Историческая традиция как контекст русской духовности

чуждо стремление к о предел ению, к begreiffen, он стремится к освоению данного и мысль его кружит и плетет узоры вокруг некого центра в попытках найти новые траектории или использовать уже известные для приближения к нему. Отсюда странные для современного человека повторы мысли, бесконечное апеллирование к разнообразным авторитетам, круг которых повторяется почти у всех авторов. Задачей ставится увидеть по-новому в уже явленном, а не породить новизну. Этот своеобразный гностицизм стремит к простоте (ибо, Бог — прост), которая достигается либо непосредственной «детскостью» понимания, либо упрощением через повтор одного и того же разными авторами и эпохами. И здесь необходим вводящий контекст, исходной пропедевтикой которого является подразумеваемое христианство читателя и слушателя. Как мир так и текст создан для посвященных, подготовленных для восприятия, иначе «…умы их ослеплены, ибо тоже самое покрывало доныне остается неснятым при чтении Ветхого завета, потому что оно снимается Христом» ( 2-е Коринф., 3, 14 ).

Готовность к восприятию, определяемая включенностью в традицию (в качестве первой необходимости которой выступает христианство) и соответствующий контекст у апостола Павла получает название «духовного знания». «'Духовное знание', терминологически кодифицированное в апостолическом письме, впоследствии образует в христианской письменности основное гнездо большого семантического поля, семиотически соотносимого со всяким проявлением просвещения и книжно-богословской начитанности. Например, протопоп Аввакум, споря с никонианами, называет их 'невелегласами' и 'невеждами' (т.е. 'незнающими') — в смысле христианского гностицизма» [ 13 ].

Классический рационализм предлагает метод познания в качестве пути понимания. Однако в русской средневековой духовности историческая традиция образует контекст блоков доверия и является важнейшей детерминантой отечественного философствования, определяя и маркируя поле понимания.

Список литературы

Еремин И.П. Литературное наследие Кирилла Туровского. // ТОДРЛ. М.-Л., 1958. Т. 12. С. 361.

Истрин В. Первая книга Хроники Иоанна Малалы. // Записки Академии наук. VIII серия. По историко-филологическому отделению. СПб., 1897. Т. I. № 3. С. 5.

Дильтей В. Литературные архивы и их значение для изучение истории философии. // Вопросы философии. 1995. № 5. С. 126.

Декарт Р. Рассуждение о методе, чтобы верно направлять свои разум и отыскивать истину в науках. // Декарт Р. Соч. в 2-х тт. Т. 1. М., 1989. С. 260.

Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х тт. Т. 2. М., 1983. С. 382.

Лейбниц Г.В. Соч. в 4-х тт. Т. 1. М., 1982. С. 530.

См.: Вернадский В.И. Избранные труды по истории науки. М., 1981. С. 205. Примечание.

Евфимий. Рассуждение — учиться ли нам полезнее грамматике… // Сменцовский М. Братья Лихуды. Опыт исследования из истории церковного просвещения и церковной жизни конца XVII и начала XVIII веков. СПб., 1899. Приложения, С. XIII.

См.: Лихачев Д.С. Развитие русской литературы X–XVII веков: Эпохи и стили. Л., 1973. С. 20-30.

Буланин Д.М. О некоторых принципах работы древнерусских писателей. // ТОДРЛ. XXXVII. Л., 1983. С. 6.

См.: Калугин В.В. «Кънигы»: Отношение древнерусских писателей к книге. // Древнерусская литература: Изображение общества. М., 1991.

Панченко А.М. Русская культура в канун петровских реформ. Л., 1984. С. 70.

Мончева Л.Н. Апостолическое письмо и становление художественно-эстетической традиции средневековой литературы. ТОДРЛ. XLII. Л., 1989. С. 190-191.

11-09-2015, 00:30