Сексуальная (половая) идентичность и генедрная (родовая) идентичность не являются взаимозамещаемыми понятиями, хотя каждое в значительной степени воздействует одно на другое, когда пациенты пытаются разрешить конфликты и интегрировать расщепленные компоненты личности. Мы знаем, что и мужчины и женщины приходят к акцептации их собственной бисексуальности как к угрожающей и ужасной. Многое зависит от уровня расстроенности ранних взаимоотношений, где зависть и страх неизбежны. Хотя эта статья не может исследовать полностью этот сложный и запутанный конфликт, я предполагаю, аспект противоположенного пола у женщин и у мужчин возбуждают тревогу, которая преодолевается через расщепляющие защиты. Отщепленные части тогда бессознательно «выплескиваются» в группаналитических сессиях. В статье о мужских и женских элементах в пациентах Winnicott (1966) дает некоторые ключи к этой сложной динамике. Он описывает пациента-мужчину, который после многих лет анализа познал свои «женские элементы» и акцептировал их интерпретацию в терапии. В ходе одной сессии, например, Winnicott интерпретировал материал, предоставленный пациентом как выражение зависти к пенису:
«Первая вещь, которую я отметил, состояла в том, что я никогда до этого полностью не акцентировал сложную диссоциацию между мужчиной (или женщиной) и аспектом личности, который имеет противоположный пол… В данном случае была диссоциация, которая приходилась на точку отрыва (breiking down). Диссоциативная защита давала возможность для акцептации бисексуальности как качества единого self. Я увидел, что я имею дело с тем, что можно было назвать бедным женским элементом. Поначалу это удивило меня так, что я мог только понять это через рассмотрение материала, представленного клиентом» (p.4)
Winnicott прослеживает эти элементы в прошлое к их наиболее ранним, наиболее примитивным формам. Он полагает, что женственные (feminine) элементы, связанные со способностью ребенка «быть» (идентификация с грудью). Мужские (male) элементы - это аспекты объектной связанности, возникающие, когда ребенок «может делать и быть сделавшим» (опять же в отношении груди).
Winnicott предполагает это из-за степени диссоциативного расщепления, мужские элементы в женщине и женские в мужчине проявляются как материал «первичной значимости» лишь после того «как огромная часть работы проделана» (p. 1). Я утверждаю, это абсолютно верно, что подобный вид раннего материала, который предстает уже в первой сессии группы и входит в обратную гендерную роль, и это может наблюдаться с ранних моментов группового существования. Столь же вероятно и неизбежно для этих диссоциированных отщепленных частей мужчин и женщин быть отреагированными, «выплеснутыми» (acting out). Мужчины, амбивалентные в отношении собственной фемининности, реагируют становясь отчужденными и сдержанными. Женщины, амбивалентные в отношении собственной маскулинности, защищаются от этого чувства, используя фаллические и проникающие способности (в той форме, как они могут быть определены в контексте деятельности терапевтической группы) с тем, чтобы контролировать и наказывать. Обе подгруппы «выплескивают» собственные деструктивные фантазии о позиции противоположенного пола. Внутри этой структуры нет «акцептации бисексуальности как качества единого, тотального self» и, соответственно, нет удовлетворения.
Если бы эти документы могли быть интерпретированы, пациенты могли бы начать исследовать собственную бисексуальность и соприкоснуться с теми или другими импликациями, следующими из этого свойства. Мужчины могли бы начать радоваться их фемининности как выражению «получения» и «включения» в большей степени, чем отгороженности. Женщины получили бы радость от собственной маскулинности как выражения потентности и творческой силы. Когда зависть и страх противоположного пола снизятся, меньше энергии будет требоваться для защиты от этих элементов и, тогда, и мужчины и женщины могли бы получать и отдавать каждый каждому в более гибкой манере.
Но какова роль терапевта в этом процессе? Можно уверенно сказать, что их собственное чувство маскулинности и фемининности будут открывать путь пациентам для выражения и разрешения их конфликтов, связанных с gender (с полом, родом).
Kaplan (1979) полагает, что терапевт знает и выражает свои элементы противоположенного пола в рамках своей роли. Она оформляет (аранжирует) маскулинные и фемининные терапевтические задачи по двум измерениям. Первое - структурное измерение - соотносится с формированием группы, созданием и поддержанием определенных условий (setting), ответственностью за динамическое администрирование. Она полагает, что этот кластер задач соответствует измерению авторитетности и, следовательно, ассоциируется с маскулинностью. Второе - функциональное измерение - соотносится с эмпатией, интуицией, межличностной проницательностью, чувствительностью к внутрипсихической динамике и способностью проявлять сострадание к другим. Этот кластер черт соотносится с фемининностью.
Я согласна, что элементы, свойственные противоположному полу всегда скрыто (имплицитно) присутствуют и активны в работе терапевта, но я хотела бы определить некоторые из маскулинных и фемининных элементов различно. Пациенты часто рассматривают создание и ограничивающее поддержание группы как фемининные аспекты терапевта. Ассоциируя эту деятельность как построение птицей её гнезда, или как поддержание матерью домашнего хозяйства.
Эмпатические, интуитивные качества хотя иногда и ассоциируются с фемининным, более часто переживаются как маскулинные. Я думаю это может быть проиллюстрировано исследованием бессознательного переживания получения интерпретации (результат эмпатических, интуитивных качеств). Я полагаю переживание полученной интерпретации не всегда то же самое, что получение груди, но часто воспринимается как получение пениса.
Интерпретации могут переживаться как любовные или враждебные, полученные по желанию или нежеланные (нежданные, неожиданные), но всегда переживаются как проникающие в psyche (психику, душу) так же как пенис проникает в тело. Женщина-аналитик, предлагающая интерпретацию будет переживаться как мать с фаллосом, в то время как аналитик-мужчина, защищающий и поддерживающий гнездо будет переживаться как отец с грудью или влагалищем (маткой). Пациенты конфронтируются с образом, который отзеркаливает их собственные страхи. Это элементы противоположного пола, которые неожиданны и пугающи для пациентов, немедленно появляются с самых ранних группаналитических сессий. И пол терапевта, и способность соприкасаться с его или её маскулинностью или фемининностью будут детерминировать, как эти конфликты выразятся и разрешатся клиентами.
Этот анализ порождает последующие интерпретации поведения группы точно также как описывается в клиническом примере в начале данной статьи. Пациенты начинают терапию с ожиданий друг от друга и от терапевта, основанных по большей части на их сознательном опыте маскулинности и фемининности, самца и самки, а также отца и матери. Пациенты интернализируют фемининные аспекты терапевта женского пола, создающего и поддерживающего группу, с неким конфликтом вероятно, но без выраженной растерянности. Однако когда женщина-терапевт делает интерпретации, пациенты переживают её как обладающую мужским органом (членом). Это приводит к путанице в отношении её и самих пациентов гендерной идентичности, и продуцирует зависть и тревогу. Пациенты немедленно оказываются в конфронтации с демонстрируемыми элементами противоположного пола от которых они защищаются в себе через процесс диссоциированного расщепления.
Женщины, которые могут более легко идентифицироваться с терапевтом женского пола, используют их собственные способности выражать чувства и использовать инсайт как фаллос, чтобы защититься от проникновения («протыкания») мужчинами. Мужчины, которые не могут положиться в этих условиях на собственный, ориентированный на задачу пенис, отбрасываются на гораздо более ранние стадии, когда они боролись за то, чтобы поместить себя через расположение груди. В результате маниакальная активность женщин, защищающихся против безнадежности и неспособности позволить проникновение самцов, и устраняющиеся мужчины, защищающиеся от ужаса собственной беспомощности. До тех пор, пока эта позиция поддерживается, пациенты - и мужчины, и женщины - будут переживать гнев и фрустрацию, поскольку их потребности не могут быть приняты. В какой-то момент эти процессы познаются и интерпретируются, и тогда пациенты могут начать исследовать темы мужественности и женственности и «отпирать» подавленные аспекты своих личностей. Foulkes (1957) учил нас фокусироваться на социальных и культурных влияниях в той же степени, как и на индивидуальных в процессе нашего смотрения, слушания и рефлексирования в ходе групповых сессий. Представления о маскулинности и фемининности определяются всеми этими факторами и то, что, как мы наблюдали, будет выражаться в группе является взаимодействием (интеракцией) этих факторов.
Конфликты гендерной идентичности проявляются сильно и временами будут главным фактором в любой аналитической психотерапевтической группе. Образование подгрупп - один из симптомов неспособности формировать и поддерживать удовлетворительные гетеросексуальные отношения. Это частично создаётся тем, что Winnicott (1966, 4) называл защитной «диссоциацией элементов противоположного пола в личности».
Идентифицируя и таким образом делая осознанными эти элементы противоположного пола, мы делаем пациентов способными переопределять собственную идентичность как мужчин и женщин. Эта идентичность формируется не через подавление, но в большей мере через способность интернализировать и маскулинный и фемининный аспекты собственной личности.
По моему опыту все эти темы также великолепно фокусируемы в моменты изменяющейся констеляции фигура/фон группаналитической психотерапии. Кроме того, это и есть группа, процесс выражения маскулинности и фемининности во всех их аспектах, поскольку это присутствует там с первого момента первой встречи в том, как подавленные аспекты нашей личности возникают и коммуницируются.
10-09-2015, 03:10