Спецрациональность

Е.П.Никитин

Говоря о рациональности, основной акцент нередко делают на ее конкретно-историческом характере. Причем иногда этот акцент оказывается настолько сильным, что создается впечатление, будто что-либо определенное можно сказать лишь о ее частных разновидностях, но не о рациональности как таковой, будто последняя вроде бы и вовсе не существует. Мы не будем обсуждать здесь такую постановку вопроса, однако, забегая вперед, заметим, что, если дело действительно обстоит так, то удел феномена рациональности не вызывает и не может вызывать никакого оптимизма.

Вводные замечания

Спецрациональностью будет называться особая разновидность рациональности, присущая той или иной специализированной форме духовной деятельности. В свою очередь последним термином обозначается такой вид духовной деятельности, который выполняется посредством некоторого социального института и, как правило, не выходит за рамки одного из фундаментальных начал духа - познавательного, нравственного, эстетического. В отличие от начал, которые трансисторичны, формы имеют конкретно-исторический характер (таковы, например, наука, право, политика, искусство)2. В данной статье предпринимается попытка поставить и рассмотреть некоторые общие вопросы, касающиеся спецрациональности, хотя сделано это будет в разговоре лишь об одной ее разновидности, представленной к тому же только одним историческим примером. Речь пойдет о трактате Н.Макиавелли "Государь". Следует особо подчеркнуть: то обстоятельство, что этот трактат и его автор будут постоянно находиться в поле нашего внимания, ни в коей мере не означает, будто данная статья относится к дисциплине, именуемой "макиавелливедением". Избранный исторический пример нужен лишь для того, чтобы предоставить, с одной стороны, то, что Ефим Копелян называл информацией к размышлению, а с другой - иллюстрации к результатам этого размышления.

Загадка "Государя"

Вот уже почти полтысячелетия люди ломают головы над загадкой "Государя", вернее, над загадкой самого Никколо Макиавелли. С одной стороны, перед нами - блестящий исследователь: историк ("История Флоренции" и многое другое) и, как бы мы теперь сказали, политолог и социолог, сочетающий остроту и ____________________ 1 У человека, выросшего в социальной системе, где на словах превозносилось "общее", а на деле властвовали всякого рода "спец", "особ" и прочие "чрезвычайности" (от ВЧК и ОСО до спецраспределителей), этот термин может вызвать коннотации не лучшего свойства; и единственное утешение связано с тем, что обозначаемый им феномен наделен не одними только достоинствами и что как раз его не-достоинства здесь будут рассматриваться в первую очередь.

2 Подробнее об этих сюжетах см.: Никитин Е.П.

Духовный мир: органичный космос или разбегающаяся вселенная? // Вопр. философии. 1991. N 8.

49 широту опытных наблюдений с глубиной и мощью теоретического анализа ("Государь", "Рассуждения на первую декаду Тита Ливия" и другие сочинения, в том числе несколько тысяч отчетов, докладных записок и писем, написанных Макиавелли за четырнадцать с лишним лет его работы в должности канцлера второй канцелярии Синьории Флорентийской республики и канцлерасекретаря Совета десяти3).

С другой стороны, Макиавелли - безусловно прекрасный писатель: драматург (его "Мандрагора" считается лучшей комедией итальянского Возрождения) и новеллист ("Сказка. Черт, который женился" - произведение, обычно именуемое "Бельфагором"). Писал Макиавелли и стихи, хотя они по своей художественной ценности существенным образом уступают этим произведениям.

Но, с третьей стороны, - этот ужасный макиавеллизм! Эти советы: "...государь, если он хочет сохранить власть, должен приобрести умение отступать от добра и пользоваться этим умением смотря по надобности"4; "...нет способа надежно овладеть городом иначе, как подвергнув его разрушению"5; "...все вооруженные пророки побеждали, а все безоружные гибли"6; ...обиды нужно наносить разом: чем меньше их распробуют, тем меньше от них вреда..."7; "...государь не должен иметь ни других помыслов, ни других забот, ни другого дела, кроме войны, военных установлений и военной науки..."8; "...лишь те совершили великие дела, кто прослыл скупым, остальные сошли неприметно"9; "если ты ведешь войско, которое кормится добычей, грабежом, поборами и чужим добром, тебе необходимо быть щедрым... И всегда имущество, которое не принадлежит тебе или твоим подданным, можешь раздаривать щедрой рукой..."10; "...государь... не должен считаться с обвинениями в жестокости"11; "...разумный правитель не может и не должен оставаться верным своему обещанию... А благовидный предлог нарушить обещание всегда найдется. Примеров тому множество: сколько мирных договоров, сколько соглашений не вступило в силу или пошло прахом из-за того, что государи нарушали свое слово, и всегда в выигрыше оказывался тот, кто имел лисью натуру. Однако натуру эту надо еще уметь прикрыть, надо быть изрядным обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены ____________________ 3 Из этого множества трудов следовало бы выделить прежде всего такие как "О природе галлов", "Памятка тому, кто едет послом во Францию", "Картина французских событий", "Доклад о положении дел в Германии", "Рассуждение о положении дел в Германии и о германском императоре" и "Картина германских событий".

4 Макиавелли Н. Избр. соч. М., 1982. С. 345.

5 Там же. С. 314.

6 Там же. С. 317.

7 Там же. С. 328.

8 Там же. С. 342.

9 Там же. С. 346.

10 Там же. С. 347.

11 Там же. С. 348.

50 ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить"12;"...обладать... добродетелями и неуклонно им следовать вредно..."13.

Как это возможно? Как мог написать такие чудовищные вещи художник, тонко чувствующий красоту, глубокий мыслитель, проницательный исследователь, да, наконец, просто умный человек?! Возможно ли, чтобы человек, достигший самых высоких вершин в науке и искусстве, оказался в нравственном отношении на дне самой глубокой пропасти?

Версия первая. Государь против "Государя"

Сначала, естественно, в голову приходит самая простая версия: мы имеем дело с глубоко расщепленным духовным миром - настолько глубоко, что его начала существуют абсолютно независимо друг от друга. При такой независимости замечательная одаренность человека в одном (скажем, эстетическом) отношении ни в коей мере не гарантирует соответствующей одаренности его в другом (например, нравственном) отношении. Увы, знаменитые слова о несовместности гения и злодейства слишком красивы, чтобы быть правдой. Жизнь множество раз опровергала их.

Эта версия в толковании "Государя" была исторически первой и наиболее распространенной. Ее выдвигали очень разные люди - и простые смертные, и сами государи. В числе последних был, например, прусский король Фридрих II, написавший резко критический трактат "Анти-Макиавелли", в котором столько же глав, что и в "Государе", и называются они в большинстве своем так же. Главная установка трактата состоит в том, что Макиавелли просто злодей ("злость Махиавелева возбуждает омерзение"14), который вполне сознательно "о злодеяниях и бесчеловечии проповедовать предприял"15. "Оная (книга "Государь". - Е.Н.) почитается весьма усердным его трудом, в котором Махиавель столь был бесстыден, что он даже и самому гнуснейшему извергу, некогда на земле дышущему гегенною, приписывает похвалы (речь идет о Чезаре Борджиа, в борьбе за власть не знавшем практически никаких нравственных запретов.

- Е.Н.), и сие прямо значит подвергнуть себя... ненависти рода человеческого"16. Общий приговор прост и суров: "Махиавель, приведши в нестроение науку правления, такое предприял учение, кое здравое нравоучение превратило в

____________________ 12 Там же. С. 351-352.

13 Там же. С. 352.

14 Фридрих II. Анти-Махиавель, или Опыт возражения на Махиавелеву науку о образе государственного правления. СПб., 1779. С. 34. Интересно отметить, что русский читатель познакомился с "Государем" лишь через два с половиной столетия после выхода в свет его первого итальянского издания и лишь через этот критический разбор. Сам же труд Макиавелли вышел у нас еще спустя девяносто лет.

15 Там же. С. 2.

16 Там же. С. 57.

51 ничто"17. И посему следует "защитить человечество от такового супостата, который оное упразднить стремится..."18 Однако эта версия вряд ли верна. Прежде всего духовный мир "флорентийского секретаря" если и расщеплен, то не столь глубоко и не по всем составляющим, как может показаться на поверхностный взгляд. Этот мир отнюдь не лишен способности к самоинтегрированию. Так, по крайней мере одно обстоятельство, скорее напротив, указывает на ту устремленность к внутренней гармонии, которая, как принято считать, столь характерна для "титанов Возрождения". Имеется в виду, что Макиавелли-художник и Макиавелли-ученый подчас очень тесно сотрудничают и притом ко взаимной выгоде. Это можно усмотреть, например, в "Истории Флоренции", во многих местах которой видна рука не только скрупулезного историка, но и блестящего новеллиста. Правда, не всегда этот паритет сохраняется, и не всегда, стало быть, выгода оказывается взаимной. К примеру, в "Жизни Каструччо Кастракани из Лукки" Макиавелли дал такую волю своей художнической фантазии, измыслил столько лиц и событий, что в результате получилась не столько научная биография знаменитого кондотьера, сколько новелла, сработанная "под биографию".

Но главное в другом. Сохранившиеся многочисленные свидетельства - письма Макиавелли и письма к нему, воспоминания и т. д. - дают устойчивый, яркий и детализированный облик этого человека. Это была незаурядная личность. Незаурядная и неоднозначная, амбивалентная. На приятельских вечеринках Никколо весел и остроумен, он - душа общества. Но у него нет ни одного друга, настоящего друга. Окружающие в общем-то недолюбливают его. Однако это, как говорится, - факт не только и, может быть, даже не столько его биографии. "Такой, каким он был, для своей среды он был непонятен и неприятен... Он был не такой, как все, и не подходил ни под какие шаблоны. Была в нем какая-то нарочитая, смущавшая самых близких прямолинейность, было ничем не прикрытое, рвавшееся наружу даже в самые тяжелые времена, нежелание считаться с житейскими и гуманистическими мерками, были всегда готовые сарказмы на кончике языка, была раздражавшая всех угрюмость, манера хмуро называть вещи своими именами как раз тогда, когда это считалось особенно недопустимым"19. Философствуя, он не раз высказывал свое весьма невысокое мнение о роде людском. И вместе с тем он "по своему характеру отнюдь не был жестоким человеком, и те трагические события, которыми изобиловала в то время действительность как во Флорентийской республике, так и в других государствах, где ему довелось побывать, вызывали в нем мучительные переживания. Это ясно видно из его писем... в которых часто за внешне шутливым тоном сквозит негодование и

____________________ 17 Там же. С. XVIII.

18 Там же. С. XIX.

19 Дживелегов А.К. Никколо Макиавелли // Макиавелли Н. Сочинения. М.; Л., 1934, т. I.

С. 30-32.

52 сочувствие к окружающим его страданиям..."20 Одним словом, это отнюдь не тот нравственный урод, каким его часто изображали, не дьявол во плоти, который только тем и озабочен, чтобы строить козни людям и способность которого к злодейству не знает границ. Во всяком случае, если какие-то личные нравственные качества автора "Государя" и повинны в появлении макиавеллизма, то все же они никоим образом не являются ни единственным, ни главным его источником.

Версия вторая. "Государь" против государей Макиавелли настаивает на том, что все изложенное им в "Государе", есть результат обобщения реальных свидетельств о реальной деятельности государей. Посылая свой трактат в дар Лоренцо деи Медичи, он подчеркивает, что здесь содержатся познания о деяниях великих людей, "приобретенные... многолетним опытом в делах настоящих и непрестанным изучением дел минувших"21. "Имея намерение написать нечто полезное для людей понимающих, - говорит он далее, - я предпочел следовать правде не воображаемой, а действительной - в отличие от тех многих, кто изобразил республики и государства, каких в действительности никто не знавал и не видывал. Ибо расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что тот, кто отвергает действительное ради должного, действует скорее во вред себе, нежели на благо..."22 Все так. Иллюстрируя свои идеи, Макиавелли на самом деле изображает действительно существовавшие государства, вернее, государей и их деяния и изображает с возможно большей правдивостью, подчас такой, что она может шокировать иного читателя. Однако давно замечено: он выбирает своих героев не наугад, а по какому-то странному принципу, ибо в поле его зрения, как правило, попадают государи, мягко говоря, не слишком привлекательные в нравственном отношении23. Все это, вместе взятое, послужило основанием для иной - в определенном смысле противоположной - версии. Первым ее высказал, по-видимому, Дж. М. Тоскано в 1578 г. Вскоре ее повторил А. Джентиле в "De legationibus libri tres" (1585 г.), и потом она пошла кочевать из работы в работу. Согласно этой версии "Государь" "является убийственной сатирой на

____________________ 20 Рутенбург В.И. Жизнь и творчество Никколо Макьявелли // Макьявелли Н. История Флоренции. Л., 1973.

С. 353.

21 Макиавелли Н. Избр. соч. С. 302.

22 Там же. С. 344-345.

23 Правда, среди персонажей Макиавелли встречаются и люди вполне приличные, например, Марк Аврелий, который "жил и умер в величайшем почете", и одной из основных причин этого было то, что "он внушил подданным почтение своими многообразными добродетелями, поэтому сумел удержать в должных пределах и народ, и войско и не был ими ни ненавидим, ни презираем" (там же. С. 357). Но подобные примеры в "Государе" столь редки, что не могут ни делать погоды, ни даже оказывать на нее сколько-нибудь заметное влияние.

53 деспотов, имеющею целью вызвать против них карающих мстителей и побудить народы к восстанию"24.

Опровергать эту версию в высшей степени трудно, однако не по причине ее неуязвимой очевидности, а напротив, вследствие ее совершенной невероятности. Можно лишь развести руками и сказать, что при самом внимательном чтении "Государя" ни одна фраза не дает повода считать, будто в ней заключен какой-то тайный сатирический или разоблачительный смысл. Напротив, едва ли не самой ценной чертой трактата является его предельная откровенность, прямота, недвусмысленность. Версия третья. Все "за". Политическая спецрациональность На самом же деле никто - ни государи, ни "Государь" - не был против. На самом деле все были "за". Работа Макиавелли написана о правителях и для правителей, и многие из них это прекрасно поняли. Поняли и взяли трактат на вооружение. Представители первой версии делали основную ставку на осуждение макиавеллизма, представители второй, напротив, - на его оправдание. Но при всех своих различиях и принципиальной несовместимости обе (если взглянуть на них с некоторой достаточно абстрактной точки зрения) имели одну направленность, а именно - на осуществление в первую очередь (или даже исключительно) нравственной оценки этого феномена.

И это составляет главный порок обеих версий.

Прежде чем давать нравственную оценку чего-либо, т.е. отдавать под суд, необходимо выяснить все "обстоятельства дела", необходимо по возможности беспристрастно, объективно описать и объяснить предмет нашего интереса. Иными словами, для того, чтобы решиться принять (отвергнуть) что-то, необходимо прежде это что-то понять.

Все это, как кажется, позволяет сделать третья версия, согласно которой макиавеллизм обязан своим существованием тому обстоятельству, что автор "Государя" стремится смотреть на все, о чем он говорит, исключительно с точки зрения политики, т. е. как "чистый политик". Оставшаяся часть статьи будет посвящена попытке развить, детализировать и уточнить эту версию и одновременно пролить свет на феномен спецрациональности путем анализа той его разновидности, которую можно назвать политической спецрациональностью. Говоря о том, что он следует "правде не воображаемой, а действительной", Макиавелли думает (хотя не исключено, что делает вид), будто он просто описывает конкретные события из политической жизни прошлого и настоящего, и его активная роль состоит лишь в выборе поучительных событий, которые сами собой способны подсказать сообразительному государю, как ему следует поступать в аналогичных ситуациях. Именно так столетие спустя его истолкует Ф. Бэкон: "Наиболее подходящим методом изложения... является тот, который избрал Макиавелли... И это вопрос не только порядка изложения, но и самого существа дела... если всеобщая история дает нам ____________________ 24 Виллари П. Никколо Макиавелли и его время.

Спб., 1914. С. XIX. Сам Виллари не придерживается такой точки зрения, однако это его изречение очень точно и компактно ее выражает.

54 великолепный материал для рассуждений на политические темы, подобный трактату Макиавелли, то факты из жизнеописаний прекрасно могут быть использованы как прецеденты деловой практики, поскольку этот жанр охватывает все разнообразие конкретных случаев и событий, от самых важных до самых незначительных"25.

Но оба мыслителя ошибаются. В действительности Макиавелли использует "факты из жизнеописаний" отнюдь не как "прецеденты деловой практики", т.е. как образцы, путем непосредственного копирования которых политик-практик мог бы создать новые "факты", но - как материал для построения своей политической концепции (а в самом тексте "Государя" - и как материал для ее иллюстрации). (Хотя совсем не исключено, что эта концепция возникла у него раньше, на базе его богатого практически-политического опыта).

В любом случае ясно одно - в "Государе" излагается не набор исторических фактов, но - концепция (конкретно - политическая), т. е. достаточно когерентная в логическом отношении система универсальных положений. В другой (значительно более изученной философами и логиками) разновидности концепции, а именно в научной теории ее универсальные положения, имеющие вид констатаций, как известно, непосредственно соотносятся с идеализированными объектами и лишь через них - также и с объектами реальными, точнее сказать, внетеоретическими. Но и с политической концепцией, похоже, дело обстоит так же. Правда, здесь универсальные


11-09-2015, 00:44


Страницы: 1 2
Разделы сайта