В результате победы в антишахской революции 1978–1979гг. фундаменталистского крыла иранского духовенства в Иране на исходе XX века возникла новая форма государственного устройства. С появлением на мировой арене Исламской республики Иран в мировую научную литературу прочно вошли такие понятия, как «тоухидная» и «исламская» экономика, в которых, особенно до периода развала СССР, пытались найти аналоги с разными общественно–экономическими формациями, не исключая возможности проявления в настоящее время «азиатского способа производства» в своеобразной форме.
Первые годы существования исламского режима, высказываемая Хомейни точка зрения на экономику как на явление вторичное, экономическая программа Партии исламской республики, созданной по инициативе имама Хомейни, первые законодательные акты, особенно законы о национализации собственности, о национализации банков, о горнорудных предприятиях, о введении исламской (без банковского процента) банковской системы, ориентация на минимизацию внешнеэкономических связей с индустриально–развитыми странами мира, отказ от использования иностранного капитала и т.п., – способствовали восприятию иранской экономической системы как явления уникального, выпадающего из общепринятых представлений.
В исламском Иране в короткий срок сложилась достаточно жесткая экономическая система, контролируемая государством. Государство, и до исламской революции располагавшее значительной собственностью и доходами от продажи принадлежавшей ему нефти, за счет проведенной национализации получило дополнительные резервы. Регулирование цен, вызвавшее негативные последствия в последние годы шахского правления, достигло во второй половине 80–х годов невиданного в истории Ирана размаха. Огромную экономическую мощь обрело духовенство, которое аккумулировало значительную часть конфискованной после революции собственности в руках исламских фондов. И хотя шиитское духовенство традиционно сохраняло экономическую независимость от государственной власти, в первую очередь, за счет поступлений религиозных налогов от «базара», в условиях исламского правления оно смогло не только полностью восстановить утраченные за время правления Пехлеви экономические позиции, но и усилить их.
При этом государство во главе с духовенством отнюдь не стремилось отказаться от собственности и как от социально–экономической категории, и как от элемента функционирования экономики. Именно такая трактовка собственности отвечала интересам «базара», защитником которого улемы всегда выступали в отношениях с властью. Исламской экономической традиции не противопоставлялся главный принцип рыночного хозяйства – будь то капиталистического, или современного индустриально развитого общества. Однако главное внимание в исламской экономической системе обращалось на состояние человеческих отношений в экономической жизни, на нравственные принципы экономических отношений, которые должны были содействовать целям процветания исламского общества (уммы) в целом. В этом взгляде на экономику как на неотъемлемую часть цельного организма исламского общества и проявляется принцип «тоухида». Складыванию и функционированию в течение десятилетия жестко централизованной экономической модели с оказанием преимущественной поддержки мелкому предпринимательству (в самых различных сферах экономики) во многом способствовали внешние обстоятельства. Это и годы экономической блокады, и годы восьмилетней войны с Ираком, когда огромную роль играл распределительный характер экономических отношений.
Потребность в повышении эффективности экономики вызвала в Иране появление новых тенденций в теоретическом осмыслении экономического развития и практическом осуществлении экономической политики. Все больше и больше стали пробивать себе дорогу идеи экономического либерализма, связанные с введением механизмов свободного рынка. В мире уже с 70–х годов все большее влияние взамен кейнсианских начали приобретать идеи свободного рынка, происходит как бы возрождение рыночного фундаментализма в новых современных условиях, в условиях глобализации экономики, включая глобализацию инфраструктуры и информационных услуг. Большинство стран оказываются подключенными к этому процессу, развивающиеся страны на практике начали использовать – и небезрезультатно – экономические модели, отработанные в условиях развитых стран. Не последнюю роль в этом, видимо, сыграл экономический крах того варианта социализма, который ассоциировался с советской экономической системой, где главенствующая роль отводилась государству. В начале 90–х годов Иран также приступает к реформированию экономики, в результате чего постепенно начинает уменьшаться непосредственное участие государства в организации экономического процесса. Достаточно осторожно проводимые децентрализация и разгосударствление экономики позволили добиться в 1990–1997 гг. весьма заметных успехов – в повышении темпов роста ВВП, промышленного производства, увеличении нормы накоплений, повышении жизненного уровня населения. Несмотря на то, что проведение этого экономического курса протекало в условиях ожесточенной борьбы с радикальным крылом духовенства, защищавшим необходимость сохранения экономического приоритета за государством, можно было говорить о попытке создания в иранских условиях «смешанной экономики» (типа европейских моделей 50–60–х гг.), в котором государству отводилась роль регулятора экономических процессов, а деятельность госсектора осуществлялась бы на условиях, одинаковых с условиями других субъектов рынка. Сочетание технико–экономических элементов современных моделей с исламскими элементами распределительной системы вполне могло бы стать составляющей для зарождения «иранского капитализма». В этом направлении можно трактовать и деятельность нового президента страны Мохаммада Хатами (избранного в мае 1997 г.), направленную на построение в Иране гражданского общества, на расширение связей с мировым сообществом.
Однако падение цен на нефть привело в 1997–1998 г. к значительному сокращению валютных поступлений, резкому снижению импортных закупок, которые в значительной степени предназначены для промышленных предприятий, сокращению загрузки промышленности, появлению вновь бюджетного дефицита и, как следствие, к росту инфляции. Этому же способствовали и экономические санкции, предпринятые США в отношении Ирана, значительно сократившие приток иностранных инвестиций в экономику. Фактически приостановился рост валового внутреннего продукта, особенно в производственных отраслях. Появление негативных тенденций в экономике вновь вызвало всплеск разногласий по вопросам направленности экономической политики, усилились нападки на реформаторский курс правительства. Под влиянием сторонников возврата к более централизованной экономике, составляющих большинство в меджлисе, замедлился ход реформ, а воплощение идей свободного рынка как бы отодвинулось в свободные экономические зоны, над которыми государство продолжает осуществлять достаточно строгий контроль.
Однако в Иране существует и иная точка зрения, которая возможность выхода из существующего кризиса видит не в усилении прямого вмешательства государства в экономику, а в более решительном переходе к методам хозяйствования на условиях открытой рыночной экономики. В этой связи мне хотелось бы обратить внимание на программу выхода из кризиса, разработанную учеными–экономистами Хейдаром Пурианом, Али Джаханхани, Парвизом Акили и Муссой Ханинежадом. Основные положения программы были изложены в статье, опубликованной 9 мая 1998 г. в газете «Джаме–е». Эта коллективная статья называлась «Выход из кризиса требует мужества. У нас нет много времени» и получила большой резонанс, выразив точку зрения сторонников перехода к рыночной экономике современного типа, сторонников моделей, предлагаемых МВФ. Следует сказать, что уже в июле 1998 г. эта газета, открыто высказывавшая свои взгляды, была закрыта, в 1999 г. она будет издаваться под названием «Ираньян». И это само по себе – проявление того противостояния в руководстве страной и в обществе, которое порождается разным видением путей развития Ирана в рамках исламской формы государственности, а главное – разным видением путей экономического развития.
Оценивая результаты экономической политики правительства в 1997/98 г., авторы программы делают вывод, что провозглашенный Центральным банком Ирана курс на борьбу с инфляцией путем ограничения денежной массы и объемов кредитования сам по себе был правильным. Однако они считают, что проведение на практике этого курса носило дискриминационный характер и проводилось явно с точки зрения интересов государственного сектора. Результатом стало банкротство значительного числа частных компаний, что дало дополнительный толчок к ускорению инфляции.
Другой момент, на который обращают внимание авторы статьи, это то, что относительная стабильность валютного курса была достигнута в большей степени за счет ограничения импорта, а не за счет проводимой ЦБ валютной политики, главным элементом которой были долларовые интервенции для поддержания курса риала. Без этих интервенций, считают авторы статьи, результаты могли бы быть более эффективными. Авторы по–видимому полагают, и с этим трудно не согласиться, что искусственное поддержание курса риала не могло не стать сдерживающим фактором для развития не– нефтяного экспорта. Опыт стран Юго–Восточной Азии показал, что для Центральных банков принцип поддержания стабильного обменного курса не всегда эффективен. Это же, к сожалению, показал и опыт России, когда кризис августа 1998 г. высветил негативные последствия долговременного и искусственного поддержания курса рубля. И иранская, и российская экономика попадают в категорию переходных экономик, для которых продолжительное поддержание завышенного валютного курса для борьбы с инфляцией грозит ухудшением балансов по текущим операциям, оттоку капитала в ожидании девальвации, что ведет к истощению валютных резервов, особенно в условиях падения цен на нефть.
Статистические данные за 1997/98 г. говорят о том, что результатом такой валютной политики стало обесценивание риала и увеличение бюджетного дефицита. Иранская экономика стоит перед угрозой кризиса. Признаками надвигающегося кризиса являются: высокий уровень инфляции, низкий уровень производительности, увеличение безработицы, низкий уровень накоплений и инвестиций, снижение экспорта, расширение коррупции и неэффективной системы распределения доходов. К этому можно добавить, что к концу 1998 г. валютно–финансовая ситуация еще более осложнилась. К ноябрю 1998 г. курс риала по отношению к доллару упал до 7030 (в сентябре – 6200) на свободном рынке. Это самая низкая котировка риала за последние 3 года. При этом правительство продолжает поддерживать еще три официальных курса – для туристов – 5700, для экспортеров – 3000, для государственных компаний, импортирующих предметы первой необходимости и оборудование – 1750. Величина государственного долга составила на ноябрь 1998 г. 6,3 млрд. долл.
Положение усугубляется тем, что в этой ситуации правительство не выдвинуло сколько–нибудь радикальной программы по преодолению кризиса и тенденций его дальнейшего углубления. Авторы статьи склонны объяснять это тем, что большинство из экономических советников президента были задействованы в предыдущих правительствах и склонны придавать большее значение распределительным факторам развития. По мнению авторов, президент и правительство должны для преодоления кризиса предпринять шаги аналогичные тем, которые были в свое время предприняты Маргарет Тетчер и Тургутом Озалом. Любопытно, что в числе примера названа и Россия, которая еще в начале мая 1998 г. рассматривалась в качестве возможного образца для реформирования экономической системы. Говоря о необходимости проведения более радикальных рыночных реформ, их сторонники обращают внимание на необходимость сокращения государственных расходов и самого государственного аппарата. При этом они проводят сравнение с такими азиатскими странами, вступившими ранее на путь создания открытой рыночной экономики, как Южная Корея и Сингапур, где доля государственных расходов в ВНП составляет соответственно 18% и 14%, в то время как в Иране доходит (по данным общего бюджета) до 59%. Иранские экономисты считают, что нынешнее правительство, которое предлагает поднять налоги, чтобы компенсировать потери от снижения цен на нефть, прежде должно уменьшить государственные расходы. Тем более, что современные анализы использования налогов показывают, что эффективность применения единицы налога государственным сектором значительно ниже аналогичного показателя по частному сектору. Весьма интересной является и оценка результатов падения цен на нефть. Хотя в краткосрочном плане это ухудшит ситуацию с получением международных кредитов и может привести к введению больших ограничений на импорт, но это же может и заставить пойти на сокращение государственного вмешательства в экономику, доли самого государственного сектора, административных государственных расходов. Авторы статьи предлагают свою программу по скорейшему выводу страны из кризиса. Программа содержит 13 пунктов:
1. Консолидация власти закона, уважения права собственности и юридической безопасности.
2. Отсутствие бюджетного дефицита как норма финансовой дисциплины.
3. Общенациональное согласие на уменьшение правительства, государственных служащих и повышение их оплаты.
4. Поощрение конкуренции, чтобы поднять конкурентоспособность иранских компаний на внутреннем и внешнем рынках.
5. Пересмотр Налогового законодательства с целью уменьшения налогов на производственные единицы Значительное упрощение налоговой системы (например, введение 20% ставки на доход), с акцентом на индивидуальное налоговое обложение через налоговые декларации.
6. Пересмотр Трудового законодательства с тем, чтобы дать больше самостоятельности компаниям в деле регулирования трудовых ресурсов.
7. Независимость Центрального Банка от правительства. Предлагается назначать директора банка по рекомендации президента и с одобрения меджлиса на срок не менее 6–7 лет.
8. Приватизация государственных производственных компаний и производственных компаний, находящихся в руках общественных организаций.
9. Приватизация банков и страховых компаний, разрешение на коммерческую деятельность закрытым пенсионным фондам.
10. Рыночный принцип определения нормы прибыли и банковского процента.
11. Рыночный принцип определения валютного курса.
12. Разработка всестороннего закона о рынке капитала и создание в этих целях института мониторинга.
13. Реформа закона о банкротстве компаний.
Данный перечень основных направлений предлагаемой антикризисной программы, безусловно, является типичным примером перевода экономики страны на рыночную модель развития. Это, в сущности, тот набор мер, которые предлагает МВФ, гарантируя свою финансовую поддержку в случае их выполнения или хотя бы согласия на их выполнение. Нужно также отметить, что большая часть из предложенных пунктов программы вошла в программы реформирования, предложенные предыдущими правительствами и законодательно закрепленные в 1–м и 2–м пятилетних планах социально–экономического развития (1989–2000гг). А это означает, что несмотря на десятилетие перехода Ирана к рынку, этого фактически не произошло. Более того, некоторые из пунктов программы указывают на то, что в стране достаточно серьезна возможность возврата к старым экономическим принципам руководства. Об этом вполне определенно говорит первый пункт. Авторы объясняют его необходимость тем, чтобы законодательно убедить возможных инвесторов, особенно иностранных, в невозможности конфискации собственности. Именно этой боязнью они объясняют недостаточную эффективность процесса приватизации и работы Тегеранской фондовой биржи, на которой фактически условием продажи акций является соотношение цены акции к годовому доходу 3:1, в то время как в других странах оно составляет примерно 20:1.
Из комментария авторов к 3 пункту выясняется, что несмотря на значительную либерализацию в деле организации бизнеса, наличие громоздкого бюрократического аппарата все еще сильно тормозит этот процесс. Так, для организации производственной единицы в настоящее время предприниматель должен получить 12 лицензий, а экспортер–8. Все это порождает коррупцию, взяточничество, ограничивает возможности экономического роста.
Вновь, как и в программах правительства, ставится вопрос о сокращении дотационных выплат государственным предприятиям. Однако весьма показательно, что авторы программы, исходя из реалий иранского исторического опыта, считают необходимым даже при переходе к рыночной экономике оказывать государственное содействие промышленности, но делать это не в виде прямых дотаций, а путем совершенствования инфраструктуры, что может снизить производственные затраты.
Изучение предложенной программы позволяет говорить и о том, что объявленный еще при правительствах Рафсанджани курс на обеспечение хозяйственной самостоятельности предприятий не обеспечивает полной самостоятельности не только государственных, но и частных компаний. Стремление создать сильную социальную защиту для трудового населения, похвальное само по себе, в определенных экономических условиях начинает становиться тормозом для организации эффективного производства, так как по действующему трудовому законодательству предприниматель крайне ограничен в распоряжении трудовыми ресурсами и по существу не заинтересован во внедрении передовых, но трудосберегающих технологий. По мнению составителей антикризисной программы, действующее трудовое законодательство, ограничивая права предпринимателей в размерах необходимой рабочей силы и ее оплаты, увеличивает долю инвестиционного риска и снижает предпринимательскую активность.
Наиболее радикальными, с точки зрения перехода к рыночной экономике, являются пункты о необходимости приватизации банков, страховых компаний, отказ от регулирования процентных ставок и валютного курса. Не обошли авторы программы и требование включить в процесс приватизации компании, находящиеся под опекой общественных институтов, под которыми, безусловно, прежде всего имеются в виду исламские фонды. Выполнение этих направлений программы по существу сделает иранскую экономическую систему с точки зрения ее производительных механизмов более адекватной современным экономическим моделям. При этом приближаются к общемировым и некоторые из распределительных функций, таких как трудовые отношения и налоговая политика. Однако говорить о полном принятии норм мировой экономики даже в этой весьма радикальной для Ирана программе мы не можем. Например, предлагаемая норма продажи акций банков в руки отдельного лица или одного юридического лица, представленного группой лиц, не должна превышать 10%. В разработанном законе о банкротствах вводится норма защиты активов обанкротившейся компании, чтобы сохранить ее как экономическую единицу.
Предложенная антикризисная программа, как считают ее авторы, является комплексной, каждый из ее пунктов имеет абсолютно одинаковый с остальными приоритет, и положительный эффект может быть достигнут при ее принятии и выполнении в целом.
На наш взгляд, изучение этой программы является прежде всего свидетельством эволюции теократического режима, попыткой применения в условиях исламского правления современных экономических моделей. Тот факт, что эта программа, хотя во многих своих чертах и схожа с антикризисной программой Мохаммада Хатами, не стала официальной программой, еще не означает того, что Иран отстает от общемировых тенденций. Отказ от выполнения предложенной программы, конечно, в данной ситуации осложняет отношения Ирана с Мировым банком, однако позволяет ему контролировать социальную ситуацию в этот кризисный для страны период. Правительство, не отказавшись от идей рыночного хозяйства, приватизации промышленной государственной собственности, даже инфраструктурных объектов, продолжает пытаться сохранить сильные рычаги государственного влияния на экономику. Эта осторожная позиция, возможно, и является оптимальной в данных условиях, особенно в свете кризисов в странах Юго–Восточной Азии и августовского кризиса в России. Даже среди американских исследователей начинает формироваться иной, нежели еще в последние годы, подход к возможностям создания единой мировой экономической системы. Многие из ученых начинают сомневаться, что либерализация рынков, свободные потоки капиталов сами по себе способны обеспечить разумную социально–экономическую политику и помогут избежать нарушений социального порядка в странах, вставших на путь
9-09-2015, 02:01