Эффективность социальных сетей в региональном сообществе

Исследование выявило иерархию ресурсов, предоставление которых поддерживает сетевые взаимодействия. Вопрос задавался прежде всего о получаемых респондентами ресурсах, поскольку им самим, скорее всего, было бы сложнее оценивать собственный вклад в сетевые обмены. Однако, скорее всего, иерархия получаемых в ходе социального обмена ресурсов может экстраполироваться и на социальный обмен в целом. Поскольку исследованию предшествовала гипотеза о наибольшей интенсивности родственных, дружеских и соседских социальных сетей, вопрос-индикатор был сформулирован таким образом: "Какие виды помощи Вы, Ваша семья регулярно или достаточно часто получаете от Ваших родственников, друзей и соседей?".

На первом месте в иерархии ресурсов находится психологическая поддержка, помощь советом - на еѐ наличие указали 63, 5% респондентов. На втором месте помощь транспортом - 25, 3%. Затем: помощь в ремонте или строительстве дома, дачи, квартиры, машины (24, 4%); помощь на садово-огородном участке (23, 7%); безвозмездная материальная помощь (23, 1%); займы и кредиты (20, 8%); помощь продуктами (18, 5%); помощь в организации праздников или ритуальных обрядов (14, 5%); помощь по хозяйству (уборка, покупка продуктов и др.) (13, 5%); уход, присмотр за ребенком (13, 5%); содействие в получении различных социальных услуг (9, 0%); помощь в трудоустройстве, поиске работы (8, 2%); оказание профессиональной консультации и услуг (7, 4%); пошив одежды, ремонт бытовой техники (6, 6%); содействие в доступе к должностным лицам, органам власти для решения Ваших проблем (5, 7%). О том, что не пользуются никакими видами помощи родственников, друзей и соседей, заявили лишь 13, 2% опрошенных.

Для того, чтобы построить более укрупненную иерархию социально значимых ресурсов, циркулирующих в социальных сетях, целесообразно типологизировать их, сгруппировав таким образом конкретные формы социальной поддержки. В качестве данных типов вполне можно выделить: материальные, куда входят различные виды финансовой и натуральной помощи (безвозмездная материальная помощь, займы и кредиты, помощь продуктами); трудовые (помощь транспортом, помощь в ремонте или строительстве дома, дачи, квартиры, машины, помощь на садово-огородном участке, помощь в организации праздников или ритуальных обрядов, помощь по хозяйству, уход, присмотр за ребенком, оказание профессиональной консультации и услуг, пошив одежды, ремонт бытовой техники); информационно-психологические (психологическая поддержка, помощь советом) и социально-коммуникационные (содействие в получении различных социальных услуг, помощь в трудоустройстве, поиске работы, содействие в доступе к должностным лицам, органам власти). Безусловно, между данными типами нет четких границ. Скажем, оказание профессиональной консультации и услуг вполне может иметь социально-коммуникационную подоплеку. То же самое можно сказать и о помощи советом. Тем не менее, данная группировка позволяет судить об иерархии социальных ресурсов, являющихся предметом сетевых обменов, а, следовательно, и о функциях наиболее развитых в региональном сообществе социальных сетей, основанных на родственных, дружеских и соседских отношениях. Так, в данных ресурсах и функциях социальных сетей доминирует трудовая поддержка - на различные еѐ формы указали суммарно 121, 5% респондентов. На втором месте - информационно-психологическая функция - 62, 4%, на третьем - материальная поддержка - 62, 4%. Социально-коммуникационную функцию социальных сетей отметили 22, 9%.

Существует выраженная возрастная специфика практически по всем видам помощи, которые получает респондент или его семья. Психологическую поддержку более всего получают 30 - 39-летние (71, 2%), менее всего - самая старшая возрастная группа (18, 2%). О безвозмездной материальной помощи сообщает более всего молодежь (30, 4%), менее - 40 - 59-летние респонденты (18, 2%); о займах и кредитах - чаще также молодежь (29, 4%), а менее других респонденты 60 лет и старше (12, 2%). Более о помощи в ремонте или строительстве дома, дачи, квартиры, машины сообщают самые возрастные респонденты (31, 1%), тогда как в среднем у остальных групп это значение равно 22, 5%. Интересно, что о помощи продуктами чаще заявляют респонденты 30 - 39 лет (24, 5%) и 60-и лет и старше (27, 6%). Если респонденты 30 - 59 лет сравнительно в равной мере говорят о помощи транспортом (25 - 26%), то более часто об этом говорят люди 60 лет и старше (32%), а менее - молодежь (19, 3%). Помощь на садовом участке наиболее востребована респондентами 60 лет и старше (44, 1%), тогда как в остальных группах она варьирует в пределах 20%. Среди получаемых видов помощи у старшей возрастной группы особенно выделяется помощь по хозяйству (уборка, покупка продуктов и др.) - 30, 6%, тогда как у остальных она равна 7 - 11%. Предсказуемо выглядят динамика снижения значимости получаемой помощи в уходе и присмотре за ребенком от 23, 0% до 4, 5% в группе респондентов 30 - 39 лет, затем молодежи, 40 - 59-летних опрошенных и, затем - 60 лет и старше, что обусловлено жизненным циклом семьи. Очевидно и то, почему наиболее высокие показатели востребованности помощи в трудоустройстве и поиске работы относятся к молодежной когорте (15, 6%). По остальным видам помощи статистически значимых различий не выявлено.

Хотя, как отмечалось выше, респондентам свойственно преувеличивать степень собственной автономии от социального окружения, 64, 6% опрошенных получают помощь со стороны родственников, друзей и соседей в субъективно значимых объемах. При этом практически треть (32, 8%) из них указала на очень большую значимость такой помощи и невозможность компенсации получаемых ими ресурсов из собственных источников. Практически столько же - 31, 8% указали на существенность данной помощи, хотя и на возможность в то же время обойтись без нее. Всего лишь 17, 7% респондентов отметили несущественность подобной помощи и столько же затруднились с оценкой (среди них - те 13, 2%, которые, отвечая на предыдущий вопрос, сказали, что не пользуются такой помощью). Это позволяет характеризовать роль практик взаимопомощи, сформированных на основе родственных, дружеских и соседских связей, как один из важнейших источников социально значимых ресурсов - не менее, а, скорее всего, гораздо более значимый, нежели ресурсы иных общественных институтов. Распределение по возрастным категориям показывает, что субъективная значимость внешней помощи существенно выше у респондентов 60 лет и старше и меньше всего у категории 40 - 59-летних.

Полученные в ходе исследования данные свидетельствуют о достаточно мощном социальном ресурсе неформальных связей и отношений, их значимости для решения разнообразных жизненных проблем, достижения целей социальных акторов. Однако прежде всего это характеризует практики взаимопомощи, функционирующие в среде родственников и друзей, в меньшей степени - коллег по работе и соседей. Социальные ресурсы общественных, религиозных организаций, землячеств в настоящее время мало востребованы. Социологические замеры показывают, что по крайней мере в субъективном восприятии населения, практики взаимопомощи носят в целом симметричный характер, что выражается почти в одинаковой интенсивности получения и оказания помощи респондентами (с небольшим перевесом в сторону оказания). В ресурсах, которыми обмениваются акторы социальных сетей, образованных на основе родственных, дружеских, соседских контактов, доминируют различные формы трудовой помощи. Существенной является также информационно-психологическая взаимопомощь и материальная поддержка.

Достаточно непростая социально-экономическая ситуация в российском обществе в целом и в регионе, связанная как с воздействием финансово-экономического кризиса, так и с нерешенностью ряда социальных проблем и неэффективностью государственных институтов, делает социальные сети объективно значимым агентом социальной поддержки. В субъективных оценках населения региона социально-экономическая ситуация, выраженная таким показателем, как материальное положение населения, за последний год имела некоторую тенденцию к ухудшению. Так, только 24, 4% респондентов отметили, что их материальное положение за последний год улучшилось. О его ухудшении сказали 38, 7%, и у 35, 3% оно не изменилось.

Таким образом, объективно потребность в социальной поддержке, взаимопомощи участников социальных сетей выросла. И субъективная значимость социальных контактов за последний год также по ощущениям респондентов увеличилась. Значимость контактов в социальных сетях определяется, как утверждалось выше, их способностью обеспечивать акторов взаимодействия социально значимыми ресурсами. Субъективное измерение подобной значимости исходит, таким образом, как из заинтересованности акторов в получении ресурсов, так и из их оценки собственной способности приносить пользу своим контрагентам. Соответственно, респондентам задавались два вопроса - о том, насколько выросла их потребность в помощи со стороны участников сетевых структур, а также других акторов. Результаты исследования позволили зафиксировать определенную положительную динамику в данном отношении. В особенности это касается отмеченных ранее самых интенсивных социально-сетевых отношений - с родственниками и друзьями. Так, 28, 8% респондентов отметили, что за последний год выросла их потребность в помощи со стороны родственников. Обратную тенденцию отметили 11, 7%; 50, 1% - что эта потребность осталась без изменений, и 9, 4% затруднились с ответом. Индекс динамики данной потребности составил 17, 1 п.п. (табл. 2).

Несколько в меньшей степени выросла потребность в помощи со друзей - данный факт отметили 20, 4%. О том, что она уменьшилась, сказали 11, 5%; осталась без изменений - 57, 4%; затруднились с ответом - 10, 7%. Индекс динамики потребности в помощи - 8, 9 п.п. В плюсе оказалась также динамика потребности в помощи со стороны коллег по работе (учѐбе). Она выросла у 11, 4% респондентов, снизилась - у 6, 6%, осталась без изменений - у 54, 3%. Затруднились с ответом 27, 7%. Индекс динамики потребности в помощи - 4, 8 п.п.

В небольшой степени выросла потребность в помощи со стороны руководства организаций (предприятий). Так, она выросла у 8, 5% респондентов, снизилась - у 7, 9%, осталась без изменений у 50, 7%. Затруднились с ответом 32, 9% опрошенных. Индекс еѐ динамики - 0, 6 п.п. Во всех остальных случаях - по отношению к иным реальным и потенциальным агентам социальной поддержки - наблюдается нулевая либо отрицательная динамика при очень высокой доле затруднившихся с ответом. Следует отметить, что удельный вес последних сам по себе является важным показателем значимости контрагентов по социальным сетям. Чем выше их доля - тем ниже реальная значимость соответствующих структур.

Таблица 2

Характер потребности респондентов в помощи со стороны (в % от числа опрошенных)

Обращает внимание очень большая доля затруднившихся определить динамику потребности в помощи со стороны официальных учреждений - 40, 9%. Это означает скорее, что значительная доля населения никак не рассчитывает на ту или иную поддержку со стороны государства либо местной власти. Выросла же потребность в помощи со стороны официальных структур у 5, 7% респондентов, и у стольких же она снизилась. Осталась без изменений у 47, 7%. Индекс динамики потребности в помощи - 0 п.п. Затем, по мере уменьшения потребности в помощи, следуют: знакомые; религиозные общины; соседи; землячества; общественные организации (табл. 2).

Таким образом, следует констатировать, что рост объективной потребности в социальной поддержке трансформировался в реальное увеличение значимости сторонней помощи для участников сетевых контактов. Но при этом рост происходит в основном за счет, если можно так выразиться, архаичных сетевых структур, основанных на родстве и дружеских отношениях. Гораздо в меньшей степени это касается формальных институтов - руководства предприятий (организаций), общественных организаций и официальных учреждений. И, скорее всего, данный факт связан с недостаточной эффективностью официальных институтов (если речь идет о государстве и руководстве организаций) и неразвитостью их инфраструктуры (общественные организации). Об этом свидетельствовали 63, 4% респондентов.

В значительной мере факт неудовлетворенности выполнением государством и муниципальной властью социальных функций может предопределять нарастание активности сетевых взаимодействий. Формирование эффективно действующих социальных сетей отнюдь не является автоматическим следствием неэффективности формальных институтов. Для того чтобы социальные сети выполняли социально-компенсаторные функции, должна сформироваться готовность участников сообщества к их формированию и включению в их деятельность. И здесь, как указывалось выше, несмотря на относительно высокий уровень межличностного доверия на микросоциальном уровне, готовность к совместной деятельности, к солидаризации интересов достаточно низка.

По данным исследования Фонда "Общественное мнение" (2007 г.), готовность объединяться с другими людьми для каких-либо совместных действий выражают 55% россиян. Но с существенной оговоркой - "если их идеи и интересы совпадают". При этом велика доля тех, кто даже при условии наличия общих интересов и идей не хочет объединяться с другими людьми - среди населения таких 31% [5]. Скорее всего, реальная готовность к самоорганизации значительно ниже. Социально-сетевая активность россиян, как правило, замыкается в кругу родственников и друзей и достаточно редко выходит за его пределы.

Такие же выводы позволяет сделать и распределение респондентов, ответивших на вопрос "Чего сегодня больше - согласия, сплоченности или несогласия, разобщенности в нашей стране и среди непосредственного окружения?". Характеризуя ситуацию в стране, преобладание согласия, сплоченности отмечают 15% респондентов, а несогласия, разобщенности - 76%. Относительно ближайшего окружения респондентов бытует принципиально иное мнение. Здесь уже 52% опрошенных отмечают, что согласия, сплоченности больше. Противоположное мнение высказывают 38% [5].

Поставленный в нашем исследовании аналогичный вопрос, касающийся ближайшего окружения, поскольку именно в нем завязываются социальные контакты, формирующие социальные сети, выявил приблизительно сходное распределение мнений. Так, 44, 9% респондентов считают, что в их ближайшем окружении больше согласия. Можно предположить, что именно в этой категории респондентов в большей степени развиты разнообразные социальные контакты, выходящие за пределы собственной семьи и выполнения профессиональных функций. Противоположного мнения - о том, что "больше разобщенности" - придерживаются 28, 8%. При этом велика доля тех, кто затруднился с ответом - 26, 3%. По большому счету, эта категория респондентов типологически ближе ко второй группе, поскольку отсутствие мнения по поводу такого важного социального фактора, как согласие/разобщенность в социальном окружении, предполагает минимизацию социально-сетевых взаимодействий.

Таким образом, несмотря на объективную востребованность социально-компенсаторных функций социальных сетей, развитие эффективно функционирующих неформальных сетевых структур на макросоциальном уровне сдерживается низким уровнем межличностного доверия в российском обществе и слабостью социальной инфраструктуры в виде общественных организаций. Российское общество парадоксально сочетает патерналистские ожидания с высоким уровнем индивидуализма и атомизации. Социальные сети формируются преимущественно на уровне родственных и дружеских связей, не трансформируясь в гражданские инициативы по защите и продвижению социальных интересов. Исключением в данном случае являются, как правило, высокоресурсные группы российского общества. Остальные граждане, как правило, выступают в качестве носителей конкретных статусов, каждый из которых отделен от других символическими, но достаточно жесткими перегородками. Эффективное функционирование социально-сетевых связей, напротив, связано с осознанием индивидом себя в качестве субъекта, интегрирующего комплекс статусов, отношений, мотиваций, интересов и т.д. Развитие сетевых структур, таким образом, является в определенной мере результатом развития в российском обществе социальной субъектности. Причем, субъектности не столько как автономии от внешних обстоятельств, сколько в качестве осознания ответственности за реализацию собственных жизненных стратегий.

Список литературы

1. Стоит ли доверять людям? // Режим доступа к изд.: http://www.levada.ru/press/2010051901.print.html

2. Семья на фоне кризиса // Режим доступа к изд.: http://wciom.ru/novosti/press-vypuski/press-vypusk/single/11870.htm?no _cache=1&cHash=3e031092bb&print=1

3. Россияне о взятках // Режим доступа к изд.: http://www.levada.ru/press/2010051201.print.html

4. Общественное мнение - 2009. М.: Левада-Центр, 2009. С. 66.

5. Мерсиянова И. В. Российское гражданское общество в региональном измерении // Режим доступа к изд.: http://wciom.ru/biblioteka/zhurnal-monitoring/arkhiv/no4 - 92 - 2009/iv-mersijanova.html?no_cache=1&print=1