Поддержание уличного братства и защита домашней сферы
Следующим императивом, как отмечалось выше, является поддержание уличного братства. На своей территории пацаны выступают как приверженцы исконных ценностей мужской дружбы, верности своему двору, своей улице, готовности защитить попавших в беду ровесников. В интервью и фокус-группах участники указывали на следующие императивы:
«У пацана всегда есть друзья на территории, на которой он живет».
«У него обязательно должна быть компания».
«Пацан не может убежать, когда его друзья в беде. Он должен бежать на помощь друзьям, если он видит, что они в беде. Если он делает вид, что ничего не замечает, то он не пацан».
«Пацан не обманывает, не сдает своих. Он не сотрудничает с милицией».
Хотя часть групп имеет неформальных лидеров, ряд норм указывают на эгалитарные принципы отношений в компании.
«Нельзя друг друга унижать, даже если ты старше, младше».
«Если ты можешь сам что-то сделать, ты не должен просить мелкого. То есть лежит пачка сигарет, этот сидит вон там, сказать ему: "Иди сюда, подай сигареты". Не, это нельзя. Если кто-то старший увидит, больно будет. Ты тоже должен уважать честь других и достоинство».
Хотя члены группы могут иногда подраться между собой (при этом подчеркивалось, что это для них только игра и после драки они всегда мирятся), они должны стараться не задеть достоинство друг друга. В группе они должны «отвечать за базар». Как сказал четырнадцатилетний Андрей,
«бывает, не следишь за словами, а некоторые люди очень чувствительны к словам. Просто ради прикола сказал что-нибудь, а он уже понял всерьёз и пошел тебя бить».
И, наконец, пацаны выступают в качестве защитников домашней сферы.
«Нельзя трогать мужчину, если он идет с девушкой. Даже если он будет ругать местных пацанов, это не разрешается. Он получит свое наказание, когда будет возвращаться один».
«Нельзя ударить девушку или отнять у нее мобильный телефон».
Пацанам запрещено бить «мелких», детей младше 12–14 лет.
«Если вы видите, что он может драться, тогда можно что-то сделать. Это более интересно. А если он маленький, ты его ударил, он упал и всё».
Пацан должен любить своих родителей, но особенно мать.
«Если я говорю со своими друзьями и кто-то ругает свою мать, я ему скажу: "Ты что? Мать – это святое"».
«Пацан не должен оставлять мать. Если он может сказать, что ему не нужна мать, это не настоящий пацан. Отец – это другое. Отец может наказывать сына, а мать... Если ты ее не уважаешь, ей трудно что-то сделать. Если пацан кого-то развел (отнял что-то мошенническим путем) или украл деньги, он должен купить что-то для своей матери».
Существование морального кодекса не значит, что его нормы не нарушаются. Однако их нарушение, хотя и не приводит к серьезным санкциям (за исключением случаев доноса на своих или оставления товарищей в беде), порицается. Побить «мелкого» – это «беспредел», и пацаны не будут гордиться такими подвигами. Точно так же избиение девочек, хотя и может случиться, не поощряется (за исключением собственных девушек, на которых у пацанов могут быть особые права).
Ботаники и лохи
Конструкция группы, олицетворяющей уличный социальный и моральный порядок, предполагает наличие тех, кто входить в нее не может, требует определения и виктимизации, тех, кто к группе не принадлежит. Как отмечает философ У. Хамблет, «упорядоченные» миры являются метафизически прожорливыми мирами, которые питаются маргинальными, другими, отчужденными и не-принадлежащими. Системы порядка не только подавляют и регулируют насилие; они сами его включают и представляют. Механизмы контроля порядка в организации не только определяют принадлежность и отделяют ее от маргинальности; они производят чужих через отчуждающие определения. Так, не-принадлежащие обслуживают работу по созданию идентичности системы, хотя парадоксальным образом они служат превратной цели утверждения актов насилия, которым они подвергаются, как «правильных» [18] [136]. Такой питательной средой для построения идентичности становятся «неуличные» молодые люди, так называемые ботаники и лохи.
Ботаники – это молодые люди, которые предпочитают миру улицы с его опасностями, тревогами и радостями настоящей жизни унылый и предсказуемый мир семьи и школы. Ботаники – это существа слабые, униженные, маргинальные по отношению к миру своих сверстников. Это маменькины сынки, спасающиеся от драм коллективного существования в скучном домашнем и школьном мире. В нем они ищут защиту, с ним связывают свое будущее. Но в этом мире правят взрослые, и поэтому ботаники не принадлежат сами себе. Они – объекты доминирования, «колонизированные» взрослыми.
Отдаляясь от интересов своих уличных сверстников, не зная тех, кого надо знать, чтобы не попасть в беду, за дверями дома они оказываются в чужой и враждебной среде. Они не понимают, как вести себя в этом сложном и коварном пространстве, какие внутренние и внешние ресурсы надо мобилизовать в случае неожиданного нападения. Они не умеют правильно ответить на провокацию, не готовы дать немедленный отпор или назвать имена возможных союзников и защитников. У них могут легко отобрать часы, деньги или мобильный телефон, и им будет не к кому обратиться за помощью. Обращаясь же к родителям или в милицию, они еще дальше отделяют себя от мира, где их ровесники сами вершат справедливость.
В отличие от представителей тех или иных молодежных субкультур или «нерусских», воспринимаемых в качестве врагов, ботаники находятся на пересечении категорий «свой» и «чужой». Они не относятся к безусловным врагам, поскольку так же, как и пацаны, живут в тех же микрорайонах и учатся в тех же школах. Драться с ними не имеет смысла, поскольку они не являются достойными противниками, и победа над ними не принесет пацану никаких очков.
Ботаник априори ниже пацана. Несамостоятельность, желание избежать борьбы за свое имя, за мужскую честь делают ботаника неспособным участвовать в пацанском братстве и защищать свой двор. Ботаники становятся дезертирами с поля брани, они недостойны называться мужчинами. В рассказах о ботаниках поражает карикатурность и архаичность образа – символами принадлежности к этой касте являются, например, круглые очки, портфель (а не школьный рюкзак) – предметы, которые уже редко встретишь у современной молодежи.
Вот несколько фрагментов из интервью и фокус-групп, участникам которых предлагалось определить, кто такие ботаники.
«Они не такие, как остальные. А большинство такие, как мы».
«Это те, кто делает уроки и учится на пятерки. Не гуляют, сидят дома, все время за уроками, за компьютером».
«Они говорят: "Мама мне не разрешает. Мама мне сказала в 9 часов домой. Мама сказала не курить"».
«Ботаники – они все в круглых очках ходят».
«У них портфели, знаете, как у первоклассников, штаны прямые, свитер какой-нибудь такой и идут с книжкой».
Как уже говорилось, из-за своего домашнего образа жизни ботаники не обладают уличной компетентностью и тем самым подвергают себя повышенному риску. Отсутствие компетентности проявляется в презентации тела. Ботаник ведет себя как объект доминирования. Он неуверен в себе, вместо того, чтобы мгновенно оценить ситуацию и показать свою готовность дать отпор, он пытается избежать конфронтации.
Вот отрывок из интервью с пятнадцатилетним Михаилом.
Интервьюер: Что надо делать, чтобы не быть ботаником? Михаил: Нормальный образ жизни вести. Не чмориться, как некоторые [не быть слабаком – С.С.]. Плюют в него, а он не может ничего сделать. Надо что-то сделать хотя бы, ударить, тоже плюнуть.
Интервьюер: А как ты узнал, что надо сделать? Михаил: Первый раз, когда в меня плюнули, я сразу по голове дал. Надо не бояться.
А вот отрывок из фокус-группы.
Интервьюер: Как вы определяете, кто такой ботаник?
– Да он неуверенный такой.
– Или, то же самое, спрашиваешь, подходишь, сколько времени. А у самого часы на руке или телефон в кармане. А он говорит, что не знает, и дальше идет.
Интервьюер: Вместо того чтобы сказать: «А посмотри на свои», да?
– Да.
– Некоторые говорят.
– Просто по нему сразу видно. Если у него что-нибудь спросишь, то он отвечает, как маленький: «А, что, чего?». Он должен четко и ясно отвечать на вопрос, не тормозить. Тогда понятно, что просто так ты с него ничего не возьмешь. Где сядешь, там и слезешь. Если человек начинает мяться, то это сразу уже понятно, что всё.
Можно было бы сказать, что ботаник – это молодой человек, лишенный признаков гегемонной маскулинности (физической силы, решительности, готовности дать отпор посягательствам). Однако не только молодые люди, но и девушки – члены уличных компаний, говорили о ботаниках. В число ботаников включались и девушки, не обладающие уличной компетентностью и не знающие, как вести себя в группе сверстников. Вот фрагмент из фокус-группы с девочками – членами смешанных уличных компаний.
«И девочки бывают ботаниками. У нас в школе как раз такая. Она в круглых очках, с школьным ранцем, с которым с первого класса до сих пор, до девятого класса с ним ходит».
«Вот когда, допустим, в коллективе, ты должна показывать себя сильной. Или сильная, или будешь ботаником».
Девушки-ботаники тоже уклоняются от того, что Гоффман называл «состязанием характеров». Однако, поскольку культурные коды позволяют им не участвовать в защите территории (а напротив, предполагают, что их будут защищать мужчины), главная претензия, которая к ним предъявляется – это отсутствие должной презентации тела (часто – несоответствие молодежной моде) и маргинальность по отношению к подростковым компаниям.
Помимо ботаников на улице также есть лохи – люди, не принадлежащие к уличному миру и являющиеся потенциальными жертвами. Как и многие понятия в дворовых компаниях, это пришло из воровского мира. Этимология данного слова, по мнению известного исследователя сообщества воров-в-законе В. Чалидзе, идет от обозначения крестьянина, мужика, существа низшего по отношению к преступной касте [19] [137]. Часто категории ботаника и лоха совпадают, но если ботаники – это, как правило, подростки и молодые люди, то лохом может быть и взрослый. Кроме того, если лох однозначно является чужим и, стало быть, подходящим объектом виктимизации, то ботаник всё же может идентифицироваться как член домашнего пространства и поэтому избежать виктимизации.
Уличная виктимизация
Члены территориальных группировок конструируют себя в качестве хозяев улицы, создавая дискурс, на основании которого настоящие пацаны владеют местным городским пространством, а ботаники или лохи находятся как бы в их безоговорочном распоряжении, зависят от их настроения и прихотей. Это позволяет поддерживать на улице такие властные отношения, при которых необходимость каждый раз осуществлять прямое насилие отпадает. Как сказал один из участников фокус-группы,
«пацан не должен драться во всех случаях, он должен уметь тебя поставить на место просто разговором. Люди верят тому, что говорит пацан, и они дают ему то, что он просит».
Успешной самопрезентации в качестве хозяина уличного пространства (то, что В.В. Волков называет «перформативными практиками» насилия [20] [138]) достаточно для того, чтобы держать ботаников и лохов в страхе или воспроизводить в них ощущение неполноценности (подшучивая или издеваясь над ними и держа их тем самым «в тонусе»), либо получать материальные блага – деньги, велосипеды, часы, мобильные телефоны. Последнее называется «разводом». Считается, что настоящий пацан должен обладать навыками «развода», чтобы получить то, чего он хочет с помощью обмана и убеждения. «Развод» требует красноречия (надо постараться «запудрить мозги»), а также способности морально подавить жертву (подкрепляемой при необходимости ссылками на возможность санкций при непослушании).
Приведем фрагмент из фокус-группы.
– Когда развод, человеку пудрят мозги так, что он уже не думает ни о чем.
– Есть такие люди, которые поговорят пять минут с человеком, и он им отдаст всё, что угодно.
Интервьюер: Ну, вот расскажи, чем он давит на него, почему он отдает?
– Ну, психологически. Я ему скажу: «Дай мне денег, я тебе отдам завтра». Он мне даст денег, а завтра я его пошлю. Он станет терпилой [пассивной жертвой и потенциальным объектом дальнейших вымогательств – C.C.].
– Когда сидишь с ним, разговариваешь, можно судить по его реакции, что он уже нервничает. Когда, например, на телефон разводишь. Я сижу с ним, понимаю, что он уже нервничает. И я говорю: «Ну, ладно, отдай ты мне этот телефон. Я тебе его через полчаса, через час принесу». Он уже никуда не может деваться, а я ему еще точку такую ставлю критическую, что уже всё. И он мне отдает этот телефон. Я беру, ухожу с ним и всё.
– Видишь – парень сидит, пиво пьет. Хоть у тебя и будет сигарета, подойти сигарету стрельнуть. Такой вид сделать, что так и так, деньги срочно нужны, пацаны кинули. Телефон потерял. Давай твой продадим, а деньги завтра вернем. Просто пойми, пацан, дело такое. Вот так вот развел его минут в двадцать, он тебе телефон отдает. Ты ему свой номер оставляешь, якобы домашний.
Как убедительно показали А. Салагаев и А. Шашкин, в основе «развода» лежит конструирование подчиненной маскулинности жертвы. В начале взаимодействия пацан оценивает, является ли собеседник «лохом» или же он может постоять за себя и соответствует требованиям, предъявляемым к «настоящим пацанам». Если он убеждается, что это не так, он строит коммуникацию таким образом, чтобы и жертва приняла свою подчиненную маскулинность.
«Диалог представляет собой определенную воронку, когда сначала находится один признак "лоха", а потом вокруг него конструируется целостный образ. В результате интернализации жертвой своей роли она, под угрозой физической расправы, неизбежно попадает в материальную зависимость от члена группировки» [21] [139].
Помогают навыки «развода» и для того, чтобы избежать неприятностей с милицией – поскольку жертва «добровольно» отдает свои ценности пацану.
Враги
Молодые люди из других районов, попадающие на домашнюю территорию, – это, пользуясь выражением Мэри Дуглас, «материя, находящаяся вне своего места» [22] [140]. Поэтому они являются законной жертвой – на них можно напасть, избить их, отобрать мобильник, часы или деньги.
Они, как представители чуждых общностей, являются врагами. Если ботаник не является врагом (он скорее дезертир с поля боя) то неформал (например, рэпер или панк), пацан с другой территории, представитель чужеродной этнической группы («черный») являются достойными противниками. Врагами являются и гомосексуалисты – мужчины, предавшие идеи гегемонной маскулинности.
В рассказах об этих врагах пацаны часто указывают на то, что те засоряют территорию (чужие ребята, как считается, мусорят) или ведут себя каким-то другим неподобающим образом. «Черные» также ассоциируются с мусором, с некультурным поведением (они же, как считается, ввозят в Россию наркотики). Представители иных молодежных субкультур могут осуждаться за нарушение гендерной чистоты (панки, например, неопрятны и часто не умеют драться, а рэперы надевают одежду, которую не должен надевать уважающий себя мужчина). Однако насилие в отношении врагов далеко не всегда оправдывается какими-либо моральными принципами. Часто достаточно того, что они просто принадлежат к чужой, инородной категории. То, что с ними можно и нужно воевать – просто в порядке вещей. Как сказал один из участников фокус-группы,
«если мы идем и видим азера, мы его, конечно, побьем. Но если азер не попадается, а идет незнакомый русский, мы его тоже замочим».
Поскольку построение уличной идентичности требует наличия врагов, то такие враги находятся в наличных территориальных, национальных и культурных общностях, к которым сами пацаны не принадлежат. Иногда достаточно минимальных маркеров уличного статуса для того, чтобы мобилизовать агрессию. Таким обозначением может служить банка пива.
«Ну, вот Орёл, например, он 1-ый микрорайон держит. Он не ко всем лезет. Если идет какой-нибудь с портфельчиком из школы, он не полезет к нему. А идет если незнакомый с пивом, чистенький. Он ему говорит: "Хочешь, я тебя попачкаю?". Ну, дальше начинается».
Битвы с врагами служат закалке характера и укреплению сплоченности группы. Иногда пацаны предпринимают поездки в поисках приключений. Вся группа может напиться и поехать на ближайшей электричке, чтобы устроить драку (либо в ней, либо в пригородных районах). При этом они рассчитывают на то, что возмездия не последует – вряд ли люди из поезда или из пригорода узнают, откуда их обидчики. Насилие в этих случаях может быть экстремальным – хотя никто не ставит своей целью убить жертву, вполне обычным является избиение жертвы ногами, прыжки и танцы на теле поверженного врага. Но и здесь жертв выбирают в соответствии с уже описанными категориями. Пацаны с удовольствием нападут на компанию неформалов, но нападение на беззащитных ботаников не приветствуется.
Вот фрагмент из фокус-группы:
Интервьюер: А если едет компания ботаников, на них нападают?
– А чего на них нападать? Ну, представьте, едет человек и читает газету. И что?
Интервьюер: То есть они не вызывают желания их побить, да?
– Интерес есть
11-09-2015, 00:47