и собственнической любви. Надо ли говорить о Прокне, которая желая отомстить мужу за свою сестру Филомелу, убила своего сына. По версии Гомера троянская война была начата не иначе как из-за любви, но в эпосе любовь сплетена сугубо с человеческой честью и любовь к родине. А это, как уже было замечено выше, есть новый психологический подход в оценке значения любви, запечатленный не только Аристотелем, но греко-римскими поэтами – Катуллом, Тибулом, Овидием, Сапфо… Их литературное творчество в достаточной мере опоэтизировано и не лишено лиричности. Так возникает своего рода теория о таинственности и бесконечности этого чувства, его абсолютной противоречивости: «тот, кто безумствам любви конца ожидает, безумен: у настоящей любви нет никаких рубежей» (Проперций) [12, 32]; «и ненавижу ее, и люблю. Это чувство двойное! Боги, зачем я люблю! – и ненавижу зачем!» (Катулл) [12, 33]; « ты знаешь ли, что это значит – «любит»? Да, слаще нет, дитя и не больнее…» (Еврипид) [1, 429].
Тема личностной любви и гражданского долга была описана Софоклом на примере «филадельфиа» - братско-сестринской любви. Это тема одной из трагедий Софокла — «Антигоны». Но тема «Антигоны» — не только братская, сестринская любовь. Люди живут в обществе. Поэтому их, казалось бы, сугубо личные отношения должны иметь социальную сторону, они не безразличны обществу, так как являются показателями здоровья социума. В трагедии «Антигона» тема самоотверженной любви к брату органически связана с темой «человек — общество — государство», с темой двух правд: личностной и государственной, с вопросом о том, кто для кого существует: государство для человека или человек для государства, с вопросом о пределах государственной власти и неотъемлемых правах человека, индивида, личности, с вопросом о соотношении человека и гражданина. Означает ли гражданственность истребление в себе всех человеческих чувств и симпатий, если они противоречат интересам государства? Чья правда стоит на первом месте: правда скорбящей по братья сестре или правда государства, для которого один из братьев предатель? Таковы вечные вопросы, поднятые великим древнегреческим драматургом Софоклом (496—406 гг. до н. э.). «Антигона» была поставлена на афинской сцене в середине V в. до н. э.
В древнегреческом городе-государстве Фивы должны были править поочередно два брата — Этеокл и Полиник, причем в период правления одного из братьев другой должен был находиться в изгнании. Этеокл нарушил договор и отказался уступить брату престол. Тогда Полиник уговорил аргосского царя, на дочери которого он женился, находясь в изгнании, пойти в поход на Фивы. Таким образом, получается, что Полиник поставил свою дерзкую гордыню («хюбрис») выше «филопатрии» — любви к своему отечеству. Он явно не «филополитэс» («любящий своих сограждан»). Ведь падение Фив, взятие полиса аргосской армией означало, что часть граждан перебьют, прольется кровь невиновных в трагедии Полиника людей,а оставшихся в живых продадут в рабство. Город же разрушат. Так и случилось позднее, когда Фивы были взяты сыновьями пошедших с Полиником шести аргосских вождей. Но пока что Фивы устояли и почти все аргосские вожди погибли.
Погиб и Полиник в единоборстве со своим братом Этеоклом, также погибшим. Так кончился злосчастный род, на котором лежало проклятие, павшее на деда Полиника и Этеокла Лая и на его потомство. Кроме того, Этеокл и Полиник были прокляты своим отцом Эдипом, сыном Лая.
Лай — потомок легендарного основателя Фив, выходца из Финикии Кадма, фиванский царь — совершил преступление, надругавшись над юношей редкой красоты Хрисиппом, после чего тот покончил с собой. За это Гера, хранительница нравственной чистоты, определила Лаю наказание — его убьет собственный сын. Лай попытался тут же избавиться от своего новорожденного сына, но тот выжил, вырос, возмужал и, не зная, что это его отец, убил своего отца и оказался мужем своей матери, не зная, что это его мать. Эдип стал царем Фив. Этеокл и Полиник — сыновья, а Йемена и Антигона — дочери Эдипа и его матери Иокасты. Когда все это раскрывается, Иокаста кончает самоубийством, Эдип ослепляет себя и бежит. Власть в городе переходит к брату Иокасты Креонту. Эта часть древнего фиванского эпического цикла была художественно обработана в трагедии Софокла «Царь Эдип».
Сам поход Полиника против Фив изображен Эсхилом (525—456 гг. до н. э.) в трагедии «Семеро против Фив» (с Полиником аргосских вождей было семеро). У Эсхила была художественная обработка всего фиванского цикла, но трагедии «Лай» и «Эдип» не сохранились. В «Антигоне» Софокла мы видим изображение событий, происшедших после поражения агрессора и гибели братьев Антигоны.
Таким образом, выбирая между своим личностным тщеславием и полисом, полным безвинных людей, Полиник склонился в пользу первого, т.е необузданной любви, но любви к власти. И, чтобы достичь ее, он, выходец Фив, привел в Фивы врага. Правитель Фив Креонт, дядя (это стоит отметить) Антигоны по матери, приказывает похоронить с почестями только Этеокла — защитника города, тело же врага отечества Полиника оставить без погребения:
Креонт: …Не хоронить, и не рыдать над ним,
И хищным птицам там, без погребенья,
И псам его оставить, в знак позора…
[1, 322]
Нарушитель будет казнен. Однако Антигона не может согласиться с этим распоряжением. Да, Полиник является врагом государства, да, он проявил не гражданский долг, а личностный эгоизм, но он является ее братом. Ей невыносима мысль, что тело ее брата осталось без погребения, что его терзают звери и птицы. Здесь уже она проявляет свое индивидуальное начало, ведь и так их род достаточно настрадался и проклят не только богами за кровосмесительную связь их матери и отца (Эдип по матери им брат, а не только отец, а мать их, Иокаста, им не только мать, но и бабка), но и самим отцом - Эдипом. Она решает совершить обряд погребения и просит о содействии свою сестру Исмену. Однако робкая Исмена боится нарушить приказ правителя.
Антигона: Сестра моя любимая, Исмена,
Не знаешь разве, - Зевс до смерти нас
Обрек терпеть Эдиповы страданья?
Ведь нет такого горя иль напасти,
Позора иль бесчестья, каких
С тобой мы в нашей жизни не видали…
Исмена: Нет, Антигона, никаких я слов
Ни радостных, ни горьких не слыхала
С тех пор, как пали оба наши брата…
Антигона: Чтит погребеньем одного из братьев
Креонт, а у другого отнял честь…
Злосчастного же тело Полиника
Он всем через глашатая велит
Не погребать и не рыдать над ним…
[1, 316-317]
С этого разговора сестер и начинается действие трагедии. Антигона совершает обряд погребения одна:
Антигона (Исмене): И за себя, и за тебя для брата
Все сделаю, ему останусь верной…
Он у меня (т.е. Креонт) не волен взять мое.
[1, 317-318]
Многого она не могла сделать, она только, когда приставленная к трупу стража отошла, успела посыпать тело брата песком, однако вернувшаяся стража сбросила песок с тела Полиника, а когда Антигона вернулась, чтобы повторить обряд погребения, схватила ее и привела к Креонту. Узнав в нарушителе свою племянницу, Креонт смущен и возмущен одновременно:
Креонт: Ты, вползшая ехидною в мой дом,
Сосала кровь мою…
[1, 333]
Однако гражданское побеждает в нем личное. Антигону замуровывают в гробницу, где она должна умереть медленной смертью. Однако фиванский народ, несмотря на то что победа Полиника сулила ему, народу, безмерные бедствия, осуждает Креонта. Осуждает его и его сын Гемон — жених Антигоны. Но Креонт непреклонен. Только вмешательство слепого прорицателя Тиресия, который угрожает Креонту гневом богов и гибелью его близких, заставляет Креонта одуматься. Он решает освободить Антигону. Однако она уже повесилась. Над ее трупом закалывается и Гемон. Однако на этом цепочка трагических смертей не заканчивается. Супруга Креонта Эвридика, узнав о смерти сына, тоже кончает жизнь самоубийством. Креонт нравственно сломлен: «Я убил тебя, сын, и тебя, жена...» [1, 361] А ведь он хотел добра своему родному городу!
Из этого хода смертей из-за любви понятны и предпочтения самого автора в вопросе о выборе между нравственным и гражданским долгом. Так столкнулись две правды: правда Креонта и правда Антигоны, правда государственная и правда человеческая. Эта проблема двух правд в связи с «Антигоной» породила громадную полемику, которая продолжается уже двадцать пять веков.
Креонт и Антигона: кто прав? На первый взгляд Антигона выглядит темной, отсталой женщиной. Да откуда ей быть иной? Ведь в Афинах времен Софокла (а изображая далекое прошлое, Софокл фактически изображал людей своего времени), в этом культурнейшем центре Древней Греции, женщины были начисто выключены из общественной и культурной жизни, они не получали никакого образования, они были некультурны (исключение составляли
11-09-2015, 00:00