Психология сна

Вит Ценев

Сон глазами ребенка.

«Одной из наиболее ярких особенностей сновидения является отсутствие удивления и критического отношения к содержанию сна».

Эрнест Хартманн

Бодрствуя, мы думаем и общаемся на языке слов. Слова – общепринятое описание мира. Мама приводит сына в школу и, прощаясь с ним, говорит: «В холодильнике борщ, когда захочешь кушать, достань его и разогрей». Сын не видит холодильника, он не чувствует запаха борща, и, тем не менее, теперь он точно знает, что борщ в холодильнике. Кошка или собака, чтобы найти еду, полагается на свои органы чувств. Слух, зрение, обоняние. Человек полагается преимущественно – на слова. Когда вы читаете вывеску «Восточные сладости», этого достаточно, чтобы «найти» рахат-лукум или халву.

Если люди использую один и тот же набор слов, значение которых им известно, им легко понять друг друга. Если люди используют разные наборы слов, понимание невозможно. В незнакомой стране слова теряют всякий смысл. И тогда мы вынуждены полагаться только на органы чувств. Если вы хотите кушать, нужно увидеть еду или почувствовать её запах. Всё, что находится за пределами досягаемости органов чувств, перестает существовать. В этих случаях наше поведение мало чем отличается от поведения кошки или собаки. Если вы хотите пить, это нужно показать это на языке жестов. Чтобы купить товар, вы должны показать на него пальцем.

Наш мозг состоит из двух полушарий: правого и левого. Левое полушарие – мыслит на языке слов. Правое полушарие – полагается на «язык» органов чувств и эмоций. Левое полушарие наиболее активно, когда мы бодрствуем. Мы ориентируемся в окружающем мире с помощью слов, а если нас переполняют эмоции и чувства, мы пытаемся выразить их словами. Правое полушарие наиболее активно, когда мы спим. И тогда наше взаимодействие с миром основано на чувственном переживании. Мы видим, слышим и чувствуем. А если нас «переполняют» какие-то слова, то мы пытаемся их увидеть. Или услышать. Или потрогать. То есть, сделать их доступными для органов чувств.

Пытаемся увидеть слова. Вот почему мы именно видим сны, а не думаем их. Никто не говорит: «Я подумал сон». Мы видим сны, потому что наше правое полушарие просто не умеет думать (в привычном смысле этого слова). Оно видит, слышит и чувствует. Во сне вы никогда не сомневаетесь, что это сон, потому что видите его своими глазами. То, что недоступно органам чувств, легко поставить под сомнение. «Я не удивлюсь, если ваш муж тайно посещает любовницу», – говорит Мордюкова в фильме «Бриллиантовая рука». В это можно верить или не верить, основываясь на умозаключениях. Но когда мы видим «своими глазами» и слышим «своими ушами», реальность не подлежит сомнению.

Словарный запас правого полушария у взрослого человека примерно равен словарному запасу десятилетнего ребенка. Это было выявлено экспериментально с помощью особых тестов. То есть, когда человек спит, он воспринимает реальность глазами ребенка. Ученые легко оперируют в разговорах сложными словами вроде «квантификация», «скаляр» или «турбулентность». Но стоит им уснуть, и эти слова теряют всякий смысл. И тогда ученые видят во сне змею, кусающую себя за хвост (Альфред Кекуле, химик), дикарей с копьями (Элиас Хоу, изобретатель швейной машинки) или наездницу на арене цирка (академик Мигдал).

Если наше полушарие принципиально способно понимать слова (десятилетний ребенок знает очень много слов), то почему его «развитие» на этом останавливается? Почему во сне ученых не может быть ни «турбулентности», ни «квантификации», а только дикари и наездницы в цирке?

Это очень просто. Наше правое полушарие способно понимать только те слова, которые воспринимаются органами чувств. Стол, стул, вода, дождь, снег, крыса, кошка, человек, собака, свет, тьма, вилка, пистолет. Вы когда-нибудь держали в руках «квантификацию»? Она мягкая или твердая на ощупь? Она рычит, лает или звенит? Она зеленая или красная?

Примерно к десятилетнему возрасту (плюс-минус) ребенок полностью усваивает все те слова, которые можно увидеть, услышать, потрогать или понюхать. Попросите ребенка нарисовать кошку, куклу или дерево. Проблем не будет. Но если поставить ему задачу нарисовать «турбулентность», «скаляр» или «косинус», ребенок не сможет выполнить эту задачу. «Нарисуй, как понимаешь», – требуете вы. И тогда ребенок нарисует то, что мы с высокой вероятностью можем увидеть во сне. «Турбулентность» станет «тур-буль-буль-лентностью», «скаляр» будет плавать в аквариуме (скалярия, рыбка такая), а за «косинус» (косичка) можно будет дернуть.

У фрау Цецилии было видение: её лечащие врачи (Зигмунд Фрейд и Йозеф Брейер) были повешены на двух соседних деревьях. Причина этого видения обнаружилась легко: фрау Цецилия попросила у своих врачей выписать ей лекарство, но они ей отказали. «Они стоят друг друга, два сапога – пара», подумала фрау раздраженно.

Чтобы понять, каким образом «два сапога – пара» превратились в «повешенных», нужно знать, что это был французский язык. А по-французски «повешенный» и «пара» звучат и пишутся одинаково (pendant). Фраза, которую мы понимаем в переносном смысле («два сапога – пара»), в сновидении понимается буквально («два повешенных»). Потому что во сне мы пытаемся увидеть свои слова. Запомните это!

Попробуйте нарисовать вот такие фразы: «принять за чистую монету», «чихал я на твои проблемы», «дел по горло», «умереть и не встать», «не надо себя казнить». Слова вроде бы все знакомые, но они подразумевают нечто совершенно иное. Когда вы говорите или слышите эти фразы, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь «на самом деле». Но когда вы погружаетесь в сон, вы переживаете эти слова буквально. Попробуйте нарисовать эти фразы, и вы увидите свои собственные сны. Добро пожаловать в сон! Добро пожаловать в мир сновидений!