Место Северной и Южной Кореи в мировых экономических связях. Сравнительная характеристика

В структуре импорта основное место занимают промышленное оборудование, сырье и продовольственные товары. Значительная часть промышленных материалов и топлива реэкспор­тируются. Удельный вес сырья и топлива превышает треть им­порта. По ввозу круглого леса, каменного угля, железной руды, хлопка, кукурузы, нефти Южная Корея выступает на мировых рынках вторым — четвертым по величине импортером в мире. Это предопределяет ее высокую зависимость от колебаний цен на сырьевые товары.

Южно-корейские компании закупают за рубежом значительную часть специального оборудования и машин высокой слож­ности. Объем ввоза машин и оборудования достигает 37%ого объема импорта. За счет импорта удовлетворялось до спроса на промышленное оборудование.

В основе конкурентных преимуществ южно-корейских това­ров длительное время находились низкие издержки на рабочую силу, а также прямое и косвенное субсидирование. В экспортных отраслях были наполовину снижены налоги, сняты пошлины На ввоз сырья и полуфабрикатов, необходимых для производства товаров на экспорт. На осуществление экспортных операций предоставлялись льготные ссуды. С середины 80-х годов значение вышеуказанных факторов снизилось. Только за 1980— 1993 гг. реальная заработная плата в промышленности увеличи­лась в 5,4 раза, а выработка на занятого — в 4,8 раза. Издержки на рабочую силу для чеболь увеличились еще больше в связи с отчислениями на социальные нужды, в частности, на субсиди­рование жилищных расходов рабочих. У южно-корейских экс­портеров понизился ценовой фактор. Усложнение проблем конкуренции, давление предпринимателей заставляют правящие круги изыскивать пути ослабления установок в сфере занятости.

Главными торговыми партнерами Южной Кореи на всех этапах индустриализации выступали Япония и США. Развивающиеся страны АТР сыграли роль поставщиков таких това­ров, как нефть и другое минеральное сырье, рынков сбыта про­мышленных товаров. На долю Японии в 1998 г. приходилось 9,2% южно-корейского экспорта и 18,1% импорта, на долю США соответственно — 17,2 и 21,9%. В связи с укреплением конкурентных позиций южно-корейских компаний на мировых рынках США ужесточили свою внешнеэкономическую политику.

Значение США и Японии несколько снизилось. Укрепляют­ся связи с КНР, странами АСЕАН. На долю КНР приходится 9% южно-корейского экспорта и 1% импорта.

Изменения в товарной структуре внешней торговли нашли отражение в обмене технологией, Главной особенностью гео­графической структуры обмена технологией является то, что основным ее поставщиком выступает Япония, а не США..

Внешнеторговый оборот высоко концентрировав. Четыре крупнейших чеболь обеспечивают 25% экспорта страны, кото­рый реализуется через торговые компании.

Внешняя торговля до середины 90-х годов сводилась с дефицитом, чему способствовало увели­чение импорта машин и оборудования. Дефицитность внешней торговли не покрывалась другими операциями, и основным средством поддержания внешнего баланса являлось использова­ние иностранного капитала в различных формах, которые зна­чительно отличались в зависимости от периода хозяйственного развития страны.

Важную роль занимал ссудный капитал. Во время индустриа­лизации, особенно в 60-е годы при осуществлении экспортно-ориентированной политики, основное место, занимали государ­ственные займы. С конца 70-х годов доля государственных зай­мов значительно сократилась. .

Широкое привлечение ссудного капитала привело к резкому росту внешней задолженности, но норма обслуживания долга держалась на приемлемом уровне — 15—16%. В 90-е годы абсолютные и относительные показатели внешней задолженности' возросли в результате финансовой либерализации, упразднившей различные ограничения на иностранные заимствования. Ее объем в 1997 г. превысил 158 млрд долл. при высокой кратко­срочной компоненте — 2/3, что явилось одной из причин фи­нансового кризиса 1997 г.

С 70-х годов возрастающую роль во внешнеэкономических отношениях стало играть движение прямых капиталовложений. По совокупному объему иностранных прямых капиталовложе­ний (20,5 млрд долл. в 1999 г.) страна уступает ряду восточно-азиатских и юго-восточных стран. По относительным показате­лям иностранные инвестиции также уступают названным выше странам. В 1971—1980 гг. среднегодовой приток иностранных прямых капиталовложений составлял 1,34% валовых инвестиций в основной капитал страны, в 1981—1990гг. — 0,54, в 1991— 1998 гг.-3,2%.

Правящие круги проявляют заинтересованность в привлече­нии прямых капиталовложений при долевом участии местного капитала, что способствовало бы усвоению новой технологии. С середины 60-х годов приняты законы, согласно которым, в ча­стности, предприятия с иностранным капиталом освобождались от подоходного налога на первые пять лет, от налога с юридиче­ских лиц, налога с имущества. При этом власти старались дер­жать иностранные прямые капиталовложения под контролем. В некоторые секторы экономики их доступ был закрыт, включая средства информации, нефтепереработку, ряд услуг. Иностран­ные банки могли открывать только отделения, но не дочерние компании.

Иностранные капиталовложения в основном были сосредо­точены в экспортных зонах, которые были учреждены в 1966 г. для производства товаров на экспорт. На иностранных предпри­ятиях в 1997 г. производилось 6% ВВП (Тайвань — 8,1% ВВП), 22,5% продукции обрабатывающей промышленности. В некото­рых отраслях промышленности компании, контролируемые иностранным капиталом, обеспечивали основную долю про­мышленного производства — в электромашиностроении и элек­тронике —65—73%. В конце 90-х годов в результате финансового кризиса позиции иностранного капитала усилились. Основными инвесторами выступают компании США, Нидерландов, Герма­нии, Японии.

Повышение уровня экономического и социального развития превратило Южную Корею во второй половине 80-х годов в но­вого экспортера капитала. Подобное изменение означает ради­кальную трансформацию ее позиций и значения в международ­ных экономических отношениях и в мировом хозяйстве в це­лом, особенно в экономике АТР. Капитал стал вывозиться еще в конце 60-х годов, но это были эпизодические сделки. За 1966—1981 гг. кумулятивная сумма прямых инвестиций состави­ла только 209 млн долл., с 1981 по 1989 гг, достигла 1,7 млрд, а в 1998 г. — уже 21,5 млрд долл., или 0,5% мирового объем ИПК. Основными рынками приложения капитала выступают страны ЮВА.

Если в 70-е годы южно-корейские компании вкладывали ка­питал в объекты, продукция которых поставлялась на внутрен­ние рынки получивших инвестиции стран, то в последние деся­тилетия 75% зарубежных предприятий экспортируют большин­ство своей продукции. Зарубежные инвестиции на территории развивающихся стран вложены с целью перевести туда трудоем­кие и материалоемкие отрасли, использовать местное сырье и рабочую силу, в развитых странах — приблизить продукцию к рынкам, получить доступ к научно-техническим достижениям принимающих стран.

Заметное место в системе международных экономических отношений страны занимают строительные услуги и миграция рабочей силы. В начале 80-х годов доходы от зарубежных строи­тельных подрядов составили 40% всех поступлений от невиди­мой торговли. Основным районом приложения рабочих рук бы­ли страны Ближнего и Среднего Востока, прежде всего Саудов­ская Аравия. В тот период страна вышла на второе место в мире после США по стоимости осуществленных зарубежных проек­тов — 6,1% контрактов.

4. Перспективы и тенденции развития Корейского полуострова.

На данном этапе своего развития Южная Корея значительно приблизилась к уровню развитых стран во многом им не уступает. Но у неё остаются недостатки (цикличность экономики - наступление очередного кризиса, либерализация внешней торговли, меньше вмешательство в национальную экономику и т. д.).

Северная Корея пришла к переломному моменту, об этом свидетельствуют следующие доводы.

Были, впрочем, у северокорейцев и объективные причины для того, чтобы положительно относиться к правящему режиму. Уровень жизни в КНДР повышался до конца 1970-х годов - к тому же, сами корейцы сравнивали свое положение не с жизнью обитателей иных государств, о которой они не имели ни малейшего представления, а со временами японского колониального правления и послевоенной разрухи. Северная Корея начала заметно отставать от Южной только в семидесятые, и в течение долгого времени это отставание удавалось скрывать от населения.

В начале 1990-х годов Северную Корею постигла экономическая катастрофа. Пхеньянская пропаганда десятилетиями твердила о полной экономической самодостаточности страны, но на деле КНДР постоянно получала значительную советскую и китайскую помощь (как прямую, так и косвенную, через несбалансированную торговлю и поставки стратегических товаров по заведомо заниженным ценам). Само существование этой помощи в Пхеньяне замалчивалось или даже прямо отрицалось, но на практике её экономическое значение было огромным.

Наиболее серьёзным ударом для северокорейской экономики стало прекращение субсидируемых поставок нефти. С 1990 года ситуация в КНДР стала быстро ухудшаться. В 1990-1999 гг. страна испытывала «отрицательный экономический рост». За эти годы ВНП КНДР сократился примерно в два раза (более точных данных нет, так как вся экономическая статистика в КНДР засекречена уже почти полвека).

Следствием стал катастрофический голод 1996-2000 гг., который унес множество жизней. По разным оценкам, число жертв голода составило от 200 тысяч до 2 миллионов, то есть от 1% до 10% всего населения страны - это означает, что голод стал крупнейшей гуманитарной катастрофой в Восточной Азии со времен китайского «большого скачка». Официально в Пхеньяне заявили, что голод был вызван небывалым природным катаклизмом - катастрофическими ливнями и наводнениями 1995 г. Доля правды в этом заявлении есть, но те же самые ливни не принесли существенного ущерба сельскому хозяйству Южной Кореи! Куда более важной причиной голода стали эксперименты с террасными полями, начатые по настоянию Ким Ир Сена, а также нежелание режима отказаться от системы кооперативов-колхозов, которая позволяла держать крестьян под надежным контролем.

Однако развал индустрии и Великий Голод 1996-2000 гг. привели к серьёзным изменениям в северокорейском обществе. Во-первых, фактически прекратила своё существование карточная система, которая стала всеобъемлющей ещё в конце 1950-х гг. Во многих районах страны продовольственные карточки перестали отоваривать ещё в 1996 г., а к 1999 г. они повсеместно превратились в бесполезные кусочки плохой шершавой бумаги. Во-вторых, власти перестали контролировать передвижение по стране. До середины 1990-х гг. гражданин КНДР должен был получать специальное разрешение на выезд за пределы своего родного уезда. С началом голода сотни тысяч людей занялись челночной торговлей (в пределах КНДР, само собой), меняя продовольствие на промышленные товары. Таким образом, люди умудрялись выживать, и правительство смотрело на подобную экономическую самодеятельность сквозь пальцы. Однако необходимым условием успешной торговли была отмена былых ограничений на поездки по стране - и эта отмена произошла в 1997-1998 гг. (единственным исключением остался Пхеньян, въезд в который по-прежнему строго контролируется). В-третьих, явочным порядком произошла легализация мелкого частного бизнеса. Довольно долго КНДР являлась единственной страной мира, в которой были запрещены рынки. Сейчас же в стране действуют тысячи частных гостиниц, закусочных, швейных мастерских и тому подобных заведений - не говоря уж о миллионах корейцев и кореянок, которые торгуют на рынках или занимаются кустарным промыслом. В-четвертых, произошла «долларизация» экономики. По ряду причин КНДР и раньше отличалась необычно либеральным для коммунистической страны отношением к валютному контролю, а с середины 1990-х годов доллары, евро, иены и прочие «империалистические деньги» во многом вытеснили из обращения постоянно обесценивающиеся северокорейские воны.

Вдобавок, официальные организации и «компетентные органы» стали относиться к выполнению своих задач с куда меньшим рвением, чем в былые времена. Очевидно, недостаток средств сказывается и на них. Это не означает, что у «настоящего» диссидента, пишущего листовки или организующего кружки, есть шансы уцелеть. Однако расказанный не к месту анекдот или продолжительный разговор с иностранцем на пхеньянской улице уже больше не являются безусловным основанием для ареста.

Пхеньянский режим почти не сталкивался с враждебной пропагандой. На протяжении долгого времени в Вашингтоне и Сеуле считали, что ведение пропаганды на Северную Корею невозможно в принципе. Действительно, до недавнего времени так дела и обстояли. Радиовещание было бы бессмысленным - владение радиоприёмниками со свободной настройкой в КНДР является уголовно наказуемым преступлением. Невозможна была и передача литературы через туристов - северокорейского загрантуризма не существовало в принципе. Разумеется, не могло быть и речи об осторожном взращивании прозападной, либеральной, диссидентской интеллигенции - никаких контактов с Западом (и даже СССР) у северокорейской интеллигенции не было и не могло быть, а явному диссиденту даже самого умеренного пошиба в КНДР и поныне одно место - в лагере. Почти не существовало даже почтового обмена: во-первых, мало кто из северокорейцев решался писать письма за границу, во-вторых, власти пропускали только абсолютно невинные или сугубо деловые сообщения, да и ту - с немалым скрипом.

Однако сейчас ситуация изменилась - причем произошло это безо всякого участия зарубежных пропагандистов и прочих мастеров информационных войн. Решающую роль играет фактически открытая граница с Китаем, через которую вот уже 7-8 лет идет настоящий поток людей и товаров. Конечно, КНДР не открывала границу формально. Однако после начала голода 1995-1996 годов десятки и сотни тысяч корейцев стали тайно уходить в Маньчжурию, в ту её часть, что непосредственно примыкает к Корее. Граница с относительно дружественным Китаем никогда не была оборудована особо тщательно: подразумевалось, что перебежчиков в случае необходимости поймают и выдадут сами китайцы. Приграничные районы заселены преимущественно этническими корейцами, которые относятся к своим попавшим в беду единоплеменникам с симпатией. Вдобавок, у многих жителей северных провинций КНДР имеются родственники в Китае.

В свое время претензии Пхеньяна во многом были основаны на реальных фактах. Вплоть до конца 1960-х годов Северная Корея по большинству экономических показателей заметно опережала Южную. Однако «корейское экономическое чудо» 1961-1988 годов в корне изменило ситуацию. Сейчас разрыв между двумя Кореями огромен. По размерам ВНП на душу населения Южная Корея превосходит Северную примерно в 15-20 раз - и разрыв в уровне жизни у них соответствующий. Северная Корея сейчас находится примерно на уровне Мозамбика, в то время как Южную Корею следует сравнивать, скорее, с Чехией и Испанией. В Северной Корее символом богатства является возможность досыта наедатся белым рисом, в Южной Корее - возможность ездить на «Мерседессе» или его южнокорейском аналоге - «Грандёре» (обе возможности равно недоступны большинству населения в соответствующей половине страны). Один знакомый перебежчик как-то заметил автору этих строк: «При всех своих привиллегиях, северокорейский секретарь райкома живет примерно так же, как южнокорейский грузчик». По-видимому, так оно и есть.

Именно поэтому информационная блокада страны является важнейшим условием сохранения северокорейского режима. Если рядовые северокорейцы узнают правду о том, как живет Юг, для них это, в полном соответствии с логикой самой северокорейской пропаганды, будет означать, что северокорейское правительство недееспособно и, по сути, недостойно своего места.

Конечно, на активную поддержку существующего строя человека может подвигнуть не только религия, но и национально-патриотические соображения. Многие готовы мириться и с относительно низким уровнем жизни, и с произволом властей, если в компенсацию они получают уверенность в том, что они живут в «своей стране» и по «своим, национальным» законам и установлениям.

Однако использовать национализм в корейском случае весьма затруднительно. Дело в том, что многие десятилетия официальная пропаганда постоянно внушала жителям КНДР: Южная Корея НЕ является другим корейским государством. Юг и Север - это части одной страны, и высшей целью всех корейцев должно быть объединение. При этом, разумеется, предусматривалось, что объединение должно быть достигнуто только под эгидой Севера - в силу якобы существующего экономического, социального и культурного превосходства КНДР. На практике и Юг, и Север давно уже не стремятся к объединению, но сама эта тема по-прежнему занимает исключительно важное место в пхеньянской пропагандистской риторике. Два положения - о сверхценности объединения и о принадлежности Севера и Юга к одной нации - глубоко укоренены в сознании северокорейцев.

Под вышесказанным можно сделать следующие выводы:

1. Северокорейское государство должно прекратить своё существование в ближайшем будущем

2. Оно может сделать это с особой жестокость по отношению к остальному миру (никто точно не может утверждать, что у КНДР нет ядерного оружия

3. Кореи должны воссоединиться в достаточно мощную в экономическом плане страну, и после воссоединения развитие будет идти на основе южнокорейского опыта.

4. Экономические показатели Корей, сравнение с уровнем развитых стран.

Темпы прироста ВВП % млрд долл. 1995г.

ВВП стран мира в 1999 году млрд долл.

7. Список использованной литературы.

1. Ломакин В.К. «Мировая экономика», учебник М; 2003.

2. Чо Пён Вон статья: журнал «Корея Фокус»

3. Ланьков А. статья: журнал «Русский журнал» 13.08.2003.

4. Сайты интернета www.travel.ru, www.kruzo.com.