Гениальность и помешательство

Отдел образования администрации Центрального района г. Новосибирска

Муниципальное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа № 156 с углубленным изучением предметов художественно-эстетического цикла

Реферат

тема: Гениальность и помешательство

Новосибирск 2007


Введение

Что есть «безумие»?.. Общепринятые нормы поведения?.. Безумие соседствует с фантазией, детской наивностью и прочими «отклонениями» от суровой действительности разума современного человека. Иногда любая нестабильность поведения или просто инакомыслие могут вызвать у окружающих удивление и отторжение. Бесспорно, я идеализирую понятие «сумасшествия», выводя на первый план безумие в искусстве , которое в народе называется просто странностью, да и зачастую диагноза-то не имеет.

А что, если это хроническое заболевание?..

В своей работе я хочу осветить эту тему: безумие как гениальность. Я хочу провести параллель между гениальностью и сумасшествием. На эту тему написано много, да и мало того, это сопоставление находит вполне разумное объяснение и подтверждение. И от того тема кажется мне ещё более интересной, привлекательной. Популярность этой проблемы в «научных» кругах делает её обоснованной.

Я, восхищаясь великими творцами, стала интересоваться их жизнью, биографией. И, честно говоря, на этом этапе я ещё и не подозревала, что обнаружу одно в них сходство – заболевания нервной системы, будь то шизофрения, аутизм, сомнамбулизм, эпилепсия и тому подобное.

...С самого детства у меня есть интерес к безумным людям, меня просто восхищает их умение видеть простое в сложном, их уверование в то, что они могут что-то изменить, детская наивность и инфантилизм соседствует с мудростью. Вот эта самая спонтанность и алогичность поведения так ценна для современного вечно занятого человека…


Гениальность – это форма помешательства?

Люди часто «отгораживаются» от этого мира больных людей; они отводят свой взгляд, стараясь не замечать «убогого». Сумасшедшие – как пятна на солнце, только мешают… А зачастую изгои внутри божественно талантливы, за их оболочкой сумасшедшего человека скрывается гений. Не даром существует аксиома: где-то убавилось, - что-то прибавилось. Я думаю, именно поэтому так часто больные люди становятся жертвой гениальности. Опять-таки, сумасшествие – есть лишь инакомыслие, инакоповедение, если угодно, отступление от норм. Быть безумным – быть не таким, как все; быть не таким, какими являются подавляющее большинство жителей планеты Земля.

Обратимся к истории: Демокрит даже прямо говорил, что не считает истинным поэтом человека, находящегося в здравом уме.

Древние люди относились к безумцам с большим уважением и почтением. Они считали сумасшедших вдохновленными свыше.*

*Чезаре Ломброзо, написавший книгу «Гениальность и помешательство, нашел причины поклонения безумцам в некоторых странах (например, в странах Африки и Латинской Америки):

1) Располагая лишь небольшим числом привычных ощущений, простой народ с изумлением относится ко всякому новому явлению и готов поклоняться всему необыкновенному; обожание является у него, можно сказать, необходимым рефлексом, вследствие каждого слишком сильного нового впечатления.

2) Некоторые из помешанных обладают необыкновенной физической силой, а народ уважает силу.

3) Нередко они обнаруживают поразительную нечувствительность к холоду, голоду и ко всевозможным физическим страданиям.

4) Некоторые из них, одержимые религиозным или горделивым помешательством, сами выдают себя за вдохновенных богами, за властелинов, повелителей народа и этим заранее располагают его в свою пользу.

5) Но самая главная причина заключается в том, что многие из помешанных нередко обнаруживали ум и волю, значительно превосходившие общий уровень развития этих качеств у массы остальных сограждан, поглощенных заботами об удовлетворении своих материальных потребностей. Далее известно, что под влиянием страсти сила и напряжение ума заметно возрастают. Глубокая вера этих людей в действительность своих галлюцинаций, мощное красноречие, с каким они высказывали свои убеждения, контраст между их жалким безвестным прошлым и величием их настоящего положения естественно придавали подобным сумасшедшим громадное значение в глазах толпы и возвышали их над общим уровнем здравомыслящих, но дюжинных, обыкновенных людей.

Из более близких к нам писателей - Паскаль постоянно говорил, что величайшая гениальность граничит с полнейшим сумасшествием, и впоследствии доказал это на собственном примере.

Чезаре Ломброзо в своей книге «Гениальность и Помешательство», написанной в 1856 году, довольно основательно проводит исследования по этой теме. Также, исследования проведены Юргеном Мейером* (JurgenMeyer) в его прекрасной монографии "Гений и талант".

*Юрген Мейер – немецкий писатель родился в 1829г.; был профессором философии в Бонне. Известен нам, как философ, продолжавший Канта в смысле психологического эмпиризма.

Юрген Мейер говорит, что талантливый человек действует строго обдуманно; он знает, как и почему он пришел к известной теории, тогда как гению это совершенно неизвестно: всякая творческая деятельность бессознательна.

Эти ученые, пытавшиеся более точно установить физиологию гения, пришли путем самого тщательного анализа фактов к тем же заключениям, какие высказал более ста лет тому назад, скорее на основании опыта, чем строгих наблюдений, один итальянский иезуит, Беттинелли, в своей, теперь уже совершенно забытой, книге Dell'entusiasmonellebellearti. Милан, 1769.

На помощь исследователям пришла наука: доказано, по всяческим физиологическим признакам, что сходство между помешанными и гениальными существует. Мыслителям наравне с помешанными свойственны: постоянное переполнение мозга кровью (гиперемия), сильный жар в голове и охлаждение конечностей, склонность к острым болезням мозга и слабая чувствительность к голоду и холоду. Нередки случаи, когда вследствие тех же причин, которые так часто вызывают сумасшествие, т.е. вследствие болезней и повреждений головы, самые обыкновенные люди превращаются в гениальных. Вико в детстве упал с высочайшей лестницы и раздробил себе правую теменную кость. Гратри, вначале плохой певец, сделался знаменитым артистом после сильного ушиба головы бревном. Мабиль-он, смолоду совершенно слабоумный, достиг известности своими талантами, которые развились в нем вследствие полученной им раны в голову.

Ещё более изумительные аналогии вывел Ломброзо. Например, что седина, облысение, худоба, плохая мускульная и половая деятельность чаще всего встречаются у великих мыслителей и у безумцев.

Биша и фон дер Кольк заметили, что у людей с искривленной шеей ум бывает живее, чем у людей обыкновенных. У Конолли был один больной, умственные способности которого возбуждались во время операций над ним, и несколько таких больных, которые проявляли особенную даровитость в первые периоды чахотки и подагры. Всем известно, каким остроумием и хитростью отличаются горбатые. Рокитанский пытался даже объяснить это тем, что у них аорта, дав сосуды, идущие к голове, делает изгиб, вследствие чего является расширение объема сердца и увеличение артериального давления в черепе.

Итальянская поэтесса Милли во время создания, почти невольного, своих чудных стихотворений волнуется, кричит, поет, бегает взад и вперед и как будто находится в припадке эпилепсии.

Гете тоже говорит, что для поэта необходимо известное мозговое раздражение и что он сам сочинял многие из своих песен, находясь как бы в припадке сомнамбулизма.

Альфьери, например, сам на одном из своих сонетов пишет: «Случайный. Я не хотел его писать».

В одной из московских психиатрических клиник исследовали только что поступивших больных с острой формой шизофрении. С помощью так называемых карт Зенера и генератора случайных чисел проверяли насколько у них развиты интуиция и ясновидение. В первом случае надо было «увидеть» рисунок под рубашкой карты - круг, треугольник и т. д. А во втором - угадать, какие цифры выпадут. Результат удивил. При норме случайного угадывания в 20 - 30 процентов суммарное количество правильных ответов по тестам у сумасшедших достигало 86 - 92 процентов!

Однако уже через десять дней после начала лечения количество правильных ответов падало до нормы. Исследователи сделали вывод: по мере выздоровления сверхъестественные способности исчезают. Так, может быть, и гениальность - это форма помешательства?

На примере трех знаменитых личностей, я хочу сама попытаться установить эту связь «гениальность – безумие».

Достоевский Федор Михайлович (30.10.1821 - 28.01.1881)

Существует великолепная работа Т.Е. Сегалова, уже умершего талантливого московского психиатра, «Болезнь Достоевского». Писалась она в качестве сегаловской диссертации (на заре его деятельности, в 1906 году), со свойственным ему живым интересом и всесторонним подходом к изучаемой проблеме. Опубликовано не мало статей по поводу болезни Достоевского, которые более ёмко и ярко описывают ее и затрагивают многие ее грани. Но, тем не менее, работа Сегалова на этом фоне не меркнет, она, несмотря на меняющиеся психиатрические, психологические взгляды, остается значимой. Именно эта диссертация сумела пробудить должный интерес к личности Достоевского и за рубежом.

Известно, что Достоевский «своим припадкам эпилепсии» вёл дневник, записывая, когда они приходили. Дочь Достоевского пишет, что по семейному преданию, первый припадок эпилепсии с ним приключился, когда он узнал о насильственной смерти отца. Сам Достоевский начало припадков относит к каторжной жизни. Факт в том, что припадки имели место быть с 1860 года, когда Достоевскому было 40 лет.

Так вот, Аменицкий, писавший предисловие к статье Сегалова, пишет, что эпилепсия разрушает психику человека, и, пожалуй, Достоевский обладал так называемой эффективной эпилепсией, которая несет в себе эпизодический характер. «Сохранность же гения Достоевского представляет особое, исключительное явление, объясняемое главным образом поздним развитием припадков и сравнительной их редкостью». Аменицкий напротив, говорит о том, что эпилепсия только мешала Достоевскому быть гениальным.

Однако не трудно заметить, что Аменицкий, полагая, что болезнь шла Достоевскому не во благо, противоречит вопиющим фактам: обратим внимание на то, что, читая Достоевского, всегда поражает большое количество психически больных людей. К тому же, вспоминавшие его люди, да и сам Федор Михайлович не редко об этом говорили, что он писал своих героев по собственному подобию, он был, пожалуй, «одним из самых искренних писателей».

Сегалов говорит об этом же, когда показывает, как Достоевский «вкладывает» в уста прокурора в своих «Братьях Карамазовых» для объективности обвинения Дмитрия Карамазова и в защиту эпилептика Смердякова:“Сильно страдающие от падучей болезни, по свидетельству глубочайших психиатров, всегда наклонны к беспрерывному и, конечно, болезненному самообвинению. Они мучаются от своей “виновности” в чем-то и перед кем-то, мучаются угрызениями совести, часто даже безо всякого основания, преувеличивают и даже сами выдумывают на себя разные вины и преступления”. Абсолютно верно то, что Федор Михайлович описывает свои ощущения.

Достоевский рассказывал Всеволоду Соловьеву о том, что после первого припадка у него как отшибло память, ему даже пришлось перечитывать начало «Бесов», он даже имена главных героев вспомнить не мог.

Великолепное описание своей болезни Достоевский дал Софьи Ковалевской, что записано в её собственных «Воспоминаниях юности»:

«Мы с сестрой знали, что Федор Михайлович страдает падучей, но эта болезнь была окружена в наших глазах таким магическим ужасом, что мы никогда не решились бы и отдаленным намеком коснуться этого вопроса. К нашему удивлению он сам об этом заговорил и стал нам рассказывать, при каких обстоятельствах произошел с ним первый припадок... Он говорил, что болезнь эта началась у него, когда он был уже не на каторге, а на поселении. Он ужасно томился тогда одиночеством и целыми месяцами не видел живой души, с которой мог бы перекинуться разумным словом. Вдруг, совсем неожиданно, приехал к нему один его старый товарищ... Это было именно в ночь перед светлым Христовым воскресеньем. Но на радостях свидания они и забыли, какая эта ночь, и просидели ее всю напролет дома, разговаривая, не замечая ни времени, ни усталости и пьянея от собственных слов.

Говорили они о том, что обоим всего дороже - о литературе, об искусстве и философии, коснулись, наконец, религии.

Товарищ был атеист, Достоевский - верующий; оба горячо убежденные каждый в своем.

- Есть бог, есть, - закричал, наконец, Достоевский, вне себя от возбуждения. В эту самую минуту ударили в колокола соседней церкви к светлохристовой заутрене. Воздух весь загудел и заколыхался.

- И я почувствовал - рассказывал Федор Михайлович, - что небо сошло на землю и поглотило меня. Я реально постиг бога и проникнулся им. Да, есть бог, - закричал я, - и больше ничего не помню.

- Вы все, здоровые люди, - продолжал он, - и не подозреваете, что такое счастье, то счастье, которое испытываем мы, эпилептики, за секунду перед припадком. Магомет уверяет в своем Коране, что видел рай и был в нем” Все умные дураки убеждены, что он просто лгун и обманщик. Ан нет! Он не лжет. Он, действительно, был в раю в припадке падучей, которою страдал, как и я. Не знаю, длится ли это блаженство секунды, или часы, или месяцы, но верьте слову, все радости, которые может дать жизнь, не взял бы я за него”.

Достоевский проговорил эти последние слова с свойственным ему страстным порывчатым шепотом,. Мы все сидели, как загипнотизированные, совсем под обаянием его слов. Вдруг, внезапно, нам всем пришла та же мысль: сейчас будет с ним припадок. Его рот нервно кривился, все лицо передергивало.

Достоевский вероятно прочел в наших глазах наше опасение. Он вдруг оборвал свою речь, провел рукой по лицу и зло улыбнулся: “Не бойтесь, - сказал он, - я всегда знаю наперед, когда это приходит”.

Нам стало неловко и совестно, что он угадал нашу мысль, и мы не знали что сказать. Федор Михайлович скоро ушел от нас после этого и потом рассказывал, что в эту ночь с ним действительно был жестокий припадок”.

Сам Федор Михайлович связывает свои припадки с божественным даром. А как он восхищенно описывает свое состояние экстаза!.. С одной стороны, эпилепсия ничего в себе хорошего не несет, а с другой – эта «сладкая нега» и помогала Достоевскому творить великолепные произведения. Он не мог это контролировать , но знал , когда это придет.

Однако, такая аура близости к Богу свойственна большинству, страдающему эпилепсией. Так могло ли именно его безумие развить в нем гениальность?..

Сегалов пишет:

«Кроме того, это произведение («Бесы») полно злых нападок и обнаруживает совершенно нетерпимое отношение к созданным им героям, которое в такой степени противоречит христианским взглядам автора, что может быть объяснено только влиянием болезни. Этот страстный, раздраженный тон находится в полном противоречии с основным настроением тех произведений Достоевского, в которых его гений достигает недосягаемостью высоты в его глубоком понимании человеческой души (“Записки из мертвого дома”) и спокойно объективном созерцании (“Братья Карамазовы”)».

А почему же тогда Достоевский воспринимал свои припадки с восхищением, в основном благодаря тому, что это как бы приближало его к богу?..

Ещё некоторые черты характера Достоевского можно найти в «Игроке» и в «Подростке». Как известно, Достоевский увлекался рулеткой, и, бывало, проигрывался довольно основательно. Он сам называет свою натуру подлой и страстной, и говорит о том, что всю жизнь, везде и всегда переходит он черту.

Вообще, людям неуравновешенным свойственно пристрастие к алкоголю, однако, Достоевский в этом плане был чрезвычайно умерен. Пожалуй, к чему он имел небольшое пристрастие, так это сладости, но и тут он себя ограничивал. Из других источников известно, что Федор Михайлович поглощал большое количество очень крепкого чаю и кофе, к тому же, являлся заядлым курильщиком. Этим всем он занимался в особенности за работой, что, по-моему, является альтернативой спиртному.

Алогичный Сегалов пишет о том, что в рассказе «Хозяйка», написанном в 1847, Достоевский не раскрыл своего таланта. А вот после 1860 – «художник» обрел свою стезю. То есть, как раз после появления в жизни Достоевского «святой болезни». Не понятно, зачем Сегалов говорит о том, что болезнь никак не связанна с гениальностью Достоевского и тут же сам это опровергает. А в действительности, думаю, эпилепсия лишь «дала толчок», так как и до начала припадков, романы Достоевского имели исключительный успех.

Сегалов видит в творчестве Федора Михайловича пять типов эпилептиков: первым является как раз старик Мурьин, из рассказа «Хозяйка» (1847). Второй тип – это Нелли, в романе «Униженные и оскорбленные» (1861). Третий – князь Мышкин из «Идиота» (1868). Кириллов, лицо из романа «Бесы» (1871-1872) – четвертый тип эпилептика.

Пятый – это Смердяков из «Братьев Карамазовых» (1879-1880).

По этой хронологической цепочке можно проследить вариации болезни самого Достоевского.

Хочется сказать о герое «Бесов», о Кириллове: во внешности Кириллова нет ничего необычного, но, порой, поражает его речь… Он говорит отдельными словами или отрывочными предложениями, и заметно сразу, что мышление его затруднено. Идеи связываются у него в высшей степени причудливо. Я не стану здесь излагать содержание его мировоззрения, это слишком далеко завело бы. Только отмечу, что его взгляды проникнуты религиозно-мистическим настроением и имеют корни в его иллюзиях и галлюцинациях. У Кириллова не бывает припадков, но часто наступают их психические эквиваленты. Свои переживания в эти моменты он изображает следующим образом:

«Есть секунды, их всего за раз приходит пять или шесть и вы вдруг чувствуете присутствие вечной гармонии, совершенно достигнутой. Это не земное; я не про то, что оно небесное, а про то, что человек в земном мире не может перенести. Надо перемениться физически или умереть. Это чувство ясное и неоспоримое. Как будто вдруг ощущаете всю природу и вдруг говорите: да, это правда. Бог, когда мир создавал, то в конце каждого дня создания говорил: “Да, это правда, это


9-09-2015, 18:50


Страницы: 1 2 3
Разделы сайта