Вторым лицом после воеводы является губной староста, ведавший дела уголовные. Его выбирали дворяне и боярские дети. Затем следует земский головной староста - власть выборная городским и уездным населением. При нем состояли выборные от уездных крестьян советники. Они составляли земскую избу. И наконец по всем вообще делам - народ имел самое широкое право обращения к Государю. В системе управительных властей Московского государства было хорошее качество: «широкое допущение аристократического и демократического элементов, пользование их общими силами, под верховенством царской власти, со всеобщим правом челобитья к царю. Это давало Верховной власти широкое осведомление, сближало ее с жизнью всех сословий, и во всех Русских вселяло глубоко убеждение в реальности Верховной власти, все направляющей и все устраивающей».
Таким образом, проявлялось единение Верховной власти и нации.
В третьем разделе Тихомиров останавливается на слабых сторонах русской государственности. К ним он относит – недостаток сознательности, шаткость политического строения, появление бюрократии, церковный раскол, появление абсолютизма. Также слабой стороной являлось и то, что «Россия находилась в ученическом положении у Европы, задача просветительная стояла в полном противоречии с задачами философско-религиозной и государственно-правовой самобытности». Задача приобщения России к европейскому образованию поставлена была еще Грозным, который из-за этого воевал за Ливонию и давал льготы англичанам. Борис Годунов, Алексей Михайлович вели ту же политику. Далее Петр Великий стал не колеблясь на почву подражания Европе во всем - в образе жизни, в костюме, даже в языке, не остановился перед переносом к нам учреждений, буквально списанных с шведских. «Не остановился Петр даже перед ломкой церковного строя и своей собственной власти». Петр стремился организовать самоуправление на
шведский лад и не воспользовался русским общинным бытом, представлявшим все данные к самоуправлению. Устав Петра о престолонаследии, называет наследие престола старшим сыном "недобрым обычаем " и устанавливает, "дабы сие было всегда в воле правительствующаго государя - кому оный хочет, тому и определит наследство". «Как известно, Россия расплатилась за такие правила Петра полустолетием государственных переворотов, в которых монархия уцелела только благодаря народу, продолжавшему считать законом не то, что приказал Петр, а то, что было в умах и совести монархического сознания народа».
Начатый Петром период просвещения осложнялся одним очень важным обстоятельством. В этот период, когда приходилось вырабатывать свое самосознание, Россия вливала в себя массу новых, нерусских элементов, каждый из которых должен был изменять саму природу ее национальности. «Работа самосознания происходила, так сказать, в субъекте беспрерывно меняющемся». Однако новые примеси - особенно столь разнообразные - не мешали сохранению прежнего типа русской национальности и, быть может, даже способствовали его более яркому выражению.
Первые зачатки самоопределения в России начались скоро после Петровской реформы. Как отмечает Тихомиров, Россия осознала себя и со стороны искусства - музыки, живописи. Но в области самосознания умственного - все оставалось «на первых начатках», чем и объяснялось невозможность развития самостоятельного политического творчества. Российская сознательность сделала сравнительно больше успехов в области религиозной.
Таким образом, развитие монархического принципа, его самосознание за этот период должно было прямо понизиться. «Он держался у нас по-прежнему голосом инстинкта, но разумом не объяснялся». Поэтому, из всех сторон научного творчества государственно-правовая в России за весь новый период осталась наименее разработанной, наиболее подражательной, наиболее проникнутой простым списыванием идей европейских. «Чувство инстинкта проявлялось в России постоянно достаточно, но сознательности, теории царской власти и взаимоотношений царя с народом – мало». В XIX в. русская мысль резко раскололась на "западников" и "славянофилов", и вся "западническая" часть вела пропаганду против самодержавия. «Раскол, в образованной части России, между "западниками" и национальной частью образованного класса растет еще больше после 1861 года, причем в "западническом" направлении развивается страшное отрицание всего типично русского, а идеи его получают огромную силу во всех средних образованных слоях и охватывают даже народ». Эта борьба, охватывающая все стороны жизни, сосредоточилась особенно сильно около самодержавия как принципа и учреждения. Как подчеркивает автор, монархическая идея уяснялась по преимуществу публицистическим путем, в споре с противниками, но не строго научным анализом. Труды научные, оставались более всего подражательными. Однако труд Каткова не является таковым. М. Н. Катков в борьбе с политическими противниками и даже монархистами славянофильского оттенка неоднократно останавливался на различных сторонах сущности и действия русской монархии. Что такое царь по Каткову? Царь - это некоторое воплощенное в едином лице единство и сила России. "Монархическое начало, - говорит он, - росло одновременно с русским народом. (…) В отобрании власти у всякого над всяким, в истреблении многовластия состоял весь труд и вся борьба русской истории. Борьба эта, которая в разных видах и при разных условиях совершалась в истории всех великих народов, была у нас тяжкая, но успешная, благодаря особенному характеру Православной Церкви, которая отреклась от земной власти и никогда не вступала в соперничество с государством. Тяжкий процесс совершился, все покорилось одному верховному началу, и в русском народе не должно было оставаться никакой власти, от монарха не зависящей. В его единовластии русской народ видит завет всей своей жизни, в нем полагает все свои чаяния". Объединяя государя с народом, Катков постоянно настаивал на том, что все русские подданные обязаны помогать царю, и что царь и агенты власти не одно и то же. Представительство народа он отрицал категорически. Однако Катков сознается, что какое-то иное, непосредственное общение царя и народа необходимо. В итоге, по учению Каткова, ясностью и разработанностью способов действия, оказывается, снабжена только именно бюрократия, а Верховная власть и подданные не имеют этого блага.
Далее автор уделяет внимание рассмотрению трудов Аксакова И.С. "Самоуправляющаяся местная земля с самодержавным царем во главе - вот русский политический идеал". Аксаков и славянофилы сами считали земские соборы непременной принадлежностью нашей монархии.
Также Тихомиров отмечает и других авторов. «Прекрасную формулу царя как делегации Божественной власти дал В. С. Соловьев. Внутренний смысл единоличного самодержавия рассматривался Д. Хомяковым». Общие взгляды А. А. Киреева сводятся к формуле "Царю принадлежит воля и действие, народу - мнение". Особо отмечаются труды К.Н. Леонтьева. "Государственная форма у каждой нации, у каждого общества своя: она в главной основе неизменна до гроба исторического, но меняется в частностях от начала до конца". По мнению Леонтьева, в общей сложности в России были всегда крепки только три элемента: византийское православие, безграничное самодержавие и, может быть, сельский "мир". "Монархическое начало у нас является единственным организующими началом". Леонтьев указывает на родовое начало в появлении монархии. Признавая заслуги русской публицистики по выяснению смысла монархического принципа, Тихомиров отмечает, что она системы и программы не давала. «Для общей программы действия какого-либо политического принципа необходимо столь ясное определение его существа и свойства, чтобы отсюда истекало твердое и понятное отношение ко всем запросам жизни: требованиям личности, нуждам социальным, ко всем сторонам права и управления». Автор подчеркивает существование в тот период неясности научного сознания. «Подводя итоги, можно сказать, что наше государственное право едва ли что-нибудь сделало для развития нашего монархического сознания и указания каких бы то ни было путей для монархической политики». Исследование юридического сознания нации есть нормальный путь созидания государственного права, подчеркивает Тихомиров.
В следующем разделе автор рассматривает управительную систему и связь с нацией за Петербургский период. «Управительные органы строились теоретически и с постоянной подражательностью "Европе". Это - общий характер двух веков от Петра I до Александра II». Автор выделяет четыре периода этого учредительного творчества: Петра Великого, Екатерины II, Александра I и Александра II.
Во главе государственного управления у Петра поставлен был сенат. Бывшие приказы, т. е. министерства, были перестроены в вид коллегий. Впоследствии сенат был составлен из президентов этих коллегий с председательством самого царя. Петр строил какую-то чиновничью республику, которая должна была властвовать над Россией. Петр замышлял сделать правительственные учреждения столь самостоятельными, чтобы они были способны заменить его самого. Как следствие, «царская власть принуждена была разрушать свое же собственное дело, но посредством самых несовершенных способов: единоличной централизованной бюрократии (фискалата и прокуратуры), которая возобновляла худшие стороны московских приказов». При Александре I бюрократия была организована со всеми усовершенствованиями. Не имея никакого сдерживания, развитие бюрократической централизации пошло неуклонно вперед, все более и более распространяя действе центральных учреждений в самые глубины национальной жизни.
Таким образом, по мнению автора, вся система управительных учреждений, во всех отраслях и ведомствах, особенно в XIX в., была направлена к тому, чтобы отрезать Верховную власть от нации.
Постоянное влияние оказывал идеократический элемент, который давало православное вероучение. «Подчинение царской власти Богу создает союз Церкви и государства, которые дружно и в одинаковом направлении ведут народ ко благу». Также значимым фактором является дворянство. На тот период существовала тесная связь Верховной власти с дворянством. «Дворянство представляло сословие, с одной стороны, кровно заинтересованное в местной жизни, с другой стороны, державшее в своих руках все отрасли управления». Через дворянство Верховная власть оставалась в непрерывном общении со страной.
Далее Тихомиров рассматривает русскую государственность, начиная с 1861 года. С 1861 года начинается новый период, отмечает автор, в котором для современника трудно сохранить объективность и в котором точность оценок становится гораздо более спорной. «Наступила эпоха, по-видимому, блестящего творчества, обновления народных сил, по внешности - эпоха величайшего проявления самодержавного принципа. Но именно в этой эпохе перед монархией открылась опасность, которой она избежала за предшествовавший период». В России уже в начале ХIХ века стали являться отдельные случаи отречения от монархической идеи. Но с 1861 года конституционное движение стало несравненно сильнее, шло, в общем, постоянно усиливаясь. Также началась и неуклонно шла вперед за все 40 лет нового периода пропаганда антиправославная. К этому общему движению постепенно стал присоединяться в размерах также все более усиливающихся социализм. «Создание демократической Европы, он нес с собой идею крайней демократии, соединенную с полным отрицанием религии».
Уничтожение крепостного права произвело глубокие изменения и в положении массы русского народа. Крепостное право держало массу крестьянства в сравнительно однообразном состоянии. «Сорок миллионов населения жили сравнительно изолированно от верхних "образованных" слоев, которые были для них не столько "образованные", как "баре", "господа", нечто привилегированное и эксплуатирующее». Это положение резко изменилось с освобождением крестьян. Умственное состояние верхних классов начало быстро передаваться в народную массу, даже помимо преднамеренной пропаганды.
По мнению Тихомирова, все сложности, борьба социальных элементов, племен, идей, появившиеся в современной России, не только не упраздняют самодержавия, а напротив - требуют его.
Одной из причин разобщения верховной власти и народа, по мнению автора является бюрократия. После 1861 года около Верховной власти осталась только бюрократия. Она все делала, вдохновляла Верховную власть, все решала за Россию. «И вот в течение 40 лет она успела вырыть такую яму между царем и народом, какой никогда не было за все предыдущие 1000 лет существования России». С 1861 года Россия впервые представила тот тип бюрократического "полицейского государства", который господствовал в доконституционной Европе XVIII века.
Вместе с тем, отмечается одновременное ослабление и национальных сил, и самого государственного управления. Славянофильские идеи указывали на необходимость местного самоуправления. Западнические требования указывали на права личности, а общее историческое направление империи указывало распространение народного просвещения. В осуществлении этих задач и пошло творчество новейшего периода, но создателем всего явилась бюрократия . Естественно, что при этом задача организации самоуправления не только не была достигнута, но, общем заглушена. Государственное строение с 1861 года характеризовалось тем, что из года в год, бюрократия развивала все большую централизацию и вмешательство чиновничьей власти решительно во все, чем только живет нация. Господство бюрократии тяжело отражалось и на высшей власти. Подводя итог, автор указывает на то, что система управительных властей в будущей России непременно так или иначе изменится. «Она должна принять или характер парламентарный, или истинно монархической». Далее автор подчеркивает, русский по характеру своей души может быть только монархистом или анархистом. Поэтому было бы невероятным увидеть в России не только республику, но даже сколько-нибудь прочную конституцию, ограничивающую царскую власть. «Как прочный строй в России возможно только монархия».
Четвертая часть книги посвящена рассмотрению монархической политики. По определению Тихомирова, монархическая политика - есть применение общих законов политики в государственной жизни, направляемой монархической Верховной властью. В свою очередь - политика , как наука, в обычном определении изучает условия и способы осуществления целей государства . «Политика, как искусство, состоит в приспособлении к этим условиям и пользовании этими способами для осуществления целей государства на практике». Политика состоит в применении государственных сил к общественному действию.
По мнению автора, сознание преимуществ монархии в качестве Верховной власти должно составлять основной пункт монархической политики, как науки и основной пункт монархической политики, как искусства. При выработке носителей Верховной власти следует уделять внимание династичности, правильному воспитанию и царским принципам действия и поведения.
«На первом месте забот монархической политики должно поставить династичность и правильное престолонаследие». Династичность непременно должна сопровождаться правильным престолонаследием, возможно ясным, общепонятным, простым.
«В числе важнейших обязанностей монархической власти в отношении самой себя находится памятование царских принципов». Постоянным принципом царским, по мнению автора, должно являться направление своей Верховной власти на путь прогрессивной эволюции, т. е. к чистому самодержавному виду. Отношение монархической политики к религиозному началу выражается в союзе Верховной власти с теми ростками религиозного сознания народа, которые ведут к истинной религии. «В отношении вероисповедной политики можно поставить два правила:
1. Монархическая верховная власть может держаться лишь на почве национальной религии, но при этом
2. Она должна всеми силами благоприятствовать прогрессивной эволюции религиозного сознания нации, т. е. приближению души нации к истинному, действительному Богу».
Далее автор справедливо указывает на то, что разумная государственная политика, помнящая источники силы государства, состоит в том, чтобы никак не подрывать самобытного существования источников, из которых растет личность человека, источников нравственного элемента. «Что касается монархической политики, то для нее это особенно обязательное правило».
Рассматривая отношения государства и церкви, автор отмечает следующее: в монархической политике, основанной на верховенстве этического начала и имеющей внешним органом личность монарха, отношения государства к Церкви могут и должны быть устанавливаемы на единственной нормальной почве союза .
Исповедная политика монархии, по мнению автора такова: монарх устанавливает религиозную свободу своих иноверных подданных не иначе, как в постоянном соглашении по сему предмету с своей Церковью. «Задачей монарха в целях правильной исповедной политики, должно быть поддержание истинного строя Церкви - то есть Церкви самостоятельной, соборной, независимой от мирской власти и связанной со вселенским православием».
«Источник государственной сипы только в личности и в созидаемом ей социальном строе». Отношение монархии к социальному строю должно заключаться в следующем. «Монархии нужно знание многоразличных интересов социальных групп». Необходимо заботиться о поддержании здорового социального строя, т.е. такого, при котором необходимое расслоение нации на слои и группы производится без помех.
В следующем разделе автор рассматривает систему управления монархии. Существуют два различных проявления деятельности монарха: во-первых, действие по царской прерогативе и, во-вторых, по монархической конституции. Определяя место монарха в системе управления, автор устанавливает следующие правила:
1) чтобы ни одна из отраслей управления не была принципиально изъята от возможности непосредственного вмешательства Верховной власти;
2) чтобы в нормальном ходе управления возможно большая часть дел была передовериваема правительственным органам, но под непременным условием законности ведения дел и с законной ответственностью всех инстанций управления;
3) чтобы для самой Верховной власти была обеспечена полнота осведомления и внимательное, компетентное обсуждение и возможно более безошибочное решение в отношении всех вопросов управления и всех нужд национальной жизни;
4) чтобы, наконец, в самом построении управительных органов были соблюдены принципы совершенства их действия.
При монархии необходимо привлечение к управлению общественных сил, то есть сочетание бюрократических сил с общественными . «Введение общественных сил в государственное управление имеет две главные формы: 1) создание учреждений на почве общественного и сословно-классового управления, и 2) привлечение общественных представителей в общий круг государственного управления». Народное представительство в монархии - орудие общения монарха с национальным духом и интересами . В монархическом национальном представительстве важно не число депутатов, а доброкачественность представительства , его компетентность и его всеобъемлемость.
Рассматривая понятия личности, свободы и права, автор указывает на то, что монархическая власть сама есть создание этического принципа, и через это в самой себе не может не сознавать государственного значения личности, как носительницы этического начала. «Истинная монархия в своей идее заключает все данные и для охраны политических прав. Только для этого нужно сильное развитие ее политического самосознани.
(…) В монархии личность ставит Верховной властью не свою волю, а волю своего идеала. Таким образом,
29-04-2015, 03:53