- Кредитная система и рынок ценных бумаг, которые были важнейшим генератором кризиса 1929-1933 гг., обнаруживают гораздо большую устойчивость, что в значительной мере обеспечивается законодательством Нового курса и его внедрением в финансовую практику.

- Известную роль играют так называемые встроенные (автоматические) стабилизаторы: система налогообложения, при которой налоги уменьшаются в фазе рецессии, и бюджетные трансфертные выплаты, например пособие по безработице, которые, напротив, возрастают, что поддерживает совокупный спрос.

- С достаточным основанием можно полагать, что дискреционная, то есть определяемая сознательными целесообразными действиями властей, экономическая политика имела антициклический эффект. Это относится к бюджетной и, в еще большей мере, к кредитно-денежной (монетарной) политике.

Заметим, что эти факторы лишь для аналитических целей можно рассматривать по отдельности, на деле они переплетаются и взаимодействуют. К примеру, обширность поля инвестиций тесно связана и с всемирной экономической интеграцией, и с массой побочных эффектов военного производства и потребления, и с развитием таких сфер, как телекоммуникации, образование, здравоохранение и т. п. Как это ни парадоксально, можно утверждать, что фактором циклической устойчивости американской экономики была длительная военно-политическая конфронтация с СССР и с мировым коммунизмом. С узкой экономической точки зрения военные расходы могут иметь преимущество по сравнению с гражданскими, вне зависимости от социальной ценности последних. Военные расходы в современных условиях означают долгосрочные программы инвестиций и производства, они тесно связаны с НТП и в конечном счете могут иметь более высокий мультипликационный эффект. Идеология, которая утверждает наличие и полезность таких эффектов получило в литературе прозвище "военного кейнсианства".

Наименее благоприятными для экономики США были 70-е годы, когда имел место самый серьезный за послевоенный период спад 1974-75 гг. и в целом темпы роста были заметно ниже чем в других развитых регионах притом в этот же период наблюдалась самая высокая за послевоенный период инфляция, что даже дало основания для появления термина стагфляция. Так называемый индекс неблагополучия, представляющий сумму годового темпа роста стоимости жизни в процентах и среднегодовой нормы безработицы в процентах превышал 15, а в отдельные годы достигал 20, тогда как удовлетворительным обычно считается уровень ниже 10. В настоящее время этот показатель составляет около 8.1

В 70-е годы заметно замедлился рост средней реальной заработной платы в промышленности, причем эта стагнация продолжалась и в следующем десятилетии. В итоге даже в 1996 году средние реальные часовые и недельные заработки в несельскохозяйственном секторе оказались меньше, чем в 1970 году. Повышение национального дохода на душу населения достигалось за счет других факторов: увеличение числа работающих в семьях, трансфертных выплат, доходов от предпринимательства и капитала.

Темпы роста экономики были низкими лаже в конце 80-х начале 90-х годов (так называемая бушевская рецессия). Негативные экономические факторы, видимо, сыграли свою роль в поражении демократа Картера на президентских выборах 1980 года и республиканца Буша на выборах 1992 года. Соответственно удовлетворительное помогло переизбранию Клинтона в 1996 году.

1.5 Сбережения, инвестиции, структурные сдвиги

На протяжении всего послевоенного периода экономику США отличают от экономики других стран более низкая норма личных сбережений и более низкая норма народнохозяйст­венного накопления. В среднем за 1992-1995 гг. норма личных сбережений (не расходуемая на потребление доля располагаемого дохода) составляла (%): в США — 4.7, Японии — 13.2, Германии — 12.8, во Франции — 13.9, в Великобритании — 10.8. Норма народнохозяйственного накопления (доля вложений в основной капитал в ВВП) составляла за тот же периода в США — 15.8%, Япо­нии — 29.2, Германии — 22.2, во Франции — 18.7, в Великобритании — 15. 1 %.1

Можно полагать, что эти тенденции (не менее отчетливые в более ранние периоды) отча­сти ответственны за относительно более низкие темпы роста в США (кроме 90-х годов). С дру­гой стороны, их следует толковать как проявления более высокой эффективности накопления: для прироста ВВП на один процент требуется меньше процентов инвестиций в ВВП, чем в других странах. В 90-е годы, когда США значительно превосходили другие страны по темпам роста, их отличала особенно высокая эффективность накопления. Относительно низкие циф­ры личных сбережений компенсируются, помимо того, массивным использованием амортиза­ционных отчислений и нераспределенной прибыли фирм для финансирования капиталовложений. Кроме того, источником финансирования инвестиций в 80-90-е годы является чистый приток ино­странного капитала. В 1994 и 1995 г. он покрывал 13-14% валовых капиталовложений.

На протяжении последних трех-четырех десятилетий основные статистически значимые сдвиги в структуре валовых капиталовложений: увеличение доли вложений в жилищное стро­ительство (в настоящее время около 30%, финансово-страховую отрасль, торговлю, в сферу услуг; уменьшение доли сельского хозяйства, транспорта, добывающей промышленности. В обрабатывающей промышленности снижалась доля практически всех отраслей легкой про­мышленности, черной и цветной металлургии, традиционного машиностроения; росла доля химической, целлюлозо-бумажной промышленности, новых отраслей машиностроения.

В технологической структуре инвестиций произошли и происходят интенсивные сдвиги, отражающие высокий темп научно-технического прогресса. В обрабатывающей промышлен­ности доля вложений в активные элементы основного капитала (машины и оборудование) воз­росла к 90-м годам до 80-85% при снижении доли строительства. Характерно, что отрасли, в которых производство и занятость сокращались (текстильная промышленность, черная ме­таллургия) находились, тем не менее, на переднем крае технического перевооружения. Внед­рение электронной техники является важнейшим качественным сдвигом не только в обраба­тывающей промышленности, но во всех отраслях производства, включая не в последнюю оче­редь сельское хозяйство, в сфере услуг, в быту. Этим, в частности, объясняется очень большой объем и доля инвестиций в финансово-страховой сектор (в последние годы более 12%). Про­изводственные (небытовые) инвестиции в оборудование "по обработке информации и подоб­ного рода" составляли в 1974 г. 12%, а в 1995 г. уже 28% всех валовых капвложений.

Структурные сдвиги, связанные с характером инвестиций, находятся под воздействием го­сударственной промышленной политики. В США она отличается меньшей централизацией и менее формализованным характером, чем в ряде стран. В частности, нет никакого особого федерального органа, ответственного за это дело. Возможно, это уменьшает бюрократизм, со­здает больше гибкости в отношениях государства с фирмами. Помимо участия в финансирова­нии и проведении НИОКР, основными орудиями промышленной политики являются феде­ральная контрактная система, в рамках которой исполнителями заказов выступают частные фирмы; инновационная политика, проводимая с помощью налоговых, таможенных и других рычагов; амортизационная политика, обеспечивающая ускоренные сроки списания оборудова­ния и, тем самым, экономию на налогах: федеральные программы целевые и системные ком­плексы мероприятий для достижения определенных результатов, которым придается фунда­ментальное значение.

Глава 2. Макроэкономическая политика правительства Б. Клинтона

Двенадцатилетнее правление в Белом доме республиканских президентов Р. Рей­гана и Дж. Буша, весьма радикальный разрыв их администрации с кейнсианской концепцией бюджетного регулирования совокупного спроса, утвердившейся в ка­честве определенного макроэкономического "стандарта", привлекли особый интерес к финансовой макростратегии Б. Клинтона, «президента США от демократической, традиционно прокейнсианской партии. И дело не просто в том, что избранный в 1992 г. президент пришел к власти под лозунгом существенного пересмотра прежнего экономического курса республиканских правительств. На повестку дня заново встали вопросы о характере современной бюджетной стратегии — краеугольном камне регулирования американской экономики в 1940-1970гг. и "эпицентра" социально-экономических консервативных реформ 80-х годов.

Администрация Б. Клинтона сразу же пошла по пути глубокого пересмотра всего комплекса консервативной бюджетной политики. Однако выработка конкретного содержания этого пересмотра в реальных условиях 90-х годов оказалась весьма сложной не только из-за оппозиции республиканцев в конгрессе, а прежде всего из-за того, что творцы макрополитики Клинтона столкнулись с "незаконченной работой" Дж. Картера — с задачей серьезного и одновременно преемственного обновления "демократической и экономической концепции", по-прежнему рузвельтианской и кейнсианской в своей основе.

И хотя выбор здесь был сделан во многом по прагматическим соображениям, и в теории, и в практике Клинтон все же пошел в русле обновленной демократической традиции. О "классическом" кейнсианском стимулировании совокупного спроса бюджетным инструментарием почти не говорилось, фактически же "этатисткий стержень" макроэкономической концепции, несмотря на существенную корректировку, все же сохранился.

Однако бюджетная стратегия, вписанная в эти концептуальные рамки, кардинальным образом изменялась, реагируя не только на сдвиги почти двадцатилетней "эпохи инфляции", но и на конкретные итоги "консервативного двенадцатилетия" — прежде всего, на беспрецедентный рост несбалансированности федерального бюд­жета; ее превращение в так называемые структурныебюджетные дефициты, интенсивное накопление федерального государственного долга.

Именно поэтому, несмотря на "анонимное" обращение к кейнсианским фискальным основам экономической концепции демократической партии, Клинтон (на первом этапе) поставил в центр своей стратегии сокращение федерального бюджетного дефицита. Как подчеркивалось в 1995 г. в докладе Совета экономических консультантов, в центре внимания администрации "был и остается план сокращения дефицита..." Этот план является "сбалансированным и постепенным, но он достаточно масштабен для того, чтобы быть убедительным и оказать значительное и неконъюнктурное воздействие на динамику дефицита с течением времени".1

Бюджетный план Клинтона, построенный вокруг неотложной задачи сокращения федерального дефицита и — после осязаемой "консервативно-республиканской" корректировки, — вступивший в силу в августе 1993 г., действительно оказался весьма масштабным. Он (по разным оценкам) предполагал суммарное сокращение федерального бюджетного дефицита на 500-616 млрд. долл. в течение 5 лет. Внешне, как могло показаться, план был практическим воплощением обычной "ортодоксальной" республиканской экономической стратегии. Но композицияэтой бюджетной программы противостояла господствовавшей макроэкономической "линии" республиканцев, особенно ее базисным концептуальным установкам.

Конкретно программа Клинтона (1993 г.) предполагала следующие главные элементы.

Во-первых, были значительно повышеныосновные федеральные налоги — индиви­дуальный, подоходный и на доходы корпораций. Так, максимальная базисная ставка подоходного налога была увеличена до 36% и дополнительно введен 10-процентный налог (прибавляемый к основному) для лиц, зарабатывающих свыше 250 тыс. долл. в год, что было явным и резким отходом от всей экономической тенденции 80-х годов в налоговой сфере.

В том же русле шло и проведенное Клинтоном повышение прогрессивности нало­говой шкалы для прибылей бизнеса. Скорректировав систему, установленную Рейганом - Бушем, он повысил верхнюю налоговую ставку на 2 процентных пункта до (также) 36%.

Если учесть в этом контексте и ряд других "селективных" налоговых мер администрации демократов — прежде всего, весьма резкое увеличение так назы­ваемого "налогового кредита" размером до 3 тыс. долл. в год для работающих мало­имущих (примерно 15 млн. американских семей), — то расхождения бюджетной политики Клинтона со стратегией его консервативных предшественников становятся еще более контрастными.

На это же указывает и анализ запланированных и реализованных сокращений федеральных расходов. Несмотря на значительное урезание расходной части феде­рального бюджета (в 1998 г. на примерно 60 млн. долл. дополнительных налоговых сборов должно быть сэкономлено почти 90 млрд. долл. расходов) явственно просматриваются прежние рузвельтианско-кейнсианские подходы, особенно в установках на сохранение разумной социальной инфраструктуры современной рыночной экономики.Особое место занимает то, что Клинтон и его экономические советники называют "общественными инвестициями" — стимулирование государственных инвестиций в науку и технологию, образование и переподготовку рабочей силы.

Предупреждая об опасностях республиканского пренебрежения фундаментальны­ми условиями "экономического будущего" США, Клинтон специально подчеркивал: "Наш суммарный бюджетный дефицит замаскировал другой, также тревожащий дефицит — дефицит таких общественных инвестиций, которые закладывают фундамент процветания частного сектора". Он указывает, что "сокращение дефицита за счет общественных инвестиций было и продолжает быть деструктивным".

В целом, политика администрации Клинтона, особенно на первом этапе, пока­зывает, что в решении неотложных проблем американская экономика пошла по пути сохранения экономической и финансовой традиций, хотя и приспосабливая ее к новым хозяйственным и социально-политическим реалиям. После 12 лет господства рейгановского экономического консерватизма Клинтон практически предложил "схему" своей версии современной "смешанной экономики", по-прежнему признаю­щей позитивный потенциал адекватных стабилизационных мер государства и весьма активно использующей этот потенциал.

Не только вследствие начала очередного циклического экономического подъема в США, но и ввиду макроэкономической правильности своих стратегических хозяйст­венных мероприятий, администрации Клинтона, по крайней мере в 1993 г. — первой половине 1996г., удалось добиться экономических приемлемых хозяйственных результатов.

Во-первых, правительству демократов удалось серьезно улучшить, если не пере­ломить, крайне негативную ситуацию с федеральным бюджетным дефицитом. В результате бюджетных мер администрации (и ускорения экономического роста после кризиса начала 90-х годов* резко понизился годовой уровень федеральных дефицитов. При этом значительно улучшился показатель структурного дефицита, и по отношению к ВВП федеральный бюджетный дефицит упал до уровня начала 70-х годов. Это — впервые с 1989 г. — приостановило относительный рост государственного долга и, существенно снизив государственный спрос на кредитные ресурсы (на­циональные сбережения, прежде всего), имело многосторонние позитивные эконо­мические последствия.

Во-вторых, благодаря реалистичной и сдержанной бюджетной макрополитике Клинтону даже в условиях экономического подъема удалось одновременнопонизить темп инфляции, выйдя на беспрецедентно низкие показатели за последние 30 лет, и сократить норму безработицы.

Однако не столько парадокс политической эволюции США, отдавший победу на промежуточных выборах в Конгресс осенью 1994 г. республиканцам, сколько влияние глубинного экономического течения, сформировавшегося к началу 80-х годов и трансформировавшего всю послевоенную систему американской "смешанной экономики" в более рыночном ключе, поставило перед администрацией Клинтона новую задачу: доказать долгосрочную политическую и экономическую адекватность своего курса.

В какой-то мере такой поворот событий отражал определенный просчет самой администрации Клинтона, особенно творцов ее экономической (и социальной) поли­тики. Не предлагая "четко окрашенной" концептуальной схемы, а фактически поти­хоньку дорабатывая реформаторские элементы либерально-кейнсианской стратегии, появившиеся еще при Дж. Картере, она не смогла предложить убедительную социаль­но-экономическую альтернативу основным экономическим принципам "нового экономического консерватизма". Более того, тактическое маневрирование Клинтона после выборов в Конгресс 1994 г. фактически означало интеграцию в установки демократов, хотя и в модифицированном виде, центральных идей "консервативной волны" 80-х годов. Речь идет, прежде всего, о новом всплеске политического и эконо­мического ажиотажа вокруг концепций универсального и благотворного масштаб­ного сокращения федеральных налогов. Как показали опросы общественного мне­ния конца 1994 г., "новое понижение налогов" поддержали более 80% американцев.

Реальный вопрос, однако, заключается сегодня в том, может ли американская экономика, ее федеральные финансы позволить себе такую политику еще раз. И ныне этот вопрос стоит много острее, чем в 1981 г., когда Рейган провел через Конгресс свою "неортодоксальную бюджетную программу", поскольку последствия "рейганомики" в форме огромных бюджетных дефицитов и почти неконтролируе­мого разрастания государственного долга удалось приглушить только сейчас.

В этой связи нельзя не подчеркнуть, что, пытаясь не уступить республиканской партии политически выгодную экономическую "тему", Клинтон и его советники проявили известную последовательность. Не отвергая принципиально нового сокра­щения федеральных налогов, они попытались поставить его в жесткие экономи­ческие рамки, "созвучные" первоначальной макрополитике администрации. Прези­дент Клинтон по этому поводу прямо заявил: "Любое предложенное сокращение налогов должно быть компенсировано — либо путем повышения других налогов, либо сокращением расходов, — чтобы оно не привело к раздуванию федерального бюджетного дефицита".

Тем не менее, правительство Клинтона, реагируя на вызов республиканцев, су­щественно скорректировало свою первоначальную политику, включив в нее (с начала 1995 г.) специфический пакет сокращения налогового бремени для американского "среднего класса".

"Сохраняя импульс нашего продвижения по пути сокращения дефицита, — заявил президент в начале февраля 1995 г., — мы взяли обязательство облегчить налоговое бремя для американцев, составляющих "средний класс", который больше всего в этом нуждается...''.1

Это был, бесспорно, определенный рубеж в эволюции макроэкономической поли­тики демократической администрации и, как показало более конкретное развитие ци­тированной общей установки Клинтона (в 1996 г.), — новая веха в адаптации макро­экономической концепции демократической партии США к условиям 90-х годов.

Зажатая между императивами дальнейшего сокращения бюджетного дефицита и нового существенного понижения уровня налогообложения, администрация Клинтона сделала выбор, совмещающий оба этих экономических вектора. Она (вместе с рес­публиканцами в Конгрессе) выдвинула дополнительный план достижения сбалансиро­ванногобюджета в течение 7 лет. Но оговорила, что при этом не будут поставлены под угрозу фундаментальные ценности американской социальной инфраструктуры (и экономической концепции демократической партии) — главные государственные программы здравоохранения, образования и охраны окружающей среды. В то же время администрация Клинтона прочно стала на путь "умеренного сокращения налогов'', несмотря на исключительно сложный макроэкономический контекст.

Представляется, что усилив в этом синтезе трудно совместимые противопо­ложности демократической социально-экономической стратегии, правительство Б. Клинтона сделало шаг в направлении реализма и развития того финансово-хозяйственного успеха, который был достигнут им в 1993-1995 гг.

Различия в концептуальных подходах основных политических партий США к эко­номическому курсу лишний раз подчеркивают, что итоги президентских выборов 1996 г. будут иметь глубокие последствия для дальнейшего направления эволюции всей современной системы "смешанной экономики" в Соединенных Штатах. Победа президента Клинтона, его переизбрание на второй срок дают в руки экономических стратегов демократической партии сильные козыри - прежде всего, в плане закреп­ления и даже "институционального" оформления новой макроэкономической линии этой партии.

Заключение

В заключении своей работы хочется подвести итог всему вышесказанному и попытаться спрогнозировать развитие экономики США. В следующие 10-15 лет среднегодовой прирост ВВП будет на уровне 2.4-2.85 с возможными колебаниями от небольших минусовых значений (рецессий) до 5-6% (подъемов). Как глубокий экономический кризис (масштаба 30-х годов),


9-09-2015, 02:09