Московский государственный университет
им. Ломоносова
факультет журналистики
Реферат по философии
на тему:
Категория Дао в трактате
«Дао дэ цзин»
Работа студентки 206 гр.
Наталии Митюшевой
Москва
2000
СОДЕРЖАНИЕ
ВСТУПЛЕНИЕ_ 2
Зарождение даосизма. "Дао дэ цзин" - главный трактат даосизма
ДАО - ИСТОЧНИК_ 4
Понятие категории Дао. Уровни понимания категории. Дао как порождающее начало. Дао - бытие и сверхбытие. Небытие.
ДАО И МИР_ 7
Каким создает Дао мир. Что значит Дао в мире.
ДАО И ЧЕЛОВЕК_ 9
Понятие мудреца. Значение шэньженя. Кодекс поведения человека в Дао - недеяние. Отход и возвращение к Дао.
ДАО И ГОСУДАРСТВО_ 12
Как управляет государством шэньжень в рамках недеяния.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ_ 14
Значение даосизма. Почему даосизм не получил мирового распространения.
ВСТУПЛЕНИЕ
Даосизм как религиозно-философское течение возник примерно в VI-V вв. до н.э. Во всяком случае, именно в это время жил Лао-цзы – мудрец, которому китайская традиция приписывает создание даосского учения, старший современник Конфуция (по легенде Конфуций даже консультировался по некоторым вопросам в понимании философии с Лао-цзы). Поэтому, казалось бы, история философии Китая должна была начаться именно с Лао-цзы и даосизма, а не с конфуцианства. Первый китайский историк Сыма Цянь в своем труде «Ши-цзи» («Исторические записки») поместил короткую биографию Лао-цзы. В труде историка мудрец – вполне реальная личность. Он родился в провинции Чу и был назван Ли Эр (Лао-цзы – это псевдоним), служил историком хранителем государственных архивов в царстве Чжоу. Однако служба тяготила его, и Лао-цзы покинул страну на быке. На одной из пограничных застав он оставил свой труд. Однако есть основания считать, что Лао-цзы - это вообще некий полулегендарный человек (в отличие от реально существовавшего Конфуция), о котором ходило много легенд. Его имя символично: Лао-цзы означает «Старый ребенок». По легенде он 81 год находился во чреве у матери и родился из ее бока. Поэтому есть сомнения в том, существовал ли вообще Лао-цзы как автор главного трактата даосов – «Дао дэ цзин».
Тем не менее, именно Лао-цзы приписывают творение «Дао дэ цзин», хотя за двухсотлетнюю историю изучения даосизма появилось много сомнений в этом. Ряд ученых небезосновательно считает, что «Книга о Дао и Дэ» никак не могла быть написана ранее 4 в. до н.э. По сути, это компиляция всех знаний даосов, так сказать итог развития даосизма, концентрация взглядов различных школ, которые появились гораздо позднее, именно в 4 в. до н.э. К тому же в трактате содержится критика и конфуцианства, и легизма, которой не могло быть, если бы традиционная версия была верна.
Существует множество версий об авторстве «Дао дэ цзин». Некоторые исследователи приписывают трактат Чжуан-цзы, создателю второго по значимости творения даосов «Чжуан-цзы», который жил через 100 лет после Лао-цзы. Другие доказывают написание пяти тысяч иероглифов Ян Чжу или выдвигают версии о том, что произведение написано несколькими даосами, последователями Лао-цзы, так называемыми лаоистами.
Вообще даосизм – очень обширное учение именно благодаря его всеобщности. Если для севера, давшего начало конфуцианству, в эпоху Чжанго (эпоха «воюющих царств» - 475-221 гг.) характерно внимание к этической проблематике и ритуалу, рассудочное стремление к рациональному переосмыслению архаических основ цивилизации, то для юга (южная часть бассейна реки Инцзы, в провинции Чу родился по легенде сам Лао-цзы) - господство стихии мифопоэтического мышления, процветание экстатичности шаманских культов, вера в существование Верховной, Высшей силы, стоящей над людьми, богами и духами. Ее еще называли то Небом, то Верховным владыкой (Шан-ди), то просто Владыкой (Ди). И даосизм, созревший видимо в лоне южной традиции, соединил в себе материнскую стихию экзальтированной архаики юга и отцовскую стихию рационального севера. Даосизм соединил в себе материнскую стихию экзальтированной архаики юга и отцовскую стихию рационального севера. Без южной традиции даосизм не стал бы даосизмом, без северной - не сумел бы сказать о себе языком великой культуры и книжной образованности. Первая дала ему содержание, предоставив созданный ею философский способ освоения творческих потенций, вторая наделила формой.
Как мы видим, даосизм более глубокое философское учение, чем конфуцианство. Конфуций создал этико-политическое учение, которое в основном вопросе мировоззрения главное внимание уделяют не проблемам бытия, а человеку и человеческому обществу. Проще говоря, конфуцианство только объясняет, как должен вести себя человек, будучи членом организованного общества. Даосизм, напротив, большее внимание уделяет вопросу объективной картины мира в его абстрактном категориальном аспекте – проблемами бытия, небытия, единого, многого и т.д., т.е. это учение разъясняет отношения человека с вселенной.
Здесь же следует добавить, что ни автор «Дао дэ цзина», ни другие древние даосы свое учение даосизмом не называли. Это название появляется позднее в исторических сочинениях для обозначения философии Дао пути и закрепляется в ходе объединения различных даосских направлений в рамках единой религии. Точнее, речь должна идти об их осознании себя представителями единой религии, поскольку полного объединения не было и даосизм всегда существовал в виде отдельных школ и направлений, не соприкасающихся друг с другом. Это учения об управлении государством, о достижении бессмертия, предсказании судьбы, о «свершении дел недеянием», предсказании судьбы и т.д. Объединяет эти школы лишь общее знание о Дао. Даосизм зародился на переломе предфилософии Китая, когда по дорогам провинций бродили пилигримы и отшельники, не наделенные знанием, но с зачатками знаний о единящем начале. Они даже не называли себя даосами, так как не могли осознать первооснову – Дао, они только догадывались. Существовали и мудрецы – «истинные люди» (чжэньжэнь) или «люди, обладающие высшим умением» (нэнжэнь), получившие некий духовный импульс к несловесному пониманию высшего начала, ряд из которых даже в сравнительно доступной, хотя по-прежнему метафизически-глубинной форме, поведать о словесно невыразимом (одним из этих людей, по видимости, и был Лао-цзы). Но кто бы то ни был: монах-отшельник, врачеватель, посвященный в грязный культ послушник или просветленный – всех объединяло знание или предзнание о Дао. О Дао и пять тысяч иероглифов «Дао дэ цзина» - «Книги о Дао и Дэ».
ДАО - ИСТОЧНИК
У древнекитайского слова Дао широкий спектр значений. Понятия современного иероглифического знака Дао словно образуют несколько семантических рядов. В первом из них стоит обычное и наиболее распространенное значение Дао - путь, дорога, орбита. Второй ряд включает такие смысловые понятия Дао, как метод, средство, принцип, а также мораль, этика, справедливость. В третьем ряду стоят значения: учение, истина и путь жизни. Многие из этих значений подразумеваются и обыгрываются в «Дао дэ цзине».
Вообще о Дао говорили конфуцианцы, моисты, легисты. Но для них «Дао» - это в основном путь развития Китая и нравственно-политического поведения человека. Даосы же провозглашают Дао основой всей их мировоззренческой теории. Дао – это источник и цель мира и всех вещей. Но это отнюдь не значит, что Дао наполнено каким-то определенным значением, в традиции Лао-цзы - это не понятие, а движение, наполненное Дэ – Благой силой, а его трактат "Дао дэ цзин" ("трактат о Пути и Благой силе") – лишь послание этой неназванной силы. По сути, "Дао дэ цзин" перевести адекватно невозможно. Можно лишь выразить свои ощущения от прочитанного. Говорить о том, что Лао-цзы объясняет, что такое Дао, будет не совсем верно. Лао-цзы создал "Дао дэ цзин", бессознательно переведя свои ощущения восприятия вселенной в языковые символы. Но это не значит, что никто не способен познать Дао. Это особый подход к «Дао дэ цзину», эзотерический, пожалуй, мистический. В этом плане мы можем говорить о непознанности и невозможности понять Дао с помощью разума, рассуждений. И тогда Дао не способен понять человек, не познавший свою природу, ибо Дао бесформенно и находится как бы над природой. Оно обладает всераскинутостью, распределяется и «влево и вправо», и за каждым предметом, за каждым явлением таится то начало, которое определяет существование мира. Увидеть его нельзя, оно доступно лишь в момент просветления. Обычный же человек, даже зная о Дао, «не узнает его», - «встречаясь с ним, не увидим его лица».
Однако возможен и научно-исследовательский подход к трактату о Дао. Тогда мы можем сформулировать (весьма условно, впрочем) значение Дао во вселенной. Философия Лао-цзы в рамках одного параграфа или всего трактата сводится к следующему: во-первых, Дао есть; во-вторых, все, что есть, включая и Дао, есть благодаря нему и ради него; в-третьих, как человек живет в Дао и как он может его утратить и вернуть, будучи ли просто человеком, или в качестве правителя. «Здесь проступает западноевропейская классификация», что замечает К. Ясперс: метафизика, космология, этика и политика. С этим можно, впрочем, не согласиться. Это взгляд на канон западного человека, для понимания которого не доступны многие вещи, провозглашаемые Лао-цзы. Это именно тот исследовательский подход, который лишает нас прелести ощущений и дает сухую трактовку. «Дао дэ цзин» - настолько тонкий для понимания трактат, где все на уровне интуитивного понимания, глубинного проникновения, что даже Ван Би (II в.) – лучший из исследователей Лао-цзы – часто видит в строках лишь поверхностный смысл, отражая это в своих комментариях. Он даже вкладывает свое понимание дао в некоторые параграфы, так что мы можем сказать, что его комментарий – это отдельное философское произведение, хотя китайская традиция склонна считать его лишь приложением к основному канону.
Так или иначе, значение Дао настолько глубинно, что трудно передать его словами. Скажем так, Дао наполнено неким единым смыслом, вечностью, целостностью, и в то же время оно противопоставляется всему сущему. С одной стороны, Дао – бытие, с другой – небытие. «Безымянность – вот начало Неба и Земли» (1) – из хаоса возникают Небо и Земля, из небытия. «В наличии же имени таится мать десяти тысяч вещей» - в бытии рождаются понятия. «Незыблемое неналичие» и «наличие в незыблемости» неразделимы и объединены. И «бытие возникает из небытия» (40). А Дао существовало всегда, предшествовало Небесному владыке Ди, верховному богу китайцев (4). Оно бесконечно порождало само себя. Это момент предельной пустоты. Если в видимом мире вещи присутствуют в предметной форме, то в Пустоте они находятся в форме предрождения. Эта Пустота – потенциальное пространство, в котором нет ничего и допускается существования всего: «Тридцать спиц соединяются в одной ступице, [образуя колесо], но употребление колеса зависит от пустоты между [спицами]. Из глины делают сосуды, но употребление сосудов зависит от пустоты в них. Пробивают двери и окна, чтобы сделать дом, но пользование дома зависит от пустоты в нем. Вот почему полезность имеющегося зависит от пустоты» (11). Образование вещей из доступного для названия Дао само постоянно является возникновением того, что может называться: «Как только Дао начинает действовать и наводить порядок, возникает его имя. А возникает имя, и его, пожалуй, будут узнавать» (32).
Уже в самом Дао как Порождающем есть основные факторы миробытия, которые реализуются в образах, вещах и сгущенностях: «И в нем, таком смутном и расплывчатом, есть образы! И в нем, таком расплывчатом и смутном, есть вещи! И в нем, таком глубоком и неясном, есть сгущенность!» Рождение вещей, включая и поступки, и мысли, и характеры, и предметы, и вообще все, что есть в мире, - идет как постепенная, но при этом непреложная, необходимая и осмысленная утрата единства: одно рождает два, два – три и т.д. Но Дао неделимо внутри себя, это единение, это круг – нечто целостное и бесконечное в своем движении: «В возрастании десяти тысяч вещей я зрю их возвращение. Вещей несметно много, и каждая возвращается к своему корню. Возвращение к корню называется покоем. Это означает возвращение к судьбе. Возвращение к судьбе делает незыблемым» (16). Возвращение к небытию? Из небытия рождается бытие и далее. Дао – это вечный ритм природы, взаимодействие двух начальных принципов. Это может быть бытие и небытие, свет и тьма, жизнь и смерть, мужское и женское. Эти принципы заключены в круг – олицетворение цикличности и неделимости, а также вечности. В круге там, где противоположности истощаются, они переходят друг в друга. Где максимум положительного (ян), минимум отрицательного (инь). И наоборот. И в каждом из начал есть зародыш противоположного начала. Это ничто иное, как Ди – один из самых сокрушающих смыслов учения. Он выражается в одном символе.
Однако было бы неразумным полагать, что один лишь символ способен передать единящую сущность Дао начала всех начал. Ведь мыслитель говорит: «Дао совершенно пусто, но при использовании им его, пожалуй, не наполнить. Как оно глубоко!». Дао извечно сокрыто, ускользающе (сюань). Можно сказать, это некий антимир, в котором царствует антизначение, антиритуал. Поскольку бытие является тем, что мы видим, слышим, что составляет картину и образ, то Дао есть ничто. Только в Дао, свободном от бытия, заключается исток. Этот исток есть ничто не в том смысле, что его вообще нет, а в смысле более-чем-бытия, из которого происходит сущее. Дао реально присутствует в мире. Сокровенность противостоит внешней, видимой форме вещей – и на место добродетели приходит «сокровенная Благость», на место знания – «сокровенное знание».
Сокровенность – значит потаенность. То есть Дао – нечто темное, скрытое от глаз и в тоже время истинное. Оно порождает вещи не явно, а скрыто. Истинное рождение сравнивается в «Дао дэ цзине» с женским началом. Сам акт рождения приобретает сакральное значение - семя попадает в лоно. Этим, кстати, объясняется эзотеричность эротизма в трактате, отголоском чего стали многочисленные даосские сексуальные оргии и доведенные до совершенства сексуальные техники, подобно Кама сутре.
Поскольку Дао рождает вещи, то оно и является идеальной формой – сверхформой, «формой, не имеющей формы». Это предбытие и преднебытие. Оно велико, разумно, оно начало всего.
ДАО И МИР
Если предположить, что Дао – это антимир, но не в том противоположном значении реальному миру – все наоборот, а в значении скрытого и потаенного, то Дао в отличие от мира вещественно осязаемого едино и внутренне непротиворечиво. Оно является истоком единого в бытии: все сущее обладает бытием в той мете, в какой связано единством, единым, которое составляет форму порождения, исходящего от Дао: «Есть издавна обретшие единое. Благодаря ему Небо и делается чистым, Земля хранит устойчивость, души обретают чудотворность, долины наполняются, десяти тысячам вещей дается жизнь…» (39). И это не оттого, что оно развивается по какому-то одному закону, придерживаясь одной концепции. Напротив, Дао благодаря своей пустотности приемлет все, дополняя одну противоположность другой. И сводит все это в один «Великий образ». Именно Дао «классифицирует» (лэй) все вещи, рождает мозаичность и яркость мира. Это легло в основу важнейшей эстетической концепции Китая.
Осязаемый мир реален, каждый его элемент существует в действительности. С другой стороны, за этим миром стоит еще более реальный – Дао, более ценный, более существенный мир. Но он потаен, пустотен и с обыденной точки зрения иллюзорен, а значит, другой мир более реален. Парадокс? Эффект реального сна? Знаменитая история гласит, что однажды Чжуан-цзы приснилось, что он – бабочка, беззаботно порхающая среди цветов. Когда мудрец проснулся, он никак не мог решить, то ли ему снилось, что он – бабочка, то ли бабочке снится, что она – человек. Вспоминается Алиса в стране чудес (в антимире?), когда она не знала, существует ли она вообще или кому-то снится. Именно так представлен мир в «Дао дэ цзине» - единый иллюзорно-реальный поток. Реальность подвергается сомнению, а иллюзорность приобретает значение высшей реальности. Все сливается и все едино.
А раз все едино, ничто не имеет большее и ничто не имеет меньшего значения. Многочисленность видоформ создают лишь мозаичность мира. Этот момент, кстати, оставил глубокий след в китайском традиционном сознании. Например, в литературе сложилось особое направление энциклопедий, именуемых «классификационными книгами» (лейшу). В них можно было встретить сведения «обо всем», собранные без какой-нибудь видимой системы. Или пестрота красок в украшении улиц, одежд – в этом есть бессистемность, мозаичность. Но это подспудно должно напоминать китайскому сознанию, что за яркостью кроется иное начало, а разнообразие указывает на абсолютное единство в антимире.
Мир распадается на два состояния – «внутреннее» и «внешнее», причем внутреннее начало более ценно, чем внешнее, так как именно оно позволяет непосредственно видеть Дао. Мир обычно представляется нам развивающимся по пути увеличения форм, усиления разнообразия, то есть идущим от внутренне-сокрытого к внешне-явленному. Но для даоса мир отражен в некоем зеркале, он развивается от внешнего к внутреннему. Поэтому «обращение вспять – это движение Дао. Ослабление – это использование Дао» (40). Мир дан в ускользающем, вечно избегающим виде. И лишь Дао пребывает по ту сторону добра и зла. Оно над всем и всемогуще. В «Дао дэ цзине» благородно, всегда готово оказать помощь: все существа находят в нем
11-09-2015, 00:50