7. РОЛЬ ТВОРЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ. Художественное освоение искусства в правильном духовном восприятии и понимании немыслимо без собственных творческих усилий учащихся. Школа не должна оставлять попыток научить хоровому пению — исходной основе всей музыкальной христианской культуры человечества. И внешне разделенный, но единый предмет — литература и родной язык — не может уйти от главной задачи: приобщить детей к красоте точного, выразительного и праведного слова в их собственных творческих опытах (сочинения в жанре осмысления-анализа шедевров искусства — это прекрасно, но в дореволюционной школе практиковались и иные формы. Например: «Вы оказались в дебрях Амазонки… — что дальше?» При анализе детских сочинений на эту свободную тему учитель открывал многообразие жанров и стилей: «У тебя вышло интересное приключение, у тебя милая сказка, а это — записки путешественника…»).
8. ДУХОВНО-СОДЕРЖАТЕЛЬНЫМ ПРИНЦИПАМ ПОДЧИНЯЮТСЯ ФОРМАЛЬНЫЕ, А НЕ НАОБОРОТ. Как небо от земли, далеко отстоят духовно-содержательные принципы воспитания и образования от формальных. Настоящая концепция ставит акцент на первых, но не отвергает и последних; не отказывается от всего того, что наработала педагогика от времен Яна Амоса Коменского до современности. Но только формальным принципам — дает духовно-нравственную и культуросозидательную направленность, оберегая от культурорастлительного поворота.
Вот, к примеру, метод проблемного обучения. Его проявление можно видеть в майевтическом методе Сократа — методе «повивального искусства мысли». Оно ныне двояко: служит и жизни, и смерти, чаще смерти… Современные дипломированные повивальные бабки, умерщвляя ребенка во чреве, изымают его по частям. Так и в умственной сфере существует коварная майевтика вытягивания по частям предварительно убитой в душе мысли. Первый пример подал дьявол майевтической ловушкой для прародителей: «подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю?» (Быт. 3:1-3). В этой лже-познавательной «проблемной ситуации» заключены сразу две неправды — малая и большая. Внимание Евы устремилось на малую. Ее-то она отвергла! «Плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть». А коренную убийственную ложь — пропустила в сердце, не отвергла с гневом грязного навета, будто Истина может быть не Истиной, что чистейший любящий Бог мог сказать неправду. Так поступаем и мы. Сократ не поведал о главном: что мышления не бывает вне более широкой презумпции веры или зловерия сердца. Коренную-то ложь зловерия мы каждый раз и принимаем в сокровенность души, ибо потеряли навыки чистого мышления, виртуозно разработанные святоотеческой наукой. Человек сделал себя беспомощным против лжи.
На дьявольской майевтике зиждется современная технология рекламы и всей многовидной хитрости в империи лжи. Ум «пациента» привычным броском нападает на внешнее, грызет его с остервенением, забыв взглянуть на то, что позади мысли-приманки или мысли-провокации (каков внушаемый помысл — первомысль сердца). Святые отцы, напротив, заповедали сражаться не с палкой, подобно глупой собаке, а с тем, кто ею бьет: с отцом лжи. Позади лживых презумпций — внедряемые им в сердце помыслы подозрения, неприязни, корысти, зависти, бешеной жажды плотской жизни и вражды к жизни духовной и др. Широким потоком льется вся эта смердящая грязь в подвалы подсознания, которые расцерковленный человек разучился очищать силой Божией. Таковой страсти неведения с убиением стража совести и взрывом плотины чистоты, преграждавших путь злу в душе, мы и обучаем школьников — это основа расползающейся черноты антикультурной поп-культуры.
Абсолютный образец правильной реакции на любой искренний вопрос или лукавую провокацию и ловушку дает Господь: во всех случаях отвечал Он не на поверхность мысли, а на ее скрытый, часто и от самого вопрошающего, глубокий корень, — и тут же исправлял этот невысказанный глубинный помысл, прикрепляя умное чувство собеседника к основанию Божьей мысли, приобщая к чистоте Своей, возводя слабовидящий ум человеческий во всеобъемлющий разум Божий. И эту способность зреть глубины сердечные и онтологические даровал верующим. «Слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные», — говорит апостол» (Евр. 4:12). И в другом месте: «Душевный человек не принимает того, что от Духа Божия, потому что он почитает это безумием; и не может разуметь, потому что о сем надобно судить духовно. Но духовный судит о всем, а о нем судить никто не может. Ибо кто познал ум Господень, чтобы мог судить его? А мы имеем ум Христов» (1 Кор. 2:14-16). Жуковский в письме к П. А. Вяземскому в таких словах говорит о величайшем, единственном в истории перевороте в психологии человека: «Христианство открыло нам глубину нашей души» .
На последние смыслы бытия, отраженные в искусстве и музыке, ориентирована и настоящая концепция воспитания в школе. В соответствии с коренным принципом онтологического единства всякая мысль возводится к свету великой традиции, а он-то и выявляет меру ее чистоты или грязи (ибо во тьме нечистота не видна).
Кто будет выступать, далее, против принципа постепенности, преемственности, непрерывности в обучении? И дьявол — за постепенность! Он искуснейший методист. Разве позволил бы он себе совершить скачок в своей методике совращения человечества, от веков веры прямо перейдя к проповеди оккультного мистицизма, готовящей приход антихриста? Нет, он хитер и любит постепенность: вирус лжи должен был предварительно в эпоху гуманизма пробраться внутрь христианской культуры, ослабить веру, расшатать ее ересями, исказить, оболгать, заменить произвольными фантазиями, довести до атеизма, — и только потом с театральной яркостью отбросить шелуху материализма, ошеломив воображение ложными (то есть не ведущими к Богу) чудесами, разнуздав стихию колдовства, — дабы одичавшее человечество с восторгом встретило зверя-антихриста, как воплощения всех своих «родных» пороков. Таков путь растления. А стезя воспитания предполагает непрестанное возведение великой культуры и традиции к своему началу. На пути веры бывает не только постепенность, но и внезапные скачки-озарения: так, малое дитя, бывшее самым плохим учеником, ничего не понимавшее в школьных науках и ничего не запоминавшее, молилось ночью; внезапно спала пелена с духовных очей, стал ребенок лучшим учеником, далее академиком, и ныне знаем мы его как св. Иоанна Кронштадтского. Коренной перелом от посредственности к ошеломляющей гениальности потряс Чайковского в творческой биографии Глинки: случился он при сочинении «Жизни за царя», когда композитор принял в сердце ту духовную силу, которая вывела и всю страну из страшного кризиса смуты. Дух любви к России, к ее народной и церковной музыке он передал Балакиреву, а через него всей русской школе.
О деятельностном подходе. Это односторонность. Античная философия различила созерцательную и деятельную жизнь (теорию и практику), святым же отцам мы обязаны мыслью о их нерасторжимости. Соизмеряются они в духе и истине. Дух истины рождает прекрасную духоносную теорию и вдохновенно-возвышенную светлую жизнь. Возношение плоти над духом плодит скверные лживые теории и скотоподобную жизнь, сквернящую ум, сердце, волю. Истина не откроется душе, грязно живущей. «Что есть истина?» — с удовольствием повторяет она слова Пилата, пряча за вопросом неприязнь к ней, полной красоты, любви и жизнетворящей силы. Живая истина открывается по чистоте жития, но и для правильной жизни требуется разумение. Об этой неразрывности забыла современная школа, изгнав из детского сознания даже и сами понятия смысла жизни, веры, совести — коренные понятия человечества. Но тогда не нужно удивляться опустошительной буре растления, сеемой в детях, а затем сметающей остатки порядка во всем строе стремительно глупеющей жизни. Одна исследовательница отдала своего новорожденного ребенка на воспитание горилле, дабы в первые месяцы ускорить его двигательное развитие, а потом воспитывать уже по-человечески. Но эстафеты не получилось: выросши, юноша мог работать лишь в гардеробе института своей родительницы. Человеческое дитя рождено для бесконечности, горилла же передала ему потолок низости, отрезавший его от неба. Детям врождена тяга к познанию великого смысла жизни — и на погашение этих огненных взываний и чудесной доверчивой открытости истине, вере в добро и красоту направлена все мощь современной социальной и школьной педагогики растления, воздвизающей потолок низости, закручивающийся в скорлупу неведения главного.
Так же внимательно нужно следить, чтобы не извращались и все прочие формальные принципы:
– чтобы поощряемое творческое начало во внешнем делании не препятствовало человеку почаще бывать внутри себя и слушать тихий глас истины, не убивать совесть непослушанием ей, но, напротив, умножая ее права послушанием, делать ее чуткой и доброй советницей (как говорит русская пословица, «в ком есть Бог, в том есть и стыд»),
– чтобы развивающее обучение тоже не строилось бы на ожесточении сердца,
– чтобы гибкость и вариативность мышления не вели к пронырливому дьявольскому «плюрализму», мнимому равенству лжи с истиной, злобы с любовью, безобразия с красотой (такое умопомрачение человека вожделенно для дьявола),
– чтобы уместные в определенных ситуациях системный и комплексный подходы, карабкаясь снизу к достижению недоступной им цельности, не возносились бы над благодатным видением, открываемым духовному взору отвыше (для простого и ясного видения взглядом отвыше требуется не системный подход, а изменение генеральной мотивации жизни: жить не самоублажением, а стараясь угодить любви Божией: чистоты не бывает без самоотвержения; когда ж, по заповеди, отвергает себя человек, любовь Божия входит в него, и уму дает ясноведение сути: «...По силе жития бывает познание истины», — говорил св. Исаак Сирин),
– чтобы наметившийся переход от информационного языка описания (эта сухость исторически возникла во времена латинской ереси, когда человек перестал ощущать себя живой духовной силой, укрепляемой благодатью) к энергийному не увлекал в бездны оккультных темных внушений,
– чтобы допустимый в известных пределах принцип наглядности обучения не примитивизировал ум, не убивал бы способности живого «умного видения» невидимого,
– чтобы требование законного брака школы с жизнью истинной и святой не подменялось бы порочной связью с жизнью бездуховной, и не подсовывалась бы вместо критериев добра утилитаристская польза, всегда лукавая и мнимая при надругании над совестью и смыслом (вроде оккультной валеологии, прикрывающейся ценностью здоровья, или полового — не семейного, в любви! — «воспитания», якобы предотвращающего распространение СПИДа, хотя мировой и уже имеющийся отечественный опыт доказали обратное),
– чтобы, используя сверх дидактических принципов, выведенных на логическом материале, и те, что свойственны самому искусству, не забывать о том, что многие из эстетических наработок (в частности, высшая категория прекрасного) плодили ложь, начиная от времени зарождавшегося скрытого богоборчества. Они фальшиво-легковесны применительно к церковному искусству, а при внимательном взгляде открывается, что они не схватывают самого главного и в искусстве светском…
Думается, изложенных в концепции содержательных принципов воспитания и образования достаточно для того, чтобы педагог мог направить свое воспитательное искусство по нужному пути, избежав ловушек технологического формализма, подталкивающего души во тьму одичания.
А есть ли где педагогу, жаждущему истинной красоты и смысла, искать подкрепления помимо текста данной концепции?
9. МЕТОДОЛОГИЧЕСКАЯ И МЕТОДИЧЕСКАЯ ОБЕСПЕЧЕННОСТЬ. Настоящая концепция в полную меру оснащена духовно, теоретически и методически. Фактически вся истинно русская культура — основание для нее. Мы недооцениваем своих богатств. «Перестали понимать русские люди, что такое Русь! Она есть подножие Престола Господня», — свидетельствовал величайший чудотворец нашего времени св. прав. Иоанн Кронштадтский. «История России, полная дивных доказательств промышления Божиего о ней, есть история Божиего строительства, новая священная история», — свидетельствует и другой наш современник, святой, крестным знамением сворачивавший с пути тайфуны, шедшие на лагерь русских беженцев, святитель Иоанн Шанхайский (Максимович). «Россия погибла, но Святая Русь жива», — ободряет нас св. преподобномученица великая княгиня Елизавета Федоровна. И для пришедшего в мир антихриста Святая Русь будет головной болью, ибо узнает его и воспротивится, — говорят нам пророчества.
Нужно нам вспомнить наши сокровища, вспомнить о великой традиции педагогики в нашей стране, о самоинтерпретации культуры в размышлениях Пушкина, Жуковского, Гоголя, Достоевского и других великих творцов культуры, о глубочайших мыслях и истолкованиях в русской религиозной философии (труды о. Павла Флоренского, С. Н. Булгакова, И. А. Ильина). Анализу искусства и конкретных сочинений уделяли внимания выдающиеся церковные деятели (митрополит Антоний Храповицкий, архиепископ Иоанн Шаховской и др.), а также и святые (фундаментальные исследования творчества Достоевского преп. Иустином Поповичем, святым Сербской Православной церкви)…
Пройдя чрез огненные испытания XX века, православная мысль очистила себя. Она стала ближе великой святоотеческой традиции — вершине мировой мысли человечества. И в количественном отношении наверстывает она годы вынужденного молчания. Большое число трудов появилось в последнее время и в области духовной интерпретации явлений искусства (назовем, например, шеститомный труд М. М. Дунаева «Православие и художественная литература», книги В. Н. Катасонова, особенно его брошюру «Хождение по водам» — православный анализ «Капитанской дочки», обнаруживший уникальную в мировой литературе суть художественной идеи этого шедевра). Неожиданное подспорье открывается в науке, например, многочисленных уже исследованиях православной медицины. Они позволяют ясно увидеть нерв языка современного искусства, который есть неврастения, порождение бездуховности…
Говоря о музыке, можно упомянуть книги и статьи автора этих строк, указать на ошеломляюще новые подходы к духовно-нравственному анализу музыки в трудах Института художественного образования (прежде всего на новации М. С. Красильниковой, изобретшей методики, уже проверенные в разных городах десятками учителей, которые позволяют даже учащимся первых классов общеобразовательной школы запоминать наизусть и анализировать с точностью до полутакта огромные оперы и симфонии, в их числе — симфонии Бетховена, Бородина, опера «Сказание о невидимом граде Китеже» Римского-Корсакова и иные шедевры русской оперной классики, и даже участвовать вместе с профессиональными певцами в оперных спектаклях!) и др. Уже ссылались мы на опыт Л. Н. Алексеевой, раскрывающий темы музыкального воспитания на духовно-нравственной основе в тесной связи музыки с другими искусствами…
Теперь время — объединять усилия. Настоящая концепция, обоснованная антропологически и духовно-социологически (в первой части), с точки зрения великой Традиции человечества, высоты культуры, истории, а глубинно — в свете богооткровенной веры, — являет собой самый общий взгляд на смысл, задачи и методы духовно-нравственного воспитания средствами искусства. Она нуждается в конкретизации в комплексе разных программ — соответственно реально действующим в стране схемам обучения (на уроках искусства и литературы, в комплексном курсе «Мировой художественной культуры»). Частично такие программы, соответствующие концепции, уже существуют. В идеале они должны быть скоординированы и встроены в единую программу дошкольного-школьного образования в стране. Но здесь нужна творческая активность многих педагогов, практиков и методистов.
* * *
Мы живем в яркое, стремительное, резко ускорившееся время истории. Нам, ничтожным и глупым пред Богом, — какое сияние смысла истории и современности Он ныне открывает! Какая ясность ориентации! Какая школа познания! Смотри и виждь и благодари! Цели обожения дьявол уже открыто и глумливо противопоставил идеал осатанения. Неужто еще неясно, где наше место, и лукавствуем, притворяясь непонимающими? Спаси себя — спасутся вокруг тебя. Сатанеющая грязная антикультура тщится овладеть душой. Но человек свободен. Призванный к вечности, он не раб истории. История для человека — не он для нее. И в культуре волен услышать высокие смыслы и послужить им в науке, в художественном творчестве, в исполнительства, в теории, педагогике, административной деятельности. Или не услышать их и не послужить. «Ты создан по образу и подобию Божию. Как Бог свободен и творит, что хочет, так свободен и ты», — говорит св. Макарий Великий . Мы созданы для лучшего выбора. Зачем выбирать плохое? Особенно России — в свете пророчеств о ее великой миссии в последние времена! Ведь именно из нее, по слову преп. Серафима Саровского, изойдет в конце истории всемирная проповедь покаяния.
Дай Бог, чтобы и школьное воспитание в России не стояло букой в стороне, но активно способствовало бы возрождению народа, соборному нашему восстанию от свиноподобной бездуховной жизни к свету и смыслу.
10-09-2015, 03:02