Высказанные критические замечания в адрес марксистской концепции материалистического понимания истории не имеют целью доказательства ее неистинности. Эта концепция имеет свое рациональное содержание, которое должно быть установлено. Собственно, веберовское исследование влияния религии на социальные изменения во многом пыталось преодолеть недостатки марксистской методологии, предлагающей рассматривать духовный фактор в развитии человеческого общества как отражение хозяйственной деятельности. Но Вебер никогда не утверждал, что только духовные факторы влияют на развитие человеческого общества.
Следует, однако, отметить, что критическое отношение к марксизму осложняется тем обстоятельством, что марксизм как целостное учение, представленное трудами Маркса и Энгельса, никогда не принял формы систематически разработанной концепции, опирающейся на последовательно приведенные философские основания. Поэтому он оказывается противоречивым учением, содержащим взаимоисключающие положения. Так, утверждая первичность материального фактора в развитии общества, он говорит и о значимости духовного фактора (этот аспект особенно подчеркивал Ф. Энгельс в своих письмах). Существенным для понимания марксистской методологии является то, что признание духовного фактора допускается в ней по чисто прагматическим соображениям (например, по условиям практической классовой борьбы), которые не доведены до философского обобщения. Однако основной тезис материалистического понимания истории остается незыблемым: бытие определяет сознание, а не сознание определяет бытие.
Остановимся на рациональном смысле марксистской социологической методологии, которая предопределила научные исследования Вебера и Зомбарта. Он заключается в том, что Маркс впервые ясно указал на материальное производство как основу социального бытия. Очевидно, что любая духовная деятельность как функция общественной системы невозможна вне влияния материального производства. Последнее создает условие любой деятельности. Говоря о материально-производственной деятельности, Маркс противопоставляет ей политическую и духовную деятельность. В «Немецкой идеологии» он объявляет войну спиритуализму и отрыву духовного от материального. Преодоление этого отрыва может быть двояким: или посредством сведения духовного к материальному или посредством их гармонизации при сохранении существенного различия. Маркс выбирает первый вариант: по существу он устраняет специфические особенности духовной деятельности, сводя ее к разновидности материально-практической. В этом следует видеть недостаток марксистского подхода к решению проблемы.
Рассматривая материально-практическую деятельность в качестве основной социально образующей формы человеческой деятельности, Маркс становится на позицию человека физического труда. Впервые в истории культуры идеологическая концепция ставит производителя материальных благ на пьедестал. Выдающаяся историческая заслуга Маркса – рассмотрение трудящегося как основной социальной группы общества, которая не должна быть отчуждена от культурных благ. Фактически Маркс стремится устранить социальные перегородки, которые мешают социальной мобильности, закрепляют людей труда за этой часто отупляющей формой хозяйственной активности. Маркс вслед за творцами социалистических систем (прежде всего, за Ш. Фурье) ставит вопрос о необходимости рационального использования всего человеческого потенциала общества, которое позволило бы заниматься определенными видами труда тем индивидам, которые обладают наибольшими способностями для этого. В этом, на наш взгляд, и заключается позитивное содержание материалистического понимания истории. Эта концепция пытается преодолеть антагонизм видов человеческой деятельности (прежде всего, материальной и духовной), учитывая интересы человека, занятого в материально-практическом производстве.
В то же время решая поставленную задачу, Маркс неправомерно, как мы считаем, устранил специфическое отличие духовной деятельности, свел ее к разновидности материальной. Это не позволило ему в должной степени оценить социальные институты, реализующие духовно-практи-ческую деятельность, а также их социальные роли. Концепция Вебера усматривает недостаток марксистской социологии именно в объяснении социально-институализированной духовно-практической деятельности. Эту концепцию можно рассматривать в качестве предпосылки, обеспечивающей более адекватное понимание общефилософских установок марксистской идеологии.
Свои взгляды на социальную роль религии М. Вебер выразил в ряде произведений, среди которых наибольшее значение имеет его работа «Протестантская этика и дух капитализма». Задача Вебера – показать влияние духовных факторов на становление капиталистической формации. Эта исследовательская установка противоречит материалистическому пониманию истории. Согласно последнему, причинами социальных изменений являются изменения в материальном базисе общества. Что же касается религии, марксизм вообще лишает ее всякого самостоятельного бытия. Она понимается в качестве неадекватного отражения условий материально-производственной деятельности человека. Наиболее ясно на это указывает Энгельс, говоря об идее Бога как неадекватном понимании зависимости человека от производственных отношений («Анти-Дюринг»). Следует отметить, что Энгельс не исследует причину того, почему люди, не понимая господствующие над ними социальные отношения, создают идею Бога, вместо того, чтобы, например, устранять чувство неудовлетворенности более продолжительным трудом, употреблением алкоголя или социальным протестом.
Это стремление человека к универсальной идее не находит объяснения в марксистской концепции, поэтому Маркс отбрасывает всякую религию, философию и идеологию как ложные формы сознания. (Это, впрочем, вступает в противоречие с утверждениями молодого Маркса об универсальной сущности человека, которая, надо полагать, должна находить выражение и в его сознании.) Духовные феномены объявляются марксизмом как не имеющие собственной истории. Поэтому ни о каком влиянии религии на социальные изменения в марксизме речь не идет. Допустить такое влияние – значит допустить самостоятельное бытие религии. Веберовское стремление рассмотреть религию в качестве активного фактора социальных изменений предполагает другую исследовательскую установку – рассмотрение духовной деятельности как таковой, специфика которой не позволяет ей сливаться с материально-практической.
Занимаясь исследованием влияния религии на становление буржуазных отношений, Вебер должен был определить предмет своего исследования. Какие буржуазные отношения он мог избрать предметом своего анализа? Маркс, рассматривая становление капитализма, изучал изменение форм собственности и форм организации труда. Вебер прекрасно понимал, что религия не оказывает непосредственное влияние на капиталистическое производство. Поэтому он исследовал влияние религии на дух капитализма, то есть на становление новой трудовой этики. Вебера интересовало изменение мотивации человеческого труда, ибо капитализм отличается своей собственной мотивацией трудовой деятельности.
Маркс изучал становление нового строя как ряд изменений, которые в значительной степени происходили непроизвольно для людей и выступали в качестве побудительных причин их деятельности. Вебер стремился выявить изменения мотивов поведения, которые возникали в самом индивидууме, были результатом его собственного выбора. Таким образом, Вебер отталкивался от идеи автономности индивида, которая по существу не допускалась марксизмом. Правильность такого допущения, которое может вначале рассматриваться как гипотетическое, может быть доказана на основании полученных результатов исследования, которые должны иметь эмпирическое подтверждение и теоретическое выражение.
Изучая влияние религии на социальные изменения (в частности на переход от средневековой социальной организации к капиталистической), Вебер вынужден был выявлять характерные черты начального и конечного пункта процесса изменений. Для этого он должен был дать емкую и правильную характеристику каждого типа общественной организации. Очевидно, что такая характеристика, которую исследователь вводит до самого процесса исследования, выступает гипотетичной. Однако если она изначально не подвергается критике, то она выступает в виде аксиомы. В этом случае возникает вопрос об истинности этого аксиоматического положения, а также о способах его определения. Как известно, Вебер рассматривает капитализм как общественную организацию, базирующуюся на промышленном производстве.
Отличие капиталистического производства от цехового средневекового Вебер усматривает в его рационализации. Он отмечает: «Капитализм безусловно тождественен стремлению к наживе в рамках непрерывно действующего рационального капиталистического предприятия, к непрерывно возрождающейся прибыли, рентабельности» [17, c. 599]. «Капиталистическим», – указывает он, – мы здесь будет называть такое ведение хозяйства, которое основано на ожидании прибыли посредством использования возможностей обмена, то есть мирного (формально) приобретательства» [там же]. Такое хозяйство требует учета капитала в денежной форме, должно быть ориентировано на сопоставление дохода и издержек в денежном выражении [17, c. 600]. Эта рациональная организация капиталистического предприятия требует наличия двух важных компонентов: отделения предприятия от домашнего хозяйства и рациональной бухгалтерской отчетности [17, c. 602]. Эти два фактора (пролетариат и рациональная организация свободного труда в виде предприятия) характерны только для Запада [17, c. 603]. Рациональность основана на возможности исчисляемости решающих технических факторов производства и зиждется на своеобразии западной науки [17, c. 604]. Она лежит в основе необходимых рациональных структур права и управления [17, c. 605]. Поэтому задача сводится к определению своеобразия западного рационализма [17, c. 606].
Здесь Вебер указывает на двойную зависимость: рациональность зависит от экономики и влияет на нее: «Любая подобная попытка толкования (рационализма – авт.) должна ввиду фундаментального значения экономики принимать во внимание прежде всего экономические условия. Однако нельзя упускать из виду и обратную каузальную связь. Ибо в такой же степени, как от рациональной техники и рационального права, экономический рационализм зависит и от способности и предрасположенности людей к определенным видам практически рационального жизненного поведения» [17, c. 606]. Таким образом, экономика влияет на социальные отношения и зависит от психологических установок человека. Вебер не рассматривает эти каузальные взаимосвязи более конкретно, ограничиваясь общими замечаниями. Он определяет задачу своего исследования как изучение влияния религиозных идей и коренившихся в них этических представлений о долге на хозяйственно-рациональное жизненное поведение [17, c. 606].
Более конкретно эта исследовательская задача определяется как изучение обусловленности «хозяйственного мышления», «этоса» данной формы хозяйства определенной религиозной направленностью [17, c. 606]. В частности, необходимо показать обусловленность современного хозяйст-венного «этоса» рациональной этикой аскетического протестантизма [там же].
Вебер указывает на две стороны изучаемой каузальной взаимосвязи: это религия и хозяйство и социальная структура [17, c. 606-607]. Характер и механизм действия каузальной взаимосвязи Вебер не определяет, выбирая такие элементы этих двух сторон, которые тождественны по своему содержанию. Насколько эта тождественность поглощает различие их форм, Вебер не рассматривает.
Религиозно обусловленная хозяйственная этика становится максимой поведения специальных групп, которые могут быть определены вслед за Л. Гумелевым как пассионарные. Именно их жизненное поведение оказывает решающее воздействие на формирование нового общественного уклада [17, c. 609].
Здесь Вебер делает существенные оговорки. Во-первых, он отмечает, что религия целенаправленно не формирует хозяйственной этики, как и этики вообще. Реформаторы были озабочены только одной целью – спасением души. Социальные выводы из их учения были для них непредвиденными [17, c. 610]. Во-вторых, отмечает Вебер, он не доказывает тезис, что хозяйственный этос капитализма возник в результате влияния только учения Реформации, что капитализм является продуктом Реформации [17, c. 610. Свою задачу Вебер определяет как установление факта влияния религии на формирование капиталистического духа и определение тех сторон капиталистической культуры, которые восходят к этому влиянию [17, c. 610]. Другими словами, Вебер находит общие характеристики духовной (религия) и материальной (экономика) культуры с целью выявления влияния и ее степени первой на вторую [17, c. 611]. Отсюда можно сделать вывод, что Вебер не дает разработанного категориального аппарата для изучения поставленной проблемы. Поэтому метод его исследования можно определить как поиск соответствий в различных сферах культуры (поиск избирательного сродства) [17, c. 611], который носит более художественный, чем научный характер.
Более конкретная исследовательская задача Вебера состоит в выяснении таких моментов пуританского понимания профессионального призвания и требования аскетической жизни, которые могли оказать непосредственное влияние на развитие капиталистического стиля жизни [17, c. 611]. Следовательно, необходимо прояснить, насколько капиталистический дух определяется протестантским учением.
Исследование Вебера показывает, что мирская аскеза протестантизма отвергла непосредственное наслаждением богатством, но и превратило стремление к наживе в угодное Богу занятие [17, c. 613-614]. Стремление к богатству как самоцели было признано греховным, а стремление к богатству как результату профессиональной деятельности было истолковано как Божье благословение [17, c. 614]. Отсюда делается вывод, что постоянный мирской профессиональный труд стал пониматься как самое эффективное аскетическое средство и способ утверждения возрожденного человека и истинности его веры, что стало могущественным фактором распространения духа капитализма [17, c. 614]. Пуританское мироощущение способствовало установлению буржуазного, рационального с экономической точки зрения образа жизни [17, c. 615].
Возникло осознанное протестантами противоречие. Религия воспитывает трудолюбие и бережливость, которые ведут к богатству, а богатство привязывает к миру и разрушает чистоту веры [17, c. 616-617]. Угасание религиозного энтузиазма привело к появлению трезвой профессиональной добродетели и утилитаризму посюсторонности [17, c. 617]. Трезвость, добросовестность, трудолюбие стали угодной Богу целью жизни [там же]. Отношение к работе как призванию стало единственным средством увериться в своем избранничестве [17, c. 618]. Таким образом, Вебер делает вывод, что «один из конституционных компонентов современного капиталистического духа – рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания – возник … из духа христианской аскезы» [17, c. 619]. При этом к началу XX столетия стремление к наживе лишилось своего религиозно-этического содержания и приобрело характер безудержной страсти [17, c. 621]. Маркс, однако, утверждал, что таковым оно было со времени первоначального накопления капитала.
Подводя итог проделанной работе, М. Вебер отмечает, что его задача состояла в выявлении значения аскетического рационализма для социально-политической этики и для организации и функций социальных сообществ (от религиозных собраний до государства). Более обширная задача состоит в выяснении влияния аскетического протестантизма и на другие элементы современной культуры (посредством выяснения взаимосвязи следующих звеньев: гуманистический рационализм, философский и научный эмпиризм, развитие техники, развитие духовных ценностей культуры) [17, c. 621]. Кроме того, нуждается в исследовании и воздействие на протестантскую аскезу других общественных и культурных факторов, прежде всего экономических [там же]. Здесь Вебер делает важный методологический вывод. Он указывает на два типа интерпретации каузальных связей в области культуры и истории: материалистическая и спиритуалистическая каузальная интерпретация [17, c. 622]. Обе они односторонни и допустимы в равной степени [там же].
Можно сделать вывод, что Вебер рассматривал свое исследование как одностороннее, выявляющее одно направление каузальных зависимостей, в то время как полнота изучения общества предполагает анализ обоих направлений каузальных связей, а также пересечения этих связей. Господство экономического материализма во времена Вебера позволяло ему довольствоваться изучением одного направления каузальных зависимостей. Но поскольку оно было проведено без изучения другого направления, можно сделать вывод о недостатке методологии М. Вебера. Она не предусматривала изучения всей полноты социальных взаимодействий. Концепция Вебера не опирается на обоснованную теорию общественной системы. Она вскрывала те взаимосвязи в историческом развитии общества, которые были забыты. В этом отношении она была реакцией на развитие секуляризованной культуры и ее бездуховность. Однако указывая на религиозные корни хозяйственной этики капитализма, Вебер уходит от обсуждения вопроса, насколько эти корни могут быть актуализированы в современную ему эпоху. Исследование Вебера имеет апологетическое значение, защищая капитализм от бездуховного социализма.
Капиталистическое производство стремится к максимальной рационализации, это его субстанциальная характеристика. Эта характеристика капитализма есть его типическая идеальная характеристика. Ее выявление должно опираться на некоторые методологические основания, а не являться выражением интуитивного восприятия действительности. Однако у Вебера, впрочем как и у Маркса, эта идеальная характеристика оказывается интуитивным выражением их эмпирического восприятия современной им капиталистической действительности.
Маркс изучал становление нового строя как ряд изменений, которые в значительной степени происходили непроизвольно для людей и выступали в качестве побудительных причин их деятельности. Вебер стремился выявить изменения мотивов поведения, которые возникали в самом индивидууме, были результатом его собственного выбора. Таким образом, Вебер отталкивался от идеи автономности индивида, которая по существу не допускалась марксизмом. Правильность такого допущения, которое может вначале рассматриваться как гипотетическое, может быть доказана на основании полученных результатов исследования, которые должны иметь эмпирическое подтверждение и теоретическое выражение. Это и определяет направление веберовского исследования становления капитализма.
Маркс, выводя типически идеальную характеристику капитализма, определяет его как систему самовоспроизводящейся стоимости. Речь идет о такой организации производства, которая позволяет постоянно увеличивать стоимость.
Если сравнить характеристику капитализма у Маркса и Вебера, можно сделать вывод, что они оба определяют капитализм по характеру производственных отношений. Экономический базис общества оказывается наиболее существенным для постижения социальной системы. Если сравнить этот подход с подходом, например, античных мыслителей, то различие становится существенным. Античные мыслители рассматривали хозяйственную деятельность как важную, но вовсе не определяющую форму деятельности общественного человека. Античное отношение к хозяйственной деятельности возможно в условиях господства нравственных норм и сохранения непосредственного единства общины. Античный способ производства характеризуется изначальной включенностью индивида в различные формы коллективности, которые довлеют над ним и авторитетом нравственно-религиозных норм, которые определяют мотивацию и результаты его деятельности. Напротив, буржуазные отношения возникают в условиях распада непосредственной связи коллектива и личности, личность оказывается предоставленной сама себе и противостоящей всему сообществу, а не его отдельным общностям.
Возникшая незащищенность личности требует использования новых способов самосохранения, каковыми и оказывается узко специализированная профессиональная деятельность, обеспечивающая личность средствами к существованию и независимость от сообщества. Самостоятельность индивида, которую мы констатируем в капиталистическом обществе, позволяет использовать мощный фактор инновационной деятельности – стремление реализовать индивидуальность. Но этот фактор делает личность во многом беззащитной, поэтому возникает необходимость в поиске средств защиты индивидуальности, каковым и выступает приобретаемая индивидом собственность. Рационализация производства, которую Вебер считает важнейшей характеристикой буржуазного общества, есть способ достижения личной независимости. Таким образом, анализ идеальной типологической характеристики капитализма у Вебера показывает, что он ограничивается в значительной степени производственной сферой общества. Однако, на наш взгляд, изучение причинно-следственных взаимодействий в обществе должно отталкиваться от общесоциологических характеристик
10-09-2015, 14:39