Еще одним из важных понятий школы К. Левина является полевое поведение. По Левину, поведение понималось как результат взаимодействия внутренних (квазипотребностей, намерений, целей) и внешних (феноменального поля и валентных объектов) условий. Для человека типичным является волевое поведение, т.е. действия, вызванные собственными интересами и намерениями. Но иногда поведение становится "полевым", тогда действия человека управляются не смыслом, а силами поля: предметы провоцируют его на действия с ними (например, в колокольчик хочется позвонить, карандашом порисовать, газету полистать и т.д.). Полевое поведение обусловлено обстоятельствами, условиями ситуации и состоянием испытуемого, который в данный момент снижает ценность своих собственных потребностей (см. Хрестомат. 5.1).
Критические оценки увлеченности К. Левина динамическими аспектами поведения привели его к необходимости исследовать его содержательные элементы, в частности то, на что это поведение направлено, или его цели. Была поставлена задача исследовать уровень притязаний - уровень трудности планируемых целей. Эксперименты Хоппе, в которых испытуемых просили сказать, сколько колец они смогут набросить на стержни, расположенные на подвижной ленте, показали, что повторение этого вопроса, чередуемое с реальными действиями испытуемых, набрасывающих кольца на стержни, давало результаты, которые оценивались по нескольким показателям. Первым из них был уровень притязаний - низкий, средний и высокий. Вторым показателем была адекватность притязаний. Адекватность определяется тем, что испытуемый выбирает более легкое задание после неудачи и более сложное после удачи. Третьим показателем была динамика притязаний , которая определялась или резким, скачкообразным, или более плавным переходом от одного уровня трудности целей к другому. Все три показателя позволяли оценить внутренний потенциал человека, его уверенность в себе и адекватность поведения при достижении или не достижении цели.
Эксперименты в школе Курта Левина никогда не проводились ради самого экспериментирования. Они служили тем материалом, с помощью которого проверялись гипотезы, они отражали реальность в самом что ни на есть точном к ней приближении. Блюма Вульфовна Зейгарник говорила, что у Левина "эксперимент превратился из способа доказательства в ситуацию, в особого рода деятельность". "В эксперименте у него происходило формирование определенной жизненной ситуации, своеобразного "драматического сегмента", по выражению Политцера. Не просто формировалось отношение экспериментатор-испытуемый, не просто осуществлялось принятие цели и искались пути решения задачи, - в его эксперименте возникали реальные эмоции, реальные ситуации, реальное поведение, возникал какой-то реальный пласт жизни со всеми своими нюансами" (Зейгарник Б.В., 1998. С. 279).
Свое представление о мотивации Левин выводил из неразрывной связи субъекта и объекта. При этом противопоставление внутреннего и внешнего снималось, т.к. они объявлялись разными полюсами единого пространства - поля по Левину. Для гештальтпсихологов поле - это то, что воспринимается в качестве непосредственно данного сознанию. Для Левина поле - это структура, в которой совершается поведение. Она охватывает мотивационные устремления индивида и одновременно объекты этих устремлений. Левин выводил поведение из факта взаимодействия личности и среды. Его не интересовали объекты как вещи, а лишь то, в каком отношении они находятся к потребностям личности. Мотивационные изменения выводились не из внутренних структур личности, а из особенностей самого поля, из динамики целого.
4. Теория поля в практике
The Self
Перзл, Гудман и Хеферлайн (Perls., Hefferline., Goodman, 1973) под self понимали "систему контактов в каждый момент времени … self это граница-контакт в действии. Активность self заключается в формировании фигур и фонов". Джоел Латнер (Latner, 1986) называет self нашей сущностью. "Self - это процесс оценивания возможностей в поле, их интегрирование и доведение до окончательного удовлетворения организмической потребности… self работает на завершение… self это мы-в-процессе". Гудман говорил: "Self - это интегратор… художник жизни". Наконец, самое лучшее феноменологическое описание self, принадлежит Соне Невис: "Self это трепещущая (дрожащая) масса нашего потенциала".
Хунтер Беаумонт (Beaumont, 1990) предложил, считая это полезным, использовать на практике слово "гештальт" не только как существительное, но и как глагол. Таким образом, "сделать гештальт" или "нештальтировать" означало создать или сгруппировать что-то в единое целое, включить "что-то" в конфигурацию.
Используя язык теории поля - под self мы можем понимать нечто, что группирует, организует поле. Это определение self несколько отличается от предыдущих, но вполне совместимо с ними. Каким образом я могу задать границы реальности в определенный момент? Как я организую мое "жизненное пространство"? Как организую свой опыт? Я делаю все это путем организации или формирования поля в соответствии с особыми смыслами, с индивидуальным процессом, в котором некоторые части моего поля становятся фигуральными, в то время как другие организовываются вокруг них, образуя фон. И этот процесс истолковывается как работа self, или, словами Латнера, "мы-в-процессе". Следовательно, self в гештальт-терапии - это процесс, а не статичная, абстрактная умозрительная сущность. Self обеспечивает способ описания процесса, того, как течет, развивается, изменяется, трансформируется процесс, в который мы постоянно вовлечены - формирование поля опыта, выбор реальности.
Два человека, две личности (Selves)
Итак, что происходит, когда есть два человека, взаимодействующих друг с другом и совместно формирующих свои поля? Вместо размышления о двух отдельных феноменологических полях, давайте считать, что, когда два человека взаимодействуют каким-либо образом, появляется "нечто", не являющееся продуктом каждого из них отдельно. То, что появляется между ними, является функцией их обоих. Это их со-творенная реальность (Beaumont, 1990), которая потенциально включает в себя все, что есть в поле или жизненном пространстве каждого, но не является просто суммой их переживаний. Скорее это совместное поле, общий коммуникативный дом, созданный совместно.
Как же это совместное поле начинает существовать? Если два человека сидят, молча глядя друг на друга, как это случается с ожидающими в приемной стоматолога, пространство между ними остается недифференцированным и бесформенным, и общность их реальностей будет очень мала. В лучшем случае, пространство будет наполнено размытыми проекциями, догадками, непроверенными предположениями и неподтвержденными стереотипами. Если же между людьми есть контакт глаз, обмен словами или мимикой по отношению друг к другу, если есть начало коммуникации, пространство между ними начинает оживать. Перлз говорил: "Мы начинаем понимать, что люди могут общаться друг с другом, создавая так называемый общий мир (mitwelt), который есть у тебя и у другого человека тоже. Вы замечали, что когда люди встречаются, диалог они начинают с "гамбита", примерно так: "Как у тебя дела? Хорошая погода". И другой говорит что-то в ответ. Таким образом они ищут общие интересы, или общий мир, где есть общие интересы, где с "я" и "ты" вдруг происходит переход на "мы". "Мы" - это всегда изменяющаяся граница, на которой встречаются два человека. И, когда мы там встречаемся, я меняюсь, и ты меняешься во время процесса, объединяющего нас".
Карл Ходжес (Hodges, 1990) говорил, что "…контакт организует поле", и возникает совместная реальность. Взаимоотношения начинают приобретать форму.
Мы можем использовать аналогию с танцем. Два танцора приходят вместе. У обоих есть опыт их предыдущих танцев, возможно, включающий обучение у разных учителей, в разных подходах. У каждого танцора есть репертуар предпочтительных движений, ритмов, танцевальных шагов. Один, возможно, любит прыжки, другому нравятся медленные движения. И их танец - это результат совместного творчества. С точки зрения гештальта качество их танца - и как зрителей танца наше эстетическое удовлетворение от него - будет зависеть от качества их взаимодействия, насколько хорошо они контактируют.
Когда они начинают, поле или общая реальность бесформенна и недифференцированна. По мере взаимодействия поле приобретает структуру. Первые несколько шагов - прецедент. Эта частичка аналогична тому, как если бы художник - абстракционист нанес один мазок краски на чистый холст. С этого начинается структура поля, организуется та самая реальность. Следующий мазок будет находиться уже во взаимодействии с первым. И, по мере нанесения художником новых мазков, возможности сделать что-либо совершенно разное уменьшаются. Есть уже меньше степеней свободы. Поле приобрело форму, оно гештальтировалось.
По мере того, как поле становится более дифференцированным, более организованным и структурированным, разворачиваются новые события, и тогда уже само поле определяет, что будет дальше. Творческие возможности художника, танцора теперь уже частично зависят от предыдущих событий. Принцип применим достаточно широко: мы формируем нашу жизнь, свои отношения, дом, карьеру, характер, работу, и, в свою очередь, они формируют нас. Чем жестче конфигурация поля, тем сложнее становится изменить существующий паттерн и сделать что-нибудь новое, выходящее за рамки. Нам всем знакома сила привычки и ужасная трудность, сопровождающая процесс изменения сложившейся конфигурации, закрепленного гештальта.
Таким образом, self - это "гештальтирующая функция", создающая наше индивидуальное личностное пространство, нашу личную реальность. Два относительно здоровых человека могут создать совместную реальность множеством разных способов. Танец, со-творенный гештальт могут быть шуткой, игрой.
Предположим, однако, что у одного или у обоих уже есть стереотип, по которому они создают свое поле. В таком случае процесс формирования гештальта становится негибким, фиксированным. Что происходит в этом случае? Допустим, мужчина приближается к женщине, будто у него искажающие линзы, потому что он считает эту женщину похожей либо на его мать, либо на его первую школьную учительницу (очень распространенный случай!). В таких случаях он привносит в "со-творчество" поля значимый элемент своего ригидного опыта (другими словами, привычный способ реагирования в данной ситуации может быть назван нарушением на границе-контакт по механизму проекции).
Возвращаясь к аналогии с танцами, когда процесс взаимодействия нарушен по этому механизму хотя бы одним участником, танец уже существенно искажен. Потому что всякий раз, когда она двигается определенным образом или с некоей "узнаваемой" экспрессией, он воспринимает ее - из-за своей проекции - либо как критика, либо как нуждающуюся в заботе, либо флиртующую, либо в каком угодно качестве, которым он сам ее и наделяет. Воспринимая ее уже таким образом, он будет двигаться, реагировать привычными способами, закрепленными в его поле, и не таким образом, как было бы, если бы он воспринимал ее такой, как она есть, без проекций. Она чувствует, со своей стороны, его реальность, чувствует, что частично танец управляется его поведением. В итоге это повлияет и на ее собственный характер танца. Танец, совместное действо, неизбежно искажается, теряет гибкость и естественность, даже если только один из партнеров переживает мир проективно, ригидно и сквозь призму собственных стереотипов.
Мы участвуем в построении реальностей Другого
Идея того, что, создавая общее поле, каждый из нас участвует в создании реальностей другого, весьма значительна. Это, очевидно, имеет значение для того, что мы делаем как терапевты. Данная идея приводит к возникновению более широких вопросов о природе общности.
В выпуске Журнала Гештальта Раймонд Санер (Saner, 1989) комментировал культуральный уклон в гештальте в статье "Гештальт-терапия. Сделано в США". Он говорит об уходе в индивидуализм: "супер-ценность заботы о себе, о собственной идентичности, эмоциональной независимости" и, как он называет, включенность в организации только "по расчету". При этом обесценивается противоположный полюс - забота об обществе и окружающем мире, "мы"-сознание, признание личной зависимости от организации, моральная включенность в жизнь организаций.
Санер акцентирует необходимость внесения корректив, оппонируя Беаумонт ("Я тот, кто я есть. Если тебе не нравится, fuck off") идеологии, нашедшей отражение в практике и публикациях некоторых гештальт-терапевтов. Предположение Санера в том, что большинство членов американского гештальт-движения слишком увлеклись "Я", потому что они не осознают культуральной предрасположенности к индивидуализму с его отвращением или избеганием продолжительной интимности, близости и подавленным "мы".
(Конечно, приписывание подобного культурального феномена Америке может быть слишком нестрогим. Также есть и другие возможные объяснения: например, этот индивидуалистический крен является следствием собственного индивидуального стиля Перлза) (Yontef, 1991).
Санер говорит о том, что частично именно из-за данной культуральной особенности работы Левина, и положения теории поля не были адекватно ассимилированы теорией гештальт-терапии. Рассмотрение явления в перспективе теории поля подчеркивает роль взаимовлияний, взаимосвязанностей и общности. Цитируя Левина: "…человеческое взаимодействие настолько же является функцией человека, насколько человек является функцией ситуации", Санер продолжает: "Терапевтическая ситуация характеризуется взаимодействием терапевта и клиента и со-влиянием друг на друга одновременно, непрерывно и последовательно" (Saner, 1989).
Это утверждение подкрепляет высказанную ранее мысль о том, что мы можем влиять на реальности другого через создание общего поля. У данного положения существует масса чрезвычайно важных для психотерапии последствий.
Таким образом, предположение о том, что терапевт может являться активным объективным наблюдателем, или просто интерпретатором процесса в терапии, не являясь в полной мере участником, становится весьма сомнительным.
Игнорирование очевидного
Справедливости ради, прежде чем развернуть критическое око вовне метода, отметим, что большинству (если не всем) гештальтистов случается порой игнорировать некоторые аспекты реальности, как будто их нет или это не важно. Когда мы так рассуждаем, мы игнорируем принцип возможной значимости, и это доказывает, что мы все еще не полностью ассимилировали положения теории поля.
В нашей коллективной истории много примеров упущения значимых факторов во всей ситуации. В 60-е было возможным для некоторых тренеров иметь сексуальные отношения с разными участниками группы в течение жизни группы. Это знали все участники группы, но никогда не обсуждали в кругу.
Другой пример игнорирования отдельных аспектов целостной ситуации относится к широко распространенной среди некоторых гештальт-терапевтов практике ведения группы, при которой процесс групповой динамики вовсе не принимается во внимание. Вместо этого тренер или терапевт работает индивидуально с участниками группы в определенной последовательности, и нет времени обратить внимание на жизнь группы как целого. Есть тренеры, которые открыто признают, что групповой процесс важен, и в то же время его игнорируют.
В таких ситуациях происходит так, будто часть поля воспринимается как данность и считается недостойной внимания и траты времени. Это напоминает мне некоторых врачей, которые утверждают, что важна форма медицинского лечения сама по себе, в то время как другие аспекты реальности пациента (больничное окружение, отношение врача, забота) несущественно влияют на выздоровление пациента и не достойны внимания.
Но теория поля напоминает нам, во-первых, что люди реагируют на весь контекст деятельности, равно как и на саму деятельность, и, во-вторых, что реакция людей происходит на всю реальность целиком, а не на ее отдельно взятые аспекты. Суть объединенного поля заключается в том, что все различные взаимозависимые влияния действуют совокупно: люди реагируют на все поле в целом, а не на отдельные факторы или некие отсепарированные свойства, являющие собой чистые абстракции и концепты.
Аналогично, все, что касается групп - реклама, способ отбора, помещение, где все происходит, отношение ведущих между собой, установление границ, открытие группы, учет коллективной истории группы, - все это, в той или иной степени, может влиять (и влияет) на жизнь группы, не как отдельно взятый фактор, а как часть взаимосвязанного целого. Если теория поля была полностью усвоена и интегрирована в практику, то все аспекты ситуации в целом доступны для тщательного рассмотрения и эксперимента.
Терапевтическое поле
Как люди, которые, так или иначе, находятся в отношениях друг с другом, мы переживаем двусторонний процесс: мы влияем на наши отношения, и наши отношения влияют на нас. Мы участвуем в творчестве и поддержании со-творенных и разделенных полей и, в свою очередь, являемся "творением" и продуктом организующего влияния созданных при нашем активном участии реальностей. Такое взаимное влияние имеет важные следствия для профессиональной практики.
Весьма немаловажная для терапевтов идея проистекает из признания того факта, что терапевт, изменяя себя, участвует в изменении клиента. Так как существует совместно творимое поле встречи, в равной мере являющееся функцией того, что привнес терапевт, и того, с чем пришел клиент, изменение в способе того, как терапевт относится к клиенту, и что чувствует по отношению к нему, неизбежно повлияют на поле "между" и, как следствие, на клиента. Разумеется, оценить масштабы и глобальность данной взаимосвязи - задача весьма сложная. Но данное размышление однозначно подкрепляет важность продолжительной супервизии и ежедневного внимания к "качеству готовности к клиенту" в интересах успешной практики.
Чтобы стать хорошим терапевтом, нам нужно становиться более включенными - не просто быть более осознанными, не просто лучше осознавать механизмы того, как мы не осознаем порой что-либо, но позволять, как говорит Йонтеф, фундаментальному и феноменологическому переживанию проникать в обычную жизнь, подобно бытию-в-мире.
В этом смысле гештальт-терапия это не то, чем мы просто пользуемся ежедневно, подобно тому, как надеваем утром удобную одежду, и снимаем ее вечером. Это не последовательность действий и не что-то вроде терапевтических средств, которые мы можем запускать для определенных клинических целей и затем заменять их другим средством уже для другой цели. Если мы выбираем дисциплинированную работу в гештальт-подходе, мы находим пути размышления и восприятия, которые характеризуют наш стиль жизни и наши отношения. Если мы должны действовать фигурально
9-09-2015, 19:41