Меняющиеся мужчины в изменяющемся мире. Маскулинность как история

Меняющиеся мужчины в изменяющемся мире. Маскулинность как история.

Коль скоро "кризис маскулинности" связан с изменением социальных условий, признаки и причины перемен нужно искать не в столько в индивидуальной психологии, сколько в социально-экономических процессах и отношениях. Глобальные фрейдистские модели, при всей их увлекательности, - почти каждый мужчина узнает в них себя и свои проблемы, - для объяснения социальных изменений непригодны.

Исходя из того, что сначала меняется социальное положение и характер деятельности мужчин и женщин, затем – их базовые установки и ценности и только после этого – более тонкие психологические свойства, которые, в свою очередь, влияют на социальную структуру, начинать нужно не с психологии и культурологии, а с гендерной стратификации. Такова общая логика как социологии, так и современной психологии, включая популярную в России теорию деятельности Л.С. Выготского и его последователей.

Таким образом, необходимо разграничить

* более или менее объективные и поддающиеся измерению социально-структурные сдвиги,
* их преломление в культуре и массовом сознании, прежде всего в стереотипах и нормах маскулинности,
* связанные с этим индивидуально-психологические различия.

Некоторые из этих сдвигов являются долгосрочными и глобальными, характерными, в большей или меньшей степени, для всех индустриально развитых и развивающихся стран.

1. В сфере производственных отношений происходит постепенное и ускоряющееся разрушение традиционной системы гендерного разделения труда, ослабление дихотомизации и поляризации мужских и женских социально-производственных функций, ролей, занятий и сфер деятельности. Ведущей, динамической силой этого процесса являются женщины, которые быстро осваивают мужские профессии, сравниваются с мужчинами по уровню образования и т.д.
2. В политической сфере параллельно этому, хотя с некоторым отставанием, меняются гендерные отношения власти. Мужчины постепенно утрачивают былую монополию на публичную власть. Всеобщее избирательное право, принцип гражданского равноправия полов, увеличение номинального и реального представительства женщин во властных структурах – общие тенденции нашего времени. Это не может не изменять социальных представлений мужчин и женщин друг о друге и о самих себе.
3. В том же направлении, но с гораздо большим хронологическим отставанием и количеством вариаций, эволюционируют брачно-семейные отношения. В современном браке гораздо больше равенства, понятие отцовской власти все чаще заменяется понятием родительского авторитета, а "справедливое распределение домашних обязанностей" становится одним из важнейших признаков семейного благополучия. Классический вопрос "Кто глава семьи?" заменяется вопросом, кто принимает основные решения. Общая психологизация супружеских и родительских отношений, с акцентом на взаимопонимание, практически несовместима с жесткой дихотомизацией мужского и женского. Как и в других сферах жизни, эти перемены затрагивают больше женщин, чем мужчин, однако нормативные представления и психология последних также перестраиваются, особенно среди более молодых, образованных и городских мужчин.
4. В XX в. существенно изменился характер социализации мальчиков. Более раннее и всеобщее школьное обучение повышает степень влияния общества сверстников по сравнению с влиянием родителей. А поскольку школьное обучение большей частью является совместным, это уменьшает половую сегрегацию и облегчает взаимопонимание мальчиков и девочек, создавая психологические предпосылки для более равных и широких кооперативных отношений между взрослыми мужчинами и женщинами в разных сферах общественной и личной жизни.
5. Изменения в структуре гендерных ролей преломляются в социокультурных стереотипах маскулинности. Хотя в массовом сознании нормативные мужские и женские свойства по-прежнему выглядят альтернативными и взаимодополнительными, принцип "или / или" уже не является безраздельно господствующим. Многие социально-значимые черты личности считаются гендерно-нейтральными или допускающими существенные социально-групповые и индивидуальные вариации. Идеальный тип "настоящего мужчины", который всегда был условным и часто проецировался в прошлое, теперь. окончательно утратил свою монолитность, а некоторые его компоненты, например, агрессивность, ранее считавшиеся положительными, стали проблематичными и дисфункциональными, уместными только в определенных, строго ограниченных условиях (война, соревновательный спорт и т.п.) Это способствует утверждению взгляда на маскулинность как представление, маскарад, перформанс.
6. Социокультурные перемены распространяются на социальные представления о специфике мужского тела, критериях мужской красоты и границах мужской эмоциональной чувствительности. В условиях жестких иерархических отношений, мужская привлекательность также ассоциировалась преимущественно с качествами, основанными на силе и власти. "Воспитание чувств" у мальчика практически сводилось к самообладанию, нежность и чувствительность считались проявлениями слабости и женственности.

1.

В Англии ХVIII в. чувствительность и деликатность вкуса, включая интерес к искусству, считались конституциональным свойством, характерным для женщин. Философы эпохи просвещения вели специальную компанию за реформирование и смягчение мужских нравов по отношению к женщинам и детям. Сначала эти новые нормативные установки, требовавшие от мужчин мягкости и элегантности, касались только господствующих классов, причем подчеркивалось, что эти качества не должны перерастать в женственность9. В последующие два столетия эта тенденция стала постепенно распространяться на другие классы и сословия, хотя пролетарский канон маскулинности по сей день остается более традиционным и жестким, чем буржуазный.

Хотя правила этикета и хорошего тона на первый взгляд кажутся внешними, их усвоение меняет не только мужское поведение, но и психику. Это происходит не автоматически. Социально эмансипированные и образованные женщины предъявляют к мужчинам повышенные требования психологического характера, которые многим мужчинам трудно удовлетворить. Это способствует развитию у мужчин более сложных и тонких форм саморефлексии, расшатывая образ монолитного мужского "Я".
2.
Усложняются и взаимоотношения между мужчинами. Мужские отношения всегда были и остаются соревновательными и иерархическими. Однако в первобытном стаде социальный статус и репродуктивный успех самца определялся одними и теми же свойствами. По мере того как элементарный биологический отбор, обеспечивающий выживание наиболее приспособленных особей, был дополнен и отчасти заменен социокультурным отбором, преимущество получили не столько самые физически сильные и агрессивные, сколько наиболее умные и креативные самцы, социальные достижения которых обеспечивают более высокий статус им самим и их потомству, что, естественно, привлекает к ним и самок В человеческом обществе мужские иерархические системы строятся не по одному, а по нескольким не совпадающим друг с другом принципам. Однако в разных средах и на разных стадиях жизненного пути критерии успеха могут быть разными. "Настоящий мужчина" всегда должен быть "сверху", но значение этого понятия неодинаково. Отсюда опять-таки вытекает многомерность нормативных канонов маскулинности.
3.
Меняется характер мужской сексуальности. Сексуальная революция XX века была прежде всего женской революцией. Идея равенства прав и обязанностей полов в постели - плоть от плоти общего принципа социального равенства. Сравнительно-исторический анализ динамики сексуального поведения, установок и ценностей за последние полстолетия показывает повсеместное резкое уменьшение поведенческих и мотивационных различий между мужчинами и женщинами в возрасте сексуального дебюта, числе сексуальных партнеров, проявлении сексуальной инициативы, отношении к эротике и т.д. При этом женщины лучше рефлексируют и вербализуют свои сексуальные потребности, что создает для мужчин дополнительные проблемы, включая так называемую исполнительскую тревожность. Массовое распространение таких ранее запретных сексуальных позиций как "женщина сверху" и куннилингус, повышая сексуальное удовольствие обоих партнеров, есть одновременно символический удар по гегемонной маскулинности. Cовременные молодые женщины ожидают от своих партнеров не только высокой потенции, но и понимания, ласки и нежности, которые в прежний джентльменский набор не входили. Многие мужчины стараются соответствовать этим требованиям, в результате чего понятие секса как завоевания и достижения сменяется ценностями партнерского секса, основанного на взаимном согласии.
4.
Частный, но очень важный аспект этого процесса - рост терпимости к гомосексуальности. Однополая любовь уже самим фактом своего существования подрывает иллюзию абсолютной противоположности мужского и женского. Гомофобия – конституирующий принцип гегемонной маскулинности. Отношение мужчин к фемининности по определению двойственно: хотя в нем присутствует мизогиния, принижение и унижение женщин, "настоящий мужчина" обязан любить женщин и испытывать к ним влечение. Напротив, влечение к другому мужчине – позорная и непростительная слабость. Бесчисленные нормативные запреты на проявления нежности в отношениях между мужчинами – одна из причин мужской "неэкспрессивности" и мужских коммуникативных трудностей. В современном обществе гомофобия постепенно ослабевает, причем наибольшую терпимость к гомосексуальности обнаруживают молодые и лучше образованные люди. Хотя это не сопровождается ростом числа людей, идентифицирующих себя в качестве геев, сексуальная идентичность становится менее важным нормативным признаком маскулинности.

Перечисленные сдвиги и тенденции являются более или менее глобальными, всеобщими и закономерными. Но процесс этот сложен, неравномерен и противоречив.

Прежде всего, нужно отдавать себе отчет в том, что главным субъектом и носителем социальных изменений, ломающих привычный гендерный порядок, являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика.

Дело здесь, вероятно, не столько в более широкой адаптивности женщин (по теории Геодакяна), сколько в общей логике социально-классовых отношений. Любые радикальные социальные изменения осуществляют прежде всего те, кто в них заинтересован, т.е угнетенные классы, в данном случае - женщины. Напротив, господствующий класс обычно заинтересован в сохранении статус кво; лишь когда изменения достигают определенного порога и становятся необратимыми, начинается "измена клерков", переходящих на сторону новых социальных сил, а затем и более массовая переориентация бывшей элиты, стремящейся выжить в изменившихся условиях.

Именно это происходит в гендерных отношениях. Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается их психологическим самоизменением и изменением их коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Хотя систематических кросс-культурных исследований такого рода я не знаю, похоже на то, что и женские самоописания, и женские образы маскулинности изменились за последние десятилетия больше, чем мужские. Дело не в ригидности, жесткости мужского сознания, а в том, что класс, который теряет господство, не торопится сдавать свои позиции и делает это только под нажимом, в силу необходимости.

Степень и темпы изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности очень неравномерны

* в разных странах,
* в разных социально-экономических слоях,
* в разных социально-возрастных группах и
* среди разных типов мужчин.

Поскольку ломка традиционного гендерного порядка тесно связана с общей социально-экономической модернизацией общества и утверждением новых технологий, логично предположить, что изменение канона маскулинности будет сильнее в промышленно-развитых странах Запада, чем в странах третьего мира. В общем и целом, так оно и есть. Но такие количественные показатели как темп и уровень социально-экономического развития, определяют характер символической культуры общества, одним из элементов которой является маскулинность, только через ряд опосредствований, включая особенности традиционной культуры и другие национальные свойства соответствующей страны или этноса.

Это убедительно подтверждают многолетние кросс-культурные исследования голландского антрополога Герта Хофстеде, который эмпирически сравнивал типичные ценностные ориентации людей в разных культурах по нескольким признакам, включая маскулинность и фемининность10.

Маскулинные общества, по Хофстеде, отличаются от фемининных по целому ряду социально-психологических характеристик, далеко выходящих за пределы собственно-гендерной стратификации и отношений между полами. Первичные ценностные ориентации маскулинных культур отличаются высокой оценкой личных достижений; высокий социальный статус считается доказательством личной успешности; ценится все большое, крупномасштабное; детей учат восхищаться сильными; неудачников избегают; демонстрация успеха считается хорошим тоном; мышление тяготеет к рациональности; дифференциация ролей в семье сильная; люди много заботятся о самоуважении.

Первичные ценностные ориентации фемининных культур, напротив, выдвигают на первый план необходимость консенсуса; здесь ценится забота о других; щадят чувства других людей; четко выражена ориентация на обслуживание; красивым считается маленькое; присутствует симпатия к угнетенным; высоко ценится скромность; мышление является более интуитивным; много значит принадлежность к какой-то общности, группе. Эти базовые различия преломляются и в других сферах общественной и личной жизни. Обобщенная сводка этих различий представлена в следующей таблице.

Таблица 1. Ключевые различия между фемининными и маскулинными обществами (по Хофстеде)

Источник: Geert Hofstede and Associates. Masculinity and Femininity. The Taboo Dimension of National Cultures. Sage Publications, 1998, pp. 16-17, 175

"Маскулинность" и "фемининность" в работах Хофстеде являются не психологическими, а антропологическими категориями. Они фиксируют различия не между индивидами, а между странами (культурами), населению которых они предъявляются в качестве подразумеваемых нормативных ориентиров, с разной степенью выраженности. Одна и та же страна может быть "фемининной" по одному параметру и "маскулинной" по другому, не говоря уже о классовых и иных социально-групповых различиях.

Хотя эти свойства базируются на житейских представлениях о фемининности и маскулинности, они "работают". При сравнении по методике Хофстеде 50 разных стран и трех регионов, включающих каждый по несколько стран (Арабские страны, Восточная Африка и Западная Африка) между ними обнаружились существенные различия, не совпадающие с уровнем их социально-экономического развития или богатства. "Маскулинными" являются, к примеру, Япония., Австрия, Италия, Германия, США, Великобритания, Мексика, Венесуэла, Колумбия., Эквадор, Южная Африка, Австралия, Арабские страны, Филиппины. "Фемининными", имеющими низкий балл по маскулинности, оказались Скандинавские страны - Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, а также Нидерланды, Франция, Португалия, Коста Рика и Таиланд. Это имеет важные социально-психологические и культурные последствия.

В психологической литературе Маскулинность иногда отождествляется с Индивидуализмом, а Фемининность с Коллективизмом (другая пара категорий, применяемых Хофстеде). Однако Хофстеде подчеркивает, что статистически эти два параметра независимы друг от друга, "коллективистское" общество может быть маскулинным и наоборот. Каждое общество по–своему уникально.

Хотя степень маскулинности/фемининности каждой культуры исторически более или менее стабильна, она может изменяться в зависимости от конкретных социально-политических обстоятельств. Войны, политические кризисы или подъем национальных чувств создают повышенный спрос на героев-воинов и тем самым повышают ценность "маскулинных" качеств.

Рост национализма и религиозного фундаментализма в современном мире - самый мощный противовес тенденции цивилизованной "феминизации" социокультурных ценностей. Он способствует возрождению самых архаических и агрессивных форм гегемонной маскулинности, даже в тех странах, где национальное начало символизируется женским образом (как русская "Мать Родина"). То же самое можно сказать о любой разновидности фашизма. Культ силы, дисциплины, державности, вождя и нации обязательно будет культом агрессивной маскулинности, направленной против "женственной" и "слабой" демократии.

Помимо национально-культурных особенностей, нормативные каноны маскулинности и ориентированное на них поведение варьируют в зависимости от


10-09-2015, 17:09