Следуя своему подходу, где акцент делается на деятельности, Гидденс приписывает агенту значительные возможности. Иначе говоря, агенты у Гидденса обладают способностью изменять социальный мир. Более того, понятие агентов не имеет смысла без этой власти: актор перестает быть агентом, если утрачивает способность изменять социальный мир. Гидденс, конечно, признает, что существуют ограничения, которым подвергаются акторы, однако это не означает, что у акторов нет выбора и они не способны что-либо изменить. С точки зрения Гидденса, эта способность логически предшествует личности, поскольку действие предполагает власть, или способность изменять ситуацию. Таким образом, теория структурации Гидденса приписывает актору и действию определенную власть и противостоит теориям, которые данный подход отвергают и вместо этого придают большое значение целям актора (феноменология) или внешней структуре (структурный функционализм).
Концептуальная сущность теории структурации заключается в понятиях структуры, системы и дуальности структуры. Структура определяется как «структурирующие свойства [правила и возможности]... свойства, благодаря которым заметно схожие социальные практики могут существовать в различные промежутки времени и пространства и которые придают им системный вид». Структура возможна благодаря существованию правил и возможностей. Самих структур не существует во времени и в пространстве, но социальные явления обладают способностью структурироваться. Гидденс утверждает, «структура существует только в ходе и посредством действий социальных агентов». Таким образом, Гидденс предлагает очень необычное определение структуры, в котором не придерживается дюркгеймовской модели. Согласно последней, структуры носят внешний и принудительный по отношению к акторам характер. Гидденс же пытается избежать изображения структур «наружными» или «внешними» относительно человеческого действия. «В моем словоупотреблении, структура есть то, что придает форму социальной жизни, а не самой этой формой». Как пишут Хелд и Томпсон, структура по Гидденсу, не каркас, «наподобие балок строения или скелета тела».
Гидденс не отрицает возможности сдерживающего влияния структуры на действие, но считает, что социологи преувеличивают значение этого ограничения. Более того, они не учитывают, что структура «всегда и ограничивает, и позволяет». Структуры часто разрешают агентам делать то, что иначе они были бы делать не способны. Отрицая приоритетное значение структурного ограничения, Гидденс все же признает, что акторы могут утратить контроль над «структурными свойствами социальных систем» при их растяжении во времени и пространстве. Однако он тщательно избегает веберовского образа железной клетки и отмечает, что такая потеря контроля не оказывается неизбежной.
Общепринятое в социологии понимание структуры стоит ближе к гидденсовской концепции социальных систем. Гидденс определяет социальные системы как воспроизводимые социальные практики, или «воспроизводимые отношения между акторами или коллективными образованиями, организованные как регулярные социальные практики». Таким образом, понятие социальной системы вытекает из того большого внимания, которое Гидденс уделяет практике. Социальные системы не имеют структур, но проявляют структурные свойства. Самих структур во времени и пространстве не существует, однако они проявляются в социальных системах в форме воспроизводимых практик. Хотя некоторые социальные системы могут быть продуктом целенаправленного действия, Гидденс основной акцент делает на том, что такие системы часто оборачиваются непреднамеренными последствиями человеческого действия. Эти непредвиденные последствия могут стать неосознаваемыми обстоятельствами действия и оказывать на него влияние по механизму обратной связи. В свою очередь, обстоятельства могут уклоняться от попыток их подчинения, но тем не менее акторы не оставляют своих усилий по осуществлению такого контроля над этими обстоятельствами.
Итак, структуры «иллюстрируются» в социальных системах. Кроме того, они очевидны в «следах воспоминаний», ориентирующих поведение сознательных социальных агентов». В результате, правила и возможности проявляются как на макроуровне социальных систем, так и на микроуровне человеческого сознания.
Теперь мы можем рассмотреть понятие структурации, основанное на идее, что «образование агентов и структур — это не два независимых набора явлений, дуализм, а дуальность ... структурные свойства социальных систем являются одновременно средством и результатом практик, которые рекурсивно организуют друг друга», или «момент создания действия есть также момент воспроизведения социальной жизни в условиях повседневного осуществления». Ясно, что структурация предполагает диалектическую взаимосвязь между структурой и действием. Структура и действие представляют собой дуальность; ни один из этих двух элементов не может существовать без другого.
Как уже отмечалось, время и пространство — очень важные переменные в теории Гидденса. Они зависят от временного или пространственного присутствия других людей. Изначальное условие — межличностное взаимодействие, при котором другие присутствуют в одно и то же время в одном и том же месте. Однако социальные системы расширяются во времени и пространстве, и другие могут уже не присутствовать непосредственно. Такое дистанцирование во времени и пространстве становится в современном мире все более возможным благодаря новым формам коммуникации и транспортировки. Грегори утверждает, что Гидденс уделяет времени больше внимания, чем пространству. Подчеркивая значение пространства, Сондерс заявляет, что «при любом социологическом анализе того, почему и как что-то происходит, потребуется учесть, где (и когда) это происходит». Важнейший социологический вывод о социальном порядке зависит от степени интеграции социальных систем во времени и пространстве. Одно из наиболее широко признанных достижений Гидденса в социальной теории — это его попытка выдвинуть на передний план вопросы времени и пространства.
В отличие от многих других теоретиков, Гидденс вышел за рамки программного заявления интеграции действия и структуры: он провел подробный анализ различных элементов этой интеграции и, что более важно, рассмотрел характер этой взаимосвязи. Наиболее убедительно в подходе Гидденса то, что основной интересующий его вопрос — структурация — определяется с сущностно интегративной точки зрения. Образование агентов и структур не происходит независимо друг от друга; свойства социальных систем рассматриваются одновременно как средство и результат практик акторов, и эти системные свойства рекурсивно организуют практики акторов.
3. Французский социолог Пьер Бурдье стремился преодолеть односторонность объективизма, представляющего социальные отношения как независимую от индивидов реальность, и субъективизма, «не способного объяснить закономерность соци-ального мира». В таких работах, как «Различение» (1979) и «Прак-тическое чувство» (1980), Бурдье показал, что социальные структуры «вне» индивида, данные в неодинаковом распределении материальных и символических благ, являются объективированными продуктами практик. Инкорпорированными, то есть находящимися «внутри» индивида, продуктами практик являются диспозиции – предрасположенности к определенному восприятию событий и к определенным образцам действий.
Система устойчивых диспозиций, структурированных прошлыми практиками и структурирующих последующие, получила в теории Бурдье название «габитус» (от лат. habitus – свойство, привычка). Габитус как набор усвоенных, но неосознаваемых схем восприятия и производства практик, является моделью, позволяющей объяснять спонтанность, импровизационность практик, не прибегая к идее рефлексирующего и свободного субъекта деятельности, и воспроизводимость, устойчивость социального порядка, не прибегая к идее объективной детерминированности деятельности. Индивиды конструируют социальные структуры, но это конструирование не является произвольным, оно предопределено теми социальными структурами, которые в процессе накопления жизненного опыта, воспитания, образования сформировали мыслительные и поведенческие установки индивидов.
Совокупность позиций, фиксирующих объективные различия, и диспозиций, определяющих субъективные оценки, образует социальное пространство – комплекс отношений, объединяющих и разделяющих агентов символически и физически. Символическое разделение – это разделение индивидов на категории, представители которых больше или меньше стремятся взаимодействовать друг с другом, больше или меньше похожи по образу жизни. Соответственно, эти категории «ближе» или «дальше» друг от друга в социальном пространстве. Символическое разделение приводит к разделению физическому, когда жизнь представителей различных общностей (этнических, религиозных, профессиональных и т. д.) концентрируется в разных регионах, районах, кварталах, зданиях и т. п.
Внутри социального пространства формируются особые сферы практик – поля, каждое из которых является автономной по отношению к другим полям ареной борьбы за ресурсы и символическое признание. Автономность обусловлена тем, что успех –занятие доминирующей позиции в данном поле, экономическом, политическом, академическом и т. п., зависит от обладания специфическим капиталом. Наряду с экономическим капиталом (собственность, деньги), Бурдье выделяет культурный (образование, воспитание) и социальный (происхождение, связи) капиталы.
Исторически складывающаяся конфигурация полей, то есть их соотношение в жизнедеятельности людей, задает относительный «вес» капиталов различного вида при определении позиций и формировании диспозиций агентов в социальном пространстве. В современном обществе, в котором экономическое поле (производство, потребление, бизнес, работа) доминирует над другими полями, экономический капитал более «весом», чем культурный капитал, что предопределяет консерватизм большинства предпринимателей и рабочих и оппозиционность большинства интеллектуалов, образующих доминируемую фракцию внутри доминирующего слоя.
Конструктивистский структурализм, как и теория коммуникативного действия, и теория структурации, хорошо описывает и объясняет явления «на стыке» макросоциального и микросоциального уровней. Но интегративные парадигмы не устраняют дулизм в решении дилемм «структура или действие», «факты или смыслы», «объективизм или активизм». Напротив, новые парадигмы, соединяющие концепции определяющей роли действия и концепции определяющей роли структуры, лишь умножают число альтернативных подходов и способствуют закреплению в социологии ситуации мультипарадигмальности.
4. Оригинальный вариант решения проблемы интеграции макро- и микросоциологических парадигм, а также объективистских и активистских парадигм представлен в теории самореферентных систем, разработанной немецким социологом Никласом Луманом (1927–1998). Эту интеграцию можно назвать «негативной», по-скольку Луман предложил не соединение понятий структуры и действия, а отказ от обоих понятий в пользу новых концептуальных средств описания и объяснения социальных явлений. Подход, сформулированный Луманом в работе «Социальные системы» (1984), основывается на представлении об обществе как о системе, элементами которой являются коммуникации – операции, уменьшающие комплексность, то есть сложность, неопределенность в процессе совместной жизни людей. Система существует как процесс разграничения «области менее комплексного» – самой системы – и «области более комплексного» – окружающей среды системы. Коммуникация – это операция, производящая различение сообщения, информации и интерпретации. Посредством коммуникации действия и предметы отграничиваются в качестве носителей информации от нее самой, то есть от содержания сообщения, а содержание – от придания ему смысла и оценки, то есть от принятия или отклонения сообщения. Таким образом, коммуникации поддерживают систему как социальный порядок тем, что производят различение социального и несоциального и придают смысл и определенность событиям. Луман выделил три уровня формирования социальных систем: интеракция, организация, общество. Интеракция – это взаимодействие, обусловленное присутствием и непосредственным восприятием участниками друг друга. Интеракционные системы обеспечивают возможность простых и недолговечных коммуникаций. Организация – это объединение, складывающееся на основе формализации участия (членства) и правил коммуникации. Организационные системы обеспечивают возможность продолжительных коммуникаций, но только для тех, кто является членом и выполняет правила. Общество – это всеобъемлющая социальная система, которая включает в себя все формы интеракции и организации. Общество обеспечивает повсеместную (в любой ситуации) возможность коммуникации.
Концепция социальной системы, образуемой коммуникациями, исключает применение традиционных понятий «действие» и «структура». Согласно теории Лумана, человек в качестве живого существа (организм) и в качестве мыслящего и деятельного существа (личность) оказывается за пределами системы. Социальность явлений определяется не тем, что они результаты действий людей, а тем, что эти явления приобретают смысл в результате коммуникаций. Это значит, что социальным может быть и то, чего люди не делали, например НЛО. Их существование в качестве реальных объектов проблематично, но существование их в качестве коммуникаций – предмета оживленных дискуссий – совершенно очевидно. Нахождение человека как субъекта действия в окружающей среде системы не означает, что система представляет собой комплекс объективных структур. Социальность явлений определяется не тем, что они продукты структур (обычаев, норм, поведенческих образцов, распределения ресурсов и т. п.), а тем, что эти явления снижают комплексность внутри системы. Значит, социальным может быть и то, что не соответствует структурам, например обсуждение «запретных» тем или общение с «чуждыми» людьми, если такого рода сети коммуникаций проясняют ситуацию взаимодействия, упрощают функционирование организации или упорядочивают устройство общества.
Социальная система является операционно закрытой системой. Операционно закрытая система воспроизводится исключительно из собственных операций, и внешние события не являются «вводами» (inputs) в систему. Воздействия из окружающей среды сами по себе не проникают в систему. Однако эти события изменяют комплексность окружающей среды и, таким образом,служат раздражителями для системы, которая воспроизводится в процессе отграничения себя от окружающей среды. Система улавливает эти события и воспринимает как раздражения потому, что существуют структурные соединения – координирующие связи между процессами в окружающей среде и процессами в системе.В случае социальной системы структурное соединение с окружающей средой обеспечивает язык, служащий средством обозначения и наделения смыслом природных явлений и состояний человеческого сознания. При помощи языка события в окружающей среде представляются внутри социальной системы в форме, пригодной для их распознавания в качестве раздражения, на которое система реагирует собственными операциями – коммуникациями, способными снизить возникшую комплексность, то есть поддержать границу «система / окружающая среда».
Например, с точки зрения социолога, «изменение экологической ситуации» – это не серия природных процессов, а сеть коммуникаций, появляющихся в обществе как специфическая реакция операционно закрытой системы на процессы в окружающей среде. Операционная закрытость системы проявляется в том, что операции, поддерживающие общество, производятся из предшествующих операций системы – политических, экономических, научных, бытовых коммуникаций, а не из продуктов физических, химических и биологических процессов.
Операционная закрытость социальной системы – следствие самовоспроизводства (аутопойесиса в терминологии Лумана) системы. Коммуникации в системе производятся сетью коммуникаций и, в свою очередь, производят эту сеть как условие (ресурс) последующих операций системы. Аутопойесис обусловливает еще одно важное свойство социальной системы – самореферентность. Коммуникации являются одновременно операциями производства и описания общества. Таким образом, нет внешней референции (от лат. referens – сообщающий), то есть нет внешней по отношению к системе инстанции, к которой можно обращаться за описанием общества. Общество – самоописывающая система. Социология – это не описание системы как объекта, это сеть коммуникаций, являющихся операциями самоописания и тем самым само-воспроизводства общества.
Теория самореферентных (аутопойетических) систем решает проблему «действие или структура» при помощи тезиса о том, что коммуникации порождают коммуникации, а проблему «объективизм или активизм» при помощи тезиса о том, что описание системы является частью операций, создающих систему. Теория Лумана хорошо описывает и объясняет современные процессы и явления, когда автономизировавшиеся системы – политика, экономика, право, наука, религия и т. д. – самовоспроизводятся на основе специфических коммуникаций. Их элементы – коммуникации – соотнесены исключительно друг с другом. Внутрисистемная коммуникация обеспечивается особыми символическими средствами (власть в политике, деньги в экономике, закон в праве, истина в науке, вера в религии и т. д.), а межсистемная коммуникация затруднена, поскольку каждая система реагирует на процессы в других системах весьма избирательно. Например, экономические проблемы представлены в политических коммуникациях лишь в той мере, в какой обсуждение этих проблем способствует воспроизводству системы власти; правовые проблемы представлены в экономических коммуникациях лишь в той мере, в какой законодательство можно использовать для достижения коммерческого и финансового успеха, и т. д.
Теория самореферентных систем, базирующаяся на понятиях коммуникации и операционной закрытости систем, не дает адекватных средств описания и объяснения неравенства и конфликтов, а также социальных изменений, вызываемых внутрисистемными, а не внешними по отношению к системе событиями. Поэтому, как и другие интегративные парадигмы, парадигма, основанная Луманом, не может полностью заменить созданные ранее парадигмы.
5. Вопреки усилиям Ю. Хабермаса, Э. Гидденса, П. Бурдье, Н. Лумана социология остается неинтегрированной на уровне общесоциологической теории. Разработка интегративных парадигм была нацелена на создание общесоциологической теории как единой и логически непротиворечивой системы понятий и утверждений, но эта цель не была достигнута. В социологии по-прежнему существует множество альтернативных исследовательских подходов и отдельных теорий. Другой вариант решения проблемы создания общесоциологической теории базируется на ином представлении о теории. В качестве общесоциологической теории рассматривается практически существующее множество парадигм, а сама теория определяется как «дискурсивная формация». Такой подход основывается на использовании идей постмодернистской социальной теории.
Постмодернистская социальная теория – исследовательский подход, базирующийся на концепции общества как совокупности дискурсов (от лат. discursus – рассуждение) – практик манипулирования знаками, которые формируют символические структуры, образующие для людей мир явлений и событий, воспринимаемых как социальная реальность. Образцом для социологов, придерживающихся постмодернистского подхода, служат работы замечательных французских мыслителей – историка и философа Мишеля Фуко и социолога Жана Бодрийяра.
В работах «Надзирать и наказывать» (1975) и «Воля к знанию» (1976) Фуко показал, что гуманитарное знание, то есть комплекс дискурсивных практик, представляющих человека как специфический объект изучения, исторически сформировалось как часть комплекса практик, названного Фуко «власть-знание». Власть-знание – это комплекс практик, нацеленных на «нормализацию» поведения людей, на дисциплинирование их тел, чувств, мыслей. Согласно Фуко, современное общество – это дисциплинарное общество, в котором власть повсеместна, постоянна и безлична. Власть исходит отовсюду и реализуется через повседневные практики надзора, тренировки, анализа и оценки индивидами своих действий и действий друг друга. Власть – это не атрибут или занятие правительства, политиков, так называемых силовых структур. Отношения власти – это подвижная, изменчивая сеть позиций доминирования и
10-09-2015, 16:53