Гипотеза как форма познания

Принцип непротиворечивости предполагает соотноше­ние некоторой группы суждений внутри какого-то фраг­мента знания; гипотеза не может быть внутренне противо­речивой. Но это, разумеется, не значит, что противоречия не должны возникать между данной гипотезой и другими концепциями, объясняющими то же самое явление. Напро­тив, будучи формой становления нового знания, гипотеза нередко вступает в конфликт с установившимися представ­лениями, даже если последние обладают большим автори­тетом. Гелиоцентрическая теория Коперника (первоначаль­но представлявшая собой гипотезу) отвергала геоцентри­ческую теорию Аристотеля — Птолемея, космогоническая теория Канта вступила в противоречие со статичными пред­ставлениями о Солнечной системе, планетарная модель атома, предложенная Резерфордом, противоречила электродинамической теории Максвелла — Лоренца и т.д. В подобных ситуациях противоречие возникает между тео­риями, взятая в отдельности каждая из них является (или представляется в период ее выдвижения) внутренне непро­тиворечивой. Точно так же не только допустимы, но и естественны противоречия между двумя или несколькими гипотезами на стадии их возникновения. Принцип непротиворечивости действует только в том фрагменте знания (множестве суждений), который ох­вачен данной гипотезой.

3. Развитие и проверка гипотезы.

После выдвижения гипотеза должна стать основой опе­раций, цель которых состоит в получении следствий с их последующей проверкой. Эти операции (выведение следст­вий) и есть второй этап разработки гипотезы — ее развитие. Граница между первым (выдвижение) и вторым (развитие) этапами носит методологический характер, она не может быть выражена каким-то точным интервалом времени. Вооб­ще описанный в предыдущем параграфе трехэтапный цикл (выдвижение, развитие, проверка) относится к идеальной гипотезе; этому представлению не обязательно должна пол­ностью соответствовать история каждой реальной гипотезы. Возможны гипотезы, длительное время не подвергающиеся развитию, как бы законсервированные на первом этапе ука­занного идеального цикла (чаше всего это объясняется от­сутствием условий для их развития и проверки). С другой стороны, развитие некоторых гипотез начинается одновре­менно с их возникновением, причем второй этап незамедли­тельно влечет за собой и третий.

Чтобы из выдвинутой гипотезы получить следствия, суж­дение или группа суждений, посредством которых формули­руется гипотеза, включается в цепи умозаключений. Это зна­чит, что на втором этапе ее разработки гипотеза выполняет функцию посылок (или включается в посылки как их состав­ная часть) логических выводов. В операциях по разработке гипотезы используются различные выводные конструкции.

Предположим, что гипотеза, выражаемая суждением р может стать логическим основанием для следствия, пред­ставленного суждением q . Логический механизм развития и проверки такой гипотезы легко описывается следующим об­разом: импликация p →q принимается как одна из посылок условно-категорического умозаключения; вторая же посыл­ка образуется в результате проверки следствия и представ­ляет собой его отрицание 1 q или утверждение q. Отрицание следствия соответствует схеме отрицающего (точнее: отрицающе-отрицаюшего) модуса условно-категорического умо­заключения ( p →q ) A ~ q и. как известно, ведет к отрицанию основания ~р, т. е. к признанию ложности гипотезы р. Ут­верждение следствия соответствует одному из «неправиль­ных» модусов ( p →q ) л q; напомним, что этот модус в состоя­нии сообщить основанию (гипотезе р) лишь определенную степень вероятности. Итак, типичная картина развития и проверки гипотезы в принципе представима двумя следую­щими схемами условно-категорического умозаключения:

(1) p →q (2) p→q

┐p q

________ ________

┐p Вероятно, что p

Схема опровержения Схема подтверждения

гипотезы гипотезы

Эти схемы и будут рассматриваться как основные для анализа гипотезы. (О некоторых тонкостях применения «не­правильного» модуса, представленного второй схемой, гово­рится ниже.)

Высказывалось мнение, что для плодотворной разработ­ки гипотезы необходимо получение возможно большего ко­личества следствий. Разумеется, если принятое предположе­ние р позволяет одновременно вывести некоторое множест­во следствий (q, г,..., г), то достаточно большое их количество в определенных условиях может (хотя и не обязательно должно) положительно повлиять на оперативность провер­ки. Было бы, однако, ошибочно считать, что есть некий ко­личественный минимум выведенных следствий, без достиже­ния которого гипотеза не должна подвергаться проверке. И дело не только в том, что подобный минимум невозможно установить; всякие количественные ограничения такого рода противоречат основной идее гипотезы как формы при­обретения нового знания, несовместимы с динамикой позна­ния. Иногда достаточно проверки одного следствия, чтобы существенно повысить вероятность гипотезы или, напротив, отвергнуть ее и заменить иной. Это можно подтвердить хотя бы следующим примером.

Читая знакомые всем с детства пушкинские строки «В темнице там царевна тужит, /А бурый волк ей верно служит», литературовед обратил внимание на необычный эпитет, описывающий окраску волка. Хотя в при­роде, вообще говоря, этот биологический вид представлен не одной только серой мастью, сказочному волку надлежит быть именно серым. Первая гипотеза, возникшая в связи с данным фактом, объясняла его элементарной ошибкой (опиской или опечаткой). На материале этого предположения могла быть построена следующая импликация: «Если словосочетание «бурый волк» ошибочно, то оно не должно встречаться в других (аналогич­ных по жанру) текстах того же автора». Между тем в наброске, датируемом 1824 годом, читаем: «Иван Царевич по лесам /И по полям и по горам /За бурым волком раз гонялся». Поскольку следствие импликации оказалось ложным, пришлось отвергнуть и основание, т. е. гипотезу. И действительно, повторение того же самого эпитета в двух хронологически близких текстах(пролог поэмы «Руслан и Людмила» датируется 1828 годом) исключает такую случайность, как описка или опечатка. Взамен отвергнутой была выдвинута новая гипотеза, объясняющая необычный эпитет влиянием фольклора. В этом случае могло оказаться, что в народных сказках, которы­ми так увлекался Пушкин, значение слова «бурый» не совпадает с общепри­нятым. (Для территориальных диалектов такое явление обычно; например, словом «глазунья» в Рязанской губернии называли овцу, в Ярославле — гороховую кашу и т.д.) С 1824 по 1826 г. поэт жил в Михайловском и, вероятно, мог встретить необычный эпитет в сказках, рассказанных няней Ариной Родионовной Яковлевой или кем-то еще. На материале этого пред­положения возникло несколько импликаций, в том числе и следующая:«Если словосочетание «бурый волк» заимствовано Пушкиным из народных сказок, то эпитет «бурый» употреблялся на Псковщине не в общепринятом его значении» Можно ли было и как именно проверить выведенное из гипотезы следствие? Один из возможных путей был связан с тем что сохра­нились собственноручные пушкинские записи сказок, услышанных от няни, в которых могло встретиться интересующее исследователя словосочетание;

записи были внимательно изучены, однако эта работа не привела к желае­мому результату. (Здесь необходимо подчеркнуть, что разработка далеко не каждой гипотезы завершается успешной проверкой. Существует и множество гипотез, законсервированных на стадии возникновения, и множество гипотез, длительное время находящихся в состоянии развития — с различ­ными перспективами их проверки. Это лишний раз подтверждает положе­ние о том, что трехэтапный цикл разработки относится к идеальной гипоте­зе. Рассматриваемый пример также мог бы завершиться несколькими безус­пешными попытками, если бы не упорство исследователя и благоприятное стечение обстоятельств.) Другое направление проверки было связано с по­исками возможных следов псковского диалекта в старых и современных языковедческих справочниках. И здесь ученого ждала удача: по одному из авторитетных словарных изданий он установил, что слово «бурый» в старину употреблялось псковичами в значении «серый».

В том случае, когда гипотеза прошла все три этапа разра­ботки, ее проверка приводит к одному из следующих резуль­татов: 1) опровержение (установление ложности). 2) измене­ние степени вероятности, 3) доказательство (установление истинности). Рассмотрим в отдельности механизмы получе­ния каждого из возможных результатов.

4. Опровержение гипотезы.

Если связь между гипотезой и вытекающими из нее след­ствиями не вызывает сомнений и если, далее, проверка како­го-то из следствий обнаруживает свою ложность, то из этого с необходимостью выводится ложность гипотезы.

Как уже говорилось, логический механизм подобного оп­ровержения гипотезы основан на использовании отрицаю­щего модуса условно-категорического умозаключения (см. схему из предыдущего пункта плана). Отношение между логическим основанием и следствием таково, что ложность второго несовместима с истинностью первого. В приведен­ном только что примере двухкратная встречаемость необыч­ного сочетания «бурый волк» заставила отказаться от пред­положения, что это просто ошибка; гипотеза оказалась оп­ровергнутой. Еще несколько примеров. Из посылок «Если у больного сахарный диабет, то в его крови должен содержать­ся сахар» и «В крови этого больного не содержится сахара» следует заключение, опровергающее предположение врача «У этого больного сахарный диабет». Согласно космологи­ческой теории Канта (XVIII в.), Солнечная система возникла из некогда существовавшей вращающейся массы вещества, от которой отделились сгустки материн, ставшие планетами и их спутниками. Из гипотезы следовало, что все планеты и их спутники вращаются в одном направлении; обнаружен­ное впоследствии обратное вращение некоторых спутников несовместимо с основной идеей гипотезы и, значит, доста­точно для ее опровержения.

На первый взгляд опровержение гипотезы является пока­зателем неудачи, неправильного направления исследования, ошибочных методов и т.д. Так ли это? Уже говорилось, что гипотеза в идеале содержит идею самоотрицания: она долж­на либо превратиться в достоверное знание (утратить гипо­тетичность), либо, оказавшись несостоятельной, уступить место иным гипотезам. Если гипотеза доказана (преврати­лась в достоверное знание), ее продуктивность неоспорима. Но обладает ли каким-нибудь познавательным значением опровержение гипотезы (установление ее ложности)? Каза­лось бы, нет: ведь усилия, затраченные на ее разработку, не привели к открытию истины. Однако такое представление о процессе познания не соответствует его сложности. Развитие знания не есть прямая линия, связывающая одну абсолют­ную истину с другой; оно неотделимо от ошибок, от разного рода заблуждений. С этой точки зрения опровержение гипо­тезы также обладает определенным познавательным значе­нием, оно позволяет преодолеть заблуждение и тем самым способствует поиску истины. Сказанное подтверждается теми примерами которые приведены выше: отвергнув лож­ное предположение, литературовед выдвинул новую гипоте­зу, оказавшуюся плодотворной; убедившись в ошибочности предварительного диагноза, врач продолжает искать насто­ящую болезнь и т. д. История науки знает множество гипотез, опровержение которых освободило умы от ложных пред­ставлений и тем самым послужило развитию знания (такова, например, господствовавшая в XVII—XVIII вв. гипотеза о существовании «невесомых веществ» — теплорода, флогис­тона, магнетических флюид).

4. Изменение степени вероятности гипотезы.

Подтверждение выведенных из гипотезы следствий в со­ответствии со схемой, приведенной в пункте плана №3, не доказывает гипотезу, не превращает ее в достоверное знание, а лишь повышает ее вероятность. Это объясняется тем, что «неправильный» модус условно-категорического умозаключения не обладает доказательной силой, относится к разряду вероятностных выводов. Подтверждение следствия оценивается как под­тверждение (конфирмация) и самой гипотезы. Из предполо­жения, что данная древнерусская рукопись создана в ХШ в., можно вывести несколько следствий, в том числе и такое: она выполнена так называемым сплошным письмом (в сплош­ном письме слова не отделялись друг от друга пробельными элементами). Констатация этого факта (подтверждение следствия) позволяет конфирмировать гипотезу по знакомо­му образцу:

Если данная рукопись создана в XIII в., то она написана сплошным письмом.

Данная рукопись написана сплошным письмом.

___________________________________________________________________

Предположение, что данная рукопись создана в XIII в., подтвердилось (стало

более вероятным).

Подтверждение других следствий (например, того факта, что рукопись написана поздним уставом) делает гипотезу еще более вероятной, однако не доказывает ее (читателю рекомендуется самостоятельно построить соответствующие конфирмирующие выводы). Логическое объяснение этого обстоятельства кроется в следующей особенности импликативной связи: союз «если ... то» не исключает ложности ан­тецедента при истинности консеквента. Достаточно ясно и объяснение с позиций здравого смысла. Оно состоит в том, что некоторое следствие может быть связано с разными ос­нованиями (применительно к нашему примеру: сплошное письмо применялось не только в XIII в., но вплоть до изобре­тения первых печатных станков; поздним уставом писали до середины XIV в., и т. д.).

Итак, подтверждение выведенных из гипотезы следствий повышает ее вероятность. Поскольку понятие вероятности не исключает градуирования (можно говорить о большей или меньшей вероятности), в принципе нужно признать же­лательным получение таких следствий, которые в состоянии не просто повысить вероятность гипотезы, но сделать это в максимально доступной степени. Таким образом, при оценке подтверждаемое™ гипотезы особое значение приобретает задача более или менее точного определения степени ее вероятности. Возможны ситуации (здесь они не рассматри­ваются), позволяющие использовать для решения этой задачи математическую теорию вероятностей. В тех случаях, когда математические методы неприменимы, подтверждаемость гипотезы иногда оценивают исходя из некоторых общих соображений. Существенным при этом оказывается характер выводимых следствий и их отношение к гипотезе. Здесь действует следующая закономерность: подтверждаемость тем более ценна, чем менее ожидаемо, ординарно следствие. С учетом данного обстоятельства на основе «не­правильного» модуса условно-категорического умозаключе­ния могут быть получены различные уточняющие (учиты­вающие степень подтверждаемости) схемы, из которых наи­более значимы следующие две:

(А) p → q (В) p → q

q q

( q весьма ординарно ( q без p неординарно)

независимо от p )

__________________ ___________________

p подтверждено (несколько p получило существенное

более вероятно) подтверждение (значительно

более вероятно)

В качестве иллюстрации к этим схемам рассмотрим (не­сколько изменив его) пример, приводимый известным иссле­дователем вероятностных выводов математиком Д. Пойа. Некто подозревается в том, что устроил взрыв на яхте своего приятеля, при этом установлен факт приобретения им взрыв­чатки. Связь между подозрением (гипотезой р) и приобрете­нием взрывчатки (фактом q ) укладывается в схему p → q :

«Если Икс произвел взрыв, то он где-то приобрел взрывчат­ку». Насколько серьезной является данная улика? Каждый признает, что она весьма весома; приобретение взрывчатки в обычных условиях само по себе маловероятно, неординар­но (см. третью строку схемы (В)). Однако оценка существен­но изменится, если допустить, что Икс был, скажем, пиротех­ником-любителем и имел обыкновение достаточно часто ис­пользовать взрывчатку для фейерверков в домашнем саду (см. третью строку схемы (А)).

Понижая степень ординарности, автономной (независи­мой от гипотезы) объяснимости следствия, мы тем самым повышаем вероятность самой гипотезы. Очевидно, что если характеристика следствия в третьей строке схемы В выразит­ся суждением « q без р необъяснимо (невозможно)», то веро­ятность гипотезы достигнет предела и трансформируется в достоверность. Это возможно лишь тогда, когда не только р будет логическим основанием для q , но и q станет логическим основанием для (импликация будет дополнена импли­кацией q → p ). Подобная ситуация превращает вероятност­ную схему в доказательную, и потому обсуждается ниже.

До сих пор рассматривались лишь два возможных резуль­тата проверки следствий, выведенных из гипотезы по схеме p →q : ложность q влечет за собой признание ложности р (опровержение гипотезы); истинность q позволяет припи­сать некоторую степень вероятности (конфирмация гипо­тезы). Нередки, однако, случаи, в которых проверка следст­вия q не позволяет со всей определенностью приписать ему значение «истинно» или «ложно», но допускает какую-то вероятностную характеристику. Очевидно, что повышение или понижение степени вероятности проверяемого следст­вия q влечет за собой соответственно повышение или по­нижение степени вероятности гипотезы p .

Если проверка гипотезы не заканчивается ни доказатель­ством, ни опровержением, а лишь изменяет степень ее веро­ятности, то трехэтапный цикл ее разработки только условно (временно) можно считать завершенным. В самом деле, ги­потеза осталась гипотезой, а это предполагает возможность дальнейшей ее разработки — выведения следствий, их про­верки и т.д. Казалось бы, из сказанного напрашивается вывод, что конфирмация гипотезы в отличие от опроверже­ния (и тем более доказательства) не обладает сколько-нибудь существенным познавательным значением. Такое представ­ление было бы глубоко ошибочным, прежде всего потому, что в практической деятельности человек часто вынужден опираться не только на достоверные, но и на вероятные знания. Повышение степени вероятности гипотезы путем конфирмации подчас является большим научным достиже­нием. Пренебрежительная оценка конфирмированных (не доказанных и не опровергнутых) гипотез равносильна безде­ятельному и, в сущности, утопическому ожиданию того мо­мента, когда истина сама придет в руки. В различных облас­тях знания и практики имеется множество гипотез, вероят­ность которых длительное время находится в состоянии флюктуации (колебания), однако исследователи не отказы­ваются от их разработки. Естественно, в каждый данный момент повышенного внимания заслуживают гипотезы не только актуальные, но и достаточно вероятные. С этой точки зрения конфирмация гипотезы может привести к сосредото­чению теоретических и практических усилий на ее оператив­ной разработке и проверке, что, в свою очередь, способно приблизить ее доказательство или опровержение. Но дело не только в завершенности цикла разработки гипотезы и в вы­текающих из него утилитарных результатах. Среди гипотез есть весьма перспективные, но есть и гипотезы с практически ничтожными шансами на доказательство или опровержение. Например, не исключено, что рано или поздно будет доказа­на какая-то из гипотез, объясняющих обстоятельства паде­ния в 1908 г. так называемого тунгусского метеорита. В то же время большинство гипотез, связанных с обстоятельствами дуэли и гибели Пушкина, которые обсуждаются литературо­ведами, историками, медиками, вероятно, так и останутся гипотезами. Однако право на существование имеют гипоте­зы и первого, и второго рода. Сами по себе флюктуирующие гипотезы (а, следовательно, и конфирмационные процеду­ры) есть показатель динамики познания, вечного движения человеческой мысли.

5. Доказательство гипотезы.

Поскольку гипотеза всегда представлена суждением или группой суждений, процедура установления ее истинности по своей структуре в принципе должна быть во многом ана­логична операции доказывания как таковой со всеми прису­щими последней особенностями. Она должна содержать ар­гументы, демонстративные выводные схемы, подчиняться правилам доказательства. Что касается тезиса как объекта доказывания,


29-04-2015, 02:40