— деталь за деталью перечислены «черная доска», «дребезжащий звонок», «кристалл», «параллельные линии». Воспоминание, дремота, создание стихов и полет души сливаются воедино.
Но творчество, речь, Слово не только приоткрывают перед героем тайну посмертия: они помогают выжить ввиду смерти. «Зазимуем же тут, с черной обложкой рядом, / проницаемой стужей снаружи, отсюда — взглядом, / за бугром в чистом поле на штабель слов / пером кириллицы наколов». Даже вплотную подойдя вплотную к «черной обложке» и ощущая струящийся из-за нее холод небытия, герой остается живым человеком. На это указывает и вполне реальный пейзаж во «Всегда остается возможность...». Может быть, улица, куда выходит герой — это одна из улиц «города памяти», как в эссе «Место не хуже любого» (1986) — конгломерата воспоминаний путешественника, «закрученного лабиринта улиц, переулков и аллей, принадлежащих одновременно нескольким местам», где происходят события снов33. Но персонаж не перерождается, подобно героине цветаевской «Поэмы воздуха», и мыслит по-прежнему земными образами. Говоря словами Туллия, для него «пожизненно переходит в посмертно», а «посмертно» — в «пожизненно». Повторим, что в конце цикла («Я не то что схожу с ума...») стоит не слово «смерть», но «свобода». Приметы ее — вполне земные («не помнишь отчество у тирана»). Да, герой простился со всем, что ему было дорого — с родиной, с пережитым, с любовью. Убедился, что для него закономерно и естественно — жить «в крайнем положении», на пределе между жизнью и смертью34. Но это именно жизнь, и она продолжается.
Ощущение неразрывной связи текстов «Части речи» порождает и то, как изображен герой. Во многих стихотворениях появляется его портрет, построенный по одному и тому же принципу: это совокупность отдельных органов, проявлений, частей одежды35. Гортань, пальцы, каблук, сердце, глаза, уста, «голова с рукою», локоть, ушная раковина — все это живет и действует само по себе: так создается впечатление, что герой отчужден от себя, отличается от человека с «нормальными сантиментами» (выражение Бродского). С этой манерой сочетается особый прием «растворения» персонажа в окружающей среде. Яркий пример — «Деревянный лаокоон, сбросив на время гору с...». Природа живет слаженной жизнью, как единый организм — огромное тело, лопатки которого — холмы, зубы — «огрызки колоннады», а язык, на котором вкус крови и слез — волны «средизимнего» моря36. И движет ею «одичавшее сердце» самого персонажа: оно «все еще бьется за два».
Далее, весь текст насыщен страданием. Искривленное, согнутое ветром дерево напоминает Лаокоона, мучимого змеями. Одновременно это Атлант: на его плечах — невыносимая тяжесть неба, перевоплотившаяся в «огромную тучу». «Перекрученные канаты / хлещут спины холмов <...>»; торчащие обломки колонн похожи на выбитые зубы... И в «пассивной» функции выступают те части тела, те его проявления, которые наиболее важны для героя-поэта. Голос, способность говорить — едва ли не главная в его жизни: так, слова из стихов на сорокалетие «Но пока мне рот не забили глиной» означают: «Пока я жив...»37. Сердце, его болезнь, по понятной причине, также то и дело упоминаются в стихах Бродского. Пик мотива страдания — образ именно «человеческого» мучения, и не только физического, но и морального — унизительное положение «лежачего» в «лужице»38.
Сращению «Части речи» в единое целое также способствует постоянное внимание ко Времени в этих стихах. С одной стороны, едва ли не в каждом тексте указано время года. Когда читаешь стихотворения одно за другим, кажется, что автор фиксирует хронологию того, о чем говорится в цикле. (Например, между «Темно-синее утро» и «С точки зрения воздуха...» проходит полгода: в первом случае на дворе зима, во втором — лето). С другой стороны, Бродский следует своим словам: «поэзия — это реорганизованное время»39, — и действительно реорганизует его, заставляя нас обратить внимание на эту сторону текста. Например, в «Около океана...» по ходу текста герой постепенно засыпет. «Привязка» сюжета к динамичному процессу помогает въяве почувствовать ход Времени: автор как бы подталкивает нас к тому, чтобы мы разделили его интерес ко Времени40.
Среди таких процессов, запечатленных в «Части речи» — рождение стихотворения. Стихи как бы появляются на наших глазах41. В «Ниоткуда с любовью...» поэт упоминает выбор даты — «надцатого мартобря», перебирает обращения к героине: «дорогой, уважаемый, милая, но неважно / даже кто», — и оговаривается «как не сказано ниже по крайней мере» — оценивая написанные им самим строки42. В «Тихотворение мое, мое немое...» мы видим героя за «работой»:
вручную стряхиваешь пыль безумия
с осколков желтого оскала в писчую
— а в конце речь идет об уже готовом тексте («ломоть отрезанный, тихотворение»). В «Заморозки на почве и облысенье леса» то же самое передано с помощью метафоры: «за бугром в чистом поле» (т. е. на белой бумаге) «на штабель слов / пером кириллицы наколов». («Черный вертикальный сгусток слов посреди белого листа бумаги» — так назвал Бродский стихотворение в Нобелевской лекции43.)
Казалось бы, со всем тем, что мы говорили о единстве «Части речи», плохо согласуется разнообразие «материала», на котором строятся стихи. Перед читателем — то «север», то южное «средизимнее» море; то морские глубины («из-за штор моллюск / извлекут»), то космос («Что касается звезд...»). Как на гигантских качелях, мы переносимся от далекого исторического прошлого (татарское нашествие) к тому, что произойдет «через тыщу лет»; от Пушкина («Ты не птица, чтоб улетать отсюда» (ср. «И вымолвить хочет: «Давай улетим! / Мы вольные птицы!») — к шлягеру: «...в поисках милой всю-то / ты проехал вселенную...» (ср. «Всю-то землю я проехал, / Нигде милой не нашел»)44; от страсти, вырывающей героя из сна — к стремлению «спать, не раздевшись». С этой точки зрения стихи почти автономны. Но «Часть речи» не рассыпается на фрагменты — зарисовки и размышления, потому что как бы ни был широк охват материала, во всех стихотворениях автор пишет, грубо говоря, об одном и том же. Он разрабатывает те же самые ситуации45; они взаимосвязаны; их перечень ограничен: воспоминание героя о возлюбленной, переход от земного бытия к потустороннему и существование там (одновременно это жизнь на чужбине; ср. также «жизнь в раю» в «Ты забыла деревню...« и упоминавшееся выше странствие души); бытие в «предсмертии»; корни творчества персонажа; процесс создания стихотворения. Обращения к ним из текста в текст соединяет цикл в неразрывное целое с высокой смысловой плотностью; четко прослеживается их развитие и его результаты. Так создается единая линия, которая превращает цикл в поэму.
Вопрос об истоках «Части речи» — новой разновидности русской поэмы ХХ века — требует отдельного исследования. Однако укажем произведение начала столетия, где фрагменты объединяются таким же образом. Оно принадлежит перу поэта, которого Бродский очень любил в юности и «активно» не любил в зрелые годы: речь идет о цикле А.А.Блока «На поле Куликовом», который с полным правом можно назвать поэмой. К сожалению, сравнение этих двух «поэм-циклов» выходит за рамки нашей статьи.
Примечания
1 Полухина В.П. Жанровая клавиатура Бродского // Russian Literature. Vol. 38, no. 2—3. Amsterdam, North-Holland, 1995, p. 146.
2 Например, «Посвящается Ялте» (1969) — «детектив в стихах» (Полухина В.П. Там же).
3 Это произведение неоднократно привлекало внимание исследователей; см.: Науменко А.В. «Часть речи» И. Бродского // Язык и культура: Третья междунар. конф.: Тез. докл. Киев, 1994. С. 246—247; Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского. Ann Arbor, 1986. С. 246—254; Пярли Ю. Синтаксис и смысл. Цикл «Часть речи» И. Бродского // Модернизм и постмодернизм в русской литературе и культуре. Helsinki, 1996. С. 409—418; Бельская Л.Л. «Часть речи» Иосифа Бродского // Русская речь. М., 1998. №1. С. 21—27. См. также исследования отдельных текстов цикла: Куллэ В.А. «Структура авторского “я” в стихотворении Иосифа Бродского “Ниоткуда с любовью”» // Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб, 1998. С. 136—142; Ковалева И.И., Нестеров А.В. О некоторых пушкинских реминисценциях у И.А.Бродского // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. М., 1999. № 4. С. 12—17 (рассматриваются «Заморозки на почве и облысенье леса...» и «... и при слове «грядущее» из русского языка«).
4 Исупов К.Г. О жанровой природе стихотворного цикла // Цельность художественного произведения и проблемы его анализа в школьном и вузовском изучении литературы. Донецк, 1977. С. 165.
5 Термин вводится в статье: Лотман М.Ю. Гиперстрофика Бродского // Russian Literature... , p. 303 сл. — для характеристики формально повторяющихся групп строф на протяжении одного и того же текста (например, из двух гиперстроф состоит стихотворение «Дебют»).
6 Куллэ В.А.Указ. соч. С. 137.
7 Ср.: Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла. Дисс. ... докт. филол. наук. Калинин, 1989. С. 121.
8 Т. е. Басманова. (Это мнение высказал В. А. Куллэ в беседе с автором статьи.)
9 Волков С. Диалоги с Иосифом Бродским. М., 1998. С. 244.
10 Двойственность взгляда на происходящее в стихотворении отмечена и В.А. Куллэ (Куллэ В.А. Структура авторского «я»... С. 141).
11 Там же.
12Цит. по: Polukhina V. The Self in Brodsky’s Interviews // Russian Literature. Vol. 38, no. 2—3. North-Holland, 1995, p. 357. Ср. о самоиронии в стихах Бродского: Уфлянд В. Ястреб российской словесности // Литературное обозрение. 1997. № 3. С. 34.
13 Не следует отказываться и от примитивного «переднего плана» значения этих строк, тем более что сходный эпизод имеется в эссе «Коллекционный экземпляр» (1991): в длинных и прямых петербургских улицах героине «не скрыться» от персонажа, идущего по пятам, дабы узнать, верна ли она ему (Сочинения Иосифа Бродского. Т. 4. СПб., 1995. С. 209).
14 Волков С. Диалоги... С. 49.
15 Полухина В.П. Грамматика метафоры и художественный смысл // Поэтика Бродского. N.J., 1986. С. 69.
16 Значение, которое Бродский придавал личной способности человека выразить ту или иную мысль и взаимосвязь ее с человеческим сознанием и душевным состоянием, было отражено автором в эссе «Речь на стадионе» (1988): «Сосредоточьтесь на точности вашего языка. Старайтесь расширять свой словарь. <...> Цель в том, чтобы дать вам возможность себя выразить как можно полнее и точнее, одним словом, цель — ваше равновесие. Ибо накопление невыговоренного, невысказанного должным образом может привести к неврозу. <...>» («Звезда». 1997. №1. С. 63).
17 Показательно в этом смысле созданное позднйе стихотворение «Я был только тем, чего...» (1981), также посвященное М.Б. Героиня наделена функциями демиурга: «Это ты, горяча, / ошую, одесную / раковину ушную / мне творила, шепча. / Это ты, теребя / штору, в сырую полость / рта вложила мне голос, / окликавший тебя». Ср. интерпретацию героини как подобия серафима из «Пророка» Пушкина в ст.: Кузнецов С. Пушкинские контексты в поэзии Иосифа Бродского / Материалы III и IV Пушкинского Коллоквиума в Будапеште, 1991, 1993. Budapest, 1995. С. 223—230.
18 См. о приеме перечисления у Бродского: Гордин Я.А. Странник // Russian Literature..., p. 230; его же: Величие замысла // Звезда. 1999. № 1. С.129.
19 Езерская Б. Если хочешь понять поэта... / Бродский И. Большая книга интервью. М., 2000. С. 193.
20 Мы считаем, что последовательность стихотворений в «Части речи» формирует «линию времени», на которой, в соответствии с порядком расположения текстов, помещаются описанные в них события, т. е. имеет место некоторая эволюция героя. Ср.: Фоменко И.В. Поэтика лирического цикла... С. 87: «<...> хронология должна была стать “канвой”, рождающей иллюзию сюжета, в основе которого — история становления личности, ее духовный опыт».
21 Куллэ В.А. «Там, где они кончили, ты начинаешь...». О переводах Иосифа Бродского // Russian Literature..., p. 276.
22 Волков С. Диалоги... С. 244.
23 Ср.: Бродский И. Девяносто лет спустя // Звезда. 1997. №1. С. 32—33.
24 Сближение и сопоставительный анализ процитированных фрагментов проводится в работе: Кулишова И.Г. Слово в поэзии Иосифа Бродского. Автореферат дисс. канд. филол. наук. Тбилиси, 1998. С. 27.
25 «Создаваемое сегодня по-русски или по-английски, например, гарантирует существование этих языков в течение следующего тысячелетия. Поэт, повторяю, есть средство существования языка» (Бродский И. Нобелевская лекция... С. 15).
26 Не понятие из морфологии, поскольку сказано «часть речи вообще».
27 Фактически то же самое происходило в «Узнаю этот ветер...», но там герой твердил имя любимой. Вот еще одно свидетельство «перемены» его «интересов».
28 В основу образа, вероятно, положено воспоминание о двусторонней, переворачивающейся доске, которые сохранились в школах до нашего времени.
29 С.А.Лурье цитирует: «Поэзия Бродского в некотором смысле запись мыслей человека, покончившего с собой»: Лурье С.А. Свобода последнего слова / Иосиф Бродский размером подлинника. Таллинн, 1990. С. 172—173.
30 Об одном стихотворении / Сочинения Иосифа Бродского. Т. V. СПб., 1999. С. 147.
31 Там же.
32 Ср. замечание Бродского: «Стихотворение чем-то напоминает тяжелый сон, когда получаешь — и тут же теряешь — нечто чрезвычайно ценное» (Бродский И. Девяносто лет спустя // Звезда. 1997. №1. С. 32).
33 Герой эссе советует разглядывать витрины магазинов: это «приятный способ убить время» (Там же. С. 61); ср. в стихотворении: «<...>Некоторые дома / лучше других: больше вещей в витринах».
34 Судьба героя такова именно потому, что он поэт: «...порой с помощью одного слова, одной рифмы пишущему стихотворение удается оказаться там, где до него никто не бывал, — и дальше, может быть, чем он сам бы желал» (Бродский И. Нобелевская лекция... С. 16).
35 См.: Полухина В. Поэтический автопортрет Бродского / Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. СПб, 1998. С. 147—148.
36 Вместе с тем «портрет» природы распадается на отдельные части также, как и портрет героя/ Cр.: «Пейзажам Бродского свойственна раздробленность, они словно бы распадаются на отдельные детали», объединенные все же «чем-то большим, нежели простое соседство» (Ваншенкина Е. Острие. Пространство и время в лирике Иосифа Бродского // Литературное обозрение. 1997. №3. С. 39).
37 «Я входил вместо дикого зверя в клетку...» (1980).
38 Также человеческие действия, способности, мысли «передоверяются» окружающему миру в «Потому что каблук...»: «В деревянных вещах замерзая в поле, / по прохожим себя узнают дома». В другом стихотворении сказано: «С точки зрения воздуха, край земли / всюду» — хотя речь идет о «точке зрения» самого героя. В «Итак, пригревает…» и «Если что-нибудь петь…» образы вполне реальных весны и зимы одновременно являются метафорой происходящего в сознании и памяти героя.
39 «<...> поэт — он всегда дело со Временем имеет<...> Потому что песня — она что? Она — реорганизованное Время» (Бродский И. Мрамор / Бродский И. Форма времени. Стихотворения, эссе, пьесы. В 2-х т. Т. 2. Минск, 1992. С. 274).
40 Биркертс С. Искусство поэзии / Бродский И. Большая книга интервью. С. 76. То же наблюдается в «Потому что каблук...», где описано наступление вечера (в начале текста на улице еще достаточно светло, чтобы дома «узнали себя» «по прохожим», а в конце небо черно, как будто «натерто крылом грача»), в «Деревянный лаокоон...», где изображено приближение грозы, ливень и затем — радуга (ее появление «зашифровано» в словах «Каждый охотник знает, где сидят фазаны <...>») и в «Темно-синее утро...», где школьный день: выход из дома зимним утром, «толчея в раздевалке», уроки — умещается в несколько мгновений утренней дремоты персонажа.
41 Эта особенность многих стихотворений Бродского отмечена в ряде исследований: Крепс М. О поэзии Иосифа Бродского... С. 6; Лосев А. Иосиф Бродский. Предисловие // Эхо. Париж, 1980. №1. С. 30; Баткин Л.М. Тридцать третья буква. Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М., 1997. С. 69.
42 А. К. Жолковский пишет о «специфическом для него <Бродского> акценте на авторской воле» и «педалировании» ее «с помощью вводных конструкций» (Жолковский А.К. «Я вас любил»... Бродского» / Жолковский А.К. Блуждающие сны и другие работы. М., 1994. С. 214).
43 Бродский И. Нобелевская лекция... С. 15.
44 См. «Заморозки на почве...». Отсылки к Пушкину пронизывают «Часть речи». См.: Ковалева И.И., Нестеров А.В. О некоторых пушкинских реминисценциях... С. 12—17.
45 Ср. замечание Е.М.Петрушанской о «вариационном прорастании и обновлении, полифонии смысловых оттенков, на фоне неизменно заданной «основы»» «с изменением «точки взгляда»«, наблюдаемых на протяжении больших стихотворений Бродского (т. е. в отдельно взятом тексте): Петрушанская Е.М. «Remember her». «Дидона и Эней» в памяти и творчестве поэта / Иосиф Бродский: творчество, личность, судьба. С. 76.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта russ
3-11-2013, 01:39