Стоит ли расточать улыбки каждому встречному, демонстрируя открытость и собственное благополучие? Надо ли смотреть на всё сквозь розовыe очки или это - непростительный инфантилизм? Или всё же, кроме поводов для радости, в жизни существуют и причины для огорчений или, по крайней мере, для озабоченности? Американские психологи недавно усомнились в том, что традиционно являлось одним из символов процветания США и ее граждан.
Психологи из Американской ассоциации психологов (The American Psychological Association) собрались в Вашингтоне на симпозиум, проходивший под девизом "Незамеченные достоинства негативизма". Это был первый бунт против, как выразился один из участников симпозиума, "тирании позитивного мышления и засилья оптимизма".
Позитивное мышление воцарилось в американском обществе благодаря объединенным усилиям Голливуда, телевидения, популярной музыки, книг, рассказывающих, как помочь самому себе, и воскресных церковных проповедей: "Все будет хорошо! Все проблемы разрешимы! Будьте оптимистами и успех вам обеспечен. Оптимизм - это залог успеха, достатка, несокрушимого здоровья".
Такую же позицию заняли в свое время и лидеры Американской Ассоциации психологов. Они решили, что психологи слишком увлеклись копанием в душевных болезнях и в причинах житейских неудач, вместо того, чтобы разъяснять людям, как взрастить в себе жизнерадостный взгляд на вещи, умение располагать к себе других, добиваться поставленных целей. Тогда и было основано позитивное движение (positive movement) в психологии. Долой все негативное, все плохое, мыслить и чувствовать надо позитивно, никаких отрицательных эмоций, только положительные! И вот теперь психологи приходят к выводу, что помешательство на позитивности и оптимизме зашло слишком далеко. Да, конечно, у оптимизма есть свои плюсы, но и минусов немало. Односторонний взгляд на мир и на себя не дает человеку реальной картины происходящего. Исповедуя его, человек волей-неволей живет лишь сегодняшним днем, не задумываясь о последствиях своих и чужих поступков. Беспечность и эгоизм - вот первые плоды бездумного оптимизма, говорили участники вашингтонского симпозиума, непредвиденный крах надежд, жестокое разочарование - тоже его плоды. Каждому человеку в жизни нужна и доля пессимизма, чтобы не слишком обольщаться и трезво смотреть на вещи.
"Не будем забывать, что стакан может быть не только наполовину полон, но и наполовину пуст", - вспоминает известный афоризм Джулия Норем, специалист по социальной психологии из штатa Массачусетс. Норем исследует так называемый защитный пессимизм - стратегию поведения, когда человек стремится мысленно проиграть предстоящую ситуацию, учитывая мелкие препятствия, с которыми он может столкнуться. Предположим, он готовится к публичному выступлению. Тогда он должен представить себе, что ему придется делать, если вдруг оборвется шнур микрофона, полетит на пол его конспект, или на него вдруг нападет приступ кашля. Он должен помнить и о массе других мелочей, способных свести на нет даже самое удачное выступление. Защитный пессимизм оказывается по результатам ничуть не хуже стратегического оптимизма, заставляющего человека тщательно избегать мыслей о плохом, а в некотором отношении пессимистический настрой оказывает в итоге даже лучшее влияние. Размышления о помехах позволят полнее охватить предмет, увидеть все его стороны и таким образом будят воображение.
В одном из cпециально подготовленных психологических экспериментов участвовали как те, кого по характеру можно было бы причислить к стратегическим оптимистам, так и те, кто был склонен к защитному пессимизму. Всех участников разделили без предварительного отбора на три группы. Каждой предстояло бросать дротики в мишень. Одной предложили вообразить множество помех и изобрести способы их преодоления. Другая должна была думать, что все пройдет гладко, и участники этой группы продемонстрируют верх совершенства. Третьей группе было сказано - не думать ни о чем, а мысленно купаться и загорать на пляже.
Попав в свою привычную стихию, то есть представляя себе разные неприятности, пессимисты показали блестящие результаты. Хуже у них получилось, когда они пытались представить себя непобедимыми чемпионами и совсем плохо, когда. подобно стратегическим оптимистам, они попытались вообще ни о чем не думать. Оптимисты же, наоборот, добились лучших результатов после бездумного "отдыха на пляже" и наихудших - после того, как попытались представить себя в роли пессимистов и начали задумываться о возможных препятствиях и трудностях при выполнении задания. Из этого доктор Норем сделала вывод: оптимизм и пессимизм становятся у каждого второй натурой, коренящейся как в воспитании, так, видимо, и во врожденном предрасположении. Но самое главное - то, что при решении определенных задач, структура которых схожа с той, что делалась в эксперименте, защитный пессимизм, если он естественен для человека, оказался ничем не хуже стратегического оптимизма.
О врожденности двух типов мировосприятия говорилось на вашингтонском симпозиуме не раз. То, что оптимизм и пессимизм связаны с типом темперамента, было известного еще Аристотелю, хотя, как потом выяснилось, связи эти не так просты, как кажется, и утверждать, что меланхолик не может быть оптимистом, а сангвиник - пессимистом, было бы наивно. Говорилось на симпозиуме и о том, в какой степени пессимизм и оптимизм может быть свойственен той или иной культуре. В этой области исследования психологов только начинаются, но уже доказано, например, что выходцы из Азии, живущие в Америке, более пессимистичны, чем выходцы с Кавказа.
Довольно распространено мнение, что пессимистический взгляд на вещи должен неблагоприятно сказываться на здоровье и что улыбаться поэтому полезнее, чем хмуриться. Однако на поверку оказалось, что и это не всегда верно. Добровольцам, выбранным случайным образом, предложили вспомнить самые трагические события своей жизни, поразмыслить над ними несколько дней, а затем описать их со всеми подробностями в виде небольших эссе. Удивительно было не то, что тягостные воспоминания не отразились отрицательно на показателях здоровья испытуемых, а то, что все они после этого почувствовали себя лучше, и это ощущение продержалось у них около четырех месяцев после завершения эксперимента. Здесь уместно сопоставить эти результаты с известным феноменом освобождения от того, что гнетет душу, при помощи творчества. О творчестве как освобождении говорили Гете и Хемингуэй, да и Фрейд, по сути дела, подразумевал это в своих рассуждениях о сублимации. Но, с другой стороны, можно ли называть творцом всякого испытуемого, если он перенесет свои воспоминания на бумагу? Освободится ли он от них, как освобождается писатель, воплощая то, что гнетет его в образы и сюжеты? К тому же не стоит впадать в известное заблуждение и отождествлять писателя с его героями, и мотивы его произведений могут не иметь ничего общего с событиями его жизни, а берут начало лишь в воображении писателя. Тем не менее, многие психологи считают, что освобождение от тягостных воспоминаний путем возврата к ним, осмысления и записи - тоже своего рода творчество, по крайней мере - душевная работа и переживание, требующее усилий.
Психологи установили также, что даже люди нервные, обремененные различными заботами и несчастьями, склонные вечно жаловаться на судьбу, раздражаться по каждому поводу и ожидать всего худшего, постоянно жалующиеся на боли во всех частях тела, на слабость, головокружение и другие болезненные явления, бывают у врача не чаще, чем их жизнерадостные сверстники, и уходят из жизни не раньше оптимистов. Иными словами, даже глубокий пессимизм - не поведенческий, не защитный, не конструктивный, а именно глубокий и всеохватывающий пессимизм нисколько не вредит здоровью.
Пессимистом был немецкий философ Шопенгауэр, который не без оснований полагал, что страдание служит источником великих дел, ибо удесятеряет силы и заставляет быть изобретательными. Всем известна фраза Наполеона, которую он произнес, когда его спросили, в чем главный секрет его стратегии: "Надо, не раздумывая, ввязаться в бой, а там видно будет". Этот принцип исповедуют большинство стратегических оптимистов. Но вспомним: этот принцип был хорош при Маренго, при Аустерлице, но оказался негодным под Москвой, Лейпцигом и Ватерлоо.
Возможно, подход американских психологов и пересмотр их позиций в отношении роли оптимизма и психического здоровья нации связан с широкой практикой психоанализа и психотерапии в США и необходимостью искать новые способы воздействия на пациентов. К тому же события 11 сентября прошлого года существенно поколебали почву для безудержного оптимизма американцев и заставили многих усомниться в надежности и безопасности окружающего их мира. Для американских психологов появились новые задачи и новые возможности проверить свои выводы о роли оптимизма и пессимизма в сохранении психического и физического здоровья.
10-09-2015, 03:33