- в-третьих, есть возможность сравнивать, насколько явление или действие по своим количесвтенно-качественным параметрам походит на идеальный тип. По отклонению от идеального типа исследователь может установить характерные тенденции протекания событий.

Мыслительное образование нереального, идеально-типичского события позволяет понять, как действительно протекало то или иное историчское событие. При этом Вебер обосновывает весьма оригинальный взгляд: по его мнению, история и социология – два направления научного интереса, а не две разные дисциплины. Так, чтобы выявить историческую причинность необходимо выстроить идеально-типическую конструкцию исторического события, а затем следует сопоставить нереальный, мысленный ход событий с их реальным развитием. Тем самым исследователь перестает быть простым статистом исторических фактов и обретает возможность понять, насколько сильным было влияние обстоятельств, какова роль воздействия случайности или конкретной личности на данный момент истории.

Учение Вебера об идеальных типах не потеряло своей актуальности. Оно служит для его последователей своеобразной методологической установкой социального познания и решения практических проблем, связанных, в частности, с упорядоченностью и организованностью элементов духовной, материальной и политической жизни.

2.5 М.Вебер и современное общество.

В нашей стране до сих пор доминировали лишь традиционный и харизматический типы господства в разных сочетаниях. Им соответствовал и определенный, более низкий тип социального управления (по рациональности взаимоотношений управляющих и управляемых, по степени значимости закона как совокупности принципов, регулирующих все сферы общественной жизни и т.д.), детерминированный в значительной степени личностными качествами руководителя. Что бы нам мог дать переход к рациональному типу легитимного господства? А то, что рационализм и демократизм властной системы перестали бы напрямую связываться с личностью политического лидера. Тогда права и свободы всех граждан, равно как и политических институтов, перестанут зависеть от воли политических лидеров, а станут на деле гарантированными законами.

Опираясь на веберовскую методологию, можно отметить, что пока в нашей стране не получили достаточного развития целерациональные действия индивидов. Соответственно не сформировались институты гражданского общества, которые предполагают развитие индивидуализма, личной ответственности. Стало быть, пока лишь в стадии образования находятся культурные и социальные реалии, которые бы оказывали достаточно серьезное противодействие иррациональным влечениям властителей.

Во все времена российская власть обретала характер авторитарности и деструктивности в большей или меньшей степени. Как следствие, все режимы (советские и нынешние российские) неадекватно и запоздало реагировали на вызовы современности, предлагая скоропалительные реформы, которые мгновенно должны были «осчастливить» народ. Популизм и мессианизм – конкретные проявления властями аффективных страстей.

Характером социальных действий россиян объясняется относительно легкое установление структур, основанных на авторитарном руководстве и партикулярной формальности, с одной стороны, декларировавших гарантии коллективной безопасности перед лицом внешних и внутренних врагов, а с другой – патернализм на уровне всесильного государства партии, обещавшего материальные и духовные богатства и непременно «полным потоком», и, конечно же, - враз, само собой разумеется, «для нынешнего поколения». Нравится нам сегодня это или нет, но исторические факты свидетельствуют, что все революционные и реформистские замыслы недемократического, авторитарного толка были в России осуществлены довольно быстро и успешно – они совпадали с характером традиционных, аффективных и ценностно-рациональных действий миллионов. Те же немногие попытки реформировать страну по пути развития самостоятельного принятия политических решений, институализация прав человека и индивидуальных свобод наталкивались на контрастирующие социокультурные ценности и образцы поведения. Доминировавший коллективизм механического толка, групповой эгоизм изначально противостояли рационально-легальному политическому господству.

Нынешний процесс демократизации политической власти в России – еще одна попытка интегрироваться в мировое сообщество стран, исповедующих прагматические, рациональные социокультурные ценности. Согласно веберовской методологии, процесс рационализации нашей власти пойдет параллельно изменениям в характере социальных действий россиян.

По Веберу, приверженность разных социальных групп и отдельных индивидов к различным типам социальных действий (с разной степенью в них рационального компонента) объективно ведет к естественности политического неравенства. Не в смысле прав и свобод людей, а в смысле их компетентности и способности быть активным социальным агентом, свободно принимающим решения и отвечающим за их последствия. У Вебера реализация идеи политической рациональности связана с разной степенью их участия в политической жизни вообще и политической власти в особенности. Социолог говорит о том, что можно быть:

1) «политиками «по случаю», когда опускаем свой избирательный бюллетень или совершаем сходное волеизъявление, например, рукоплещем или протестуем на «политическом собрании»;

2) «политиками «по совместительству»» - быть доверенным лицом, членом правления партийно-политического союза, государственных советов и т.д. В этом случае политика «не становится для них первоочередным «делом жизни» ни в материальном, ни в идеальном отношении»;

3) «преимущественно-профессиональными» политиками.

Из тенденции рационализации политической жизни логически вытекает идея превращения политики в своего рода «предприятие», которому требуются профессионально подготовленные люди с разными знаниями и умениями – чиновники-специалисты и «политические» чиновники.

Если эти принципы удастся провести в нашу жизнь, то постепенно пойдет процесс ее рационализации. Утвердится порядок, согласно которому «ходить во власть» должны профессионально подготовленные, компетентные в управлении люди, которые прошли подготовительную учебу и службу, выдержали специальные экзамены, доказывающие их способности и возможности работать на политическом «предприятии», что нельзя путать просто с интеллектуальными способностями. Остальные же должны почувствовать рациональность состояния быть свободным от профессиональной политики, чтобы обрести свободу для занятия иным делом профессионально. Следует заметить, что это вовсе не исключает право для всех людей оказывать влияние на власть, на характер принимаемых политических решений.

Ценными для нашей страны могут быть рекомендации Вебера относительно минимизации коррупции в структурах государственной власти. «За счет» политики как профессии живет тот, кто стремится сделать из нее постоянный источник дохода; «для» политики – тот, у кого иная цель. Чтобы некто в экономическом смысле мог жить «для» политики, при господстве частнособственнического порядка должны наличествовать некоторые предпосылки: в нормальных условиях он должен быть независим от доходов, которые может принести ему политика».

По существу, из этого следует, что при нашем волеизъявлении, вопреки прежним стереотипным установкам выбирать из «своих», рекомендуется отдать предпочтение при прочих равных условиях соискателю должности, уже обладающему интеллектуальной или материальной собственностью, имеющему постоянный доход, что, как правило, свидетельствует о его предрасположенности к целерациональным действиям и его потенциальной готовности для правовой, эстетической и, в конечном счете, рациональной политики.

Примечательно, что проблему коррупции Вебер не сводит к ее экономическому аспекту. Страна, в которой политическая элита дифференцирована, сталкивается с объективными сложностями, вызванными «коррупцией «партийно-политического» характера», когда «партийными вождями за верную службу раздаются всякого рода должности в партиях, газетах, товариществах, больничных кассах, общинах и государствах. Все партийные битвы суть не только битвы ради предметных целей, но прежде всего также за патронаж над должностями». Как видно, проблема коррупции не является специфически российской, и, стало быть, можно использовать веберовские соображения о политическом рационализме для ее нейтрализации. Прежде всего, надо признать, что рациональная бюрократия, как функциональный элемент управления, есть атрибут рационально-легального господства. Если политическое поле страны хочет развиваться в этом направлении, то лидеры партий и политических движений должны осознать, что в общих интересах минимизировать коррупцию. Для этого после каждой очередной партийной баталии, завершившейся приобретением одних и потерями у других, не следует по ценностным ориентациям конкретных партий и политических движений «перетряхивать» бюрократический аппарат управления. Тем более вредны кампании, иррациональные по сути, направленные на формальное сокращение определенного процента чиновников. Говоря о рационализации политического господства, Вебер отмечал необходимость формирования и поддерживания нового социального слоя – современного чиновничества, как «высококвалифицированных специалистов духовного труда, профессионально вышколенных многолетней подготовкой, с высокоразвитой сословной честью, гарантирующей безупречность, без чего возникла бы роковая опасность чудовищной коррупции и низкого мещанства, а это бы ставило под угрозу чисто техническую эффективность государственного аппарата, значение для которого для хозяйства, особенно с возрастанием социализации постоянно усиливается и будет усиливаться впредь».

Ориентация на этот тип рационального политического господства избавило бы российское общество от массовых иррациональных перемен в государственных институтах после очередных выборов, от чего, в конечном счете, население несет материальные и духовные потери. Хорошим симптомом в этом смысле явили собой последствия выборов Президента В.В. Путина. Общественное мнение, ряд СМИ предвкушали радикальные кадровые перестановки, которые, тем не менее, свелись к минимуму. Впервые в российской истории новой политической элите, пришедшей к самой вершине власти, хватило мудрости и прагматизма в целом сохранить бюрократический аппарат.

Политическую коррупцию можно минимизировать еще и тем, чтобы разделить функционально государственную бюрократию и лидеров партий. «Подлинной профессией настоящего чиновника…, - замечает Вебер, - не должна быть политика. Он должен «управлять», прежде всего, беспристрастно – данное требование применимо даже к так называемым «политическим» управленческим чиновникам… Политический чиновник не должен делать именно того, что всегда и необходимым образом должен делать политик – как вождь, так и его свита, - бороться».

И еще один принципиальный момент. Рациональное политическое господство отнюдь не тождественно безвластию, слабовластию, тем более ее бессилию. В этой связи Вебер замечает, что государство является институтом, обладающим «монополией легитимного физического насилия»: «единственным источником «права» на насилие считается государство», «насилие отнюдь не является нормальным или единственным средством государства – об этом нет и речи, - но оно, пожалуй, специфическое для него средство».

Трудно не согласиться с этим утверждением. Без решительных действий по укреплению Российского государства в этом плане у нас не исчезнут сами по себе возникшие на «демократической волне» очевидные диспропорции в полномочиях центра и регионов, закрепленные в республиканских Конституциях. Еще большая проблема для современной России – нелегитимные образования, в том числе и вооруженные, лидеры которых, как правило, прикрываясь патриотическими, национальными, религиозными лозунгами, во имя своих политиканских амбиций и коррупционных целей приносят в жертву права, свободы и зачастую даже жизни других людей. Сколько же еще нужно фактов, подтверждающих, что там, где возникает несколько источников «права» на насилие, нет и не может быть ни политической рациональности, ни демократии, ни элементарной справедливости? Однако, кажется, режим В. Путина начал осознавать эти опасности для судеб России и принимает меры для рационализации властной вертикали

§ 3. Марксистская социология .

3.1 Исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе "марксисткой социологии".

Социология марксизма – это теория социального развития общества, рассмотренная через призму материальных условий, через противоречия и существующий способ производства. Рассмотрим исторические и социальные предпосылки возникновения в Европе марксисткой социологии.

С развитием производства изменялись и требования к мастерам и рабочим.. Маленькие мастерские и отдельные ремесленники не могли тягаться с фабриками, которые за день производили больше продукции, чем они за месяц.

Повышения образованности людей и их приток в город, очаг культуры, разбудило в людях древний инстинкт к подражанию, а человек по природе стремится к лучшему. Лучше всего в то время жили аристократы и буржуа. Достичь их уровня со своими скудными средствами они не могли, вот ту-то им пришел на выручку частный капитал, со своими фабриками и дешёвым массовым производством. Единичные изделия во все времена ценились дорого и их могли себе позволить лишь богатые люди. Теперь фабричную мебель, посуду и прочую утварь мог себе позволить и среднестатистический гражданин. Времена, когда люди обходились минимум утвари и самодельным набором мебели уходили безвозвратно.

Но инстинкт к подражанию не единственен. В то время как у одних он преобладал, у других все более явственнее проявлялся другой – к накопительству. Ему подверглись капиталисты. Их стремление выжать максимум выгоды породили новые проблемы – резко обострившееся недовольство рабочих с их фабрик и заводов. Одной из важнейших причин этого обострения было опережения спроса над возможностью производственных мощностей. Оборудование или по Марксу "орудия труда" не могли перекрыть весь рынок спроса и тогда несовершенство машин стали покрывать увеличением рабочей смены у рабочих. Не желая нанимать дополнительных рабочих, они все больше делали рабочею смену, и все недовольства подавляли угрозой увольнения, а это причина становилась всё более актуальной. Безработица разрасталась в странах Европы. Население городов росло.

Рост конкуренции привел к повышению образования в среде обывателей. Во-первых, наниматель, боясь за сохранность машин и оборудования, предпочитал нанимать образованных людей для работы на них. Во-вторых, те же машины требовали высококвалифицированный инженерный состав. Резко возросла потребность в механиках, химиках. Да и то, что повышение урбанизации в городах облегчило образование. Еще одним из факторов была также конкуренция на рынке труда у учителей. С появлением всё большего количества преподавателей, снизило стоимость получения начального образования.

Хотелось бы подвести итоги выше сказанного. К. Маркс глубоко разбирался в тогдашней действительности и подметил всё более разрастающееся недовольство. Маркса хотел революционализировать действительность, но не всю целиком, а только тот класс, который приведет к революции всё общество. Он понимал, что за ним будущее и для воплощения своих идей нужен передовой и всё более растущий (в смысле процентного отношения к остальным стратам) класс, который будет недоволен своей жизнью и социальным положением, на протяжении ещё долгого времени.

С увеличением грамотных людей в Европе менялось и отношение к религиозной догме о построение мира. Это не значит, что люди всё в большей степени становились атеистами, они оставались хорошими прихожанами своих церквей, но не верили в божественное начало человека. Появлялся тот сплав веры, и просвещённости который сохранился до сегодняшнего времени.

Основу марксисткой социологии заложил переход некоторых стран Европы к новому типу общества – индустриальному и новому управлению – демократии. Пересмотр устоев привёл к нестабильности в обществе. Последующие революции в Голландии и Франции, подвели К. Маркс к мысли что прогресс и революция, отождествлённые понятия.

Концепция социологического учения К. Маркса.

Определение социологии.

Социология марксизма — это теория социаль­ного развития общества, созданная К.Марксом (1818— 1883) и ФЭнгельсом (1820—1895) в середине — второй по­ловине XIX в. Ее место и роль в истории социологической мысли определяются тем, что функционирование обще­ства, сознание и поведение живущих в нем людей анализируются, прежде всего, через призму материальных усло­вий их жизни, через противоречия и конфликты в реально существующем способе производства.

Следует прежде всего отметить два принципиаль­ных соображения.

Первое . Их идеи рассматриваются в контексте социокультурных ценностей того времени и пространства, где и когда они жили. Поэтому неправомерно отождествлять их воззрения с ленинизмом, сталинизмом, троцкизмом, маоизмом и т.д., где используются авторитет и отдельно взя­тые идеи марксизма как средство привести в жизнь полити­ческие идеи самого разного толка. Словом, есть социология марксизма и множество пост марксистских течений, школ, которые называются марксистскими.

Второе . Маркс и Энгельс одними из первых стали ис­пользовать эмпирические социологические исследования в своих теоретических работах — «Анкета для рабочих», «Положение рабочего класса в Англии» и др

. Главная задача социолога.

Главной задачей социолога по Марксу является рассмотрение существующих способов производства и поиск противоречий материального и классового различия существования индивидуумов, которые могли бы привести к революции – главной движущей силе прогресса. "… в действительности и для практического материалиста, т.е. для коммуниста, всё дело заключается в том, чтобы революционизировать существующий мир, чтобы практически выступить против существующего положения вещей и изменит его."

. Определение индивида

"…Имея дело со свободными от всяких предпосылок немцами, мы должны, прежде всего, констатировать первую предпосылку всякого человеческого существования, а следовательно и всякой истории, а именно ту предпосылку, что люди должны иметь возможность жить, чтобы быть в состоянии "делать историю". Но для жизни нужны, прежде всего, пища и питьё, жилище, одежда и ещё кое-что. Итак, первый исторический акт, это – производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни.

Второй факт состоит в том, что сама удовлетворённая первая потребность, действия удовлетворения и уже приобретённое орудие удовлетворения ведут к новым потребностям, и это порождение новых потребностей является первым историческим актом…

Третье отношение, с самого начала включается в ход исторического развития, состоит в том, что люди, ежедневно заново производящие свою собственную жизнь, начинают производить других людей, размножатся: это – отношение между мужем и женой, родителями и детьми, семья. Эта семья, которая в начале была единственным социальным отношением, впоследствии, когда умножающиеся потребности порождают новые общественные отношения, а размножающиеся население – новые потребности, становится (исключая Германию) подчинённым отношением и должна тогда рассматриваться и изучаться согласно существующим эмпирическим данным, а не согласно "понятию семья"" .

В определение Марксом homosapiensясно прослеживается материальная подоплёка : "Первый исторический акт этих индивидов (человеческих), благодаря которому они отличаются от животных, состоит не в том, что они мыслят, а в том, что они начинают производить необходимые им жизненные средства " – в отличии от философов (социологов) прошлого выставляющих главным фактором божественное, а в последствии духовное начало.

"Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. "

Карл Маркс не рассматривает человека как личность вообще, а обращает внимание только на то, к какому классу он принадлежит. Поэтому можно сказать, что определения человека, как личности у него отсутствует, он рассматривает класс или сословие целиком.

Определение общества

Общество по Марксу это - класс угнетателей и класс угнетаемых и их общественно-экономические противоречия.

Правящий класс.

Карл Маркс называл господствующим


10-09-2015, 14:38