Введение
Опустошительные эпидемии и пандемии инфекционных болезней имели место во все периоды истории человечества. Число их жертв порой значительно превышало потери во время военных действий. Одной из страшных повальных болезней периода классического средневековья была чума. В мировой истории известны 3 колоссальные пандемии чумы. Первая — “чума Юстиниана” (в шестом веке Н.Э.), которая, выйдя из Египта, опустошила почти все страны Средиземноморья и сохранялась около 60 лет. В разгар эпидемии , в 542 г., в одном Константинополе ежедневно умирали многие сотни человек. Вторая и самая зловещая в истории Западной Европы пандемия — “Черная Смерть” (середина ХIV в.) — чума с присоединением других болезней. Третья - пандемия чумы уже в Новое время, начавшаяся в 1892 г. в Индии (где погибло более 6 млн. человек) и отразившаяся эхом в ХХ веке на Азорских островах, в Южной Америке и других уголках земного шара.
Изучение истории эпидемий представляет значительный интерес. Изучая исторический ход эпидемий чумы, мы видим, что чума в некоторых областях появляется часто и с известной правильностью, в других редко и в виде исключений. Отсюда можно вывести заключение, что в первом случае должны существовать условия, благоприятствующие развитию эпидемии, а во втором — условия, препятствующие такому развитию. Исторический обзор чумных эпидемий может служить подспорьем в изучении эпидемиологии чумы и дать порою указания, не менее ценные, чем данные, добытые клиническими, паталого-анатомическими и бактериологическими исследованиями.
История эпидемических болезней, входя в состав истории медицины, составляет в тоже время часть истории цивилизации. Из отношения народа к повальным болезням можно судить о степени культурности его. Чем ниже народ стоит в культурном отношении, тем он беспомощнее в по отношению к разного рода вредным внешним влияниям, в том числе и к эпидемическим болезням, тем свободнее с другой стороны эти последние распространяются среди него. Просматривая историю повальных болезней с древнейших времен, можно заметить, что эти болезни, производившие страшные опустошения в более отдаленные эпохи, становятся слабее в качественном и в количественном отношениях по мере приближения к настоящему времени. Тоже самое наблюдается при сравнение действия эпидемических болезней среди разных современных народов, стоящих на разных ступенях цивилизации. Эпидемия, находя отпор у цивилизованного народа, встречающего ее в лице своих представителей — врачей во всеоружии науки, унося из его среды лишь небольшое число жертв, в тоже время беспрепятственно свирепствуя среди ниже стоящего в культурном отношении народа, не обладающего теми знаниями, которые необходимы для успешной борьбы с нею.
История повальных болезней в России до появления Черной Смерти.
Первые, более или менее подробные сведения о повальной болезни, находимые в летописях, относятся к 1092 году. Почти во всех летописях мы находим описание мора в России, которое, несмотря на несколько фантастическое изложение, ясно указывает на то, что в этом году свирепствовала повальная болезнь, сопровождавшаяся необычайной смертностью. Приводим слова летописца: “Предивно быть Полотьске: бывше в нощи тутен (туман), станящь по улицы, яко человецы рищюще беси; аще кто вылезяше из хоромины, хотя видети, абье уязвлен будяше невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не сташе излазити из хором, но сем же начаша в дне являтися на коних, и не бе их видети самех, но конь их видети копыта; и тако язвляху люди полотьския и его область”. Следуя по этому описанию, болезнь представляла нечто необычайное, небывалое. Внезапность заболевания и быстро наступавший роковой исход, до того поразили современников, что они, не находя объяснения этим явлениям, стали искать сверхъестественную причину и приписывали заболевание и смерть ударам бесов или мертвецов, ездивших на конях по улицам и преследовавших людей. Заболеваемость и смертность были, по-видимому, весьма значительны: всякий, кто выходил из дому, неминуемо заболевал и также неминуемо умирал. Пределы действительного распространения болезни нам в точности неизвестны. В большинстве исторических сочинений XVIII и XIX вв. Говорится, что мор распространился на Киев, и повествование летописца о 7000 умерших с 14 ноября (Филлипова дня) до масленицы (по Карамзину, до 1 февраля) относится историками к этому городу, но в основных источниках, летописях, нигде не упоминается о Киеве. Судить о характере этой, по всей вероятности, эпидемической болезни, на основании скудных и фантастических летописных данных, мы не можем: о симптомах в летописях не говорится ничего. Ввиду того, что болезнь в одном месте летописей называется язвою, а в другом - раною, можно с некоторой вероятностью предположить, что она сопровождалась наружными симптомами. Следующая в хронологическом порядке эпидемия — и в то же время эпизоотия, — приводится в летописях 1158 г. в Новгороде. “Мор бысть мног”, говорит летописец, “в Новгороде в людех и в конех, яко не льзе бяше дойти торгу сквозе город, ни на поле выити, смрада ради мертвых; и скот рогатый помре”. На основании этих данных, конечно, невозможно строить никаких предположений о характере болезни.
В 1187 г. снова посетила Россию повальная болезнь. “В том же лете”, говорит летописец, “бысть болесть силна в людех, не бяше бо ни единаго двора без болящаго, а в ином дворе ни кого же не бяше здравого, некому бяше и воды подати, ано все лежить болно”. Как видно, здесь говорится только о повальном заболевании, но о смертности не упоминается; и поэтому позволительно думать, что болезнь что болезнь не сопровождалась большой смертностью, иначе было бы трудно объяснить себе отсутствие указания в этом отношении в летописях, где это явление в подобных случаях никогда не упускается из виду, а напротив всегда подчеркивается и обстоятельно описывается хронистами. В XIII столетии мы встречаем в летописях неоднократно сообщения о “море” в России. Но часто, если не в большинстве случаев, такой “мор” зависел не от повальных болезней, а от голода, почему мы и не станем останавливаться на описании этих моров. В 1230 г. разразилась в Смоленске страшная эпидемия, сопровождавшаяся громадною смертностью, хотя в то же время по всей Руси свирепствовал ужасный голод, унесший также множество жертв, но в летописях резко отличается мор в Смоленске от “мора от глада”. “Того же лета бысть мор силен в Смоленсце, сотвориша четыре скуделницы и положиша в дву 16 тысяць, а в третьеи 7000, а в четвертои 9000. Се же бысть по два лета”. Несколько лет спустя, 1237 г. подобная же участь постигла Псков и Изборск. “В лето 1237 бяше мор зол на люди в Пскове и Изборске, мряху бо старые и молодые люди, мужи и жены и малые дети…”. Смертность была до того сильна, что при всех церквах были вырыты ямы и в каждую из них хоронили по 7-8 трупов. В 1265 г в летописях снова отмечается мор: “Тогда же мор вельми зол бяше на людех”, а в 1278 г. “мнози человецы умираху различными недуги”. На основании этих кратких данных, конечно, нельзя делать никаких заключений о характере болезней. Возможно, что повальные болезни, господствовавшие, по записям хронистов, в конце XIII в. почти всюду в Западной Европе, время от времени заносились и в Россию. По-видимому, повальному болезни не переводились. Они тянулись из года в год, и бессильный по отношению к ним народ, не будучи в состояни предпринять что-либо к прекращению их, терпеливо нес все эти невзгоды, считая из божьей карой за грехи людей. Позже уже развилось суеверное представление о том, что мор может быть вызван колдовством и отравлением воды татарами, подобно тому, как в Западной Европе народ приписывал появление чумы отравлению колодцев евреями.
Переходя к XIV столетию, мы встречаем здесь первые известия о море в летописях под 1308 г.: “Того же дета”, пишет новгородский летописец, “бысть казнь от Бога, на люди мор и на кони, а мыши поядоше жито; и бысть хлеб дорог зело”. В 1321 г. мы встречаем в летописях опять сообщение о море, причем в одной говорится только о смертности среди людей: “мор бысть на люди”, а в другой прибавлено: — “и на кони”. После 20-летнего перерыва. 1341 г. снова ознаменовался сильным мором в Пскове и Изборске, во время войны с ливонскими рыцарями. “Бяше мор зол”, говорит летописец, “на людех во Пскове и в Изборске, мряху бо старыя и молодыя люди, и чернцы и черницы, мужи и жены и малыя детки, не бе бо их где погребати, все могиле вскопано бяше по всем церквам; а где место вскопают или мужу или жене, и ту с ним положат малых деток, семеро или осмеро голов с един гроб”. Это последнее известие о повальной болезни, которое мы находим в летописях до появления в России Черной Смерти.
Чумные эпидемии в России со 2-й половины до конца XIV столетия.
Эпидемии чумы, опустошавшие Европу во второй половине XIV столетия и получившие у современников название Черной Смерти, отличается от всех следующих., равно как от предыдущих чумных эпидемий необычайными размерами и особенной злокачественностью. Ни одна из других эпидемий не охватывала одновременно такой обширной области как эта, ни одна не унесла такое огромное число жертв. Недаром она запечатлелась в памяти народов и по всюду занесена в летописи, тогда как о многочисленных других повальных болезнях не осталось почти никаких воспоминаний. Тем более ценно для нас то согласие, которое мы находим в этом отношении между самым важным западноевропейским историческим документом — описание чумы Габриеля де-Мюсси — и русскими летописями. Как там, так и здесь 1346 г. называется годом первого появления Черной Смерти на Востоке. В русских летописях под 1346 г. мы читаем: “Того же лета казнь бысть от Бога на люди под восточною страною на город Орначь и Хазторокань, и на Сарай, и на Бездеж, и на прочие грабы во странах их; бысть мор силен на бесермены и на татары, и на черкасы и на всех тамо живущих яко не кому их погребати”. А в 1346 г. на Востоке умирало бесчисленное множество татар и сарацинов от неизвестной внезапной болезни. В городе Танне, подвластном татарам, в этом году произошло столкновение между монголами и генуэзцами, следствие которого генуэзца бежали в Каффу, где татары осаждали из в течение 3-х лет. Среди татар появилась чума, и ежедневно их умирало несметное число. Тогда они в ожесточении и отчаянии стали бросать трупы умерших от чумы при помощи метательных машин, в город, с целью погубить неприятеля. Это им вполне удалось. В городе началась паника, и итальянцы, бросив его, бежали к себе на родину. Далее де-Мюсси пишет, что по дороге среди беженцев началась ужасная эпидемия: из 1000 осталось только 10 живых. “Родные и друзья и соседи поспешили к нам, но мы принесли с собой убийственные стрелы, при каждом слове распространяли мы свой смертный яд”. Ввиду такого хода чумы, главным же образом ввиду того, что первое развитие ее в Европе происходило на юго-востоке, по соседству с Россией и притом в стране, с которой Россия в то время находилась в постоянных и близких сношениях, можно бы было думать что зараза прежде всего проникла в Россию с Востока. По летописям, однако, оказывается, что чума появилась впервые в России лишь в 1352 г., т.е. лет 5-6 спустя после появления ее в Крыму и Золотой Орде, и притом не по соседству с этими странами, а напротив, на западе, в Пскове. Правда, Псков находился в то время в оживленных торговых сношениях с западноевропейскими, и особенно с ганзейскими городами, и поэтому чума, господствовавшая в 1349 г. уже во всей Европе, легко могла быть занесена отсюда в Западную Россию. Но все же, остается странным, что распространение заразы не произошло раньше, и по ближайшему прямому пути, то есть с востока. Эпидемия 1352 г. описывается во всех летописях русских до того обстоятельно, что мы можем из этого летописного описания составить себе вполне ясную картину этого события. Чума появилась в Пскове летом 1352 г. и, по-видимому, сразу приняла обширные размеры. Смертность была громадная. Священники не успевали хоронить мертвых. За ночь накоплялось до 30 и более трупов у каждой церкви. В один гроб клали по 3-5 трупов. Всех обуял страх и ужас. Видя везде и постоянно перед собой смерть и считая роковой исход неизбежным, многие стали помышлять только о спасении души, уходили в монастыри, раздавали имущество свое, а иногда даже детей посторонним, тем самым передавая заразу в новые дома. Наконец, Псковичи, не видя нигде спасения, не зная, какие принять меры, послали послов в Новгород к архиепископу Василию, прося его приехать в Псков благословить жителей и помолиться с ними о прекращении мора. Василий исполнил их просьбу, приехал в Псков и обошел город с кр смертность в эту эпидемию была ужасная: мертвых не успевали хоронить, в одну могилу хоронили по 5-10 трупов. Симптомы болезни на этот раз описываются в летописях довольно обстоятельно. У некоторых сразу появлялось кровохаркание. И через 1-3 дня наступала смерть, у других припухали лимфатические железы в разных местах: шейные, затылочные, подчелюстные, подкрыльцовые и паховые. Кровохарканию предшествовала острая боль в груди, затем следовали жар, обильный пот, озноб. В 1374 г. в летописях описывается мор, распространившийся по всей России, и свирепствовавший также в Орде; одновременно был скотский падеж. Так как о симптомах болезни в летописях ничего не сказано, то мы не можем судить о том, какого рода была это болезнь. В 1387 г. в Смоленске снова страшно свирепствовала неизвестная повальная болезнь так, что в городе осталось в живых, по одним летописям, только 10, а по другим, только 5 человек. Но о припадках этой болезни в летописях не говорится ни слова. Напротив, при описании мора, постигшего Псков в 1388-1389 гг., и проникшего затем в Новгород, говорится, что он характеризовался припуханием желез, так что мы можем считать его новым возвратом чумы. Когда мор появился в Пскове, то псковичи снова обратились к владыке с просьбой приехать к ним и благословить город, что он и исполнил, хотя в летописях и сказано, что он и приехавшие с ним возвратились в Новгород здоровыми, тем не менее, однако, в Новгороде скоро начался мор. Не зная, что предпринять против мора, новгородцы решили для спасения своего построить церковь Св. Афанасию, которую и соорудили в 1 день, “и преста мор”. К такому приему прибегали народы в своем отчаянии неоднократно в последствии при появлении мора. В Пскове описывается мор также в 1390 г. Было ли это продолжением чумы 1389 г., или была зараза снова занесена в Псков извне, это неразрешимый вопрос. Во всех летописях данных о море 1388, 1389, 1390 гг. говорится что болезнь характеризовалась появлением желез (бубонов), и смертельный исход наступал на второй или третий день, как и в прежние эпидемии. Смертность была особенно сильна в Пскове.
Чумные эпидемии XV и XVI столетия.
В 1401 г., а по Никоновской летописи в 1402 г., описывается мор в Смоленске, но без обозначения симптомов. Мор, появившийся в 1403 г. в Пскове, характеризуется в летописях как “мор железою”, ввиду чего мы можем его причислить к чумным эпидемиям. Этот мор интересен в том отношении, что здесь впервые упоминается в летописях о случаях выздоровления, хотя и говорится, что такой исход наблюдается редко; большинство больных умирало на 2 или 3 день болезни, как и в прежние эпидемии. Мор “железою” повторился в Пскове в 1406 и 1407 гг. Последнюю эпидемию Псковичи поставили в вину князю Данилу Александровичу, поэтому отреклись от него, и призвали к себе в князья брата великого князя Константина, после чего, по свидетельству летописца, прекратился мор. В 1408 г. в летописях описывается сильно распространенный мор “коркотою”. По аналогии с летописными описаниями других эпидемий можно предположить, что под словом “коркотою” здесь подразумевается кровохаркание, и ввиду почти повсеместного распространения этого мора, можно предположить, что мы имеем в данном случае дело с легочной формой чумы. После 9-летнего перерыва чума снова посетила Россию в 1417 г., захватив, главным образом, северный области и отличаясь страшной смертностью. По картинному выражению летописца, смерть косила людей, как серп косит колосья. С этого времени чума, с короткими перерывами, стала часто посещать Россию. Затем, в 1419 г., описывается в летописях мор, сначала в Киеве, а потом по всей РОРоссии, России, но о симптомах болезни ничего не говорится. Возможно, что это было продолжение эпидемии 1417-1418 гг., а может быть, чума, свирепствовавшая в Польше, была занесена через Киев в Россию. В 1420 г.
8-09-2015, 20:29