В. Яцкевич
Понятие "отчуждение" продолжает привлекать внимание исследователей, несмотря на то, что оно занимает видное место в философии не одно столетие. Это связано с тем, что в настоящее время все острее ощущается та опасность, которая создается другой стороной общественного прогресса. Человечество становится сильнее и могущественнее, и ... опаснее для самого себя. Развитые производительные силы, в которые вложен труд многих поколений, все чаще представляются как чуждые, неуправляемые, враждебные силы, угрожающие самой жизни. Создается такое впечатление, что в этих условиях определяющим фактором является отчуждение, значение и роль которого неотвратимо возрастает. И если в прошлом столетии данная тема была рядовой, философской, то сегодня она самой жизнью выдвигается в ряд наиболее актуальных.
Обратимся к наиболее распространенному определению. В "Философской энциклопедии" в статье А. П. Огурцова читаем: "Отчуждение - философско-социологическая категория, выражающая объективное превращение деятельности человека и ее результатов в самостоятельную силу, господствующую над ним самим и враждебную ему ... ". И далее: "Истоки отчуждения - в разделении труда " [1] [1] . Ниже будет показано, что чуждоое не может быть враждебным. Оно может быть только беразличным.
По всей видимости данное определение не может претендовать на общность и глубину. Оно является частным и чрезвычайно узким хотябы потому, что начинает с деятельности человека и ею же завершает. Следуя логике материалистического подхода, в качестве исходного момента необходимо взять объективность чуждости бытия и затем далее природы и окружающего мира и из него вывести отчужденность деятельности и отчуждение человека. Заметим, что природа не всегда враждебна, она чаще безразлична.
Стремление к обобщающим принципам пронизывает все науки. Поэтому пути к обобщению наиболее естественно искать в трудах классиков. В настоящем исследовании категории отчуждения за основу взята работа К. Маркса "Критика гегелевской диалектики и философии вообще". В дальнейшем все ссылки на Маркса будут относиться только к этой статье. Автором она воспринимается не как критика, а как содержательная полемика между Марксом и Гегелем, причем не очень острая.
Об идеализме Гегеля написано достаточно много. Напомним лишь, что анализируя категорию отчуждения, он исходит из следующих общих положений: труд - это в основном только духовная деятельность, иначе говоря, деятельность духа, человек же является мыслящей, философствующей субстанцией. Кроме этого вся философия Гегеля изобилует множеством суждений спекулятивного характера, имеющих только логические основания без связи с действительностью. Такого рода абстракции иногда создают только иллюзию, видимость правильного рассуждения. Так, например, в одном случае, говоря об отчуждении в опредмечивании, он утверждает, что мышление предметно, далее, мышление является предметом самого себя, а затем - всякий предмет обретает свойства отчужденного мышления. Отсюда в частности "вытекает" "ничтожество" предмета, который не опосредуется нашим сознанием. В действительности же о таком предмете ничего сказать нельзя.
Тем не менее, нельзя не отметить, что определения труда и человека, данные Гегелем, обладают той широтой, которая так необходима в теоретических исследованиях. Сущность труда как взаимопроникновение опредмечивания и распредмечивания Гегель раскрыл в “Феноменологии духа”. В его определении труд - это рефлексия, благодаря которой материальное опосредуется идеальным, т. е. сознанием, и наоборот - идея как результат психической деятельности воплощается в материальных вещах. Иначе говоря, “ ... благодаря труду оно [сознание - В. Я.] приходит к самому себе” [2] [2]. Прогресс этого двуединого процесса обусловлен тем, что сознание обретает способность рефлексировать внутри самого себя, реализуя на практике лишь свои “конечные” (в определенном смысле) результаты или в значительной степени завершенные построения.
На наш взгляд все это могло бы быть очень полезным в "Немецкой идеологии", где Маркс рассматривает условия коммунистического труда.
Анализируя диалектику Гегеля, Маркс прибегает порой к абстракциям еще более высокого уровня, которые бывает весьма проблематично связать с какой-либо действительностью. Критикуя идеализм, он и сам незаметно для себя впадает в идеализм. Его статья изобилует утверждениями, которые невозможно трактовать с позиций истинности. Вся “Критика” кроме очевидных возражений против идеализма содержит “игру в диалектику”, в которой заметно лишь его усердие, в которой он ничего не достигает.
Например, по Гегелю человек приравнивается к самости. Маркс уточняет: “... самость есть лишь абстрактно мыслимый и абстракцией порожденный человек“. [3] [3] Здесь автор “Капитала” явно перемудрил. Реальный человек всегда самость во многих аспектах (хотябы как момент), и иным быть не может. В частности как субъект общественных отношений (“социальное животное”) он - самость. Опосредовать общественные отношения, быть их проводником он может только как самость. Диалектичность данного обстоятельства достаточно очевидна.
Создается такое впечатление, что “ученик” попытался превзойти “учителя”.
"Критика" содержит очень много цитат из "Феноменологии духа". Одна из них составляет целую страницу. Маркс критикует гегелевское понимание сущности труда и сущности человека. А затем, имея в виду восемь процитированных положений об отчуждении, примирительно замечает: "В этом нет ничего непонятного и загадочного" [4] [4]. Таким образом, за исключением указанных частностей подход автора диалектического метода не вызывает возражений со стороны материалистической философии. Гегель безупречен в логике, и в данном случае, как и во многих других, "переворачивание с головы на ноги" не требует большого труда. Маркс фактически во всем с ним согласился, пересказывая в иной форме его мысли. Он лишь "пожурил" его за увлеченность абстракциями, которые иногда воспринимаются как иллюзии.
Тем не менее, есть одно особо важное положение (из числа тех восьми), состоящее в следующем: " ... это отчуждение имеет не только отрицательное, но и положительное значение; ... оно имеет значение не только для нас, или в себе, но и для самого сознания;" [5] [5]. Гегель с исчерпывающей полнотой развивает эту мысль. Можно привести ряд высказываний Маркса, из которых следует, что он полностью разделяет это мнение. Однако, в этой же работе спустя несколько страниц, он категорически осудил это "положительное значение". Анализируя рассуждения Гегеля по данному поводу , Маркс обнаруживает здесь "извращение понятий". Имея в виду снятие отчуждения, он пишет, что "этот факт носит формальный характер", а само снятие, якобы, "абстрактное, бессодержательное снятие" [6] [6] .
Очевидно, данная позиция для Маркса является принципиальной, хотя она беспринципна в научном смысле. Во всех своих наиболее известных произведениях он трактует отчуждение исключительно как отрицательное социальное явление без каких-либо положительных моментов, порождаемое эксплуатацией и разделением труда, и которое может быть преодолено только социальной революцией. Непоследовательность и неоднозначность здесь налицо.
Сущность феномена отчуждения, на наш взгляд, в виде отдельных положений выражается в ряде высказываний классиков философии. Отправным моментом развертывания анализируемого понятия может послужить следующее высказывание Н. Бердяева: "Любое материализованное бытие есть отчужденное бытие" [7] [7]. Материалисты должны быть благодарны ему за эту мысль. Какими путями он к ней пришел, откуда вывел - не столь важно. Важно то, что в ней и высшая абстракция, и отражение сущности. Чужда сама по себе материя, чуждость - такой же ее атрибут, как пространство и время. Последние сами по себе - формы чуждости. Это обстоятельство первично также, как первична сама материя. Только учтя данный атрибут, можно рассуждать об отчуждении человека, его труда, мышления и т. д.
Очевидно, утверждение Н. Бердяева бездоказательно. Но бездоказателен абсолютно любой закон или обобщение. Например, таковым является закон сохранения энергии или тот или иной закон статистического распределения. Бездоказательно в строгом смысле все то, что получено в результате индуктивного вывода. А все те обстоятельства, которые служат оправданием для принятия того или иного обобщения, такие как эксперимент, практика, в той же мере дают основание и Бердяеву.
Согласно общепринятой в настоящее время точке зрения бездоказательность исходного положения - весьма распространенное явление. Всякая современная аксиоматическая теория сопоставляет с действительностью не исходные положения, а выводы, и в этом находит свое оправдание. Главный же ее принцип - выводимость всех утверждений из аксиом и внутренняя непротиворечивость. Если утверждение Бердяева принять за аксиому и применить логику идеалиста Гегеля, то можно удовлетворить всем требованиям современной науки. Заметим, что Гегель во всех своих рассуждениях подчеркивает независимость бытия чуждого. В определении Бердяева без труда улавливается эта же идея, поскольку материя определяется как "объективная реальность".
Итак, чуждое - объективно, независимо существующее без какого-либо отношения к другому, без связи с другим. Чуждым был и есть весь окружающий мир и по отношению к человеку, и по отношению к самому себе. Таковыми являются все неодушевленные предметы.
Поскольку чуждое не имеет связи с другим, то оно не имеет связи и с собой, и значит оно не имеет отношения к самому себе. Таким образом оно чуждо и по отношению к самому себе. В формальном смысле чуждая вещь изолирована от самой себя.
Необходимо отметить, что в определении Бердяева нет различия между живой и неживой материей, и в этом состоит его обобщение. Живая материя обладает тем свойством, что она всегда целое, у нее взаимно опосредованы все ее части. Поэтому, в строгом смысле части тела животного не являются чуждыми по отношению друг к другу, а оно само не чуждо по отношению к природе. Ясно, что не всякую "материализацию" имел в виду Бердяев.
Со всей очевидностью, приведенное определение диалектически противоречиво. Имеющее здесь место противоречие дает о себе знать как в логике, так и в реальности. В реальном мире все взаимосвязано, каждый атом связан со всей вселенной, поэтому о чуждом можно говорить, не забывая о его относительности. Логический аспект приводит к тому же. Отсутствие связи - это уже отношение, а поэтому, полагая отсутствие связи, мы полагаем и отношение и, тем самым, снимаем отчуждение.
Если исходить из того, что “чуждое существует”, то тогда может быть привлечена вся диалектика понятия "существует". Кроме этого, понятия "связь" и "отношение", как известно, являются диалектическими категориями. Поэтому чуждое обладает всем комплексом соответствующих противоречий, анализ которых требует специального рассмотрения.
С учетом рефлексии рассматриваемое понятие распадается на две составляющие: отчуждение положенное и отчуждение рефлексирующее.
В рамках первого понятия выражается только констатация наличия отчуждения, причем чуждым образом, поскольку за констатацией ничего не должно следовать. Возникающая здесь рефлексия снимает, гасит сама себя, так как к самому понятию "чуждо" мы должны относиться отрицательно, исключая всякий анализ. В противном случае любое движение мысли обнаруживает связь, и отчуждение становится несостоятельным. Мы говорим чуждая безразличная природа, и добавить к этому нечего. Если мы добавим слово "суровая", то тем самым снимем остроту отчуждения. Напомним, что любой враг даже самый лютый и жестокий не характеризуется как чуждый. Таким образом, здесь только предпосылка, начальный момент рефлексии, которым все и завершается.
Во втором понятии выражается отчуждение, для которого свойственно становление и развитие без завершения. Соответствующее ему явление в частном случае представляет собой человеческую деятельность и ее воплощение в сфере материальных вещей, в сфере предметной деятельности. В этом смысле сам труд есть сила и энергия отчуждения. Здесь рефлексия состоит в том, что всякий труд предполагает другой труд, возбуждает, обусловливает сам себя.
Заметим, что отчуждение как процесс сопровождается снятием. В сущности снятое всегда является чуждым. Например, во всяком продукте труда содержится труд в снятом виде. Однако, то что изначально чуждо ни в каком снятии не нуждается, например, окружающая природа.
Материализация деятельности имеет следующие аспекты:
a) соединение труда с материей, вещью, в результате чего он обретает свойства чуждой материи и объективного бытия;
б) только материализованный труд имеет значение для другого человека и общества в целом; через материальные вещи (или иначе, отчужденный труд) образуются универсальные связи, которые - суть общественные связи и отношения.
Для обозначения этих двух аспектов Гегель вводит понятия "опредмечивание" и "распредмечивание". Величие гегелевской "Феноменологии", пишет Маркс, заключается в том, что Гегель "рассматривает опредмечивание как распредмечивание, как отчуждение и снятие этого отчуждения, в том, что он, стало быть, ухватывает сущность труда и понимает предметного человека, исторического, ... , человека как результат его собственного труда" [8] [8] .
Весьма абстрактно и в значительной степени верно в “Феноменологии духа” в разделе “Отчужденный от себя дух” Гегель пишет: “С одной стороны, действительное самосознание благодаря своему отрешению переходит в действительный мир, и этот последний возвращается в самосознание; а с другой стороны, именно эта действительность - и лицо, и предметность - снято; они чисто всеобщие. Это их отчуждение есть чистое сознание или сущность” [9] [9].
Действительно, сознание снято в результатах деятельности “лица”, а действительный мир снят в сознании. Однако с последним предложением трудно согласиться.
В процессе опредмечивания содержание труда переходит в предмет и обретает независимое объективное существование. Иначе говоря, в полном соответствии идее Бердяева труд обретает материализованное бытие. Процесс начинается с соединения субъекта и объекта, а завершается их полным разрывом. В предмете навсегда фиксируется часть физических и духовных сил человека, то есть часть его самого. Имеющий здесь место момент отчуждения отделяет производителя от самого себя. Формально опредмечивание в том и состоит, что нечто конкретно содержательное становится чуждым. Отчуждением является уже предметный характер сам по себе, поскольку, всякий предмет конечен, ограничен, обособлен от всего прочего. Поэтому он нечто "отрицательное". В связи с этим мерой отчуждения в любом обществе является суммарный результат труда всех поколений.
Отчужденным становится все то, что, материализуясь, покидает человеческие руки. Но, поскольку “дух цепляется за материю”, отчуждается также и все то, что производится человеком в духовной сфере. Например, произведения искусства, достижения науки, информация и т. д. обретают самостоятельное бытие после завершения творческого процесса автором. Все это становится доступным для других людей только будучи чуждым.
Распредмечивание (противоположный процесс) есть присвоение человеком сущностных сил и мыслей другого человека, ставших чуждыми предметами. Вообще человеческое восприятие и опосредование окружающего предметного мира и общественные отношения возможны только при том условии, что эти предметы являются "отчужденной действительностью человеческого опредмечивания, отчужденной действительностью объективированных человеческих сущностных сил ... “ [10] [10] . Маркс пишет, что действительное проявление человека как родового существа, то есть как человеческого существа, состоит в том, что он извлекает из себя свои родовые силы и относится к ним как к предметам, а это возможно только в форме отчуждения. Благодаря этому "труд есть для-себя-становление человека в рамках отчуждения или в качестве отчужденного человека" [11] [11] .
Это "для-себя-становление" - суть становление нового качества, или другими словами, - этот тот процесс, который в результате длительной эволюции приводит к социальности. Именно в этом состоит та трудовая деятельность, которая выделила человека из мира животных. Изначально она содержит в себе момент связи, необходимой для передачи труда, опыта, знаний, культуры и формирования общественных отношений.
Присвоение отчужденной предметности (предметной сущности) есть упразднение и предметности, и отчуждения. Субъект соединяется с объектом с тем, чтобы раскрыть содержание последнего. Он пользуется вещью как чуждой, поскольку отчуждение уже состоялось, и он пользуется ею в полной мере, так как сам является социальным субъектом. В этом состоит его социальность, связь с себе подобными существами. Содержание имеющего здесь место отношения определяется содержанием труда на стадии опредмечивания, и самой вещью на стадии распредмечивания. Поэтому, для всех субъектов это отношение одно и то же, если они пользуются одной и той же вещью. В нем они отождествляют вещь, здесь она становится тождественной самой себе, поскольку все субъекты обнаруживают в ней одно и то же. И вместе с этим отождествляются и сами субъекты как социальные субъекты, принимающие участие в одной и той же деятельности.
Заметим, что во всех описанных явлениях "разделение труда" может иметь место только в процессе самого труда. Оно, попросту говоря, не существует, например, в первобытнообщинном обществе и поэтому нигде не может быть предпосылкой отчуждения (как об этом пишет Огурцов). Но оно возникает и начинает играть свою роль только вместе с предпосылками государственности (с предпосылками организации труда нового типа) и способствует развитию отчуждения лишь постольку, поскольку способствует развитию труда. Материалистическая концепция состоит в частности в том, что свободно применять в жизнедеятельности можно только то, что изначально чуждо: вода, воздух, плоды диких деревьев и позже продукты труда, появившиеся в условиях общественного производства.
В сфере общественного производства опредмечивание начинается с соединения субъекта с объектом, а завершается их полным разрывом. Если в последствии производитель пользуется той вещью, которую сам же и произвел, то он пользуется ею как чужой, поскольку имел место момент отчуждения, поскольку произведенная им вещь общезначима. Таким образом, в овеществленном труде производитель становится другим по отношению к самому себе в связи с тем, что момент отчуждения отделяет производителя от самого себя. Этот же момент кладет начало необходимости одного человека в другом. Или, другими словами, любой человек творит для себя как для другого и наоборот, и в этом творении он полагает и себя, и другого человека. И порождаемый таким образом момент отчуждения является моментом социальной связи, и в этом состоят подлинно человеческое отношение.
Т.о. отчуждение имеет место всегда в любой предметной деятельности человека. Подчеркнем, в развитом
11-09-2015, 00:21