Впрочем, о «кражах секретов» при создании ТЯО разговор еще впереди, а сейчас вернемся в КБ-11. Результаты интенсивных работ 1954 г. по созданию термоядерного заряда новой конструкции были 24.11.54 обсуждены на заседании НТС КБ-11 под председательством И.В.Курчатова. А 03.02.55 была завершена разработка технического задания на конструкцию опытного термоядерного заряда на новом принципе, который получил наименование РДС-37. К тому времени был завершен определяющий этап его расчетно-теоретического обоснования. Однако расчетно-теоретические работы и уточнение конструкции РДС-37 продолжались вплоть до окончательной сборки и отправки изделия на полигон.
25.06.55 был выпущен отчет, посвященный выбору конструкции и расчетно-теоретическому обоснованию заряда РДС-37, и тридцать один сотрудник КБ-11, подписавшие его, навсегда вошли в новейшую технологическую историю. А 22.11.55 в 9 ч 47 мин на Семипалатинском полигоне на высоте 1500 м (носитель – самолет Ту-16, командир экипажа – полковник ВВС СССР Ф.П.Головашко, которому за этот полет было присвоено звание Героя Советского Союза) была успешно испытана первая советская двухступенчатая термоядерная бомба. Ее проектная мощность составила около 3,6 Мт, однако для уменьшения более чем вероятных серьезных разрушений за пределами полигона она была умышленно (заменой части 6LiD на пассивный материал) уменьшена до половины номинала и составила около 1,7 Мт. Это был первый в мире случай планового уменьшения энерговыделения ТЯБП, который еще раз подтвердил высокую надежность разработанных советскими ядерщиками методов его прогнозирования. Тритий в конструкции РДС-37 не применялся, как и (в отличие от взрыва «Браво») усиление энерговыделения за счет 238U. Это последнее обстоятельство в сочетании со значительной высотой подрыва позволило резко уменьшить радиационные последствия испытания.
Но и при половинном энерговыделении РДС-37 «натворила дел». В поселках, лежащих на расстоянии 60–70 км от эпицентра взрыва, была разрушена часть домов, а случаи потери остекления в окнах была отмечены даже в г. Семипалатинске (175 км) и далее – вплоть до 350 км. К сожалению, пострадали и люди. В одном из поселков, удаленном на 60 км от эпицентра, при обвале потолка погибла девочка трех лет. В одном из выжидательных районов для личного состава (36 км от эпицентра) в результате обвала траншеи были засыпаны землей шесть солдат охраны полигона, при этом один из них умер от удушья. Осколками стекла и обломками строений были легко ранены двадцать шесть человек в сельской местности и шестнадцать – в г. Семипалатинске [20].
Хотя после испытания и было найдено объяснение столь аномальному, почти в 5 раз превышающему прогностические значения, воздействию ударной волны (редко встречающееся сочетание распределений ветра и температуры по высоте, в условиях которого ударную волну как бы «прижимает» к земле), стало ясно: для проведения таких взрывов Семипалатинский полигон непригоден. В дальнейшем все испытания мегатонного класса проводились лишь на Новоземельском полигоне.
В развитии советского ТЯО было еще немало славных страниц. В 1957 г. во вновь организованном втором предприятии по конструированию ядерного оружия (Челябинск-70, ныне – РФЯЦ ВНИИТФ, г. Снежинск) был создан первый советский серийный ТЯБП (конструкторы – Е.И.Забабахин, Ю.А.Романов и Л.П.Феоктистов). К 1958 г. в ходе работ Ю.Н.Бабаева и Ю.А.Трутнева в схему советских ТЯБП было внесено важное усовершенствование, предопределившее их современный облик [5]. А к середине 60-х гг. маститые оружейники Г.А.Гончаров и И.А.Курилов (работавшие еще над РДС-37) вместе с молодыми теоретиками В.В.Пинаевым и В.Н.Михайловым (будущим министром Минатома России) создали ТЯБП с очень высокими удельными характеристиками [21]. С этого времени в конструировании ЯО между СССР и США наступил паритет.
Но все это был лишь развитием принципа, впервые реализованного в конструкции РДС-37. В области основополагающих идей и концепций, легших в основу ТЯО, ядерная гонка, по существу, окончилась.
Еще раз о «краже ядерных секретов»
Возвращаясь к роли разведки в советском термоядерном проекте, можно выделить три группы эпизодов. Первая содержит документально подтвержденные факты наличия разведданных по определенным вопросам – вспомним распоряжение Берия об ознакомлении с таковыми строго ограниченного круга ведущих специалистов. Вторая объединяет события, где влияние разведки как бы неявно – в том смысле, что оно прямо не зафиксировано документально, но в общем контексте событий выглядит почти несомненным. В основном это касается принятия решений на уровне политического руководства страны; по мнению автора, именно этот аспект деятельности советской разведки по термоядерному проекту имел наиболее важное значение. Наконец, ярким примером событий третьей группы является «идея из тумана» 1954 г. о радиационной имплозии как об основном принципе действия термоядерной бомбы. В них роль разведки оценивается, в общем, теми же словами, что и описание событий: «вероятно», «по-видимому», «не исключено», «кажется», «вроде бы» и т. д. Здесь каждый имеет право на свою точку зрения. В общем же, в истории термоядерного проекта, как и более раннего атомного, разведка была очень важным и активным игроком команды, и ее роль при вполне объяснимых разногласиях в оценке частностей не следует ни преувеличивать, ни принижать, а тем более доводить любой из этих подходов до логической абсолютизации.
В этой связи трудно пройти мимо двух взглядов на роль разведки в создании советского ТЯО, имеющих, на удивление, широкое хождение на Западе. Они тесно взаимосвязаны и представляют собой достаточно яркий пример того, как концептуальное заблуждение влечет за собой заблуждение частное, техническое. Концептуальное заблуждение, получившее одинаково широкое распространение как среди американских ученых, так и среди политиков, метко сформулировал известный американский физик Р.Лэпп: это «молчаливое предположение, что для того, чтобы иметь оружие, враг должен красть секреты» [22]. Вопрос был в том, как интерпретировать эту своеобразную аксиоматическую посылку применительно к истории создания ТЯО. В формулировке Х.Бете это звучит следующим образом: «...в силу <…> случайного характера открытия Уламом и Теллером работоспособной схемы водородной бомбы было бы совершенно невероятным совпадением, если бы русский проект шел аналогичным путем» [12]. Ну а поскольку русские все-таки пошли «аналогичным путем» (хотя тут есть интересный вопрос, о чем ниже), то, как им удалось «украсть секреты» – с учетом того, что информация от К.Фукса, скорее, вводила в заблуждение, чем помогала?
Кто ищет, тот всегда найдет. «Нашли» и американцы, но ответ был неверен. Да и мало было у него шансов оказаться верным, поскольку некорректной была изначальная постановка вопроса. Начнем с того, что посылка о «случайном характере» открытия Улама и Теллера и о «невероятном совпадении» такого же, но независимого, в СССР, весьма сомнительна. Если в обеих странах, при примерно одинаковом уровне развития соответствующих технологий, прилагаются огромные, возведенные в ранг высших государственных приоритетов, усилия по решению одной и той же масштабной научно-технической проблемы, то вероятность и крупных открытий в данной области резко увеличивается, – примеров тому в мировой истории очень много. Было бы странно искать происки спецслужб в открытии планеты Нептун Леверье и Адамсом, в параллельном развитии основ дифференциального исчисления Ньютоном и Лейбницем, в независимой первоначальной формулировке квантовой механики Шредингером и Гейзенбергом и т.д.
А теперь об американском ответе на вопрос «кто украл?». Ввиду того, что кандидатура Фукса «отпала» (хотя и это понимают в США далеко не все [12]), обвинение в «шпионской деятельности» было предъявлено <…> радиоактивным осадкам после взрыва «Майк», отбор и последующий анализ которых якобы дал в руки советским ядерщикам решающую информацию о радиационной имплозии как об основном принципе действия «настоящей» водородной бомбы. Список крупнейших ученых и специалистов, придерживающихся этой до сих пор широко распространенной версии буквально поражает. Это и Р.Оппенгеймер, и Х.Бете, и В.Буш, и бывший директор Ливерморской национальной лаборатории Г.Йорк, и другие.
Но это не так – и об этом свидетельствуют абсолютно согласованные комментарии такой версии со стороны всех ведущих советских термоядерщиков. Наиболее определенно высказался Ю.Б.Харитон: «…организация работ [по отбору и анализу проб. – А.К.] у нас в то время была еще на недостаточно высоком уровне и полезных результатов не было получено…» [23]; «…радиохимический анализ проб в принципе не мог дать каких-либо сведений о реальной конструкции [курсив мой. – А.К.] этого устройства» [5]. Столь же однозначно высказывается по этому вопросу и Л.П.Феоктистов [24], которого, как мы видели, никак нельзя обвинить в ура-патриотизме.
Автор, в течение ряда лет профессионально занимавшийся вопросами анализа радиоактивности проб внешней среды, должен подтвердить правоту российских атомщиков. Действительно, в ряде случаев по составу этих проб можно сделать определенные заключения о параметрах испытанного заряда. Так, наличие 7Ве и повышенной концентрации трития свидетельствует о наличии термоядерного энерговыделения, 237U – об использовании в конструкции заряда 238U (трехступенчатый ТЯБП). По определенным сочетаниям техногенных радионуклидов можно приближенно оценить мощность устройства, относительный вклад энерговыделений по делению и синтезу, характер проведения испытания, иногда состав атомного инициатора и еще кое-что. Но восстановить по этим данным конструкцию заряда действительно невозможно.
Дело в том, что обсуждаемая задача относится к классу так называемых обратных (или некорректных), очень нелюбимых математиками и в отличие от прямых часто не имеющих однозначных решений. Иными словами, следуя некоторому достаточно сложному рецепту, относительно легко с использованием множества ингредиентов сварить вкусный соус (прямая задача). Но вот определить по пробе соуса, не зная рецепта, состав ингредиентов, режим приготовления, да заодно еще и конструкцию плиты, на которой он готовился (обратная задача), – это гораздо труднее, если возможно вообще.
Аналогия с анализом радиоактивных выпадений от ядерных испытаний довольно близкая. По результатам этого анализа можно было – по крайней мере в принципе и в любом случае при отработанности методик отбора и анализа проб (чего, как мы видели, у СССР не было) – делать вывод о чрезвычайно высокой степени сжатия термоядерного горючего, ибо огромные плотности нейтронных потоков в этом случае «накладывают отпечаток» на их состав. Но мы уже видели, что необходимость достижения такого сжатия уже с начала 50-х гг. не была тайной для Сахарова, Зельдовича и их коллег. А вот как достичь этого – на этот вопрос анализ проб в принципе не мог ответить, а именно он и был главным, определяющим.
Любопытно, что, доказывая наличие так называемых негласных источников информации у советских атомщиков, многократно упоминаемые в этой статье Д.Хирш и У.Мэтьюз [12] невольно выдали их наличие… у себя. Л.П.Феоктистов: «Увлекшись, авторы в своем стремлении доказать факт заимствования приводят аргументы, из которых совершенно определенно [курсив мой. – А.К.] следует нечто очень важное. А именно: между американскими и российскими водородными бомбами нет различия, они – близнецы по построению и техническим данным… Прямое подтверждение, можно сказать, официальное» [25]. Комментируя эту мысль Л.П.Феоктистова, директор и научный руководитель РФЯЦ-ВНИИТФ (бывший Челябинск-70), крупнейший российский специалист по ядерному оружию академик Е.Н.Аврорин резонно замечает: «Интересно, откуда об этом узнали Д.Хирш и У.Мэтьюз? Среди разработчиков ядерного оружия об этом ходит немало легенд. Согласно одной из них США подняли <…> отсек потерпевшей аварию [в 1968 г. – А.К.] подводной лодки [К-129. – А.К.], в котором находились ЯБП. Если вывод Д.Хирша и У.Мэтьюза основан на <…> этой операции, то у разработчиков современного ядерного оружия он вызывает улыбку» [26].
Впрочем, и вопрос Е.Н.Аврорина, скорее всего, повиснет в воздухе, как и множество других, очень интересных вопросов по обсуждаемой проблеме. Об этом, конечно, можно жалеть, но что от этого изменится? Картину истории создания ТЯО, самого разрушительного оружия современности, «машины судного дня», только и можно, наверное, писать общими, широкими мазками, зная при этом наверняка, что некоторые страницы (не исключено, что и очень важные) не станут частями этой картины никогда.
Список литературы
1. Колдобский А.Б. Советский атомный проект. К истории создания атомной бомбы. – Физика, № 28, 31/98.
2. Юнг Р. Ярче тысячи солнц. – М.: Атомиздат, 1960, с. 190.
3. Капица П.Л. О науке и власти. – М.: Наука, 1990, с. 39.
4.Тимербаев Р. Об отношении академика Капицы и некоторых других советских ученых к атомному проекту, к атомной бомбе и к контролю над ней. – Ядерный контроль, 1998, № 1, т. 37, с. 62.
5. Харитон Ю.Б., Адамский В.Б., Смирнов Ю.Н. О создании советской водородной (термоядерной) бомбы. – УФН, 1996, т. 166, № 2, с. 201.
6. Гончаров Г.А. Основные события истории создания водородной бомбы в СССР и США. – УФН, 1996, т. 166, № 10, с.1095.
7. Гончаров Г.А. К истории создания советской водородной бомбы. – УФН, 1997, т. 167, № 8, с. 903.
8. Адамский В.Б., Смирнов Ю.Н. Еще раз о создании советской водородной бомбы. – УФН, 1997, т. 167, № 8, с. 899.
9. Гуревич И.И., Зельдович Я.Б., Померанчук И.Я., Харитон Ю.Б. Использование ядерной энергии легких элементов. – УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 171.
10. Герштейн С.С. Из воспоминаний о Я.Б.Зельдовиче. – УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 170.
11. Феоктистов Л.П. Из прошлого в будущее. – Снежинск: РФЯЦ-ВНИИТФ, 1998, с. 23.
12. Хирш Д., Мэтьюз У. Водородная бомба: кто же выдал ее секрет? – УФН, 1991, т. 161, № 5, с. 153. (Пер. сангл.) The Bulletin of the Atomic Scientist (January/February), 1990.
13. Феоктистов Л.П. Водородная бомба: кто же выдал ее секрет? – Научно-методический бюллетень Ядерного общества России, № 3, 4/97, с. 62.
14. Дубасов Ю.А., Зеленцов С.А. и др. Хронология ядерных испытаний в атмосфере на Семипалатинском полигоне и их радиационная характеристика. – Бюллетень ЦОИ по атомной энергии, 1996, № 6, с. 39.
15. Сахаров А. Воспоминания. – Нью-Йорк: изд-во им. А.П.Чехова, с. 241.
16. Лэпп Р. Атомы и люди. – М.: ИИЛ, 1959, с. 132.
17. См. [11], с. 109.
18. Ритус В.И. Если не я, то кто? – Природа,1990, т. 8, № 10, с. 265.
19. См. [11], с. 31.
20. Семипалатинский полигон. Из серии «Ядерные испытания в СССР». – М.: 1997, с. 129.
21. Бомба-два. – М.: ИздАт, 1994, с. 11.
22. См. [16], с. 161.
23. Харитон Ю.Б., Смирнов Ю.Н. Мифы и реальность советского ядерного проекта. – Арзамас-16: 1994, с. 10.
24. См. [11], с. 110.
25. См. [11], с. 68.
26. Там же, см. примечание редактора книги.
29-04-2015, 01:41