Между прочим, об ожидании исполнения Русью Божественного Замысла свидетельствует и распространение в XVI веке нового архитектурного стиля в храмовом каменном строительстве — шатрового. По мнению историков архитектуры, создание храмов шатровой формы является символом тоски по внутреннему подъему, символом стремления ввысь гордой души. Устремленные в небо храмы — это признание себя Русью наследницей того, первого храма Гроба Господня, уверенность, что Москва станет “Новым Иерусалимом”.
Окончательно же идея русского самодержца, как истинного Помазанника Божиего и, следовательно, спасителя остального “изрушившегося” мира, утвердилась при Иване Грозном, первым принявшим на себя царский титул. Именно Иван Грозный первым в истории России осознал себя, как богоизбранного государя, обязанного спасти мир. И все его деяния были освящены именно этой глобальной идеей.
Итак, историософские построения древнерусских книжников достигли своего пика развития на рубеже XVI–XVII веков, приняв вид вполне определенных религиозно-философских идей, которые формировали целевые установки существования России.
Первое: Россия — это особый мир, богоизбранное государство, единственное на земле, хранящее правую веру.
Второе: смысл существования России заключается в сохранении истинной веры для того, чтобы в решающий час вступить в битву с антихристом, спасти от него мир и, тем самым, и заслужить спасение и жизнь вечную.
Третье: силой, способной повести Россию и к земному величию, и к посмертному спасению, стала считаться светская власть, а именно, государь, который, конечно же, в союзе с Церковью, способен взять на себя исполнение божественных предначертаний.
А дальше, в XVII веке, произошло следующее. Все эти целевые установки, сформулированные на рубеже XVI–XVII веков, уже к середине XVII столетия оказались реализованы: Россию признали не только “Третьим Римом”, но и “Новым Израилем”, а Москву — “Новым Иерусалимом” и “Новым Сионом”. Причем это убеждение поддерживалось не только в правящих светских и церковно-политических кругах, но и в широких слоях населения. Так, будущие идеологи старообрядчества, вышедшие, зачастую, из самых низов, были абсолютно убеждены в том, что Россия, как “Третий Рим”, уже удостоилась Божией благодати и превосходит весь мир своим благочестием. И весь христианский мир, особенно греки и все остальные православные народы, “исказившие” свою веру под гнетом мусульман или владычеством римского папы, должны обращаться к России, как к образцу православного благочестия.
Иначе говоря, происходит максимальное углубление ветхозаветных аналогий и, одновременно, слияние их с темами Откровения Иоанна Богослова. Поэтому и возникают эсхатологические образы — “Россия, как Новый Израиль” и “Москва, как Новый Иерусалим” и “Новый Сион”. Эти историософские символы и образы приобретали в древнерусском сознании значимость целевых и смысловых установок, ибо указывали путь Русскому государству и всему русскому народу к спасению.
Однако, признав, что Россия сравнялась по своему благочестию с ветхозаветным Израилем, избранным Самим Господом, древнерусская религиозно-философская мысль оказалась в определенном противоречии. Ведь более глубоких, нежели ветхозаветные, аналогий тогда просто невозможно было найти. Происходит как бы замыкание круга, а сами библейские аналогии оказываются исчерпанными. Исчерпывается и идея “Третьего Рима” — Божия благодать сузилась только до России, в то время, как Россия присоединила к себе новые страны, население которых придерживалось православия греческого обряда. Да еще Смутное время нанесло мощнейший удар по русскому самосознанию, побудив многих мыслителей искать новые пути развития государства.
Перед древнерусскими любомудрами встала дилемма — искать ли новые идеалы и целевые установки дальнейшего развития России, или же довольствоваться уже достигнутым? Иначе говоря, любомудрам XVII столетия вновь нужно было отвечать на уже, казалось бы, решенные вопросы: какое место в общечеловеческой истории занимает Россия? в чем смысл и цель существования России на земле? кто способен обеспечить достижение этой цели?
История показала, что русская религиозно-философская мысль в XVII веке нашла три пути решения возникшей дилеммы. Первый из них — ориентация на греческое православие, почитавшееся во всем православном мире как вселенское. Второй путь, совершенно новый для русского религиозно-философского сознания, — ориентация на западноевропейский опыт, привнесение в русскую жизнь элементов светской культуры и рационалистического мышления, рационально-критический подход к Священному Писанию, истории, вероучительным вопросам. И, наконец, третий путь — полное отрицание не то что необходимости, а даже самой возможности формулировки новых целевых и смысловых установок развития России.
Именно в “грекофильской” среде рождается сначала новая историческая мифология (летописный Свод 1652 года), согласно которой Россия — это самое древнее царство на земле, основанное братьями Словеном и Русом (а не Рюриком) задолго до Рима и империи Александра Македонского, и имеющее право на владение территорией от Адриатического моря до Ледовитого океана (на основании “Грамоты Александра Македонского”). А затем создается и новая историософия, заключающаяся в “идеале-образе” “Российского православного самодержавного царства”, объемлющего собой всю вселенную и являющегося прообразом будущего вселенского Царства Христова. И, как отметил современный историк А.П. Богданов, совершенно не случайно уже для царя Федора Алексеевича создается новый чин венчания на царство. Новый государь венчался прежде всего “по преданию Святыя Восточныя Церкви”, и лишь во вторую очередь “по обычаю царей и великих князей российских”.
Россия явно примеряла на себя образ империи…
11-09-2015, 00:37