Введение
Научный анализ проблем социального развития показывает, что общественное пространство на разных уровнях социальных практик, в деятельности отдельных людей, разнообразных групп функционирует как неоднородное образование. Социальное пространство представляется как поле социальной деятельности, которое содержит совокупность значимых социальных групп, индивидов, объектов в том или другом их взаимном расположении. Для наименования способа, посредством которого общественное пространство, используемое личностью, делится на зоны, применяется понятие «регионализация». Как следствие процесса регионализации возникают и развиваются концепции регионализма. И если подходить к пониманию региона как значительного пространства, охватывающее часть страны, группу близлежащих стран или части континента, отличающихся от других совокупностью исторически сложившихся особенностей, то регионализм необходимо понимать как совокупность взглядов и движений, рассматривающих проблемы сквозь призму определенного пространства. Именно в контексте пространственного осмысления регионализма возникает интерес изучения работ классиков социологии.
Регионализм в контексте классических социологических парадигм
В стремлении придать методологическое единство наукам о природе и обществе О. Конт отмечал, что пространство и время всегда выступали важнейшими переменными, без которых невозможно формулировать законы. Но в то же время ни для Конта, ни для его последователей факторы пространства не занимали основное место в их теоретических конструкциях. Дальнейшее развитие проблема пространства получила в работах Э. Дюркгейма, хотя не являлась одной из центральных категорий анализа общества. Проблему пространства он формулирует только как проблему социального пространства, которое рассматривает как момент социальной структуры. Согласно принципам социологизма Э. Дюркгейма общество создает свое пространство, которое не пересекается с физическим и географическим.
Необходимо отметить еще одно направление анализа пространства в социологии, основателем которого является Г. Зиммель. Он опубликовал специальную работу «Социология пространства» (1903 г.). Определяя пространство как один из важнейших моментов, влияющих на характер обобществления, Г. Зиммель отмечал также влияние пространства на развитие и функционирование социальных форм. Вместе с тем, он не рассматривал само пространство в качестве действующего социального фактора, поскольку содержание форм зависит от компонентов, наполняющих это пространство, а не от самого пространства. Ученый отмечает, что касательно общественных и психологических феноменов физическое пространство выступает одновременно начальным условием их существования. Уделяя внимание пространственным аспектам отношений между государствами, Г. Зиммель касается также перспектив анализа внутреннего пространства общества.
К исследованию социального пространства принципиально по-новому подошел П. Сорокин. Это было обусловлено тем, что он исследовал социальное пространство под углом зрения социальной мобильности. Такой подход дает возможность четко структурировать проблематику и предложить очень четкие и точные решения, которые можно использовать в практике эмпирических социологических исследований. В то же время, другой стороной стало упрощение социальной реальности. Он утверждает, что «… социальное пространство в корне отличается от пространства геометрического». Этот тезис он подтверждает многочисленными примерами, которые показывают, что субъекты могут быть близкими в физическом пространстве и далекими в социальном, а также наоборот. Также П. Сорокин предлагает свое определение социального пространства, фактически перенося на общественную реальность определение пространства в философии, где утверждает, что «социальное пространство есть полная вселенная, которая состоит из народонаселения земли. Там, где нет человеческих личностей или же проживает только один человек, там нет социального пространства, поскольку одна личность не может иметь в мире ни одного отношения к другим. Она может находится только в геометрическом, но не в социальном пространстве. Соответственно определить положение человека либо какого-либо социального явления в социальном пространстве означает определить их отношение к другим людям и к другим социальным явлениям.»[2, С. 298]. Работы П. Сорокина касательно проблемы социального пространства оказали неоднозначное влияние на социологию. С одной стороны, они создали предпосылки для исследования проблем социальной мобильности, с другой – они закрепили в науке понимание социального пространства только как одного из аспектов социальной структуры. Проблема физического пространства в социологии долгое время была маргинализирована. Анализируя общество, П. Сорокин отмечал принципиальное отличие пространства общества от пространства природы. В этой перспективе социологическое пространство фактически отождествляется с социальной структурой, что сводит на ноль эвристические возможности первого понятия.
Также в контексте анализа рассмотрения социального пространства, возникает необходимость отметить подход Т. Парсонса к данной проблематике. Его научные взгляды касательно пространства связаны с центральной для него идеей нормативного порядка: «поддержание нормативного порядка не может быть отдаленной от территориального контроля за поведением, функция управления должна включать ответственность за сохранение территориального единства нормативного порядка общества». Пространство и нормативный порядок связаны между собой через личность, существование которой предполагает телесность. В свою очередь телесность индивидов и фактор пространства как общественные проблемы взаимозависимы.
Эксклавы - как «гипертексты» (на примере Калининградской области)
Эксклавы, на примере Калининградской области, - единственной «заграничной территории России» можно рассмотреть как сложные пространственные конструкты, как пространство символических схем. Калининградский регион может быть представлен как подвижный гипертекст.
Под гипертекстом, в данном случае, мы понимаем многоуровневое вариативное изложение (изложение в пространстве) символических схем, вступающих в собой в противоречивые отношения. Эти схемы могут носить различный характер, презентуя все основные сферы жизнедеятельности любого социума: историко-культурную; экономическую, политическую, социальную.
Отношения гипертекстуального характера сводятся к трёхуровневой системе противоречий.
Конфликт между эксклавными и внешними факторами развития и представлениями. Чаще всего, представления и факторы развития читаемые внутри эксклава не совместимы с внешними представлениями материнских и других сопредельных внешних структур, в отношении эксклава.
Конфликт между внутриэксклавными пространствами. В случае с Калининградской областью - это внутренне наслоение культурных и исторических пластов, конкуренция между хозяйствующими субъектами, даже не экономического, а скорее цивилизационного характера - Россия и Европа; разорванность статусно-политических представлений и возможностей для их материализации. Пространственная топонимика Калининградской области сама по себе есть сложный гипертекст – поскольку историческое, политическое, географическое и культурное пространство региона между собой не совпадают.
Конфликт между конкурирующими внеэксклавными представлениями и моделями развития по поводу эксклава. Фактически понимается несоответствие внешних представлений по поводу эксклава и созданию условий для его развития между конкурирующими структурами, для которых эксклав является зоной тактических и стратегических интересов.
Противоречия социокультурного пространства вынуждают к формированию схем, кодифицированных таким образом, что символы, ранее казавшиеся плохо совместимыми в сознании субъекта, теперь же отвечают идентификации самого субъекта. Многообразное пространство становится нормой, выступая основой надёжных ожиданий в будущем. Символы осуществляют между собой постоянную коммуникацию. Гипертекст задаётся тем, что в историческом и в культурно-символическом плане регион представляет собой, наслоение нескольких исторически слоёв и культурных пластов, находящихся по отношению друг к другу в актуальном значении, то есть, включены в функционирование жизнедеятельности современного исторического и культурного пространства региона;
экономическом плане область одномоментно находится в зоне действия нескольких сильных хозяйствующих субъектов - России и ЕС, а также хозяйствующих субъектов сопредельного уровня (Прибалтийский еврорегион – Литва и Польша) конкурирующих между собой;
в политическом плане эксклав/анклав представляет собой внешне ориентированную территорию на структуры России и одновременно структуры ЕС;
в цивилизационном плане регион есть сочетание европейской и российской цивилизации.
Принятый в 2006 году герб Калининградской области - пример подобного гипертекста фиксирующего на культурно - символическом уровне смешанную и противоречивую идентичность эксклава. Символическая схема герба представляет собой некоторое нагромождение смыслов, между которыми не существует чётких логических связей. Герб представляет собой геральдический щит, разделенный на две части. В верхнем червленом поле находится изображение серебряной крепостной стены в орденском стиле немецких рыцарей с открытыми воротами и выходящими из стены двумя серебряными зубчатыми башнями. На поле щита между башнями расположен вензель императрицы Елизаветы Петровны середины 18 века. Нижняя волноообразная оконечность щита лазоревого цвета обременена пятью золотыми кругами. Герб увенчан янтарной короной (которой короновали прусских королей).
Калининград оказался древним городом России. Именно такая десятирублёвая юбилейная монета (серии города России), являющаяся повсеместным платёжным средством, была выпущена в канун празднования 750-летия Калининграда. На оборотной стороне монеты, по версии авторов, изображён Кенигсбергский Кафедральный собор – представленный как российский символ. Подобный монетный тираж сразу же привлёк к себе внимание, поскольку Калининград, стал российским (советским) городом лишь в 1945 году, а Кафедральный собор – заложенный в 1333 году никак не является древним
Гипертекстуальность наглядно представлена в современной геральдической культуре районов и городов Калинин градской области в их сравнении с прусскими довоенными гербами. Вместе с тем, только некоторые гербы представляют собой некоторый символический промискуитет, в большинстве они идентичны символическому пространству Восточной Пруссии2. Нынешний символический код эксклава, не выстроен по принципу «Russifizierung» - связанным с отрицанием Восточно-прусской истории, а скорее по принципу «Aufstockung» -надстраивания над первичным контекстом нового семантического уровня.
На уровне индивидуального сознания система противоречий чётко фиксируется в совокупности достаточно не типичных для других российских территорий суждений о себе. Подобное наслоение пространств в эксклаве позволяет и жителю понимать себя, и регион сразу в трёх ракурсах: русском, европейском (причём европейская идентичность актуализируется, как априорно содержащаяся) и региональном, (калининградском), так что его идентификация будет уникальна для россиянина из материковой России. Здесь сказывается слабость укоренённости региона в российское культуристорическое пространство. В связи с этим идентификационный комплекс суждений калининградца парадоксален: «Я - патриот России», «Я - сторонник неделимой России», «Я - за демократию европейского образца», «Я сторонник более плотного взаимодействия Президента и Правительства России с руководством ЕС, по поводу интеграции Калининграда в ЕС, Шенген, зону ЕВРО».
Такие идентификации жителя региона, изначально могут казаться полярными, однако они сообразны феномену «сетевого консорциума пространств» в рамках одного региона, не подчёркивая доминирование того или иного пространства, а только их коммуникацию и конкуренцию в настоящем и в проектируемом.
Противоречия символических схем вынуждают к формированию новых устойчивых схем, кодифицированных таким образом, что символы, ранее казавшиеся плохо совместимыми в сознании субъекта, теперь же отвечают идентификации самого субъекта. Многообразное пространство становится нормой, выступая основой надёжных ожиданий в будущем.
Методологические вопросы социологического изучения региональной налоговой политики
Продолжающиеся процессы регионализации в России актуализируют обращение к методологии исследования эффективности региональной налоговой политики, приобретающей важное общественно-политическое и экономическое значение. Однако до сих пор нет единого трактования этой категории. С одной стороны под ней понимается механизм общегосударственного регулирования территориального развития в виде определения границ суверенитета субъектов РФ в установлении налогов регионального и местного уровня, прочих налоговых и неналоговых платежей, а также доли налогов, подлежащих перечислению в федеральный бюджет. С другой стороны региональную налоговую политику можно рассматривать как набор целей, задач и мер региональных органов власти. При этом важно подчеркнуть, что если на государственном уровне налоговая политика носит обобщенный для всех субъектов РФ характер, за исключением объявленных зон с льготным налоговым режимом, то на региональном уровне она должна быть дифференцированной, адекватной среде её воздействия, привнося в неё, таким образом, черты «территориальности».
Хотя в России в отличие от США налоговая политика фактически плохо согласуется с социально-экономической политикой, эти компоненты неотделимы друг от друга, находятся во взаимодействии и взаимном влиянии. Территориальный аспект, привносимый в региональную налоговую политику субъектами РФ, предполагает переход на мезоуровень, где во внимание необходимо принимать не только макроэкономические показатели и зависимости, но и факторы, формирующие специфику экономической среды, на которую в первую очередь оказывают влияние социальные факторы. На этом основании экономическая социология представляется наиболее адекватным полем изучения региональной налоговой политики.
Важно также отметить, что на мезоуровне добавляется новый субъект со своими интересами, увеличивающий вариативность поведения системы, и, как следствие, происходит усложнение социально-экономических взаимоотношений. Поэтому в центре нашего внимания находятся не столько чисто экономические механизмы оптимизации налоговой политики, сколько система взаимодействий структурных элементов политики и социально-экономические последствия этого взаимодействия. В связи с этим исследованию подлежат не органы законодательной и исполнительной власти, региональные власти, налогоплательщики, формирующие сложную многоуровневую структуру, а совокупность их интересов и мотивов, носящих разнонаправленный характер, находящихся во взаимодействии, и механизм достижения согласованности этих интересов.
Сегодня участие государства в региональной налоговой политике сводится к установлению границ самостоятельности субъектов РФ в определении размеров налогов и других платежей, а также к передаче на места исполнения значительной части государственных полномочий. В условиях такого самоустранения от решения значительного объема социальных вопросов интерес государства сводится к максимизации платежей в федеральный бюджет при сохранении в субъектах минимума средств, необходимых для их существования. «Перераспределение полномочий в бюджетной сфере … завершилось беспрецедентным перекладыванием социальных обязательств федеральных органов на региональные и местные уровни без необходимой передачи на места финансовых результатов».
Региональные органы власти при осуществлении налоговой политики нередко руководствуются либо личными интересами, либо интересами представляемых ими групп. При этом субъект РФ заинтересован в максимальном сохранении собранных налогов и сборов в муниципальном бюджете для финансирования увеличившихся бюджетных полномочий. В составе региональных властей необходимо рассматривать также институт политических партий, которые щедро раздают «социальные обещания», становящиеся впоследствии дополнительным бременем для регионального бюджета, для того, чтобы заручиться поддержкой населения или бизнеса в период выборов.
Налоговые инспекции представляют органы исполнительной власти, осуществляющие посреднические и контрольные функции в сфере налогообложения. Особенность данного института в отсутствии прямого интереса к росту поступлений в бюджет того или иного уровня, в то же время чиновничьи проверки налогоплательщиков преследуют своей целью не столько контроль над соблюдением налогового законодательства, сколько возможность обеспечить себе дополнительный приработок за минимизацию штрафных санкций или возможность избежать их полностью.
Налогоплательщики, на наш взгляд, представляются наиболее перспективным ресурсом оптимизации системы регионального налогообложения. Именно на этом уровне решается проблема поступления средств в федеральный, региональный и местный бюджеты. Налогоплательщик в своем решении платить или не платить налоги руководствуется личными интересами, возможностью избежать налогообложения, степенью риска, величиной возможной выгоды, а также уровнем налоговой сознательности и налоговой законопослушности.
М. Леруа при рассмотрении налоговых взаимоотношений вводит принцип налоговой справедливости. «Налоговую справедливость» можно рассматривать в нескольких аспектах. В региональном аспекте существует проблема справедливости распределения бюджетных субсидий, трансфертов. Позиция регионов-доноров такова, что распределение средств справедливо осуществлять пропорционально вкладу каждого региона в формирование государственного дохода. Логичным было бы предположить, что справедливость для регионов-реципиентов - в равном субсидировании территорий независимо от уровня развития или даже осуществление трансфертов в пользу отстающих. Решение вопроса о справедливости налогообложения находится в предметном поле социологии, в значительной мере определяется направленностью политики государства на сглаживание территориальной дифференциации или поддержку регионов- «локомотивов».
Еще одним из методологических вопросов, требующих своего разрешения, является отсутствие строгого совпадения границ региона и системы налогообложения. В качестве подтверждения этого факта можно привести законодательное закрепление самых крупных предприятий России за налоговыми инспекциями Москвы и Санкт-Петербурга независимо от их территориального расположения.
Основываясь на рассмотрении общества Т. Парсонсом как системы отношений между её частями и отношений типа «система – окружение», целесообразно исследовать региональную налоговую систему, встроенную в государственную политику, в четырехмерной системе координат: «государство-регион», «регион-регион», «государство-налогоплательщик» и «регион-налогоплательщик», а также как сложную многомерную систему взаимодействия государства, региональных органов власти, органов исполнительной власти и налогоплательщиков.
Роль структуры федеральных округов в развитии межрегионального взаимодействия современной России
Федеральные округа Российской Федерации были созданы в соответствии с Указом Президента России № 849 «О полномочном представителе Президента Российской Федерации в федеральном округе» от 13 мая 2000. По своей сути федеральные округа не являются частью административно-территориального деления Российской Федерации, их создание представляет собой некое политическое действие, актуализированное на рубеже XX века центробежными процессами, направленное на интеграцию субъектов РФ, повышение эффективности управления на уровне регионов. Сегодня с момента реформы прошло чуть менее восьми лет, данная структура, представленная Координационными Советами при уполномоченных представителях, явилась инструментом интеграции российского общества, к 2007 году по сути вытеснила функции ассоциаций экономического взаимодействия, в которые входили «первые лица» субъектов федерации. При этом в ходе массового опроса 2005 года12 было выявлено, что 72% респондентов с высшим образованием вообще ничего не знали о работе полпредов, не считали, что деятельность полномочного представителя Президента хоть как-то влияет на развитие их региона 38% опрошенных; 35% с высшим образованием вообще затруднились ответить либо дали неверный ответ на вопрос к какому федеральному округу относится область, край, республика, в которой они проживают. Наряду с этим, полагали, что главная задача полпредов - представлять интересы регионов, входящих в федеральный округ, перед центральными властями, 34% опрошенных. Чуть более четверти респондентов (27%) соглашаются с альтернативным суждением: главная задача полпредов - представлять центральную власть в регионах. Затруднились ответить на этот непростой вопрос 39% участников опроса.
Цель нашего исследования - исследование формирования и развития основ межрегионального взаимодействия, описание его структуры, механизма и моделей существования. Это представляется возможным осуществить через реконструктивный анализ социально-территориальных неравенств регионов в континууме «центр – полупериферия - периферия».
В качестве объекта исследования выступает региональная структура современного российского общества.
Предметом исследования являются содержание, формы и механизм системы межрегионального взаимодействия современной России. Прежде всего, к предмету исследования относятся социально-экономическое взаимодействие между различными территориальными общностями в рамках трехуровневой структуры «федеральный округ –
10-09-2015, 16:08