Психологические проблемы умирания и смерти 2

теме. В теме Пляски Смерти тесно переплетаются и моменты традиционалистских представлений, о которых речь шла выше. С одной стороны, мысль о том, что каждому человеку - своя смерть (обычно в изображении Пляски Смерти фигуры живых строго иерархизированы в соответствии с тем местом, которое они занимали в общественной структуре - король, придворные, торговцы, простые горожане или крестьяне). А с другой стороны - идея о том, что смерть уравнивает все неравенства мира живых, все превращает в прах и тлен. И эти идеи, возникшие в недрах народного традиционалистского сознания, оказали значительное влияние на развитие христианских представлений о смерти и загробной жизни. Вместе с тем процесс христианизации представлений о смерти не означает полного разрушения магического мира дохристианских верований. Процесс взаимодействия и взаимовлияния обоих типов сознания продолжает углубляться, приводя к радикальному изменению того и другого типа. Так, под воздействием традиционалистского образа смерти появляется новый образ в христианстве - страсти Христа, а затем и многих святых мучеников. Изменяются представления о загробной жизни: хотя изображения рая по-прежнему еще очень редки и скудны, зато образ ада вбирает в себя описание всех ужасов, накопленных в народном сознании за предшествующие века; возрастает и значение чистилища, хотя в народном сознании оно еще слабо укоренено. Ариес называет структурирование представлений о загробной жизни "важнейшим феноменом в истории ментальности", отражающим утверждение индивидуального морального сознания.

Итак, в рассмотренном нами аспекте состояния ментальности мы отметили более или менее четкое наличие двух структурных моментов: традиционалистского, имеющего своим источником магические дохристианские верования и своей базой - главным образом сельское население и городские низы, и христианского, более тесно связанного с городской интеллектуальной элитой. Отметили мы и факт взаимопроникновения обоих типов мировоззрения, постоянной "подпитки" христианского миросозерцания за счет традиционалистских элементов; несмотря на расширение и углубление влияния христианства, традиционалистские представления не исчезают полностью, а продолжают существовать если и не параллельно с христианскими (как это было на заре Средневековья), то как бы будучи включенными в христианские представления, сохраняя при этом свою специфическую окраску. Дальнейший процесс христианизации общества по логике должен был бы привести к более полной унификации мировоззрения и либо к вытеснению традиционалистских представлений, либо к полной их ассимиляции и растворению в официальной религиозной идеологии. Однако этого не происходит. Напротив, структура ментальности еще более усложняется, формируя новые структурные элементы. В самых общих чертах можно выделить три основные направления таких изменений: во-первых, на уровне народной культуры заметно сильное влияние элитарной культуры и официальной религии, что свидетельствует о жизненности старых верований и одновременно об их необычайной пластичности. Уже с XV в. они интегрируют понятие чистилища и подчиняются новым потребностям заботы об индивидуальном спасении. Во-вторых, на уровне культуры интеллектуальной элиты, которая теперь все в большей степени отражает новые земные ценности и открывает иные жизненные пути. Наконец, революционные изменения в религиозном сознании - Реформация. В Реформации находят выход отдельные проявления народного недовольства усилением давления со стороны Церкви; с Реформацией связаны и гуманистические устремления интеллектуальной элиты.

4.Отношение к смерти ребенка и женщины

На изменение отношения к смерти ребенка и женщины повлияло и укрепление роли семьи в обществе. В XVIII-XIX веках идет процесс формирования буржуазной семьи с ее прочной системой ценностей и неписаных законов. Усилия родителей теперь сосредоточены не только на том, чтобы дать жизнь как можно большему числу отпрысков, но и на том, чтобы дать им как можно больше шансов выжить и стать продолжателями семейного дела. Первые опыты контрацепции, появление которых относят к XVIII веку, дают возможность регулировать в какой-то степени процесс деторождения, что приводит к сокращению числа детей в высших слоях общества. Жизнь ребенка ценится очень высоко, а смерть его в коллективной чувственности предстает как трагедия.

Изменение функций семьи находит свое отражение и в практике составления завещания: сокращается его "духовная" часть, состоящая из благочестивых пожеланий и распоряжений, зато существенно расширяется часть "материальная", касающаяся распределения благ и ценностей. Историки отмечают и еще один любопытный момент: если в завещании сильной половины человечества превалируют материальные интересы, то у женщин, напротив, в XVIII-XIX веках на первое место выходят религиозные и благочестивые распоряжения. "Феминизируется" и эпитафия, бывшая ранее сугубо мужской привилегией: в начале XIX века доля женских эпитафий на надгробиях достигает 30% (по сравнению с 4% в начале XVIII века).

Таким образом, структура коллективных представлений и чувственности еще более усложняется за счет половой и возрастной дифференциации.

5.Клиническая смерть

Прежде всего следует помнить: когда речь идет о клинической смерти, никаких элементов восприятия внешнего мира не существует. Кора мозга в это время "молчит". На электрокардиограмме - прямая линия. Упоминавшиеся выше разрозненные восприятия внешнего мира имеют место лишь в периодах умирания, распада функций мозга и центральной нервной системы (ЦНС). Эти впечатления хаотичны, они извращенно отражают реакцию человека на воздействие окружающей среды, будучи, как мы упоминали ранее, продукцией функционально больного мозга. Дольше всего сохраняются слуховые восприятия, тогда как участки коры головного мозга, связанные со зрением, уже погибли и полностью отсутствует двигательная активность. Таким образом, свидетельства оживленных людей говорят лишь об одном: в ряде случаев в процессе умирания (и ни в коем случае не во время клинической смерти, когда мозг "молчит") больной способен воспринимать некоторые явления внешнего мира. Отсюда становится понятным, почему находившийся на пороге смерти и спасенный человек рассказывает о том, что он слышал голоса врачей, но не мог на них реагировать. Понятны и явления деперсонализации, когда больному кажется, что он "и я и не я", что существует его реальный двойник. Подобные явления, наблюдающиеся при некоторых психических заболеваниях, иногда возникают и при умирании или оживлении.

Можно предположить, что в процессе оживления после клинической смерти, когда восстанавливающийся мозг проходит в обратном порядке основные стадии, пережитые им во время умирания, на определенном этапе могут возникнуть впечатления, имевшие место при агонии. Это может быть и проявлением как бы самостоятельного творчества (т.е. ранее не имевшего места) оживающего мозга. Однако больше оснований полагать, что эти впечатления формируются во время агонии на фоне бурного, хаотического и кратковременного пробуждения мозга, порой включающего даже пробуждение коры.

Не случайно в этот период, искусственно "подстегнув" работу угасающего, но стремящегося самостоятельно восстановить свою деятельность сердца, можно сравнительно легко добиться временного восстановления сознания у умирающего человека. Ясно, что это еще далеко не решает всех проблем, необходимых для стойкого и полноценного оживления человека даже в условиях агонии, не говоря уже о клинической смерти, когда сам организм делает последнюю попытку восстановить угасающую жизнь.

Поскольку в процессе оживления после клинической смерти кора долго "молчит", восстановление всех функций мозга происходит более медленно и постепенно, без резких вспышек.

Корковый анализатор слуха - один из наиболее стойких, что наблюдается в реанимационной практике. Волокна слухового нерва разветвляются достаточно широко, поэтому выключение одного или даже нескольких пучков этих волокон не обязательно приводит к полной потере слуха. Этот факт наталкивает, кстати, на важное соображение: нельзя в присутствии умирающего высказывать суждение о его безнадежном состоянии. Больной уже не может реагировать, но в какой-то мере еще воспринимает сказанное.

Зрительный анализатор (по сравнению со слуховым) филогенетически более новый. Он более чувствителен к повышению внутричерепного давления и к различным формам гипоксии, что связано также со спецификой кровоснабжения.

Ввиду большой ранимости зрительного коркового анализатора даже при обычных массивных (но не смертельных) кровопотерях иногда наблюдаются те или иные расстройства зрения, вплоть до временной слепоты. Восприятие света иногда даже не доходит до коры, замыкаясь в стволовой части мозга, а если и доходит, то свет воспринимается первое время недифференцированно, без четкой фиксации форм предмета. Можно предполагать, что при усилении кровоснабжения мозга в период агонии (как, по-видимому, и в постреанимационном периоде после клинической смерти) может восстановиться и та часть ствола, где происходит замыкание рефлекса на свет, и у погибающего больного фиксируется эта световая реакция. При более высоком подъеме артериального давления усиленное кровоснабжение зрительной доли коры может сделать зрительное восприятие еще более ярким. Однако, как и в случаях восстановления зрения у людей, ранее его потерявших, более тонкая дифференцировка зрительного восприятия (различные формы предметов, восприятие образов), как более сложный нервный акт, еще отсутствует или существенно нарушена. Именно поэтому умирающий или оживающий человек нередко воспринимает лишь ощущение света и не может определить точный вид предмета.

Почему оживленные люди говорят о тоннеле и ослепительном свете в конце его? Это также находит объяснение с точки зрения физиологии. Кора затылочных долей мозга - довольно обширный участок. Полюс обеих затылочных долей получает кровоснабжение из системы средней и задней мозговых артерий. Этим объясняется то, что в то время как вся кора затылочных долей уже пострадала от гипоксии в процессе умирания, полюс затылочных долей (где имелась зона перекрытия) еще живет, но поле зрения резко сужается. Остается узкая полоса, обеспечивающая лишь центральное или, как его называют, "трубчатое" зрение. Отсюда и создается впечатление тоннеля. Вспомним, как описал ощущения умирающего человека великий русский писатель Лев Николаевич Толстой: "... провалился в дыру, и там, в конце дыры засветилось что-то... Смерти не было. Вместо смерти был свет..." (Толстой Л.Н. Смерть Ивана Ильича. Соч., т. XII, М., 1896.)

Наконец, как следует толковать еще одно явление, о котором говорят больные, перенесшие терминальные состояния: с молниеносной быстротой перед ними проносится вся прожитая жизнь. Сущность его выявляется следующими факторами. Процесс угасания функций ЦНС в основном (хотя бывают исключения) начинается с угасания более молодых структур мозга, тогда как их восстановление происходит в обратном порядке: в первую очередь восстанавливаются более древние функции и позднее всех наиболее молодые в филогенетическом отношении функции ЦНС. Надо полагать, что в процессе оживления в определенной последовательности соответственно жизненному пути человека у умирающего больного в первую очередь всплывают в памяти наиболее эмоциональные и стойко закрепившиеся в мозге события в его жизни.

Пока еще трудно сказать с точки зрения реанимации, вредят подобные "видения" больным, пережившим предсмертное состояние, или же они безвредны, безобидны и в известной мере даже служат признаком наличия какой-то деятельности мозга, хотя бы и хаотической, и разрозненной. Известно, что любая деятельность, как при агонии, так и в восстановительном периоде, по многим причинам, и прежде всего ввиду необеспеченности энергетическим субстратом, может еще более истощить умирающий или оживающий мозг. Дальнейшие исследования внесут ясность в изучаемую нами проблему. Так или иначе анализ видений, о которых рассказывают оживленные больные, как мы уже говорили, несомненно представляет интерес для реаниматологов. Изучение этих явлений - еще один из путей познания такого сложного и всеобъемлющего процесса, как умирание и оживление мозга человека. При этом мы глубоко убеждены, что дальнейший поиск в этом направлении следует проводить в тесном контакте с философами, занимающимися проблемами естествознания, а также с психиатрами и психологами.

Заключение:

Ф.Энгельс писал: "Уже и теперь не считают научной ту физиологию, которая не рассматривает смерть как существенный момент жизни, которая не понимает, что отрицание жизни по существу содержится в самой жизни, так что жизнь всегда мыслится в соотношении со своим необходимым результатом, заключающимся в ней постоянно в зародыше, - смертью". (Энгельс Ф. Диалектика природы // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 20, с. 610.)

Все имеет свое начало, развитие и конец. Этот закон органического мира никто не опровергнет.

Выше мы показали, какие изменения в образе смерти вызвало изменение отношения к жизни женщины или ребенка. Но и в более общем плане, видимо, можно сделать вывод, что уважительное отношение к смерти и к умершим присуще лишь тем обществам, в самом цивилизованном и культурном фундаменте которых заложено уважительное отношение к человеку как к самоценной индивидуальности, существование которой значимо не только для близких, но и для общества в целом. Человека можно и должно уважать и в жизни, и в смерти, и в этом уважении жизнь и смерть неразличимы. Но само это уважение представляется фактором длительного развития культуры, ее многовековых гуманистических традиций. Там же, где в развитии культуры возникает "прерывность", приводящая к отказу от традиционных основ (или к их "пересмотру", что практически равнозначно), где многовековые общечеловеческие идеалы отбрасываются в угоду сиюминутным политическим требованиям отдельных социальных групп или слоев, видоизменяется и само понимание человека, его жизни и смерти. Человек из личности превращается в винтик государственной машины, в "человеческий фактор", чья судьба небезразлична лишь для его близких, - да и то, увы, не всегда. И жизнь, и смерть такого человека безразличны для общества в целом. Будем надеяться, что такие приметы подобного общества, как концлагеря с их газовыми камерами и печами, рвы Хатыни и ГУЛАГа, - ушли в прошлое. Но и по сей день в подобном обществе вместо геронтологических институтов, хосписов, "терапевтических отелей" и т.п. институтов, призванных облегчить мучительный для многих переход в иной мир, строятся унылые "богадельни", своим внешним видом и внутренним распорядком более напоминающие казармы. В таком обществе человек, посвятивший всю свою жизнь стоянию в очереди - за хлебом, мясом, телевизором или квартирой, - и после смерти вынужден продолжать унизительное стояние в очереди иного плана - за гробом, местом на кладбище... Что поделать - жизнь и смерть, такие различные в нашем сознании и восприятии, уравновешены на весах культуры и истории.

Список литературы:

-Л.Д. Столяренко «Основы психологии»

-Н.Д. Лакосина и Г.К. Ушаков « Учебное пособие по медицинской психологии»

-Справочник реаниматолога

-О.К. Полянцева « Психология»




8-09-2015, 23:57

Страницы: 1 2
Разделы сайта