Изгнанник, конечно же, всегда надеется, даже когда надежда почти неосуществима, и всегда сохраняет, по возможности, коллективное чувство исключительности. Но в случае с кубинцами южной Флориды эти мечты о возвращении оказались не безосновательными. С 1966 года (год подписания Акта о Кубинском Регулировании) и по сей день, кубинцы рассматривались как политические беженцы, а не иммигранты. Обычные американцы, как в южной Флориде, так и в целом по стране с трудом могли привыкнуть к мысли, что кубинцы являются беженцами, а не иммигрантской группой. Но кубинцы могли продемонстрировать это, указав на особое обращение с ними, что отличало их от любых других коллективов в Соединённых Штатах. И это было свидетельством того, что правительство соглашалось с их собственной интерпретацией своего положения, а не с общественной.
Эта разница порождала неприязнь, которая время от времени возникала в южной Флориде между кубинцами, которые сейчас играют довольно важную роль в жизни Майами, и некубинцами, которые стремились рассматривать своих кубинских соседей как группу, добившуюся многого за последние 36 лет, в частности, благодаря особым привилегиям. И эти привилегии не получали другие группы, прибывающие в Америку. Другими словами, здесь речь идёт об иммигрантской группе, которая, определённо была не хуже, чем, скажем, ирландская или итальянская. Но суть взаимного непонимания заключается в том, что, так или иначе, кубинцы южной Флориды рассматривали себя не как иммигрантов, а как изгнанников, беженцев.
И, с точки зрения беженцев, каждый час из этих 36 лет, с тех пор, как Кастро взял власть, был часом добавленных страданий. Никакой материальный успех, настаивают они, не может возместить потерю родной земли – особенно, если эта земля находится всего в 140 милях от их места жительства в южной Флориде. Они изменили Майами, но, каким бы уютным он ни был, это не Гавана и никогда не будет ею.
Настоящая же задача города Майами сейчас – помочь этим кубинцам сопротивляться соблазну ассимиляции с окружающим населением и предоставить им гражданский контекст, внутри которого они могли бы сохранять свой статус беженцев.
Конечно, многие кубинские беженцы, особенно те, которые приехали в Соединённые Штаты детьми, быстро влились в общий американский поток. И после 36 лет многие кубинские беженцы, и, вероятно, многие американские кубинцы, рождённые уже в США, не заинтересованы в возвращении на остров, даже если Кастро будет свергнут. Голосование «Майами Геральд» показало, что впервые довольно значительное число жителей кубинского Майами могли допустить, что не вернутся на Кубу.
Но, тем не менее, почти никто из людей кубинского происхождения не описал бы себя как просто американца. Важно также и то, что почти никто из них не отрёкся от мысли о возможности однажды вернуться на остров. В этом заключается отличие кубинцев Майами от более маленьких, но довольно существенных кубинских общин в Лос-Анджелесе, Чикаго и Нью-Йорке. Кубинцы Майами могут говорить при опросе, что они не верят в то, что когда-нибудь вернутся навсегда, но, на самом деле, они до конца не отрекаются от веры в такую возможность, скрывая своё решение до тех пор, пока Кастро не исчезнет со сцены.
Такая позиция является как чисто кубинской, так и чисто американской. Она просто отражает тот факт, что многие люди в Майами действительно многое пережили. Для поколения людей, которые покинули Кубу взрослыми это вопрос потерянной собственности и статуса, вопрос людских судеб, подвергнувшихся изменению в Соединённых Штатах. Это потери, которые никогда не смогут быть возмещены, разве только, в какой-то степени, символически, путём отстранения Кастро от дел. Никогда не прекращать надеяться стало вопросом чести. Молодые же поколения, особенно те, у которых не было никакой памяти о жизни на Кубе, имели опыт взросления в Майами в атмосфере общины беженцев, за обеденным столом слушая истории о потерянной стране. Но для молодого поколения присутствует американская вера в то, что судьба человека не определена, а победа одних над другими не постоянна. Поэтому оптимизм в какой-то степени всё же присущ молодым поколениям кубинцев США.
С 1980 года и до настоящего времени более чем 200 000 новых кубинских иммигрантов прибыли в Майами. Несмотря на все разговоры о том, что кубинцы вернутся домой после того, как Кастро уйдёт со сцены, продвижение кубинцев на север сохраняется, и, похоже, будет продолжаться, что бы ни случилось на острове. Власти штата Флорида уже разработали план по поводу массового продвижения около полумиллиона кубинцев на север на случай, если режим Кастро внезапно падёт.
Во время крушения Советского Союза общественность кубинского Майами сделала заключение, что настал долгожданный момент беженцев, и что распад Советского Союза обязательно приведёт к падению режима Кастро. Многие считали, что коммунизм не мог выжить в Гаване, если он не смог выжить в Москве, особенно если принимать во внимание то, что режим Кастро стал к тому времени очень сильно зависеть от советских субсидий.
Однако случилось так, что режим Кастро пошатнулся, но не развалился. Фидель, казалось, выбрал китайский вариант сочетания шагов по направлению к рыночной экономике и укреплённой однопартийной системы. Очевидно то, что кубинское правительство пока ничего не смогло сделать для того, чтобы обеспечить стабильный экономический рост. Тем не менее, количество иностранных инвестиций неуклонно растёт, и чувство осады, бросавшееся в глаза большинству посетивших Гавану несколько лет назад, уступило место осторожному предвкушению того, что скоро дела на острове пойдут в лучшую сторону.
Кубинские беженцы продолжают поддерживать торговое эмбарго, несмотря на их озабоченность тем, что Кастро вообще не будет свергнут, если события примут сегодняшний курс. Но их отношение к этому эмбарго и их участие в нём стало более противоречивым. Они рассматривали Кубинский Демократический Акт(1992) как последнее звено, завершившее картину кубинского социализма. Хотя Акт содержал элементы, идущие в разрез с применением мер по увеличению давления на режим Кастро, и направленных на то, чтобы приблизить его возможный крах. Акт, спонсором которого был представитель Роберт Торричелли, повысил степень телефонной коммуникации между Соединёнными Штатами и Кубой. И тому, кто смотрит на ситуацию со стороны, могло бы показаться огромнейшим противоречием то, что данные опросов показывают продолжающуюся поддержку кубинцами Майами укрепления торгового эмбарго и то, как эти же самые люди одержимы телефонной связью с родственниками. Кроме того, более свободные телекоммуникации, санкционированные Кубинским Демократическим Актом, привели к соглашению между американскими телефонными компаниями и правительством Кастро, по которому правительство получает доллар от каждого звонка из Соединённых Штатов на Кубу, и более доллара за каждый звонок с Кубы в Соединённые Штаты. Некоторые люди в Майами, Гаване и других городах приписывали расширение коммуникаций влиянию Хорхе Мас Каноса, президента Кубино-Американской Национальной Организации, однако нет свидетельств того, что Хорхе Мас Каноса выступал за дальнейшее развитие коммуникаций между двумя странами. Таким образом, эти слухи не были оправданы.
Очень многие представители американской общественности считают, что не далёк тот момент, когда кубинцы Майами, наконец, смогут вернуться домой. Ни для кого не является секретом то, что многие крупные американские корпорации уже провели соответствующие исследования, в том числе рыночной ситуации, по поводу возвращения на Кубу, и сейчас, кажется, это всего лишь вопрос времени перед тем, как они начнут давить на администрацию с целью сделать такое возвращение возможным.
И сейчас вопрос поставлен так: захотят ли сами кубинцы возвращаться? Пожалуй, да. Несмотря на данные опросов беженцы никогда не перестают надеяться на возвращение. Если они не вернутся, то их ждёт неизбежная ассимиляция окружающим населением. Однако пока их отъезд всё же остаётся затруднённым некоторыми факторами, главный из которых – продолжающий существовать режим Кастро, причём, не похоже, чтобы этот режим собирался исчезнуть. И хотя Кастро уже почти 70, его бодрость и осанка не вызывают сомнения. Правда, на улицах Гаваны нет его статуй; а те бюсты, которые можно встретить в парках и садах, изображают либо вьетнамских политиков, либо Хосе Марти, национального философа. Мало где встретишь и его фотографии; в основном это всё тот же Че Гевара. Фидель Кастро всегда давал понять, что не хочет никакого культа личности. Трудно сказать, популярен ли Кастро среди народа, но он – всё, что у них есть, он является персонификацией государства, от которого они зависят.
Естественно, внутренняя и внешняя политика Кастро во многом изменилась за последнее время. Например, явно прослеживается движение к рыночной экономике, (хотя сами кубинцы отрицают это). Это движение началось примерно с 1994 года, когда, после долгих лет жизни при позаимствованной советской системе, кубинцы решили, что настало время вернуться к учебникам по экономике и ещё раз заглянуть в них. Сейчас на Кубе согласны с тем, что импортировать советскую экономическую модель целиком было ошибкой. Не только потому, что она была иностранной, и, следовательно, своеобразной формой колониализма, но и потому, что она оказалась абсолютно неэффективной. И, всё же, признать это, и желать изменить, не означает иметь новую и более лучшую модель. Смотря на Восточную Европу, кубинские власти сделали заключение, что реформаторы там действовали слишком быстро. Смотря на Россию, они заключили, что бандиты взяли власть. Китай и Вьетнам же, чьи правительства делали шаги на пути к открытой экономике, в то же время сохраняя политический контроль, со своими моделями оказались более приемлемыми. Однако азиатские модели всё же слишш_ытой экономике, в то же время сохраняя политический контроль, со своими моделями оказались более приемлемыми. Однако азиатские модели всё же сли_ро. Смотря на Россию, они заключили, что бандиты взяли власть. Китай и Вьетнам же, чьи правительства делали шнизив его до 3,6% от ВВП в 1995), в основном путём повышения пошлин на сигареты, алкогольные напитки и топливо, а также, уменьшив на половину субсидии госпредприятиям, работающим в убыток. Началось привлечение иностранных инвестиций. «Частные» фермерские рынки были разрешены. За 1993 – 1994 гг. экономика страны выросла на 2,5 – 3%. Всё же, те, кто видит, как рыночная экономика распространяется всё дальше и дальше, должны помнить о препятствиях, стоящих на её пути. Хотя старая система была осуждена за её промахи, она не оставлена до конца. Режиму очень трудно ухватить суть таких понятий, как выгода и потеря, предельная стоимость, достижение эффективности на госпредприятиях путём освобождения рабочих мест и т.д. А об идее разрешения малого и среднего бизнеса Ф. Кастро отозвался как о «раке, пожирающем революционный дух». Как оценил ситуацию один канадский дипломат, «скорость экономической реформы на Кубе определяется скоростью обучения Фиделя Кастро экономике. А он медленно учится».
На самом деле, главные требования Кастро к экономическим реформам это не чтобы они согласовывались с идеологическим образцом, а чтобы они сохраняли его личный контроль и контроль государства. Сельскохозяйственные рынки, впервые экспериментально введённые в 1986-м, показались слишком опасными Фиделю, и он их запретил. В 1994 его брат Рауль убедил его сжалиться. Выживание этих рынков теперь кажется несомненным, даже несмотря на то, что государство, всё ещё главный покупатель и поставщик, остаётся готовым в любой момент наводнить их продукцией, как только цены начнут подниматься слишком быстро.
Таким образом, на Кубе стандарты экономики по-прежнему остаются старыми. В гаванском университете (который всё ещё предлагает бесплатное университетское образование любому, сдавшему вступительный экзамен), искренне в этом признаются. «Книги, которые мы получили от Московской Академии Наук, были не так хороши, если сказать правду», - говорит управляющий. «Теперь мы перешли к классикам: Маркс, Энгельс, Фидель и Че Гевара.
Что же касается частного предпринимательства, то за последние годы оно дало ростки на Кубе. В Гаване вряд ли найдётся дверь, за которой не скрывалась бы лавка продавца пирожных или кофе. Да и вообще, признаков частного предпринимательства в столице так много, что случайный приезжий мог бы решить, что столкнулся с буйно разросшимся капитализмом.
Пока он не посмотрит внимательнее. Частное предприятие (что на Кубе означает самостоятельный заработок на жизнь) сейчас является значительной частью экономики. Ещё в 1989 году 95% жителей Кубы работали в государственном секторе; сейчас – только 70%. В 1995 году 208 000 человек (цифра может оказаться заниженной) могли сказать, что работают на себя, сейчас это число перевалило за 300 000.
Что волнует правительство, так это идея о «запрещённом обогащении». Дайте этим предпринимателям свободу, и они быстро заработают антиреволюционные суммы денег. Кстати, их бизнес может выскользнуть из-под контроля государства. В июле 1995 года в своей речи, ссылаясь на предпринимателя, который продал 10 000 бутылок вина в одной сделке, Фидель продекламировал, что не собирается делать героев из виноделов. По этой причине для частного предпринимательства существует масса ограничений. Например, частные рестораны ограничены двенадцатью столиками и не имеют права на рекламу.
Как видно из всего вышесказанного, Куба двигается по пути реформ очень медленно. Слишком медленно, чтобы кубинское население Майами могло надеяться на скорое возвращение домой. Остаётся только слабая вероятность того, что Кастро уйдёт со сцены, и в жизни Кубы произойдут кардинальные перемены.
Или же кубинцы южной Флориды останутся в США и подвергнутся ассимиляции. Этот процесс, конечно, займёт много времени, так как он будет затруднён культурными и языковыми отличиями кубинцев от остального населения Соединённых Штатов Америки. История показала, что народы, чья культура сильно отличалась от культуры английского и ирландского населения, с большим трудом вливались в общий поток переселенцев, и их ассимиляция занимала значительно больше времени. В частности, народы, принадлежавшие к романской языковой группе (итальянцы, французы), ассимилировались гораздо сложнее. Им было трудно усвоить незнакомый и чуждый им язык, и, кроме того, их культура очень сильно отличалась от культуры переселенцев с Британских островов. То же самое можно сказать и про кубинцев, которые, наряду с мексиканцами, говорят в большинстве своём на испанском языке, который относится к романской группе языков, и только этот факт уже отличает их от некоторых других пришлых групп американского населения, мало отличавшихся в культурном плане от окружающего населения. Они быстро освоили и овладели английским языком, переняли обычаи и культуру. Этот факт также влияет на самосознание кубинцев США.
Что бы ни происходило на Кубе, они никогда не смогут забыть свой родной остров. Предсказать будущее кубинских иммигрантов в США я не могу. Но я могу надеяться на то, что Ф. Кастро, если не изменит свою политику, то, по крайней мере, пойдёт на дальнейшие уступки до тех пор, пока не создадутся благоприятные условия для кубинцев США, и они смогут вернуться на свой остров. Потому что в Соединённых Штатах они, по-видимому, никогда не смогут чувствовать себя дома.
Список используемой литературы:
1. <Foreign Affairs> July/August 1995 <Miami’s Cubans Come<Home>. David Rieff. P. 76 – 2. <The economist>. April 6-th – 12-th 1996. p. 67. A survey of Cuba. <Heroic Illusions>.
3. След в истории. Себастьян Бэлфор. «Фидель Кастро». М. 1997.
4. След в истории. Жан Кормье. «Че Гевара». М. 1997.
5. А. И. Строганов. «Новейшая история стран Латинской Америки». Стр. 141 – 142. М. «Высшая школа». 1995.
6. Борисов Василий Юрьевич. «Проблемы нормализации отношений между США и Республикой Куба в 70-е гг.» М. 1981.
7. Емельянов Юрий Васильевич. «Политика США в отношении Кубы». 1959 –1976. М. 1978.
8. Мерин Б. «Американо-кубинские отношения (1959 – 1961)» М. 1978.
9. Черников И. Ф. «Иммигранты в Северной Америке»
10. Николайчик В. М. «Иммиграция и гражданство в США»
11. Страны и народы. Общий обзор Латинской Америки. Куба. М. 1981.
12. Страны и народы. Общий обзор. Северная Америка. США. М. 1980.
9-09-2015, 02:06