Условия и особенности развития филантропии и меценатства на Беларуси во второй половине 19 нач

Учреждение образования

«Белорусский государственный педагогический университет имени Максима Танка»

Кафедра Социальной работы

Реферат по предмету «История социальной работы и социальной педагогики»

Тема:

Условия и особенности развития филантропии и меценатства на Беларуси во второй половине 19 — начало 20 веков

Подготовил студент 1 курса

111 группы факультета СПТ

Карпейчик Ю.Н.

Преподаватель Чабарова Н.А.

Минск, 2011

Для начала дадим определения понятиям филантропия и меценатство. Филантропия — человеколюбие, благожелательное отношение к человеку, индивидуальная благотворительность. Меценат — покровитель искусств (Меценат Гай Цильний, 8 век до н. э. древнеримский государственный деятель. Богатый покровитель поэтов, художников, музыкантов. Наибольшую помощь оказал Вергилию и Горацию. Первому Меценат помог вернуться в собственные владения, а второму подарил своё имение). Меценатство — один из видов благотворительности в сфере культуры. Оно имеет различные направления и вызывается неоднозначными причинами.

Правительство России после подавления восстания 1963 г. учредило и сохраняло на белорусских землях вплоть до конца столетия полувоенную администрацию. По данным МВД, в 1862 г. в белорусских губерниях из 9929 проживавших в них помещиков 9261 являлись дворянами «польского происхождения». Им принадлежало 94,7 % личного частного землевладения и 77 % всех владельческих крестьян этих губерний. Ещё шли бои между регулярными войсками и повстанцами, а генерал-губернатор края, граф М.Н. Муравьёв уже выдвинул задачу всеми доступными мерами лишить польских землевладельцев возможно большего количества поместий в крае, а соответственно, и влияния социально-политические процессы. Вскоре был разработан план укрепления российской социальной базы за счёт переселения в белорусские губернии русских землевладельцев и чиновников. Существовало «Положение о льготах, преимуществах и денежных ссудах, предоставляемых при покупке казённых и частных имений в западных губерниях» (1865) и ряд других сходных нормативно-правовых актов.

Правительство закрыло ряд учебных заведений, в том числе Горе-Горецкий земледельческий институт, бывший истинным центром белорусской культуры, о чем можно судить хотя бы потому, что в его стенах появился такой шедевр белорусской литературы, как «Энеида навыворот», Виленский дворянский институт, Новогрудскую гимназию, жестоко преследовало любые проявления либерализма и общественной активности, создавало преграды на пути открытия частных школ, ликвидировало польские школы и многие частные училища. Было искусственно затруднено поступление в учебные заведения католикам, польские книги изъятия из ученических библиотек, изъяты из ученических библиотек, изъяты многие учебники и объявлен конкурс на составление новых. Десятки ксендзов, признанных Виленской следственной комиссией виновными, были сосланы во внутренние российские губернии. Некоторых из них ждала и более суровая кара. Закрывались костёлы, монастыри и католические школы. В 1869 г. вышло высочайшее позволение пользоваться в костёле русским языком. Образование стало осуществляться в духе «православия, самодержавия и народности».

Стараниями Муравьёва с 7 июля 1864 г. изучение русского языка стало обязательным во всех без исключения учебных заведениях Северо-Западного края. На работу приглашались священники и учителя из внутренних российских губерний. Как это не парадоксально, процесс образования,целью которого была русификация, начал играть определённую положительную роль. Грамотой овладевали необразованные люди, которых доступ к обучению был раннее недоступен. Наблюдается бурный рост количества церковно-приходских школ. За 4 года их число при существенной поддержке со стороны государства увеличилось до 1 тыс. 500. Полонизация белорусов уступало место русификации. Этот факт приветствовали многие представители российской культуры.

Правительство жёстко контролировало свои постановления. В НИАБ сохранился любопытный документ — секретный циркуляр начальника 4-го отделения действительной его императорского величества канцелярии принца П. Ольденбургского от 28 апреля 1872 г. Запрещались кружки, подразделённые на группы и имеющие периодические собрания и кассовые сборы, артели, «товарищества с нередко ложной выставленною целью, как, например, … доставление литературных или других занятий неимущим, вспомоществование бедных в среде учащихся, чтение на тайных сходках или собраниях книг и сочинений, хотя бы не запрещённых к продаже, но не допускаемых в библиотеках». Кроме того, в вину также ставилось возбуждение сочувствия к быту «беднейших классов народа и желание воздействовать возвышению материального благосостояния и нравственности этих классов посредством изучения их нужд или посредством общения с народом чрез собирание статистических, этнографических и бытовых сведений, а тем более с целью более справедливой организации общественного строя».

Однако несмотря на наличие ряда бюрократических препятствий со стороны центральных и местных органов власти, приобретших после подавления восстания характер реакции против инакомыслящих ( в первую очередь против представителей магнатской знати, католиков и средней шляхты, которая продолжала оставаться одним из основных субъектов социальной помощи), благотворительность на Беларуси продолжала развиваться.

Основными причинами этого «парадокса» стали, во-первых, активное участие представителей прогрессивной российской общественности в делах благотворения на Беларуси и, во-вторых, повышение роли и значения поддержанной властями Российской Православной Церкви, которая, восстанавливая свои прежние позиции, всё более продвигалась на Запад, придавая новое дыхание объективно существующим социокультурным ментальным явлениям,. Уже к 1913 г. из 8 млн. жителей пяти губерний Северо-Западного края, по подсчётам Л. Василевского, 5 млн. были православными и 3 млн. - католиками. Одной из основных организационных форм помощи нуждающимся в данный период становиться благотворительная деятельность церковно-приходских попечительств и православных братств, активно поддержанная многими отечественными филантропами и меценатами, российскими квазигосударственными обществами.

Ещё одной особенностью белорусской благотворительности в рассматриваемый период стало большое количество европейских фамилий среди филантропов и меценатов. Данный феномен объясняется не только тем, что белорусские губернии длительное время входили в черту еврейской оседлости, но и некоторыми особенностями развития капитализма на Беларуси. По данным 1-й Всероссийской переписи населения 1897 г. среди крупной буржуазии в белорусских губерниях было 44,7 % евреев, 32,4 % поляков, 15,8 % русских и только 2,7 % белорусов.

Следует учитывать и то, что количество нуждающихся среди еврейского населения Беларуси было на порядок выше, чем среди представителей доугих национальностей. Развитие католических отношений вызвало среди евреев весьма значительную, быструю и резкую дифференциацию. Если для еврейской буржуазии это были «медовые времена», то, ка отмечает Энциклопедический словарь Гранат, большинство евреев в крайне трудном положении, называя черту еврейской оседлости «второй Ирландией». Начиная с 70-х гг. 19 в. эмиграция евреев в США и другие страны приобрела массовый характер. За 20 лет (1897-1917) белорусские губернии покинуло 317 тыс. евреев.

Почти 1/5 часть еврейского населения, проживающая в черте оседлости (18,8%), вынуждена была обращаться к помощи частных благотворителей и общественных организаций, чтобы получить к празднику 1-2 руб. на семью. За 4 года (1894-1898) число нуждающихся евреев, обратившихся за благотворительной помощью, возросло почти на 28%. Профессор БГПУ им. М. Танка Э.Г. Иоффе отмечает, что в конце 19 в. в ряде городов и местечек Беларуси за счет благотворительности жило от 25 до 38% евреев. «По пятницам, - пишет Э.Г. Иоффе, - вереницы нищих евреев брели по улицам городов за подаянием. В богатых домах им давали грош или копейку, а в бедных-одну пятую или одну десятую копейки на каждого просителя. Таких монет в России не существовало, и тому в еврейских общинах изготавливали особые марки или маленькие жестяные пластинки стоимостью в какую-либо часть копейки. Обойдя многие дома, нищий шёл в общинную кассу и обменивал собранные марки или пластинки на равнозначную сумму денег, чтобы купить продукты для субботнего стола». В не менее бедственном положении находилось и коренное славянское население Беларуси.

По масштабам деятельности, степени организованности и ряду других показателей на первое место в деле помощи нуждающимся к началу 20 в. постепенно выходили основанные частными лицами еврейские общества. В период распространения «Временных правил» в 1882 г. и работы Высшей комиссии для пересмотра действующего законодательства о евреях (1883-1888) возникло много новых еврейских благотворительных обществ. Уже к 1886 г. существовало 201 общество. К концу 19 в. последние действовали практически во всех уездах Беларуси.

Однако абсолютизировать принцип оказания помощи в зависимости от наличия свободных денежных и иных средств, принадлежности к той или иной национальности — нельзя. В делах милосердия и благотворительности активность жертвующего зависела от многих как объективных, так и субъективных условий. Если рассматривать процессы благотворительности и меценатства на социокультурном уровне рубежа 19-20 вв., то можно отметить возрастающее влияния возрождающейся белорусской культуры, традиций отцов и дедов на образ мышления, формирование личностей белорусских меценатов, их активность в делах благотворительности. Для многих из них благотворительность и меценатство стало обязательной статьёй расходов, не исключая, разумеется, и хорошо продуманный расчёт. Как тогда говорили в кругах филантропов и меценатов, «были бы люди, а деньги всегда найдутся». Необходимость благотворения становиться одним из оксиологических и поведенческих стереотипов, а в итоге — правилом жизни для пореформенной буржуазии и белорусской аристократии, регулятором социального равновесия, средством устранения эмоционального дискомфорта в условиях бурного развития капитализма, который объективно совпал с расцветом белорусского предпринимательства и благотворительности.

Таким образом, темпы развития и особенности филантропии и меценатства на территории Беларуси во второй половине 19 в. определялись рядом объективных и субъективных предпосылок. К объективным относится ряд процессов в экономике, политике и социокультурной жизни белорусского общества в названный период, а к субъективным — личностные характеристики и особенности отечественных частных благотворителей. Всё это и предопределило масштабы, основные направления, формы и методы благотворительной деятельности лучших представителей белорусской аристократии, дворянства и буржуазии.

Литература:

Григорьев А.Д. «История социальной работы (до начала 20 века)