Сумской государственный педагогический университет им. А. С. Макаренка
РЕФЕРАТ
на тему:
«Особенности гендерной идентификации мальчиков-подростков»
Подготовила:
студентка 0035 гр.
Кашуба Наталия
Проверила: Луценко Е.А.
Сумы 2009
Гендерная идентичность — аспект самосознания, описывающий переживание человеком себя как представителя определенного пола. Гендерная идентичность — одна из базовых характеристик личности и формируется в результате психологической интериоризации мужских или женских черт, в процессе взаимодействия «Я» и других, в ходе социализации.
Очень важную роль в процессе социализации мальчиков играют мужчины. «Мужчина порождает мужчину» - слова Аристотеля. Они означают, что мужчина, самец, сообщает ребенку человеческий облик. Эти слова можно распространить как формирование мужского рода.
Известно, что мужская хромосома Y передается отцом. Именно он, родитель, или другой мужчина (или даже группамужчин), воплощающих образ отца, должны завершить процесс мужской дифференциации. Речь идет о том, что надо помочь ребенку сменить первичную женственность на вторичную мужественность. В патриархальной системе мужчины использовали различные методы, чтобы сделать из мальчика настоящего мужчину. Идет ли речь о ритуалах посвящения, о гомосексуальной педагогике, о соперничестве с ровесниками — все доказывает, что мужественность добывается ценой преодоления больших трудностей. Но у этих способов есть три общих момента.
Первый: надо переступить через критический рубеж. Еще до подросткового периода мальчик должен выйти из недифференцированного детства. Во многих обществах распространено мнение, что стать взрослым мужчиной — это проблема. В отличие от женщины, которая есть, мужчина должен быть сделан.Другими словами, менструации открывают девочке-подростку путь к материнству и являются основанием ее женственности: речь идет о естественном посвящении, благодаря которому она из девочки, становится женщиной; напротив, для мужчины природу должен заменить воспитательный процесс. Другими словами, становление мужчины — это целая система действий.
Второй общий момент воспитания мужественности — это необходимость испытаний. Мужественность завоевывается в ходе сражения (с самим собой), которое иногда связано с физической и психологической болью. Как отмечает Николь Лоро: «мужественность написана на теле. Шрамы воина свидетельствуют о ранах и пролитой крови и доказывают ценность индивидуума как мужчины и гражданина. Боль — удел женщин... мужчина должен ее презирать, иначе он перестанет быть мужчиной и опустится до состояния женщины». Мужчина учится моральному и физическому стоицизму с течением времени и благодаря испытаниям. Этого мальчика сталкивают с ситуациями крайней жестокости. Даже если сейчас мы склонны видеть в этом только садистский и отрицательный аспект, то надо подчеркнуть, что целью всех испытаний являлось укрепление мужественности, которая без них не утвердилась бы и могла вообще не проявиться.
Третья общая черта традиционного мужского воспитания — это стёртая роль отца или его отсутствие. В этом случае воспитанием занимаются или старшие юноши, или зрелые мужчины. Посвященный ментором или группой старейших, подросток входит в мир мужчин благодаря другим, а не своему родителю. Словно отец боится причинить страдания или доставить удовольствие сыну. Зажатый между страхом возмездия и боязнью гомосексуального инцеста, он давно уже избрал путь самоустранения и сохранения дистанции. Опираясь на значительный исследовательский материал, Т. Рейк поддерживает мысль о том, что в отношениях с сыном отец словно оживляет свое двойственное отношение к собственному отцу. Отсюда страх возмездия, так хорошо подмеченный Отто Ранком: «Сын, чувствующий неприязнь к своему отцу, и вынужденный скрывать это, будет бояться, как только он сам станет отцом, подобного отношения своего сына, в силу того же бессознательного комплекса». Это можно было бы назвать комплексом Исаака. Кроме этого, Ж. Плек подчеркивает контраст между традиционной мужской ролью, связанной с сильными эмоциональными связями между мужчинами (чьи ритуальные формы ограничивают обособленность), и современной ролью мужчин, когда эмоциональные связи между ними ослаблены или отсутствуют. Одной из причин этого различия может быть тот факт, что современный юноша не имеет больше инициатора, а его отец не смог выполнить эту роль.
Существуют некие ритуалы посвящения. Их общей целью является смена статуса и личности мальчика, чтобы он возродился мужчиной. В некоторых обществах — например, в индейском племени Лисицы в Айове — быть настоящим мужчиной рассматривается как «Большая невозможность». Только некоторые, лучшие, достигают этого. Но в боль
шинстве ритуальных обществ мужественность — это вызов, который принимают все мальчики под давлением старших. Хорошо ли, плохо ли, но испытания пройдены, изменение произошло: мальчики чувствуют себя мужчинами. Настоящее низвержение первоначальной женственности, молено сказать, «радикальная хирургия». Последняя включает в себя три этапа, один болезненней другого: расставание с матерью и женским миром; переход в незнакомый мир; публичное прохождение драматических испытаний.
Этапы посвящения
«Сын женщины — всего лишь тень мужчины». Слова Шекспира хорошо прочувствовали большинство патриархальных ритуальных обществ. «Заражение» мужчины женщиной, в частности, сына матерью, - это старое навязчивое мнение можно встретить и в XVIII веке у Руссо, и среди американских морских пехотинцев, и в племенах Новой Гвинеи. Везде царит идея, что если не отнять сына у матери, то он не сможет стать полноценным взрослым мужчиной. Идет ли речь о племенах Восточной Африки Самбуру, или Кикуйу, или племенах Новой Гвинеи Самбия и Баруйя, или о каких-нибудь других, первый акт посвящения в мужчины — это отрыв мальчика от матери в возрасте между семью и десятью годами. В племени Самбия в Новой Гвинее звуки флейты оповещают о начале посвящения мальчиков. Неожиданно отнятые у матери, они отправляются в лес. Там в течение трех дней их секут до крови, чтобы открыть кожу и стимулировать рост. Их стегают крапивой и разбивают в кровь нос, чтобы очистить их от женского флюида, мешающего им развиваться. На третий день им открывают секрет флейты, который они не должны выдавать женщинам под страхом смерти. Посвященные, опрошенные позже Гилбертом Хердтом, рассказывали ему, насколько травмирует разлука с матерью, насколько велико чувство безнадежности и покинутости. Именно это и является одной из целей посвящения в мужчины: жестоко разорвать любящие материнские объятия)
После разлучения с матерью мальчики под угрозой более серьезного наказания не будут говорить с ней, касаться ее, смотреть на нее, пока они не достигнут состояния мужчины, то есть когда они, в свою очередь, станут отцами. Только тогда будет снято материнское табу, они смогут приносить матери дичь, говорить с ней и есть в ее присутствии. «Мать — первая женщина, которую покидает мужчина из племени Баруйя, и последняя, к которой он возвращается».
Второй этап — это переход из мира женщин, который надо решиться покинуть, в мир мужчин, который надо принять под угрозой смерти. Эта смена социального и психологического статуса похожа на эмиграцию из одной страны в другую. Причем приемная родина имеет язык, нравы и политику, совершенно противоположные языку, нравам и политике страны происхождения. Чтобы переехать из одной страны в другую, нужен объезд. Он может занять пять, десять или пятнадцать лет, отмеченный церемониями на разных этапах пути. В племени Баруйя нужно десять лет сексуальной сегрегации, четыре церемонии, разделенные многими годами, чтобы разлучить мальчика с матерью, оторвать его от мира женщин и подготовить его к новой встрече с женщинами во время свадьбы.
Прежде чем приступить к первой церемонии, новичков, только что оторванных от матери, изолируют в незнакомом месте на несколько дней (Баруйя) или недель (Хопи). Оставленные в полной нужде, без еды и воды, часто без одежды, мальчики в шоковом состоянии проходят необходимую начальную фазу, когда они становятся ничем. Ни дети своей матери и ни дети своего отца, они ни то ни сё, они как раз посередине: временный и необходимый этап лишения идентичности, который показывает, что ребенок женщины должен сначала умереть, чтобы родиться ребенком-самцом.
Третьей характеристикой ритуалов посвящения в мужчины являются жестокие испытания, часто драматические, но обязательно публичные. Надрезы кожи, обрезание подростка, надрез пениса, особенно у австралийских аборигенов, порка до крови, нанесение ран на различные части тела. Даже нежные «двуполые» жители Таити практикуют своего рода обрезание в качестве ритуала посвящения юношей. В отличие от большинства ритуалов эта операция происходит без свидетелей и лишена всяческого драматизма. Но даже в этом случае, чтобы стать мужчиной, нужно пролить кровь. Психоаналитики часто анализировали «символические ранения», считая их выражением желания мужчины родить, так как такой способностью обладают только женщины. Но нас в этом случае интересует не пролитая кровь, а драматический аспект испытания и след, который оно оставляет. Антрополог Д. Гилмор, описавший различные испытания мужественности у воинственных (например, Самбуру в Восточной Африке или племена Новой Гвинеи) или мирных народов (масаи или бушмены в Африке), отмечает, что эти испытания представляют собой «сыгранные на сцене публичные столкновения». Для мальчика — это повод показать всем свою храбрость, иногда невосприимчивость к боли и всегда свое презрение к смерти. Столкновение со смертью, представленное физической болью и чувством одиночества, отмечает 
конец детства и принадлежности матери и переход в противоположный мир мужчин. Шрамы, оставленные на теле, — это неопровержимые доказательства окончательной перемены состояния, произошедшей на глазах у мужчин племени.
Ритуалы посвящения продолжают существовать в различных человеческих обществах, имея большую или меньшую степень жестокости и драматизма. Ритуалы воинственных племен Новой Гвинеи наиболее продолжительные и травмирующие из всех, что могут выпасть на долю мальчика. Но они соответствуют требованиям выживания этих народов и особенно исключительной связи мальчика с матерью. Будь это испытания в племенах Баруйя, Самбия, Бусама и пр., все они направлены на то, чтобы превратить миленьких маленьких мальчиков в суровых воинов и освободить ребенка от всех флюидов и власти женщин, которые мешают ему расти. Но ритуалы племени Бимин-Кускусмин являются самыми жестокими и самыми показательными. Бимин-кускусмины отдают много времени и энергии ритуальной мужской деятельности. Ритуалы включают в себя не менее десяти этапов, которые длятся десять-пятнадцать лет. Разлученные с матерью мальчики семнадцати лет слушают пение инициаторов, которые говорят о них, как о существах отравленных и испорченных женскими субстанциями. Испуганных мальчиков раздевают, их одежду сжигают, их моют инициаторы-женщины, потом обмазывают желтой траурной глиной, делая при этом уничижительные замечания об их члене. Этот унизительный обряд продолжается выкриками инициаторов, которые объявляют мальчикам, что их сейчас убьют, потому что они ослаблены и испорчены матерями. Дети начинают плакать, их крики усиливаются, как только им пускают кровь из головы. Их в последний раз показывают рыдающим матерям, которые после этого надевают траур.
Мальчиков уводят подальше в лес и там неожиданно начинают бить палками, пока на теле не появятся отметины. В течение следующих четырех дней их практически все время унижают и бьют. Их все время называют испорченными и ублюдками. Инициаторы то лупят их крапивой, то дают рвотное, чтобы очистить их от всего женского, накопившегося с рождения. Чтобы вызвать рвоту мальчикам силой вливают в рот кровь или мочу свиней. Боль, запах непрестанной рвоты, грязь, крики и чувство ужаса доводят детей до состояния крайнего физического и психического истощения. Как только закончится это первое испытание, их заставляют силой есть пищу женского рода, что еще больше увеличивает панику и снова провоцирует рвоту. После нескольких часов отдыха инициаторы делают им надрез у пупка (чтобы уничтожить остатки менструаций), на мочке уха и обжигают предплечье. Собранной кровью покрывают пенис. Мальчикам говорят, что эта кровь (женская) уничтожит их пенис. Их унижают, когда пенис при контакте с кровью сокращается.
По мнению антрополога, наблюдавшего за этой церемонией, дети находятся в состоянии шока, которое с трудом поддается описанию. Многие, с окровавленным телом, падают в обморок или впадают в истерику. В этот момент инициаторы объявляют им, что они умирают. Потом за ними начинают ухаживать, дают мальчикам мужское имя, при этом продолжая регулярно делать им надрезы на висках. Несмотря на заботы старших, посвящаемые пребывают в состоянии отчаяния и страха. Таковы основные события первого этапа ритуала посвящения, которые включают в себя множество других испытаний.
Эти ритуалы, которые могут показаться настолько же странными, насколько и варварскими, — один из возможных ответов на потребность, повсеместно ощущаемую маленьким самцом, быть признанным как мужчина, стать одним из тех, кто порвал со слабостью и зависимостью детства. Сейчас в нашем обществе, где ритуалы потеряли свое значение, этот переход стал более условным, так как его не подтверждают видимые доказательства.
Решая проблему воспроизводства гендерных различий, психоанализ как теория гетеросексуального развития исходит из того, что ребёнок подсознательно идентифицирует себя с родителем своего пола. Учёные, изучавшие процессы усвоения половых ролей и выработку самоидентификации считают, что дети обоих полов всегда осуществляют первую идентификацию со своей матерью и, оставаясь возле женщин, усваивают более понятные роли женщин и состояние женственности, а не мужские роли и мужественность. Поэтому становление мужчины сложнее, чем женщины, из-за тех сдвигов в идентификации, которые должен пройти мальчик для достижения ожидаемой половой идентификации и осуществления соответствующей полу роли. Поскольку все дети сначала отождествляют себя с матерью, процессы половой идентификации и осознание обусловленной полом роли являются продолжением самой ранней идентификации девочки, но не мальчика. Например, эдипова идентификация девочки с матерью является продолжением её самой ранней первичной идентификации. Однако эдипов кризис мальчика предположительно должен позволить ему осуществить перемену в пользу идентификации с отцом. Он отказывается как от своей эдиповой и доэдиповой привязанности к матери, так и от своей первичной идентификации с ней.
Что верно для эдиповой идентификации, то спараведливо и для более общей половой идентификации и усвоения обусловленной полом роли. Мальчик, чтобы почуствовать себя в полной мере мужественным, должен выделять себя из других и осознавать своё отличие от других; он должен, с точки зрения катигоризации, относиться к себе как к кому-то отдельному. Более того, он определяет мужественность негативно – как нечто, не являющееся женственным и/или связанным с женщинами, - а не позитивно. Это ещё один путь, которым мальчики проходят к отрицанию и подавлению отношений и связей в процессе взросления.
Постоянное отсутствие отца и «безотцовщина», которая нормальна для нашего общества, не означают, что мальчики не осваивают мужских ролей или настоящего мужского поведения. Значение имеет именно та степь, в которой ребёнок любого пола может иметь личные отношения с объектом идентификации, вытекающие из этого способа идентификации. Митшерлих, Слейтер, Уинч и Линн – все они подтверждают существование этих различий. Они делают предположение, что у мальчиков развивается позиционная идентификация с аспектами мужской роли. У них связь между эмоциональными процессами и обучением ролям нарушена.
Мальчик должен выработать в себе идентификацию с мужским полом в отсутствие непрерывного и длительного личного общения с отцом (и в отсутствие постоянно демонстрируемой мужской ролевой модели). Эта ролевая идентификация происходит как психологически, так и социологически. Как явствует из описания мужского эдипова комплекса, мальчики присваивают те специфические компоненты отцовской мужественности, которые, как они опасаются, в противном случае использоваться против них, но в меньшей степени идентифицируются с отцом как с личностью. С социологической точки зрения, у мальчиков в семьях с отсутствующим или обычно находящимся вне дома отцом развивается представление о мужественности через идентификацию с культурно обусловленными образами мужественности и мужчинами, избранными в качестве её моделей.
Мальчиков учат быть мужественными более сознательно. Предполагается, что мальчик обучается своей гетеросексуальной роли не через научение, а через взаимодействие со своей матерью. Другие компоненты мужественности должны прививаться более сознательно, и мужская идентификация в таком случае представляет собой преимущественно поло-ролевую идентификацию.
Маловероятно, чтобы процессы идентификации у мальчика коренились в реальных эмоциональных взаимоотношениях со своим отцом или были ними опосредованы. При этом он склонен отрицать идентификацию со своей матерью и связь с ней и отвергать то, что он считает миром женственности; мужественность определяется в равной степени как негативно, так и позитивно.
В своей недостижимости мужественность и мужская роль становятся для мальчиков предметом фантазирования и идеализации.
Джексон указывает, что идентификация мальчика со своим отцом относится к психологическому приспособлению.
Согласно словам Ненси Чодороу мальчики подавляют свои эмоциональные потребности и привязанности. Идентифицируя себя с отцами, они вырастают эмоционально «твердолобыми», отстранёнными (удалёнными) от других, потому что организация семьи такова, что отец значительную часть времени проводит вне дома: он физически удалён. Войдя в эдипов период отдаления от матери, мальчики начинают подавлять свои эмоциональные потребности. Этот болезненный процесс облегчается осознанием необходимости идентификации с мужчинами (отцом) для достижения власти. Ассиметричное родительство связано с обесцениванием женского вклада; презрения общества к женской работе помогает мальчику определить себя в оппозицию к женскому полу, представительницей которого является мать.
Для
9-09-2015, 15:46