____________________ 25 Бэкон Ф. Соч. В 2 т. М., 1971. Т. 1. С. 467 (курсив мой - Е. Н.).
26 Этому не противоречит то, что Макиавелли часто рекомендует государю прибегать к военной силе. Надо учитывать, что политические понятия, в частности понятия о политических средствах, конкретно-историчны. Во времена Макиавелли к числу политических средств - и к тому же едва ли не самых главных - относили и военные действия. Кроме того надо иметь в виду и, так сказать, узкую политическую специализацию самого Макиавелли. По роду службы он занимался военными делами и занимался с большой охотой и интересом; им написан ряд сочинений, в которых изложены оригинальные идеи как в этой области вообще, так и в области организации вооруженных сил Флорентийской республики, в частности ("О военном искусстве", "Рассуждение о том, как организовать государство Флоренцию в военном отношении", "Рассуждение о флорентийских войсках и ополчении" и др.).
55 частности, а точнее, в первую очередь это касается общепринятых моральных установлений (норм и принципов). Именно из идеи "чистой политики" и вырос макиавеллизм. Но при всей его одиозности сама по себе эта идея не является чем-то из ряда вон выходящим. Напротив, она лежит в русле основной тенденции, характерной для развития духа, а именно тенденции к его дифференциации и к специализации духовной деятельности (вообще рациональности). Тенденция эта проявилась в том, что в рамках фундаментальных начал духа на определенных этапах его эволюции возникали специализированные формы рациональности. В рамках эстетического начала это - искусство, познавательного - наука, нравственного (а этот термин здесь имеет очень широкое значение - фиксирует то начало, которое регулирует отношения между людьми) - право и политика.
Плюсы и минусы спецрациональности Процесс этот, конечно же, имеет позитивный смысл.
Специализированная форма рациональности (например, наука) позволяет выполнять духовную деятельность некоторого частного вида (познавательную) гораздо эффективнее, чем неспециализированная (обыденное познание) и инициирует резкое возрастание темпов прогресса этой частной деятельности. Все это очевидные вещи. Особенно для нас, живущих в двадцатом веке, в самом его конце. Ведь наше время без каких-либо преувеличений можно назвать временем специалистов. Если для выполнения такого-то специфического дела есть возможность пригласить либо человека, знающего обо всем понемногу (а пусть хоть и помногу), либо специалиста, наш выбор, как правило, будет сделан в пользу последнего даже в условиях, когда мы не знаем, каков уровень данного специалиста, или заведомо знаем, что этот уровень невысок. Здесь можно еще только добавить, что каждая форма спецрациональности создает некое идеологическое самообеспечение, некую особую идеологию с целью подчеркнуть эту свою большую эффективность и вообще всячески превозносить собственные достоинства, преимущества перед всеми другими формами рациональности, отстаивая тем самым свое право на полную независимость от них.
А теперь - о минусах спецрациональности.
Одно из основных мест в арсенале приемов, применявшихся критиками макиавеллизма, принадлежало выявлению внутренних логических противоречий трактата. Однако при некотором размышлении значимость этого критического приема оказывается существенно меньшей, чем предполагалось, ибо противоречия, которых в трактате действительно немало, нередко представляют собой результат авторского недосмотра, и Макиавелли в принципе легко мог бы устранить их без какого-либо ущерба для своей концепции. Правда, есть у него и такие противоречия, избавиться от которых можно только путем ужесточения самой концепции и тем самым придания ей еще более одиозного вида. Это - противоречия между реальным состоянием концепции (и шире - спецрациональности) и ее идеологическим обеспечением. Подобный конфликт может возникнуть в любой форме спецрациональности, ибо в конечном
56 счете он обусловлен тем, что ее особенности отображаются в ее идеологии гипертрофированно и даже абсолютизируются, а это рано или поздно выходит на поверхность, становится явным. Однако при всей их важности и эти противоречия в рамках рассматриваемой темы не представляют большого интереса.
Гораздо интереснее внешние конфликты спецрациональности, т.е. те, которые возникают между нею и другими рациональностями, независимо от того, специализированы они или нет. Вообще всякая специализированная форма духовной деятельности может быть гарантированно рациональной лишь постольку, поскольку оценивает себя изнутри, не выходя за свои границы.
Но, будучи оцениваема со стороны, с позиции другой рациональности, она может оказаться и нередко действительно оказывается в той или иной степени иррациональной (по крайней мере не-рациональной). Так было с "чистым искусством". Так было с "чистой наукой". Так еще раньше всего этого было с "чистой политикой" Макиавелли. И верно, если для обнаружения, скажем мягко, не стопроцентной рациональности "чистой науки" понадобилось более трех столетий, то с "чистой политикой" это случилось куда быстрее. Многочисленные и весьма решительные попытки показать ее принципиальную иррациональность были предприняты практически сразу же после выхода "Государя" в свет. Правда, это невозможно понять, если ограничиться тем, что здесь было сказано о процессе специализации духовной деятельности, а именно тем, что он привел к возникновению в рамках каждого из фундаментальных начал духа своих особых форм рациональности и тем самым к известной автономизации начал. В этом отношении с "Государем" все в порядке. Больше того, он даже мог бы служить образцом гармоничного взаимодействия, плодотворной взаимопомощи спецрациональностей, относящихся ко всем трем началам. В самом деле, он - не только феномен политики, но, как уже отмечалось в начале статьи, также и научный (политологический и социологический) труд. Конкретнее, здесь не только создана политическая концепция как важнейший элемент политики, но и построена политологическая теория как необходимый элемент науки о политике, в частности об этой концепции. Наконец, литературоведы авторитетно заявляют, что все это не должно заслонять "художественной природы "Государя"". "Художественность "Государя" создается не только его могучим, красочным, образным стилем, но и пронизывающим его трагическим сюжетом, в котором есть и экспозиция, и завязка, и кульминация, и катастрофа, и просветленный хоровой финал. В XVI веке в Италии имелись незаурядные трагедии, но "Государь" - единственная, достигающая почти шекспировской силы"27.
Однако процесс специализации духовной деятельности не ограничился тем, что привел к отчуждению начал друг от друга. Внутри каждого из них возникло несколько различных ____________________ 27 Хлодовский Р. Комментарии к "Государю" // Макиавелли Н. Избр. соч. С. 478.
57 форм спецрациональности, которые нередко стали вступать в противоречия друг с другом. Вот это-то и имеет отношение к "Государю". "Чистая политика" оказалась иррациональной с точки зрения другой формы нравственной спецрациональности - христианской морали.
Здесь мы переходим, пожалуй, к самому главному - к тому, что третья версия позволяет объяснить феномен макиавеллизма, но это совсем не означает, что он тем самым оказывается и оправданным. Объяснение отнюдь не есть также и оправдание. Вообще они - существенно разные акции, относящиеся к "ведомствам" разных духовных начал: первая - к познавательному, вторая - к нравственному. Неверно было бы говорить: Макиавелли всего и делал-то что отстаивал право "чистой политики" на существование, но она существовала и продолжала бы существовать и без него, и потому она-то во всем и виновата. Нет. Она не субъект, наделенный сознанием и волей, а нечто, творимое такими субъектами. Они и только они подсудны за это безнравственное дело, в особенности те, кто, как Макиавелли, прекрасно осознавали его безнравственность, больше того, усугубляли и защищали ее.
Чтобы сделать все это предельно четким и наглядным, вернемся опять к Фридриху II. Желая сделать свои контраргументы по возможности более острыми, он порой прибегает к гротеску. Так, он говорит, что написанному в "Государе" не следовало бы удивляться, "если бы Махиавель к тому был назначен, чтоб ему в школе бездельников учить о пороках, или бы в Университете изменников толковать о неверности..."28 А чуть ниже приводится такой пример: "Во всей Англии известно уже то, что за несколько лет произошло в Лондоне. В одно время сыграна была одна вздорная комедия под заглавием: Воры и мошенники, в которой показаны были некоторые воров поступки... Сочинитель сея пиесы в короткое время нашел себе учеников, кои науку сию даже и в партере производили в действо"29. Однако если посмотреть на это с точки зрения нашего разговора, то ничего гротескного здесь нет. Если упомянутая пьеса (а на ее месте мог оказаться, скажем, вполне научный трактат "Вор в законе", написанный неким высокопрофессиональным жуликом для своих коллег) настолько хорошо описывает воровскую деятельность, что может служить надежным пособием в этом деле, то она рациональна - выражает определенную спецрациональность, которая в своих атрибутивных свойствах подобна всякой другой спецрациональности. Особенность ее (впрочем, в данном контексте непринципиальная) состоит лишь в том, что она сразу же обнаруживает и свою иррациональность, поскольку самым непосредственным образом сталкивается с принципиально иной рациональностью жертвы30. По сходной причине была так быстро поставлена под ____________________ 28 Фридрих II. Анти-Махиавель... С. 58.
29 Фридрих II. Анти-Махиавель... С. 61.
30 Вообще же этот переход в разговоре о государях к теме уголовников представляется неслучайным: у них есть (и это, увы, верно не только для времени Макиавелли) одно общее качество - и те, и другие обитают вне сферы закона. Правда,
58 сомнение и рациональность "чистой политики". Да и мы взяли последнюю в качестве объекта анализа потому, что в ней все характеристики спецрациональности (особенно ее минусы) выступают более явно, чем в какой-либо другой ее разновидности.
Заключительные замечания Вроде бы невольно напрашивается мысль, что человек, стремясь к рационализации своей деятельности и окружающего мира, к увеличению, если можно так выразиться, общей массы рационального путем создания новых форм спецрациональности, получает в качестве побочного, разумеется, никак не планировавшегося, но совершенно неизбежного эффекта и прямо противоположное - иррационализацию, увеличение общей массы иррационального путем создания новых механизмов его порождения; и остается только надеяться, что этот побочный эффект все-таки не больше основного.
Можно, конечно, утешать себя тем, что это - явление временное. Просто мы пока еще не умеем согласовывать между собой все эти отдельные спецрациональности, сводить их в такую единую систему духовной деятельности, в которой было бы налажено их гармоничное взаимодействие, исключающее самую возможность подобных нежелательных побочных эффектов. Но пройдет какое-то время и мы всему этому научимся.
Однако есть обстоятельства, дающие, на наш взгляд, основания для более сильных и - главное - более реалистических утешений. Во-первых, вероятность появления нежелательных побочных эффектов в некоторой форме спецрациональности, по-видимому, прямо пропорциональна степени ее "чистоты"31, из чего ясно, что агент специализированной духовной деятельности в своем стремлении к большей ее "стерильности" не должен, однако терять чувства меры.
Во-вторых, во всех известных автору данных строк случаях эти побочные эффекты обнаруживались при соотнесении некоторой спецрациональности (будь то "чистое искусство", "чистая наука" или "чистая политика") с какой-либо специализированной формой или неспециализированным фрагментом нравственного начала духа, чаще всего - с моралью или с нравственностью (но на этот раз понимаемой в узком смысле этого слова). А отсюда вытекает вторая рекомендация, которая, правда, представляет собой лишь конкретизацию первой: в ходе специализированной духовной деятельности руководствоваться не только ее собственными правилами, но и нравственными ориентирами. "Вот тебе раз, - воскликнет читатель, - стоило ради такого вывода огород городить! Да об этом уже миллионы раз говорилось и ныне постоянно говорится!" Верно.
Говорилось и говорится. Но не менее верно и то, что - почти не слышалось и не слышится. И вот именно поэтому время от ____________________________________________________________ уголовники, так сказать, ходят ниже закона, а государи стоят выше него.
31 В связи с этим ходячее выражение "политика - грязное дело", как ни парадоксально, оказывается тем справедливее, чем ближе реальная политика подходит к "идеалу" "чистой политики".
59 времени кому-то приходится, махнув рукой на насмешки и упреки в занудстве, брать на себя труд вновь и вновь повторять это.
Наконец, наше "в-третьих" связано с изменением статуса морали за те полтысячелетия, что протекли со времен Макиавелли. В те времена мораль, в столкновении с которой обнаружилась иррациональность "чистой политики", была всецело элементом христианского вероучения как разновидности религиозной спецрациональности32. Поэтому не случайно именно представители христианской церкви были поначалу самыми резкими и многочисленными критиками макиавеллизма. Однако за прошедшие столетия эта мораль перестала быть только таким элементом. Она, конечно же, по-прежнему оставаясь составляющей христианского вероучения, вместе с тем вышла за его пределы и как бы растворилась в неспециализированной человеческой рациональности - в том, из чего она, по-видимому, когда-то с помощью достаточно мощных интеллектуальных усилий, была извлечена. Не аналогичный ли процесс описал А.Камю в своем "Бракосочетании в Типаса"? "Сочетавшись с весной, руины опять стали камнями и, утратив наведенную людьми полировку, вновь приобщились к природе. Чтобы отпраздновать возвращение этих блудных сыновей, природа щедро рассыпала цветы. Между плит форума гелиотроп просовывает свою круглую белую головку, и красные герани обагряют кровью то, что некогда было домами, храмами и городскими площадями... столетия вновь привели руины в обитель их матери"33.
Не суждено ли и другим формам спецрациональности повторить судьбу морали? Как знать, может быть, каждая из них (из тех, что есть, и тех, которым суждено возникнуть в будущем) проклевывается малым ростком из почвы неспециализированной рациональности, чтобы затем подняться над нею, расцвести и, выбросив в воздух летучие семена, полностью освободиться отнее, но в конце концов вернуться "в обитель ее матери" - такой вроде бы неприглядной, однообразной, плоской и вместе с тем такой прочной, надежной, тысячелетиями испытанной почвы человеческого бытия.
____________________ 32 Вопрос об особенностях религиозной формы спецрациональности велик и сложен и, увы, здесь для него - ни логически, ни пространственно - нет места.
33 Камю А. Избранное. М., 1969. С. 523.
11-09-2015, 00:44