Наибольшую остроту приобрела также проблема роли и места ислама в новой конституции и, соответственно, в новой политической системе. Проект Основного закона провел достаточно четкую грань между либералами и консерваторами, поборниками усиления роли ислама в общественно-политической жизни. При этом ни те, ни другие не ставили под сомнение духовную значимость ислама для населения, учитывая его мусульманский характер. В проекте конституции ислам был назван «религией Афганистана» (статья 2). Более того, подчеркивалось, что «ни один закон не может противоречить священной религии ислам» (статья 3). Разумеется, никто против этого не возражал. В тексте проекта конституции содержалось также немало мусульманской символики (наличие минбара и михраба, а также постулатов «Нет Бога, кроме Аллаха, и Мухаммад пророк его» и «Аллах акбар» в государственном гербе) и риторики («организация и улучшение условий для функционирования мечетей, медресе и религиозных центров», «президент республики обязан быть мусульманином», «отмена традиций, противоречащих положениям ислама» и др.).
Основные споры велись вокруг более важной проблемы: будет Афганистан жить по мусульманским или светским законам. Статья проекта провозглашает страну «исламской республикой». Однако далее нигде в тексте не упоминается этот термин. Более того, статья 4 проекта конституции, гласившая, что «национальный суверенитет принадлежит народу», а не Богу, дает основание утверждать, что документ носит секуляристский характер.
Влиятельные клерикалы и поддерживавшие их консервативные круги требовали положить в основу законодательства положения шариата (в статье 3 термин «ислам» требовали заменить на «шариат»). Они настаивали на конкретизации положения о том, какого рода исламскую республику хотят видеть в Афганистане создатели конституции – такую как в Иране или в Пакистане10.
Споры вокруг остальных положений, в той или иной мере касающихся ислама, носили скорее маргинальный характер, хотя и имели определенное концептуальное значение. Так, критики из числа исламистов отмечали, что в отличие от конституции 1964 г. в проекте нового Основного закона не упоминается ханифитский толк ислама, который исповедуют афганские сунниты, представляющие около 80% населения страны, как доминирующий, или официальный. От президента в соответствии с проектом также не требуется быть мусульманином ханифитского толка. Отсутствие упоминания ханифитского толка (масхаба), детерминированного в конституции 1964 г. как фактически официального, формально нивелировало статус различных религиозных общин. Только в одном случае, когда речь идет о судебном процессе, то здесь проектом предписано суду при рассмотрении судебного дела суннита руководствоваться положениями ханифитской юридической школы (статья 130), шиита – шиитской (джафаритской, статья 131) при отсутствии в конституции соответствующего положения или соответствующего закона.
Еще одна важная проблема, которая разделила общество на две группы, – форма власти. Проект конституции предусматривал создание президентской республики, в рамках которой высшим органом законодательной и исполнительной власти был бы президент. Эту идею проталкивали Х.Карзай и его сторонники. При этом сам Карзай выдвинул жесткое условие: если в конституции не будет зафиксирована форма президентского правления, то он не будет выдвигать свою кандидатуру на пост президента на предстоящих президентских выборах в июне 2004 г. Сторонники идеи сильной президентской власти заявляли, что такая власть сможет более эффективно решать задачи достижения национального единства и в то же время обеспечить национальные праваразличных этносов.
В целом большая часть населения была настроена в пользу сильной президентской власти. Это диктовалось стремлением многих людей покончить с всевластием полевых командиров (warlordism). Однако нашлось немало тех, кто по разным причинам ратовал за доминирование парламента в новой структуре власти.
И вновь, как это было в случае с федерализмом, раскол между сторонниками президентской и парламентской формы правления прошел по этнической линии. Х. Карзая поддержали в основном пуштуны, которые после поражения талибов оказались на вторых ролях в большой политике и надеялись вернуть ключевые позиции в новых структурах власти. Основными противниками президентской системы выступили опять же представители национальных меньшинств севера Афганистана – таджиков, узбеков, хазарейцев, туркмен, которые требовали большей автономии, широкого представительства в парламенте и возможности получать образование на своих языках. Наиболее влиятельным проповедником парламентской формы правления можно назвать Исламское общество Афганистана и его лидера профессора Б.Раббани. Представитель Общества Сайед Инаятулла Шадаб выступил с предупреждением, что президент с такими широкими полномочиями, которые предусматривает проект, «опасен для страны». Его партия, подчеркнул он, считает, что «в нынешних условиях предоставление таких прав одному лицу означает шаг к диктатуре»11. Аналогичную позицию занял и министр обороны таджик маршал Фахим12.
Новая конституция, написанная не без участия американцев, считает один из критиков ее проекта, немало заимствовала из конституции США, а именно президентскую систему правления и двухпалатный парламент, проигнорировав американский федерализм. Однако авторы проекта, полагает он, упустили из виду то обстоятельство, что афганцы не готовы принять американскую двухпартийную формулу власти, процесс формирования которой сопровождается персональными выпадами, черным пиаром, созданием комиссий по расследованию и даже судебными процессами. В условиях полиэтнического Афганистана это может обернуться стрельбой, убийствами и даже гражданской войной. Оптимальным, по мнению автора подобных взглядов, была бы реставрация монархии, при которой верховная власть в стране могла быть разделена между монархом, который осуществляет ее как духовный лидер и стоит над этническими, религиозными и другими группами, и премьер-министром, который, хоть и назначается королем, фактически реализует власть, но не принимает ни одного решения без согласия парламента. Представители Северного альянса обкатывали и идею учреждения поста премьер-министра. Они полагали, что если президентом станет пуштун, то главой правительства – таджик, на роль которого мог бы претендовать министр обороны маршал М.К Фахим13.
За ходом обсуждения проекта конституции внимательно следили в Вашингтоне. В конце ноября в Конгрессе США были даже проведены слушания по этому вопросу. Конгрессмены при этом выразили беспокойство по поводу роли религии и проблемы женского равноправия в Афганистане. Их смутила формулировка статьи 2, где провозглашалась свобода вероисповедания для немусульман, ограниченная тем не менее рамками закона, содержание которого неизвестно. Американские законодатели также отметили, что положение женщин в Афганистане мало изменилось после крушения режима талибов, и в новой конституции нет четких гарантий женских прав14.
Кампания по выборам делегатов на Лоя джиргу проходила весьма напряженно: различные фракции, политические партии, крупные полевые командиры, влиятельные политические деятели, в том числе в правительстве, прилагали немало усилий для проталкивания своих сторонников на джиргу. Учитывая сложную ситуацию с женскими правами, в соответствии с процедурой, разработанной ООН, и в целях обеспечения гарантий определенной степени представительства женщин было решено, что от каждой провинции должно быть избрано по меньшей мере две женщины. Кроме того, половину назначаемых президентом делегатов – 25 человек – должны были составлять также женщины. В итоге из 502 делегатов Лоя джирги 114 составляли женщины.
К началу декабря подготовка к проведению Лоя джирги в основном закончилась. Были приняты беспрецедентные меры безопасности: американское командование, ссылаясь на данные разведки, предупредило о возможных попытках талибов сорвать форум, обрушив ракетные удары на Кабул. Однако правительство не могло еще раз откладывать джиргу: ее последний срок был жестко определен Женевскими договоренностями. Теперь оно было готово выполнить их. Стране предстояло сделать исторический выбор, и этот момент настал.
Декабрь 2003 г. – январь 2004 г. навсегда войдут в историю Афганистана как одна из знаменательных ее страниц. В эти дни страна принимала новую конституцию, которая должна была определить путь дальнейшего развития Афганистана. Этот документ по традиции принимает высшийнадпарламентский орган власти – Лоя джирга (всеафганская ассамблея представителей народностей, племен и духовенства) – объект гордости афганцев, один из элементов традиционной афганской демократии, истоки которого восходят к средним векам.
Открытие заседаний Лоя джирги было назначено на 10 декабря, но было отложено: ждали прибытия нескольких делегатов из отдаленных районов. И вот наконец 14 декабря 2003 г. состоялось ее открытие. Делегаты собрались под громадным тентом (подаренным ФРГ и уже использованным однажды для проведения Чрезвычайной Лоя джирги в июне 2002 г.) на территории Кабульского университета. Большую роль в ее организации и проведении сыграли ООН и США.
Первое заседание Лоя джирги началось с избрания временного председателя, который руководил ее открытием. Им был избран один из лидеров джихада С.А. Гилани. С приветственными речами выступили экс-король Мухаммад Захир Шах и президент Хамид Карзай, которые подчеркнули значимость этого исторического события и пожелали участникам форума плодотворной работы. Карзай доложил делегатам о результатах работы своего правительства. Затем были избраны постоянный председатель джирги и его заместитель. Президент и его советники включили в список кандидатов на пост председателя Лоя джирги нескольких крупных полевых командиров, чтобы, вероятно, умиротворить их или получить голоса их сторонников, в том числе генерала А.Дустома, который, однако, в последующем, в ходе заседаний джирги скорее выступал как оппонент президента и его идей, нежели как его сторонник. Однако спикером джирги был избран лидер Национального фронта спасения Афганистана профессор Себгатулла Моджаддиди, получивший 252 голоса, а его заместителем – Сафия Сиддики.
Из числа делегатов были созданы 10 комитетов, каждый из которых получил для обсуждения свой блок вопросов. Их возглавили известные деятели – спикер Лоя джирги С.Моджаддиди, один из лидеров джихада, глава Исламского союза освобождения Афганистана А.Р.Саяф, А.Н.Мухаммади, сын умершего в 2002 г. руководителя Движения исламской революции Афганистана М.Н.Мухаммади, лидер шиитской группировки Исламское движение Афганистана аятолла А.Мохсени, брат министра финансов Х.Гани Ахмадзай, премьер-министр первого правительства моджахедов в 1992 г. А.К.Фарид, бывший соратник Г.Хекматьяра, который возглавляет Исламскую партию Афганистана и ведет вооруженную борьбу против режима Х.Карзая и войск международной коалиции, и другие. Все они вряд ли могут считатьсяэкспертами в вопросах права.
Комитеты довольно быстро обсудили текст проекта конституции и доложили о своей работе делегатам. Тем не менее широкий диапазон взглядов участников джирги сделал невозможным быстрое принятие Основного закона. В процессе ее работы было внесено немало важных и мелких изменений в текст конституции. Так, в статье 2 предложение «религией Афганистана является священная религия ислам» было изменено на «религией народа и государства Афганистан является священная религия ислам «Клерикалам удалось внести поправку в статью 3, в которой предложение «ни один закон не может противоречить священной религии ислам» было преобразовано в «ни один закон не может противоречить положениям и принципам священной религии ислам». Новая формулировка усиливает позиции клерикалов, т.к. дает им возможность расширительно трактовать термин «положения» вплоть до замены его словом «шариат». Это создает потенциальную угрозу не только светскому законодательству, лежащему в основе сегодняшнего судопроизводства в Афганистане, но и самому светскому характеру государства.
Впрочем, наиболее горячие дискуссии развернулись вокруг основных вопросов государственного строительства. В первую очередь это касалось формы государственной власти – президентской или парламентской. Уже на второй день заседаний, как и накануне, в период обсуждения проекта конституции, против президентской системы дружно выступили около полутора десятков делегатов, в основном деятели из Северного альянса, представлявшие интересы национальных меньшинств Севера. Главным возмутителем спокойствия оказался генерал А.Р.Дустом. Он потребовал предоставить парламенту бóльшие полномочия, чем предусматривалось конституцией. «Любая конституция будет успешной, – заявил он, – если она будет отвечать интересам народа». И уверенно добавил: «Мы знаем, чего хочет народ. Мы хотим парламентскую систему»15. Оппоненты Карзая, как и ожидалось, выступили за сильный парламент и учреждение поста премьер-министра. Они прямо заявили, что в случае несогласия с ними могут отказаться от участия в дебатах, и тогда легитимность Лоя джирги будет поставлена под сомнение.
Основным критиком президентской формы правления выступил на джирге влиятельный представитель Северного альянса узбек Хафез Мансур. В первый же день заседаний он выдвинул свою кандидатуру на пост председателя джирги, но проиграл С.Моджаддиди, собрав 154 голоса. Его выступление носило безапелляционный характер: «Мы не хотим иметь диктатора с неограниченной властью». Неожиданно он небыл поддержан маршалом Фахимом, который пытался уговорить его не выступать против президентской системы. В ответ на вопрос, почему министр обороны принял сторону Х.Карзая, Мансур ответил, что, тот, вероятно, ищет себе место в этой системе16. Впрочем, в конце концов он выступил за компромисс.
Споры вокруг этой проблемы приняли настолько острый характер, что организаторы джирги были вынуждены сформировать согласительную комиссию. Она поддержала требование Х.Карзая о введении президентской системы, хотя и не пришла к согласию в вопросах официального языка Афганистана, рыночной экономики, бесплатного высшего образования и определения термина «национальные герои». Поддержав идею о введении президентской системы, комиссия все же настояла на том, чтобы президент при назначении министров, Верховного судьи и председателя Центрального банка получал санкцию депутатов парламента.
Предложения комиссии повлияли на позиции некоторых депутатов, ранее выдвигавших идею введения парламентской системы. Они решили поддержать Х.Карзая, заявившего, что сильная президентская власть нужна стране сейчас, когда после окончания продолжительной войны в Афганистане нет сложившихся политических партий, необходимых для функционирования парламентской системы правления. Он вновь предупредил, что не будет баллотироваться в президенты, если джирга не утвердит президентскую систему.
На джирге было рассмотрено немало и других важных вопросов: о рыночной экономике, о том, кто будет заниматься эмиссией денег, о языке национального гимна, о случаях применения принудительного труда, о необходимости административной реформы, об обеспечении бесплатного медицинского обслуживания со стороны государства, об оказании помощи детям инвалидов, о введении бесплатного образования всех уровней, о правах и обязанностях президента, о гражданстве главы и членов правительства, об учреждении Высшего Конституционного Совета, об усилении властных полномочий парламента за счет сокращения полномочий президента. Расхождение мнений по этим вопросам временами было столь велико, что возникала опасность провала всей работы джирги.
Довольно известные делегаты, противостоявшие Х. Карзаю, – профессор Б. Раббани, А.Р. Саяф, А.Дустом и их соратники остро критиковали правительство за его тактику и приемы, использовавшиеся для проталкивания своих идей. Так, по некоторым данным, имели место случаи подкупа делегатов: им дарили одежду, деньги, устраивали в их честь банкеты, обещали высокие должности в правительственном аппарате. По слухам, некоторым председателям комитетов были обещаны крупные суммы на их собственные нужды, которые они должны были получить после возвращения в свои провинции.
Заседания джирги, и без того шумные, не обошлись без редких по остроте инцидентов. Одним из самых важных положений конституции была проблема женских прав, и это доказали на практике сами женщины-делегаты. Так, 17 декабря в самом начале заседаний после оглашения спикером имен председателей комитетов слово попросила молодая женщина по имени Малалай Джуя, делегат из провинции Фарах. Она открыто бросила обвинение руководителям джирги в том, что, будучи в прошлом лидерами моджахедов, они довели страну до разрухи, до полного попрания женских прав. Они не имеют морального права, заявила смелая женщина, руководить высшим органом власти страны. Она назвала их преступниками и потребовала международного суда над ними. Если даже их простит обездоленный афганский народ, убежденно говорила Малалай, их не простит история17.
Это был поистине акт великого мужества, достойный ее тезки – героини второй англо-афганской войны 1878–1880 гг. Малалай, которая подняла дух дрогнувших было в бою афганских солдат, в конце концов одержавших победу над британской бригадой генерала Бэрроуза в битве при Майванде 27 июля 1880 г.
Вызов, брошенный «седобородым», поверг аудиторию в шок. Возмущению консерваторов не было предела. На трибуну вышел один из тех, кому было брошено обвинение, – один из лидеров джихада (таков их ныне официальный титул) А.Р.Саяф. Он долго перечислял заслуги моджахедов и назвал некоторых делегатов «прокоммунистическими элементами», которые стремятся сорвать заседания. Председатель джирги С. Моджаддиди потребовал от Малалай Джуя покинуть зал заседания. Она отказалась. Тогда он потребовал от нее извиниться. Она вновь отказалась. Пытаясь смягчить остроту момента, слово взял профессор Б.Раббани. Умение прощать, менторским тоном заявил он, есть великое достоинство, и оно должно быть проявлено в данном случае. Джирга поддержала его18.
В нынешних условиях Афганистана, где фактическая власть в провинциях принадлежит полевым командирам, смелый поступок Малалай мог повлечь за собой тяжелые последствия для молодой женщины, вплоть до угрозы физической расправы с ней. Поэтому на время заседаний джиргиона получила защиту со стороны ООН.
В целом на заседаниях женщины показали себя активными участницами, твердо отстаивающими свои права. Их безусловным лидером оказалась д-р Масуда Джалал, которая на Чрезвычайной Лоя джирге в июне 2002 г. баллотировалась в президенты вместе с Карзаем. На Конституционной джирге она вновь заявила о своих притязаниях на пост главы государства и призвала женщин активно участвовать в избирательной кампании. Коснувшись проблемы женских прав, Масуда потребовала запретить ранние и принудительные браки, а также обмен девушками между семьями, который практикуется в целях урегулирования межсемейных или межклановых конфликтов. У нее также хватило мужества выступить с критикой в адрес президента Карзая, подвергнув сомнению некоторые успехи его правительства.
К концу заседаний джирги, 28 декабря большая группа делегатов (151 человек) потребовала изменить зафиксированное в конституции название государства
9-09-2015, 02:30