Унаследовав традиции русской академической группы, историки-эмигранты в годы Второй мировой войны боролись с русофобией на Западе, с теми кто, старательно отлучал Россию от Европы, называя русских варварами, гуннами, туранцами, неспособными к европейскому саморазвитию и самотворчеству. За долгие годы профессиональной деятельности русских историков в Гарвардском, Йельском, Колумбийском, Чикагском и Калифорнийском университетах сложились профессиональные династии Рязановских, Далиных, Зеньковских, Магеровских и др. Подготовка специалистов в области советологии опиралась на давние традиции сотрудничества славистов США с русскими историками-эмигрантами, оставившими в межвоенный период о себе самые лестные отзывы со стороны американских коллег. Послевоенной время внесло определенные коррективы в развитие университетских департаментов славистики. После Второй мировой войны качественно изменился состав русской эмиграции. Это было связано с появлением эмигрантов второй волны.
Пятая глава Преемственность традиций в развитии исторической науки российской эмиграции в США (19451960 гг.) посвящена изучению специфики развития профессионального сообщества русских историков-эмигрантов в послевоенное десятилетие, когда в эмиграцию влились новые академические силы, из числа перемещённых лиц. В ней рассматривается культурно-просветительская деятельность историков второй волны. С окончанием Второй мировой войны открылась новая страница в истории русской диаспоры. Центр русской эмиграции окончательно сместился за океан. После Второй мировой войны США стали главным центром русской и советской эмиграции. Если до войны в Европе было сконцентрировано около 80% эмигрантов, то теперь оставалось лишь 30%. Американская акция по вызову в США русских беженцев и ученых была инициирована в 1946-1950 гг.. В её основе лежало благоприятное впечатление американских университетских кругов от работы русских эмигрантов первой волны. Русские американцы пытались помочь своим европейским коллегам, как и в предвоенный период, перебраться в США, но многим из новых эмигрантов, прежде чем попасть в Америку пришлось пройти лагеря для перемещённых лиц в Европе. После 1946 г. из переполненной и разоренной Европы началось массовое переселение перемещённых лиц в заокеанские государства, главным образом, в США и Канаду. Большинство из учёных-эмигрантов консолидировалось вокруг УНРРА-университета и его правопреемника в США Русской академической группы (The Association of Russian-American Scholars in USA), созданной в 1948 г.
Русские историки-эмигранты первой волны помогали отстаивать интересы репатриантов перед американскими властями. Тем самым, отстаивая право эмиграции говорить от имени России. Накопленный материал позволяет вполне обоснованно говорить о преемственности традиций исторической науки русского зарубежья в развитии русской академической группы в США. Все эти факторы имели далеко идущие последствия для превращения США в самостоятельный центр исторической науки российской эмиграции. В послевоенный период в развитии американской славистики наступает организационный подъем, который привел не только к дифференциации славистических знаний, но и появлению узкопрофессиональных и одновременно комплексных исследований СССР, поглотивших большинство специалистов гуманитариев из числа русской эмиграции. Гарвардский университет, благодаря усилиям Карповича, сохранял роль главного центра американской славистики и советологии. Его выпускниками являлись М.И.Раев, Н.В.Рязановский, С.А.Зеньковский, Ф.Каземзаде. Штат преподавателей Гарварда пополнился за счёт Р.О.Якобсона, Ю.П.Иваска, Д.И.Чижевского Л.И.Страховского, Г.В.Флоровского. Традиции М.И.Ростовцева, Г.В.Вернадского, Н.П.Толля в Йельском университете сохранялись в послевоенный период усилиями С.Г.Пушкарева, Н.И.Ульянова, А.Долгошева. В 1957 г. профессиональное сообщество историков отметило 30-летний юбилей преподавательской деятельности в университетах США М.М.Карповича и Г.В.Вернадского. В Колумбийском университете на историческом и славистическом отделениях преподавали Э.И.Бикерман, Г.В.Флоровский, Л.Л.Домгерр. Конкуренцию Гарварду в плане подготовки специалистов по России представлял Русский институт созданный в 1946 г. на базе Колумбийского университета (в последствии Институт перспективных исследований по Советскому Союзу имени Аверелла Гарримана). Русские специалисты в Гарварде, Гувере и Гарримане задавали тон в послевоенных исследовательских проектах. Сильное влияние русских эмигрантов испытали славистические структуры Калифорнийского и Стэнфордского университетов. В разное время в Беркли, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско преподавали А.Г.Мазур, Г.В.Ланцев, О.А.Маслеников, С.Карлинский, Г.Струве, А.Д.Билимович, Г.К.Гинс, В.А.Рязановский. Следствием активной деятельности русских эмигрантов в Калифорнийском университете стало открытие в 1950 г. Института славянских исследований. Прочные академические позиции в американских университетах занимали Н.П.Вакар, В.П.Петров, Д.А.Джапаридзе, М.Г.Шефтель, Н.А.Троицкий и др. К голосу новой русской эмиграции в США стали прислушиваться, ее услугами стали пользоваться академические учреждения, общественные и религиозные организации. Многие из них участвовали в создании Американской ассоциации содействия славянским исследованиям. С 1950 г. Вернадскому регулярно доверяли наблюдение за выборами главного редактора журнала Slavic Review, печатного органа AAASS.
После 1945 г. центр политической и академической деятельности русских эмигрантов окончательно перекочевал из Европы в США. Новая эмиграция принесла с собой свой опыт, иные навыки, новые совершенно настроения. Всё яснее определялись глубокие изменения в жизни зарубежной России постепенно адаптирующейся к профессиональной деятельности в организационных рамках американской университетской науки. С началом холодной войны изменился общий тон славистических исследований в США. В общественном мнении и правительственной политике Запада все больше стали распространяться русофобские настроения. К 1950-м гг. рассеялись оптимистические иллюзии русских сверхпатриотов из числа старой эмиграции. США сделали ставку на консолидацию всех антисоветских сил русского зарубежья. В течение 1950-60-х гг. русские историки стали неотъемлемой частью научной общественности американских университетских центров. Пытаясь сохранить историческую память русского зарубежья, они сосредоточились на архивной и культурной работе, ссылаясь на то, что политика разъединяет эмиграцию, а наука и культура объединяет. Достаточно активно в 1950-е гг. в Америке развивались русские коллекции и архивы. Диаспора всемерно поддерживала инициативу американских библиотек в деле описания восточнославянских рукописей и книг. Историки-архивисты в эмиграции подключились в послевоенное время к поиску и комплектованию американскими архивами и библиотеками документальных материалов по истории народов России. Архивные службы в этот период предприняли широкую программу розыска документов по советской и российской истории разбросанных в США по многим архивам и библиотекам. Взамен уничтоженных в годы войны архивов и журналов эмигранты начали собирать и издавать новые. В 1950-е гг. американскими университетами реализовывался меньшевистский проект для сбора материалов по истории российской социал-демократии. После известной потери эмигрантами Русского Зарубежного Исторического Архива в Праге русским американцам удалось создать в 1951 г. крупнейшее по значению и объёму в США хранилище архивных материалов документализирующих российское прошлое - Бахметевский архив. Его куратором являлся Л.Ф.Магеровский. Свидетельством повышенного внимания диаспоры к своему прошлому можно считать открытие в 1948 г. П.Ф.Константиновым Музея русской культуры в Сан-Франциско, в 1954 г. В.П.Стеллецким архива-музея при культурно-просветительном обществе Родина. В 1950 г. В.В.Мияковский основал в Нью-Йорке музей-архив им. Д.Антановича.
Русская научная диаспора в США имела традиционно сильные позиции и поддержку в 1950-е гг. среди департаментов славистики Йельского, Гарвардского, Колумбийского, Калифорнийского, Корнельского университетов. Научное творчество русских историков-эмигрантов в США определялись двойственностью их положения. С одной стороны, их очевидная по духовным корням принадлежность к культуре и науке русского зарубежья и с другой, всё их сознательное творчество воплощалось в рамках американской системы образования. Общая ситуация в исторической науке российской эмиграции в 1950-60-е гг. характеризовалась естественной сменой поколений. Принадлежность первой и второй волны к дореволюционной исторической науке обеспечила преемственность научных традиций, интересов и методов исследований. С уходом второй эмиграции с общественной сцены заканчивается история русского зарубежья и его исторической миссии в жизни диаспоры. Если говорить о месте, занимаемом эмигрантской литературой в современной американской историографии, то следует признать, что её влияние достигло апогея в 1960-е гг.. Роль и авторитет в современном американском россиеведении таких личностей как А.Даллин, Н.Рязановский, А.Рабинович, А.Улам, М.Раев, М.Левин, С.О.Якобсон, А.Некрич, не требует комментария. Время покажет, суждено ли третьей волне русской эмиграции, начавшейся в 1970-е гг., удержать профессиональные качества заложенные исторической наукой русского зарубежья. Если представители первой и второй волны эмигрантов действовали в ключе исторической науки русского зарубежья, пытаясь сохранить дореволюционные традиции, то третьеволновики предпочитают идентифицировать себя с американской советологией.
В заключении сформулированы основные выводы диссертационного исследования, которые позволяют систематизировать вопросы изучения контрактного опыта работы русских историков-эмигрантов первой и второй волны в университетах США. Анализ документального материала и опубликованных источников позволяет сделать вывод о том, что их академический и профессиональный опыт работы в историко-научных учреждениях диаспоры и ведущих университетах США свидетельствовал о складывании в Америке на протяжении первой половины XX века самостоятельного центра научной и культурной жизни зарубежной России. В ходе диссертационного исследования удалось установить, что процесс формирования профессионального сообщества русских историков-эмигрантов в США имел свои замкнутые циклы и фазы развития. Он основывался на адресной поддержке гуманитарных фондов и благотворительных организаций, при помощи которых в начале XX века в Америке создавались историко-научные общества и учреждения русской диаспоры. На рубеже 1920-30-ых гг. большинство историков-эмигрантов консолидировалось вокруг русской академической группы, которая повсеместно вела культурно-просветительскую работу в диаспоре и активно содействовала открытию русских народных университетов в Нью-Йорке, Чикаго, Пенсильвании, Калифорнии.
Установленный факт существования и регулярного притока с 1905 г. в Америку русских учёных является показателем не только включённости дореволюционной отечественной исторической науки в систему международных научных связей, но и официального признания её со стороны мирового исторического сообщества. На рубеже XIX-XX вв. американский континент начинает активно осваиваться миссионерами русской исторической науки в лице А.В.Бабина, М.М.Ковалевского, С.М.Волконского, Л.Винера, П.Н.Милюкова, М.Я.Острогорского, А.Гурвича, В.Г.Симховича, А.Ц.Ермолинского и др. Наиболее отчётливо признаки становления русской научной диаспоры в Америке проявились в 1920-30-ые гг.. Анализ документальных источников подтверждает, что в межвоенный период возникли центры средоточия профессионального общения русских историков-эмигрантов в Нью-Йорке, Чикаго, Бостоне, Калифорнии, установился постоянный контакт с местной университетской средою, наметились формы научного сотрудничества с Американской исторической ассоциацией и другими учёными организациями страны пребывания. Русские историки-эмигранты не ограничились в своей деятельности рамками эмигрантского сообщества, став со временем участниками более широких дискуссий и научных процессов, развивавшихся в Западной Европе и Соединенных Штатах. Лидеры исторической науки русского зарубежья в США М.И.Ростовцев, А.А.Васильев, Г.В.Вернадский, М.М.Карпович, Д.Н.Федотов-Уайт, М.Т.Флоринский к 1939 г. полностью сосредоточились на преподавательской деятельности в университетах США, воспитав плеяду профессиональных специалистов по истории России. Анализ исторического материала свидетельствующего о профессиональной и академической деятельности историков-эмигрантов в годы войны позволяет говорить о том, что в этот период окончательно формируется американский центр исторической науки российской эмиграции. Качественно новой чертой профессиональной деятельности русских историков-эмигрантов в это время стало их активное участие в создании серии русских эмигрантских журналов: Новик (Савелов-Савелков), Русское обозрение (фон Мореншильд), Новый журнал (Карпович) и др. Во второй половине 1940-х гг. в американской славистической среде стараниями профессоров-эмигрантов были широко распространены идеи русской дореволюционной исторической науки, что морально подготовило принятие новой волны эмигрантов в послевоенной Америке.
Послевоенный этап в развитии профессионального сообщества русских историков-эмигрантов в США позволяет говорить о том, что в 1940-60-е гг. процесс иммиграции учёных стабилизировался в большей мере за счёт перемещённых лиц. В ходе исследования удалось установить наиболее общие тенденции характерные для научно-педагогической деятельности русских историков-эмигрантов в послевоенный период. В отличие от русских европейцев 1920-30-х гг., сумевших сохранить Россию вне России, профессиональная и академическая деятельность русских американцев в 1940-60 гг. протекала в рамках организационных структур американской системы образования. Она была в меньшей мере связана с русской диаспорой и в большей мере была подвержена процессам профессиональной адаптации и аккультурации.
Таким образом, в 1950-е годы в Америке сложился специфический центр исторической науки российской эмиграции, костяк которой составляли представители первой и второй волны эмиграции. Академическая и профессиональная деятельность русских историков-эмигрантов в США в первой половине XX столетия балансировала между нормативными процессами традиционными для развития русского зарубежья и специфичными процессами адаптации русских историков-эмигрантов в системе академических институтов США. Большую часть жизни историки-эмигранты провели на чужбине, в условиях непредвиденных и далеких от обычной жизни и работы. Приходилось заниматься ни тем, чем хотелось, а чем оказывалось возможным. Многие из них сами прекрасно понимали весь трагизм ситуации, с прискорбием констатировали, что от родной матери, даже если она смертельно больна, порядочные люди не уезжают. Всё мило, всё хорошо, и деньги платят большие, а душу воротит. Мы не стремились к нравственной оценке их выбора. Вопрос в другом, смогут ли очередные представители исторической науки российской эмиграции в лице А.Янова, Ю.Фельштинского, С.Хрущёва, Б.Литвак, Г.Иоффе сохранить традиции и накопленный опыт русского зарубежья.
Деяние и наследие эмиграции по канонам международного права принадлежат её исторической Родине. Вопрос о релевантности научнопедагогического опыта русских историков-эмигрантов первой половины XX столетия, т.е. соответствия решаемых наукой задач общественным потребностям, еще неоднократно будет дискутироваться в академических кругах. Ограничимся констатацией факта - историческая наука российской эмиграции за полстолетия существования в Америке доказала свою состоятельность, сумев сохранить национальную историческую память в иной достаточно жесткой англосаксонской культурной среде, заставив считаться со своим мнением как отечественную так и западную интеллектуальную элиту в XX веке.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
1.Научно-педагогическая деятельность русских историков-эмигрантов в США в первой половине XX столетия: источники и историография. СПб: РТА им. Бобкова,2000. 161 с. 16,8 п.л.
2.История американского россиеведения. Курс лекций. СПб: РТА им. Бобкова,1998. 214 с. 13,8 п.л.
3.Русская тема на Западе. Словарьсправочник по американскому россиеведению. СПб: РТА им. Бобкова,1997. 172 с. 10,75 п.л.
4.Советологи и американисты // Политический собеседник, Брянск. 1990. 6. С.1619. 0,2 п.л. в соавт. с Р.Ортунгом (Калифорнийский ун., США).
5.Опыт прошлых прогнозов американской советологии и рефлексия советской критики на рубеже 1990 года // Общественное мнение и политические процессы. Ленинград,1991. С.3134. 0,25 п.л. в соавт. с Р.Ортунгом (Калифорнийский ун., США).
6.Новое в зарубежной советологии: от изоляционизма к синхронизации // Материалы конференции молодых ученых ЛГУ. Ленинград,1991. С.1821. 0,2 п.л. в соавт. с П.Бишоф (Цюрихский ун., Швейцария).
7.Гуманные ценности мирового научного сообщества и проблема коммуникации советского обществоведения с зарубежной советологией // Проблемы гуманитаризации образозования в техническом вузе. Брянск,1992. С.2729. 0,15 п.л. в соавт. с П.Бишоф (Цюрихский ун., Швейцария).
8.Понятие милитаризма и пацифизма в контексте дидактического анализа // Международная конференция по проблемам преподавания истории Второй мировой войны. СПб,1995. С.6267. 0,4 п.л.
9.Контроверзы исторического сознания // Вклад ученых в национальную экономику. БГИТА,1995. С.5154. 0,3 п.л.
10.Специфика преподавания учебного курса Зарубежное россиеведение // Вклад ученых в национальную экономику. Часть 1. Брянск: БГИТА,1996. С.5760.
11.Русское зарубежье и зарубежное россиеведение // Общественный прогресс. Пути развития России и Брянского региона. Брянск: БТУ,1996. С.4245. 0,3 п.л.
12.Академическое наследие русских историков-эмигрантов в США // Ученые записки СПб филиала РТА. - 1997. 3. С.6877. 0,5 п.л.
13.Труды А.А.Корнилова по русской истории и становление британской россиеведческой традиции // Корниловские чтения. СПб.: СПГТУ,1997. С.7275. 0,3 п.л.
14.К вопросу о традициях изучения русского зарубежья в отечественной историографии // Вклад ученых и специалистов в национальную экономику. Брянск: БГИТА,1997. С.2830. 0,25 п.л.
15.Британская россика библиотеки князя Г.В.Голицина // Ученые записки СПб филиала РТА. 1997. 2. C.187195. 0,7 п.л.
16.К вопросу о мисперцепции образа России в зарубежной россике XYI-XX вв. // Русская ментальность как социально-философская проблема. Орел,1998. С.8385. 0,15 п.л.
17.Стили научного лидерства в мировой славистике // Нидерланды и Россия сквозь века. Брянск,1998. С.1923. 0,3 п.л.
18.Русская академическая группа в США (1948-1998) // Оппозиция и власть. Межвузовский сборник научных трудов. СПб.: РГИ СПБГУ,1998. С.99104. 19.Традиции исторической науки русского зарубежья в США // Вклад ученых и специалистов в национальную экономику. Брянск: БГИТА,1998. С.1719.
20.Стереотипы этнофобии в американском россиеведении // Нравственное и патриотическое воспитание учащейся молодежи. Брянск: Администрация Брянской области: 1998. С.4346. 0,25 п.л.
21.Академическая и профессиональная деятельность русских историков-эмигрантов в США (1920-1939 гг.) // Либеральная оппозиция и власть: история и современность. СПб.: РГИ СПБГУ,1999. С.152156. 0,4 п.л.
22.Изучение Американского центра исторической науки русской эмиграции в отечественной и зарубежной историографии // Отечественная историография и региональный компонент в образовательных программах: проблемы и перспективы. Омск: ОмГУ,2000. С.7780. 0,3 п.л.
23.Обозрение фондов русских историков-эмигрантов в архивах США // Проблемы славяноведения. Сборник научных статей и материалов. Вып.2. Брянск: БГПУ,2000. С.153165. 1,5 п.л.
24.Основные этапы становления и развития в университетах США типового направления American research on Russia // Проблемы славяноведения. Сборник научных статей и материалов. Вып.2. Брянск: БГПУ,2000. С.165175. 1,3 п.л.
25.Русские историки-эмигранты в США: анализ биографических данных за 19171939 гг. // Зарубежная Россия. 1917-1939 гг. Сборник статей. СПб.: Издво Европейский Дом. 2000. С.207210. 0,3 п.л.
26.Историческая наука российской эмиграции в США (обзор источников) // Проблемы историографии, источниковедения и исторического
10-09-2015, 03:11