осуществлении «ин­теллектуального синтеза», т. е. в воссоздании «под­линной человеческой жизни», в восстановлении опре­деленного исторического явления в своей целостности, на основании приведения в систему исторических па­мятников, через них, через их истолкование, понимание. По Кассиреру, исторические памятники, через ко­торые воссоздается историческая действительность, являются лишь средством познания исторической действительности, лишь теми предмета­ми, через которые просвечивает подлинная история. А этой самой подлинной исторической действительно­стью оказываются лишь формы культуры—язык, миф, искусство, религия, наука,—в которых отложилась жизнь человека. Вопреки этому воззрению, для исторической науки памятники истории не просто средства, а сами по себе составляют часть историче­ской действительности, и когда восстановлена—воссозда­на их систематическая целостность, то она принадле­жит к исторической действительности так же, как и формы культуры, нашедшие предметное выражение («отложившиеся») в ней. Между тем историческая действительность сведена Кассирером к культуре (формам культуры), а эта последняя—к духовной сфере жизни человечества, которая и названа «подлин­ной жизнью человечества.

Метод «исторического понимания»— интеллектуаль­ного синтеза, восстановления целостности историче­ской действительности на основании приведения в систе­му и истолкования исторических памятников—никоим образом не противоречит методу исторического объ­яснения, т. е. нахождения закономерностей, осущест­вляющихся в историческом процессе и обеспечиваю­щих единство истории. При опи­сании и обосновании метода «исторического понима­ния» Кассирер прямо отвергает философско-исторические си­стемы, предполагающие наличие общеисторических закономерностей, на основании которых обеспечивает­ся единство истории. Для такой позиции Кассирера существуют два основания. Во-первых, историческая действительность сведена Кассирером к культуре, а «культура не может быть определена и объяснена в терминах необходимости, она должна быть определена в тер­минах свободы, которая должна быть понята в нравственном, а не в метафизическом смысле. Во-вторых, Кассиреру представляется, будто бы всякая общеисторическая закономерность может быть введен в историю лишь извне, умозрительно, а это противоречило бы антиметафизической природе истории, опирающейся, как и всякая наука, на опыт, исходящей из опыта и вы­водящей закономерности, «работающие» в опытном материале.

Кассирер отказывается сводить формы культурного сознания к логическим основаниям нау­ки. По Кассиреру, рациональное и эмоциональное, логическое и мифологическое суть различные, но рав­ноценные характеристики различных модификаций мира культуры

Учение Кассирера нельзя отнести в разряд теорий, мифологизируюших рациональные формы освоения мира. Уче­ние Кассирера низлагает науку с пьедестала высшей формы сознания, включает науку в целостность культуры как одну из возможных форм видения, чувствования, представления, понимания мира, как одну из форм объективации человека в мире культуры.

Заключение

Анализ показал, что, поскольку Кассирер принадлежал к марбургской школе неокантианства, в его концепции естественным образом нашла выражение кантовская идея о совпадении объек­тивного содержания знания с процессом познания—с мысленным построением предмета познания. В философии Кассирера находит дальнейшее развитие кантовская идея о заданности форм восприятия и мыш­ления как условий возможности опыта и познания.

Рассмотренный материал позволяет видеть, что главная особенность концепции Э. Кассирера состоит в том, что наука включается ею в культуру в качестве одной из основных ее форм.

Отсюда Кассирер развивает идею о культурном созна­нии: наука (научное знание) есть только одна из форм объективации сознания; искусство, религия и нравст­венность также являются формами, в которых снят, «элиминирован», отчужден отдельный субъект. Это все общие формы объективированного сознания обществен­ного человека, и в них осуществляется общественная жизнь человека.

Характерные особенности критического идеализма Кассирера можно обобщенно сформулировать следующим образом: 1) расши­рение области применения критического анализа; 2) по­пытка построить на основании философии Канта (и да­же вывести из «критического, или трансцендентального, идеализма Канта») философию культуры и философию истории; 3) отказ от сведения форм культурного созна­ния к логическим основаниям науки; и наоборот, поиск оснований всей культуры в исторически первичных, «низших» ее формах.

Важно подчеркнуть, что концепция Кассирера сохраняет самостоятельную ценность каждой из форм культуры; они не сводятся им к их научному осознанию; и вообще они не ограничивают­ся духовной сферой, аферой сознания человека, сфе­рой «культурного сознания»; объективированные от человека, они составляют тот мир, мир культуры, в котором человек живет, ту подлинную действитель­ность, которая непосредственно дана человеку.

Важно отметить также, что согласно Кассиреру, объективно история возможна благодаря тому, что существует историческое сознание.

Задача реконструкции прошлого, задача воссозда­ния подлинной жизни, получившей внешнее выраже­ние в символических системах своего времени, выпол­няется историей благодаря особому научному методу, характерному только для истории—методу интерпре­тации. Интерпре­тация как историческое понимание у Кассирера — научный метод, рационально представимый и рацио­нально применимый.

Таким образом, основные идеи философско-культурной концепции науки Кассирера представляют безусловную ценность для развития современной науки.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. М. Малкей. Наука и социология знания. \ М.,Прогресс, 1983

2. Э. Кассирер. Познание и действительность. \ СПб., 1912.

3. Г. Гегель. Наука логики, т. 3. \ М.: Мысль, 1972

4. И. Кант. Критика чистого разума. Соч., т. 3,

5. Г. Геворкян. Очерки истории и методологии науки.

[1] см. М. Малкей. Наука и социология знания. Прогресс, 1983.

[2] И. Кант. Критика чистого разума. Соч., т. 3, с. 601.

[3] И. Кант. Критика чистого разума. Соч., т. 3, с. 601., т 5 «Метафизика природы и нравов»

[4] Г. Гегель. Наука логики, т. 3. М.: Мысль, 1972, с. 24

10-09-2015, 21:28