Несомненно, христианство нуждалось в средствах, способных выявить в Откровении всеобщее и вечное содержание, сделать его понятным для эллинского мироощущения. Разумеется, сама понятийная структура греческой философии конституировала в христианском Откровении те смыслы, которые нельзя было извлечь из него и сделать доступными иным путем. Это значит, что рефлексивный, понятийный элемент не просто «оформляет» религиозное сознание, но оказывает известное воздействие на его содержание. Однако столь же очевидно, что содержательное ядро христианства как религии никоим образом не может быть выведено из рационального эллинского философствования. Более того, «невыразимое» ядро христианства создавало вокруг себя «агрессивную» среду, и ни одно существенное понятие греческой философии, когда-либо попавшее в эту среду, не сохранялось в неизменном виде, не обладало полной свободой в отношении религиозной среды и не было способно с абсолютной адекватностью выразить реалии религиозного сознания.
Поэтому великий синтез в принципе не мог быть полным и законченным. Христианское учение, в которое вживлялись понятия эллинского мышления, приобрело парадоксальную биполярность в стремлении соединить несоединимые до конца элементы — сокровенный «Иерусалим» и сокровенные «Афины». Между этими полюсами бьются сердце и мысль христианских отцов. На одном полюсе — всепоглощающая вера, великая покорность Высшим решениям; она не желает разумного определения своих оснований, не считает его возможным, но не способна совершенно обойтись без него. На другом — потребность познать Творца в Его творении, представить сущее как гармоническую ясность, увидеть отблеск Высшей Мудрости, света и покоя на всем мироздании, не сомневаться в справедливости Высших решений и, наконец, выразить любовь к Богу и Ближнему в четком моральном законе.
На первом полюсе концентрируется то, что делает религию религией и схематически может быть представлено как «материя» христианского философствования; второй полюс — средоточие рефлексивно-доктринальных элементов, или «форма» (которую и склонен был абсолютизировать Гарнак). Дабы религиозное переживание и религиозный опыт могли быть выражены и приобрели универсальную значимость, их основания должны быть прояснены разумом и ограничены», при помощи понятий приведены к известным пределам, в которых они обладают статусом всеобщности и необходимости. Лишь так можно получить ответы на вопросы: во что я верю, на что надеюсь, что есть мир, каковы место и задачи человека в нем. Таким образом, из «ограничения» веры при помощи понятийного аппарата рождаются христианские теология, космология и этика.
Но при этом мы никогда не должны забывать, что идеи и понятийный язык греческой философии служат хотя и необходимым, но вспомогательным и в значительной мере внешним средством для построения христианской догматики.
Заключение
Итак, делая вывод из выше изложенного, патристика - с точки зрения самих отцов, это не «набор» и даже не «совокупность» отдельных учений, но единое учение, раскрываемое и излагаемое различными отцами церкви с различной полнотой и глубиной. Если, однако, мы станем рассматривать патристику "извне", отвлекаясь от ее собственных критериев и правил, то мы сможем на фоне внутреннего единства этого явления увидеть все богатство и разнообразие его составляющих, оценить уникальность каждого представителя патристики и его неповторимый вклад в целокупность учения. Патристика может предстать и как разнообразие личных позиций, и как многоплановый духовный феномен. Отсюда следует, что само понятие «патристика» имеет как минимум два значения: прежде всего, это особая форма построения христианской культуры и одновременно ее саморефлексия; во-вторых, это специальная научная дисциплина (патрологией), которая изучает патристику в первом ее значении.
Как историко-философский феномен патристика — это, прежде всего синтез религиозных ценностей христианства и эллинского философского наследия.
Список используемой литературы
1. Болотов В.В. Лекции по истории древней церкви/ В.В. Болотов. – СПб., 1907–1917; М., 1994.
2. Майоров Г.Г. Формирование средневековой философии. Латинская патристика/ Г.Г. Майоров. – М., 1979. – 524с.
3. Столяров А.А. Патристика. Понятие о патристике и ее основные особенности: История философии. Запад-Россия-Восток. Книга первая. Философия древности и средневековья/ А.А. Столяров - М.: Греко-латинский кабинет, 1995 - 452 с.
4. http://culture.niv.ru/doc/philosophy/philosophy-history/400.htm;
11-09-2015, 00:41