Земщина

Минаков А. Ю.

"Ничего доброго, ничего благородного, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности (стар. - клевета), угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной..." - такими словами выразил суть западнического либерального и чрезвычайно близкого к нему революционного воззрения на историю России замечательный русский мыслитель Алексей Степанович Хомяков. Написано сие было в 1839 году, но с тех пор основные положения прогрессистского Агитпропа остались незыблемыми: нигилизм и национальный мазохизм, перерастающий в болезненную русофобию являются почти непременными составляющими передовой общественной мысли и по сей день.

Мы не случайно процитировали именно Хомякова. Он, консерватор-традиционалист, основоположник так называемого "славянофильства", одним из первых задался целью при помощи исторических, философских и богословских аргументов обосновать цельное и непротиворечивое учение о самобытных началах русской жизни, о цивилизационных особенностях исторического пути России, обо всём том, что отличало нас испокон веков от Запада и Востока.

Возражая "клеветникам России" Хомяков вопрошал: "Хорошо!.. Была же грамотность и организация в сёлах: от неё остатки в сходках и мирских приговорах, которых не могли уничтожить ни власть помещика, ни власть казённых начальств. Что делать нам с явными свидетельствами об городском порядке, о распределении должностей между гражданами, о заведениях, которых цель была облегчать сколько возможно, низшим доступ к высшим судилищам? Что делать с судом присяжных, который существовал бессомненно в северной и средней России, или с судом словесным, публичным, который и существовал везде и сохранился в названии советского суда, по форме прекрасного, но неполного учреждения? Что делать с отсутствием крепостного права...? Что с равенством, почти совершенным, всех сословий, в котором люди могли переходить все степени службы государственной и достигать высших званий и почестей?" Эта система, утверждал Хомяков, "представляет нам явные доказательства своего существования в распространении России, восторжествовавшей над столькими и столь сильными врагами, а дружба власти с народом запечатлена в старом обычае, сохранившемся при царе Алексее Михайловиче, собирать депутатов всех сословий для обсуждения важнейших вопросов государственных".

Боимся, что большинство наших современников не смогут понять, о каких фактах и явлениях русской жизни XVI-XVII веков толкует Хомяков. Здесь чуть не каждая строчка нуждается в развёрнутом комментарии.

Опустив несущественные детали, скажем, что у Хомякова в процитированном фрагменте речь шла преимущественно о "земщине" или "земстве" - традиционной самобытной форме национального самоуправления, просуществовавшей несколько веков и позволявшей решать самые насущные и острые проблемы русской жизни. Это была целостная система национально-государственной инициативы: от волостного крестьянского "мира"-общины - до общенациональных Земских Соборов, своими "приговорами"-решениями определявших исторический путь русского народа.

Для начала определимся с терминами. По Далю "земство" - то, что идёт от "земли", от крестьянства, выбранные "землёй" люди. Под "земщиной" же современные историки чаще всего понимают земли, не вошедшие при Иване IV Грозном в "опричнину", то есть территорию, на которой царь искоренял "боярскую крамолу". Но у слова "земщина" есть и ещё одно значение: земцы в совокупности. Именно в этом значении мы и будем использовать это слово. 

Существует устойчивый стереотип: самодержавная монархия-де была царством тирании, произвола, татарщины, кнутобойства, тысячелетнего рабства и пр.. Между тем, земская Русь возникает при первом Самодержце, Иване IV (в 1547 году именно он первым был венчан на царство, принял титул Царя). При нём началась эпоха грандиозных преобразований, затронувших важнейшие сферы русской жизни. В 1550 году был составлен Судебник - свод законов, который законодательно оформил земское начало на Руси. До этого в городах и волостях государевы "кормленщики" (за службу они получали от населения "кормы" - натуральные или денежные повинности), поставленные сверху, постепенно заменялись выборными "лутчими" людьми, которые были "добры и прямы и всем крестьянам любы". В 1556 году "кормления" были вовсе отменены и воеводы стали разделять власть на местах с губными и земскими старостами. Старосты занимались разбором уголовных дел, раскладкой податей, ведали городским хозяйством, развёрсткой земли, то есть основными нуждами посадских и уездных людей. Черносошные крестьяне, посадские, служилые люди, словом, "земщина", выбирали "целовальников" (то есть присяжных заседателей в судах, которые давали присягу на честность, "целовали крест"), без которых не мог состояться ни один суд. Администрация не имела право арестовать человека, не получив на то согласия старост и целовальников, в противном случае те могли и взыскать с воеводы за "бесчестье" и освободить арестованного. Кроме того, земщина имела далеко не формальное право жаловаться государю на управителей.

Здание земщины увенчивалось Земскими Соборами, созываемыми по инициативе самодержца для совета по важнейшим вопросам русской жизни. Эпоха Земских Соборов продлилась свыше века (1550-1653 годы), но оставила глубокий след в национально-государственном сознании.

Таким образом, выборное начало отнюдь не противоречило монархическому принципу, напротив, земщина как раз оформляется одновременно с появлением самодержавия. В их работе принимали участие наряду с царём, боярской Думой и иерархами Церкви - "Освящённым Собором" - выборные люди с мест от всех сословий. Соборы решали вопросы войны и мира, осуществляли, в случае необходимости, земский выбор монархов (первым избранным самодержцем был Борис Годунов (1598 год)) и т. д..

Наиболее ярко деятельность земщины и практика Земских Соборов проявились в эпоху Смуты начала XVII века. Именно земщина и решила исход этой страшной гражданской войны, сопровождавшейся иностранной интервенцией. Тогда выборный человек всею землёю Кузьма Минин и стольник и воевода князь Дмитрий Пожарский создали земское ополчение, чтобы выбить из Московского Кремля поляков, погасить пламень многолетней Смуты и возродить Самодержавную власть. В русских городах заработали советы из представителей всех сословий, а в Ярославле (центре земского ополчения) образовался Земской Собор или "Совет всея земли" из представителей от служилых людей, составлявших по-преимуществу ополчение. Этот Собор и стал единственно законной временной властью в стране. После того, как земское ополчение выбило из Москвы поляков, временное правительство созвало в Москву выборных "из всякого чина людей для земского совета и для Государева избрания". Судьбу новой династии решило боярство, духовенство, служилые люди, выборные от посадских и "всеуездных миров", от "чёрных сотен и слобод", от казаков.

21 февраля 1613 года Собор единодушно избрал Царём Михаила Фёдоровича Романова...

Об этом историческом событии знают многие. Но мало кому известно, что в течение первых 7-8 лет царствования Михаила Земский Собор заседал в Москве почти непрерывно, помогая "земским советом" решать сложнейшие задачи, стоявшие перед разорённой и обескровленной Русью.

Из наиболее значительных Соборов упомянем об "Уложенном Соборе" 1648-1649 годов, созванным по "челобитьям" земских людей при царе Алексее Михайловиче "Тишайшем" для составления Соборного Уложения, то есть кодекса законов, ведущей идеей коего было, "чтобы в Московском государстве всяких чинов людем суд и расправа во всех делах была ровна". Уложение составлено было удачно и некоторые его нормы действовали чуть не до XIX века, когда по повелению Николая I был составлен новый "Свод законов".

А в октябре 1653 года последний Земский Собор принял решение о воссоединении Малороссии с Московским царством.

Во второй половине XVII века деятельность Земских Соборов, равно как и земщины в целом, постепенно угасает.

Пётр I буквально громит земщину. При нём "мир", как издревле существовавшая система крестьянского самоуправления и общежития, заменяется фискальной поземельно-передельной общиной. При нём же вводится крепостное право в наиболее отвратительных его формах, обращающих крестьян в "крещёную собственность". Решая утопическую задачу пересадки Европы в Московскую Русь, Пётр мог опираться лишь на лихорадочно создаваемый им на шведский лад бюрократический аппарат при решении внутренних задач.

В итоге произошло почти полное устранение большинства нации от участия в государственных делах. Остатки самоуправления в городах и деревнях получили ласкающие Петрово ухо иноземные названия: "бурмистерская палата", "ратуша", "магистрат", даже - "бурмистерская изба". Функции их сводились к выколачиванию непомерных налогов из населения по принципу, который ехидный Ключевский обозначил так: "чем больше колотить овец, тем больше они дают шерсти".

Бюрократия в Империи вытеснила земщину.

Тем не менее, идея земщины как "мысль о восстановлении разрушенной известными государственными потребностями совместной деятельности классов русского общества" не умерла. Земщина стала возрождаться в ходе Великих реформ Александра II. Тогда, в 1864 году, вновь были учреждены земства как всесословные органы местного самоуправления. Они постепенно распространились более чем на половину населения Российской Империи. Их не было в западных губерниях, где среди дворянства преобладали не-русские, польско-католические элементы, зачастую враждебно относившиеся к верховной власти; их не было в редко населённых Архангельской и Астраханской губерниях; в Области войска Донского и в Оренбургской губернии с их казачьими учреждениями.

Эти земства имели достаточно широкую сферу деятельности: предметами их компетенции были самые разнообразные местные нужды (назначение денежных сборов на местные нужды, заведование земским имуществом и капиталом, устройство и поддержание местных путей сообщения, меры обеспечения народного продовольствия, попечение о развитии местной торговли и промышленности, дела благотворительности, взаимное земское страхование имущества от огня, попечение о построении церквей и школ, попечение о народном здравии, меры по охране скота и т. д.). Решать и даже обсуждать какие-либо политические вопросы земствам категорически запрещалось: это было прерогативой верховной власти.

Органами земского самоуправления были земские собрания, состоявшие из земских "гласных" (депутатов), которых избирали раз в три года тремя куриями (группами) избирателей: крестьяне избирали крестьян, купцы - купцов, дворяне - дворян, то есть лично знакомых и хорошо известных всем людей. Число мест распределялось между куриями соответственно сумме платимых ими налогов.

Аппарат земств был сравнительно небольшим и подконтрольным "гласным".

Земства имели и собственные денежные средства: они имели право облагать население специальным земским сбором. Предметами обложения являлись недвижимость (земля, фабрики и т. д.), а также свидетельства на право торговли. Были и другие источники дохода, в том числе и централизованные поступления из казны (например, на строительство дорог) и частные пожертвования. Трудно сказать, насколько велик был земский бюджет, жалобы на его скудость проходят красной нитью в выступлениях земской оппозиции, но этому источнику верить трудно.

До этого мы говорили о земствах, деятельность которых разворачивалась в сельской местности, где тогда жило абсолютное большинство населения Империи. Но было и собственно городское самоуправление - Думы, избираемые собственниками-домовладельцами. Гласные Думы избирали городскую Управу, с городским Головой во главе. Сфера их компетенции в пределах города была в общих чертах та же, что и у земств в отношении деревни.

Насколько были широки функции земств? С. С. Ольденбург, русский историк, который после революции оказался в эмиграции во Франции и, соответственно, имел возможность сравнивать, утверждал следующее: "Русские земства имели более широкую сферу деятельности, чем сейчас (в конце 30-х годов XX века - А. М.) имеют органы местного самоуправления во Франции".

На первое место в созидательной работе земств выдвинулись заботы о народном образовании и организации медицинской помощи населению. До начала первой мировой войны Россия быстро приближалась к введению всеобщего начального обучения (опережая в этом отношении страны Западной Европы и Америку). Земский врач стал типичным явлением сельской жизни. А ведь ещё в 60-е годы XIX века крестьяне могли видеть врачей только при освидетельствовании трупов да при рекрутских наборах в армию. За сравнительно короткий срок земская медицина приняла совершенно национальный тип общественного служения, исключающего в принципе преимущество богатых и сильных и начала конкуренции на основе личных выгод.

Сейчас мало кто знает, насколько выдающимся явлением русской жизни была земская статистика. Ничего подобного по масштабам не имелось в то время в местной статистике иностранных государств. Главным предметом статистических исследований было крестьянское хозяйство, представляющее тогда (да и теперь, что, к сожалению, мало осознаётся!) основу хозяйственной жизни России.

Помимо всего прочего в начале XX века стали быстро развиваться земская агрономическая и ветеринарная помощь населению, а также кооперация - особенно в период Столыпинской аграрной реформы.

При всём вышесказанном, мы далеки от идеализации земской жизни XIX - начала XX веков. У неё были и свои теневые стороны. Мы готовы согласиться с идеологом монархической идеи Солоневичем, когда тот утверждал, что "реформы Александра II были только очень бледной тенью старинного земского самоуправления Москвы", хотя бы потому, что права большей части русского народа - крестьянства на участие в земской жизни имели формальный характер, ибо земства были по руководящему составу дворянскими. (Имелись, впрочем, земства по-преимуществу крестьянские - в Вятской и Пермской губерниях, но это было исключением из общего правила). Более того, оппозиционное власти и Церкви, оторванное от народа либеральное движение имело своей опорой земства. Но об этом - ниже. 

Даже поверхностный анализ истории национального самоуправления ясно показывает, что выборное начало, позволяющее обустраивать Русь "снизу" всегда наличествовало в русской истории, а если и ослабевало или почти исчезало, то как правило это происходило либо во время иноземных завоеваний ("вече" исчезает на большинстве русских земель в период татаро-монгольского ига), либо, как это ни покажется огорчительным для нынешних либералов-западников, как раз в те эпохи, когда происходили цивилизационные ломки России ("великие реформы"!) по западноевропейским образцам (при Петре I и его преемниках, вплоть до Александра II; большевиках, проводящих в жизнь самую прогрессивную к тому времени западноевропейскую идеологию - марксизм; оказалась почти сведённой на нет роль органов самоуправления и в переживаемый нами пост-"катастроечный" период).

Тут надо сразу расставить все точки над "I". Выборное начало на Руси имело мало что общего с современным механическим подсчётом голосов безличных "атомов"-избирателей. Оно органически было присуще "миру" - крестьянской общине, которая и выступала структурной ячейкой земщины и стоящего на ней здания национального русского государства. Как образно, но не вполне точно, выразился по этому поводу Питирим Сорокин, "под железной крышей самодержавной монархии жило сто тысяч крестьянских республик".

Действительно, сельский сход и выборный староста решали сами подавляющее большинство внутренних дел деревни. И так - на протяжении веков. Но, конечно, называть общину "республикой", а сельский сход "демократическим представительством" следовало бы с весьма существенными оговорками. Если это и была демократия, то далеко не западного и вовсе не республиканского типа. "Мир" не требовал для себя "прав и свобод": на сходах речь шла о распределении обязанностей между членами общины. Выборность, рождённая в недрах "мира" носила иерархический характер, как в деревне, так и в городе: "десятские" - "пятидесятские" - "тысяцкие" - посадники, губные и земские старосты, целовальники - в пределе - Царь. Общество таким образом структурировалось, плотно и повсюду прошивалось земскими связями. Соответственно, выборы были компетентными: при такой общественной организации люди хорошо знали деловые и человеческие качества "лутчих" людей и игра случая здесь сводилась к минимуму.

Такого рода выборность резко сужала сколь-нибудь широкое развитие бюрократии: обязанности выполнялись безвозмездно. При этом власть самодержца отнюдь не рассматривалась земщиной как нечто ей принципиально противостоящее и чуждое, напротив, земские общинные и сословные союзы-корпорации замыкались на верховную власть и до известной степени определяли её деятельность. Позднейшая либеральная трактовка земщины как явления противоположного всему государственному и Государеву совершенно несостоятельна и применима лишь к кратковременным событиям опричнины (1565-1572 годы) и практике земской либеральной оппозиции второй половины XIX - начала XX веков. Прежде всего земщина была "тяглом" Государевым, способом поставки "лутчих" людей для бесплатного обслуживания финансовых, экономических, военных и прочих нужд государства. Конечно, государство, "Земский Царь" (Даль) опирались на земщину, но и она, земщина, в свою очередь, "творилась" государством. "Всё, что было "общественного", вроде крестьянского самоуправления, Земских Соборов, пореформенных земств, обязано своим бытиём государственному законодательству", - утверждал блестящий эмигрантский историк Н. И. Ульянов, подчёркивая роль государственно-монархического начала в русской истории.

Самодержавная монархия непредставима вне общества, расслоённого на множество взаимосвязанных, взаимоохватывающих, находящихся в иерархическом подчинении групп, производящих своей жизнедеятельностью отбор личностей, умеющих решать проблемы, специалистов, неизбежно составляющих всегда и всюду меньшинство, не рвущееся к власти (это свойство абсолютного большинства нормальных, психически здоровых людей, занятых любимым делом). И земщина была системой отбора таких людей, их не надо было искать, они оказывались давно "выбраны" в каждой общине и привыкли хорошо выполнять свои обязанности. Таким образом земщина выделяла "лутчих" людей из всех сословий, обеспечивая высочайшую социальную мобильность. Ведь откуда бралось служилое сословие? Оно версталось вплоть до конца XVII века по-преимуществу из черносошных крестьян. Потом, в XVIII веке, на смену земскому отбору пришла петровская "Табель о рангах".

Одновременно с этим поощрением и насаждением земской инициативы самодержавие сглаживало неизбежно возникающую общественную рознь, сводило к минимуму несправедливые притязания отдельных лиц, племён, сословий и областей, входящих в состав Царства (с XVIII века - Империи), заставляя всех и каждого служить интересам государства, предоставляя общинам и сословиям заведывать местными делами в пределах их компетенции, и тем самым превращало русский народ в один громадный организм, единодушно стремящийся к осуществлению своего исторического призвания.

Мало что можно понять в сложной системе взаимоотношений Монархии и Земщины, если исходить из "профанического" либерального понимания природы взаимоотношений власти и общества, где власть, государство рассматривается как безусловное, но необходимое зло, требующее всемерного ограничения, контроля со стороны "гражданского общества" и сохраняющееся лишь в силу печальной необходимости. Либеральная трактовка природы государства почти ничем, таким образом, не отличается от анархической (анархисты считают, что общество вообще может обойтись без государства). Поэтому-то историкам либерального толка всегда было непонятно, почему самодержавная власть не только не ликвидировала, а, напротив, создавала и поощряла земщину, почему земщина не воспользовалась событиями Смуты и не ограничила царскую власть какой-нибудь конституцией. Обычно либералы указывали на "извечное русское холопство", "рабский менталитет", "невежество", "отсталость" и пр., но мы не можем принимать всерьёз такого рода предвзятые "метафизические" объяснения.

Здесь необходимо обратиться к ещё одной важнейшей составляющей русской жизни: Православию. Земщина и Самодержавие непредставимы вне тесной их связи с духовной властью в лице Патриарха (до 1589 года - Митрополита), "Освящённого Собора" архиереев и Православной Церкви В целом.

Характерно, что практика Земских Соборов возникает сразу же после того, как в 40-50-е годы XVI века Иван IV несколько раз созвал Соборы духовенства, на которых решались важнейшие вопросы не только собственно церковной, но и государственной жизни. Это не случайно. В определённой мере цели власти и Церкви совпадали. Так, самодержавная власть старалась удерживать народ в рамках Богоугодного жития, оберегая его от соблазнов и поддерживая всякое благочестивое начинание (можно по-разному интерпретировать реальные цели самодержцев, но субъективно они формулировались именно так). Нравственная сторона этой задачи требовала не только постоянной связи с Церковью, но и предопределила известное оцерковление государственной практики. Впрочем, оцерковлена была русская жизнь на всех уровнях: так, крестьянская община - первоклеточка земщины - складывалась в христианскую эпоху вокруг Храма. Прихожане


3-11-2013, 01:27