Впоследствии Сперанский писал, что Александр начал занимать его “постояннее предметами высшего управления... Отсюда произошел план всеобщего государственного образования”. Так в октябре 1809 года явился документ “Введение к уложению государственных законов”, представлявший собой план преобразований, который был подготовлен Сперанским по поручению императора. И снова Александр сам, по собственной инициативе, опираясь на выбранного им же человека, приступил к очередному туру реформ. Прав был специально занимавшийся этим вопросом современный историк С. В. Мироненко, когда писал: “Очевидно, что самостоятельно, без санкции царя и его одобрения, Сперанский никогда не решился бы на предложение мер, чрезвычайно радикальных в условиях тогдашней России. Осуществление их означало бы, без сомнения, решительный шаг на пути превращения русского крепостнического абсолютизма в буржуазную монархию”.
План коренной реформы высшего управления быстро созрел в голове Сперанского.
Это был проект реформ, которые должны были быть проведены сверху и сохраняли при этом самодержавную власть царя, хотя присутствовали внешние формы конституционной монархии (выборность чиновников, разделение властей, введение гражданских и политических прав и т.д.). Позднее, уже после своей опалы, Сперанский писал о плане этих преобразований царю: “Они не были предложены мною, я нашел их вполне образовавшимися в Вашем уме”. (Шильдер Н.К. Указ. Соч. - Т. 3. - СПб., 1897 - С. 45).
В плане Сперанского была разработана стройная система центрального и местного управления на принципе разделения властей - законодательной, исполнительной и судебной, при независимости судебной и ответственности исполнительной перед законодательной. Это деление, до тех пор существовавшее только в губернии, в первый раз внесено было в высшее управление. Вводилась выборность в распорядительные и исполнительные органы власти четырех степеней - на уровне волости, губернии и империи. Но участие в управлении было предоставлено лишь лицам, обладавшим определенным имущественным цензом. По проекту Сперанского политические права получали только дворяне, купцы, мещане, государственные крестьяне. Особым указом Сперанский ограничил привилегии дворянства. По его мысли, все права должны подразделяться на три группы: 1) общие гражданские права для всех жителей России, независимо от их общественного положения; 2) особые гражданские права для того или иного класса; 3) политические права, даваемые только собственникам.
Подразумевая, что крепостное право будет уничтожено, он предполагал существование трех классов: “ дворянства, среднего состояния и народа рабочего”.
Высшим распорядительным органом являлась Государственная дума, которая стояла во главе законодательных учреждений и руководила сетью волостных, окружных и губернских дум. В соответствии с представление о безраздельном суверенитете, который, как и прежде, оставался в руках русского императора, вновь созданная государственная дума должна была играть консультативную роль в законодательном процессе. Предлагалось создать министерства во главе исполнительной власти и Сенат - во главе судебных органов, с соответствующими нижестоящими учреждениями. Учреждался также и другой верховный орган, призванный объединить деятельность законодательной, исполнительной и судебной властей, - Государственный совет, законосовещательное учреждение при императоре, который обладал высшей исполнительной властью. Члены в него не избирались, а назначались самим императором, поэтому этот орган не обеспечивал участия общества в управлении. Это привело бы к преобразованию монархии из судебной в конституционную.
Свои предложения Сперанский в конце концов представил царю, и проект Сперанского был в январе 1810 года в принципе признан Александром I “удовлетворительным и полезным”, однако он встретил противодействие сенаторов, министров и других высших сановников, считавших его слишком радикальным и “опасным”. Александр I пошел навстречу их требованиям, и проект Сперанского император решил осуществлять поэтапно. Сперанский присутствовал, сидя по правую сторону от царя, на еженедельных заседаниях созданного им и насчитывавшего 35 членов Государственного совета. Удалось осуществить лишь некоторые части плана Сперанского: он не сумел понять двойственности характера императора, напуганного явной оппозицией дворянства новым, либеральным течениям, не сумел заручиться и содействием знати и придворных кругов, но все-таки 1 января 1810 года было объявлено о создании нового высшего органа государственной власти - Государственного совета, и состоялось его первое заседание. Однако в манифесте царя об утверждении Государственного совета оказалась выхолощенной основная мысль, высказывавшаяся ранее и Александром, и Сперанским, - о разделении законодательной, судебной и исполнительной властей, действие которых координировал бы Государственный совет. Теперь ему вменялись в обязанность лишь законосовещательные функции при императоре. В 1810 году вводится разработанное Сперанским “Общее учреждение министерств”, которое определяло состав, предел власти и ответственность министерств. А в 1811 году завершена реорганизация министерств.
Особенное внимание Сперанский обратил на состояние финансов. Русские финансы находились в то время в довольно безотрадном состоянии. Периодические колебания, которым эта часть нашего управления подвергается с тех пор, как существует, возобновились в начале
царствования Александра I. В сущности однако положение государственного казначейства
не было хуже того, которое продолжалось во весь XVIII век, за исключением лучших годов Екатерины; но обязанности, лежавшие на правительстве, ввиду внешних столкновений и внутренних реформ, делали затруднения более чувствительными; к этому надо прибавить, что
несколько прежних ошибочных мер заставляли опасаться настоящего кризиса. Екатерина
ввела в первый раз систему ассигнаций; эта мера, без всякого сомнения, была полезна, но
потом, вследствие беспрестанных дефицитов, была сделана важная ошибка: неумеренный
выпуск ассигнаций обременил денежный рынок и повел к постепенному упадку. Правительство не знало, чем пополнить грозный недостаток средств, становившийся заметнее с каждым годом. Государственный долг возрастал быстро. Бюджет на 1810 год представлял неутешительные цифры: 125 млн. дохода, 230 млн. расхода, 577 млн. долга, ни малейшего запаса фонда и ни одного готового источника дохода! Финансовая часть находилась в руках людей, то совершенно неспособных, то не возвышающихся над уровнем простой практической
опытности. В 1810 году оставалось не много людей и последнего рода. Император Александр
не знал, кому вверить это министерство, и поручив его наконец, за отказом от других, Гурьеву, потребовал от Сперанского плана возможного преобразования. В феврале 1810 года Сперанскому было поручено решение такой фундаментальной (откладывавшейся со времен Екатерины П) и остро стоявшей проблемы, как оздоровление государственных финансов.
Этот план поспел с той изумительной быстротой, c какой обыкновенно созревали административные проекты Сперанского. В манифесте об образовании государственного совета уже
упоминалось о новых мерах, и вскоре огромный доклад в 238 статей лежал перед государем.
Сперанский отправлялся от мысли, что “всякий финансовый план, предлагающий способы легкие и не помогающий ограничению в расходах, есть явный обман, влекущий государство
в погибель. Чтобы вывести Россию из ее несчастного положения, он требовал сильных мер и
важных пожертвований”. Эти сильные меры заключались:
1) в пресечении выпуска ассигнаций,
2) в сокращении расходов,
3) в установлении лучшего контроля над государственными издержками и, наконец,
4) в новых налогах.
Прежде всего Сперанскому удалось исполнить ту часть проекта, которая относилась к сокращению расходов. По бюджету 1810 года расходы были сокращены более чем на 20 миллионов. Чтобы внести правильность в употребление доходов, экономические суммы всех ведомств объявлены принадлежащими государственному казначейству и запрещены всякие издержки без представления от министра финансов и утверждения государственным советом. Для восстановления кредита и упадшей ценности ассигнаций образован особый капитал погашения. Он должен был составиться посредством постепенной продажи государственных имуществ в частную собственность в течении пяти лет. Сверх того предполагалось открыть внутренний срочный заем на сумму не свыше 100 миллионов, разделенную на пять частей. Комиссия погашения долгов принимала вклады не менее 1000 руб. Серебром от лиц всех состояний и выдавала на них облигации, по которым уплачивала ежегодно по 6 процентов, а по истечении срока возвращала самый капитал, производя все эти платежи серебряною и золотою монетой. Ассигнации, возвратившиеся к правительству через вклады, сжигались. Сама комиссия получила такой состав, который должен был внушить к ней доверие торговых классов; в ней присутствовали лица как от короны, так и по выбору от купечества. Наконец, Сперанский занялся положением разменной монеты. За главную монетную единицу принят был серебряный рубль, который с тех пор постоянно сохранял это значение. Приняты меры для увеличения количества мелкой серебряной монеты, которой Сперанский желал совершенно заменить медную, оставив последнюю только в небольшом числе и превратив ее в биллон. Через это он думал постепенно восстановить доверие к ассигнациям, облегчив их размен на монету, и прекратить колебания в самой монетной системе.
Все эти операции удались только отчасти. Внутренний заем шел недурно, и первая часть его была покрыта в начале следующего года. Но продажа государственных имуществ была очень незначительна и не покрывала нужд казначейства. Казенных имений было продано в продолжении 1810 года на сумму, составлявшую около пятой части той, которую предполагалось выручить. Любопытны причины которым потом Сперанский приписал неудачу этой меры. Они состояли в слабых средствах управления и в недостатке верных сведений о государственном хозяйстве. Для продажи имений потребовалось составление описей, продолжавшееся очень долго; оценка была сделана преувеличенная, а местные комиссии, не находя
в продаже никакой для себя выгоды, тянули дело всеми способами. Точно так же не удалось и предложенное сокращение расходов. Действительный оборот 1810 года превзошел бюджет на 56 миллионов и, вместо ожидаемого остатка, надобно было еще добавить эту сумму. Это непредвиденное обременение казначейства не было виной Сперанского: оно было следствием военных приготовлений России, но позже оно не раз ставилось ему в упрек. Еще более жалоб вызывала та мера, перед которой так долго отступали русские финансисты и которую решительный Сперанский не усомнился взять на себя, - увеличение налогов. По замечанию его, в течении с лишком двадцати лет “каждый член правительства хотел сложить с себя бремя сей укоризны; надлежало однако ж, чтоб кто-нибудь ее понес”. Налоги дали средство, по крайней мере, уменьшить дефицит и, без всякого сомнения, много помогли правительству среди политических его затруднений. Все эти меры были пополнены тарифом, имевшим благодетельное влияние на нашу торговлю, и особенно на внешние сношения с Англией.
Не входя в подробный разбор финансового плана Сперанского, заметим, что им в первый раз внесены начала отчетности и поверки в ту часть нашего управления, которая нуждаясь в них всего более, долее всех оставалась в совершенном расстройстве. Это был важный и тяжелый подвиг. Первый серьезный бюджет России, обсужденный не одним или двумя лицами, а постоянным государственным учреждением, был составлен Сперанским. В первый раз устранялся произвол в финансовых мерах, и распоряжения власти подкреплялись обращением к доверию общества и гласностью операций. Наконец, в расходах в первый раз был какой-нибудь порядок. Сам Сперанский так изображает произведенную им перемену: “Вместо того, что прежде каждый министр мог почерпать свободно из так называемых экстраординарных сумм, в новом порядке надлежало все вносить в годовую смету, потом каждый почти рубль подвергать учету в двух инстанциях совета, часто терпеть отказы и всегда почти уменьшение, и в конце всего ожидать еще ревизии контролера”. Благодаря этим мерам доходы в течение двух лет были с лишком удвоены. В 1810 году их считалось только 125 миллионов, к 1812 году сумма их доходила до 300 миллионов. Опасения, возбужденные крутым поворотом в финансах, не оправдались. Несмотря на ропот общества на налоги, а министров - на контроль и отчетности, несмотря на мрачные предсказания со всех сторон, правительство освободилось от главных своих затруднений.
“Впервые проявилась твердая воля к тому, чтобы не допускать расточительности и по-настоящему управлять национальным богатством, - отмечает Краковский. - Финансовая реформа несла с собой слишком много выгод, чтобы не суметь утвердиться. После Сперанского Россия стала обладать настоящей системой управления финансами, которой она была до этого лишена...”. Однако в конце концов все затеи потерпели неудачу из-за потребности в деньгах для антинаполеоновских походов.
Проводимые Сперанским реформы вызывали недовольство у многих.
Во-первых, это вызвало недовольство чиновников и придворных. Их ненависть вызвал подготовленный Сперанским указ 1809 года, согласно которому все лица, имевшие придворный чин, должны были избрать какую-либо реальную службу, т.е. придворный чин превращался лишь в почетное звание, терял статус должности. И затем к этому прибавилось требование, чтобы поступающие на государственную службу чиновники сдавали экзамен, вызвав тем самым живейшее неудовольствие бездарных претендентов на должности.
Во-вторых, это все вызывало недовольство дворянства.
Вековая отсталость страны, тяжесть крепостных порядков, консервативность, чванство и тупость основной массы дворянства неудержимо тянули страну назад. Но снова мы должны винить в этим не только время, но и самого Александра, постоянно колебавшегося, страшившегося возможного недовольство дворянства. А оно, это недовольство, уже при первых опытах Александра и Сперанского по государственному переустройству России грозно дало о себе знать. Бывший одним из рупоров реакционной части дворянства, попечитель петербургского учебного округа Д. П. Рунич с возмущением писал о том, что “самодержавие царя сочеталось с мнением Государственного совета”, “самый недальновидный человек понимал, что вскоре наступят новые порядки, которые перевернут вверх дном весь существующий строй. Об этом уже говорили открыто, не зная еще, в чем состоит угрожающая опасность. Богатые помещики, имеющие крепостных, теряли голову при мысли, что конституция уничтожит крепостное право и что дворянство должно будет уступить шаг вперед плебеям. Недовольство высшего сословия было всеобщее”.
Также деятельность М.М. Сперанского вызвала недовольство консервативного дворянства, выступавшие против преобразования государственного строя России, которое обвиняло его в государственной измене и добилось его отставки. Некоторые открыто называли Сперанского врагом дворянства. Н.М. Карамзин, знаменитый писатель и историк, являвшийся выразителем идей и стремлений русского дворянства этого времени, выступил с резкой критикой Сперанского в 1811 году в своей знаменитой записке-письме “О древней и новой России”. Считая несвоевременными все мероприятия правительства Александра I, Карамзин подверг их резкой критике. Отражая настроения дворянства, требовавшего отказа от каких-либо радикальных реформ, он полагал, что деятельность по преобразованию России, осуществляемая императором, не соответствует исторической традиции русского народа, что нужны не реформы, а традиционная сильная власть императора, его добродетель и охранительные функции монарха.
Растущая напряженность в отношениях с Францией непосредственно сказалась на внутренней политике России. Дворянская оппозиция, недовольная созданием по французскому образцу лицея в Царском Селе, как, впрочем, и всей реформой образования, теперь сделала подготовленный Сперанским в 1812 году проект Гражданского кодекса Наполеона, поводом для решительного и успешного удара по реформаторским тенденциям, характерным для первого десятилетия правления Александра.
К тому же в Эрфурте, где Наполеон оказывал Сперанскому знаки особого внимания, он сошелся с французскими законоведами Локре, Легра, Дюпон де Немуром и добился их назначения членами-корреспондентами законодательной комиссии Государственного совета. Намереваясь “резать по живому, кроить из целого куска” он мечтал о гражданской свободе, о равенстве перед законом, об отмене крепостничества. Его реформы , уложение законов и в особенности его восхищение Наполеоном вызвали яростное противодействие со стороны дворянства. Великая княгиня Екатерина Павловна, министры Армфельд, Гурьев, Балашов, Аракчеев натравливали на него Александра.
А в-третьих, все это не устроило Александра I.
Реформы начала XIX века не смогли затронуть основ самодержавия, хотя всем было ясно, что предложения реформаторов были направлены на ликвидацию противоречий между государственными институтами прежней феодально-абсолютистской монархии. На деле царь, как и прежде, единолично решал многие важнейшие вопросы. Традиции самодержавия продолжали действовать, и царь оказывался первым, кто их активно поддерживал, проводил в жизнь. В иное время, в более обнаженной форме, в больших масштабах повторилось то, что произошло в свое время с Негласным комитетом: снова сработала система, снова человек системы, несмотря на благие декларации и подталкивание своих сподвижников к реформам, в решающий момент сделал шаг назад. И не только потому, что сам он был не готов к реформам, но и потому, что к ним были не готовы Россия, российское общество, медленно и тягуче, в соответствии с общим течением жизни, втягивавшееся в новое общественное русло.
Но попробуем определить причины, по которым император сдал свои позиции и в последний момент отказался от проведения тех реформ, которые сам же и одобрил.
Александр предпочитал оставаться при неопределенно-расплывчатой формуле неофициального комитета о возможности совместить свободу с самодержавием; неясность, неуловимость этой формулы как раз и составляло главную привлекательность ее в глазах Александра.
Спустя несколько лет тяжелые испытания от неудач первых коалиций против Наполеона поставила ребром вопрос о необходимости политический реформы. Теперь уже не кабинетные размышления о возвышенных принципах, а осязательная практическая потребность всеобщее недовольство и ропот, финансовый кризис, расшатанность государства настойчиво напоминали о непригодности старых форм правления. И от расплывчатых мечтаний о политической свободе приходилось перейти к составлению точного плана государственного преобразования. Эта потребность выдвинула на авансцену внутренней политики великого систематика - Сперанского. Легко можно представить себе, с каким чувством читал Александр проекты Сперанского! Ведь эти проекты низводили воздушно-бесплотную мечту о политической свободе на степень сухих логических формул, точных определений, законченных параграфов. Все получало полную осязательность, принципы формулировались в учреждения, и железная логика всех этих “уставов” и “наказов” не оставляла места никаким заманчивым недомолвкам и поэтическим неясностям. И главное - план Сперанского был разработан в целях немедленного исполнения, при котором предстояло сейчас же осязательно почувствовать необходимые последствия введения нового порядка на место прежних привычных отношений. План Сперанского должен был возбудить в Александра неприятное чувство более всего именно своею законченностью. И до нас действительно дошли указания на то, что Александр выражал свое недовольство произведением Сперанского и жаловался, что Сперанский исказил первоначальные проекты Лагарпа и слишком определенно ограничил прерогативы монарха. Александр был большой охотник до красноречивых введений в конституционной хартии, но он отнюдь не одобрял точную определенность в параграфах их текста. И не мудрено, что Александр быстро перешел от первоначальной мысли о введении в действие проекта Сперанского целиком к частичному осуществлению лишь некоторых его отрывков.
В конечном счете Александр не устоял перед натиском дворянства, требовавшего убрать “преступника, изменника и предателя” - М. М. Сперанского. Человек, с которым Александр замышлял свои первые реформы, был отправлен в ссылку, конечно, не за мнимые связи с Наполеоном, а в угоду консервативному большинству дворянства, и прежде всего реакционно настроенной части - аристократической бюрократии, но у царя хватило мужества признаться своему другу А. Н. Голицыну: “Если у тебя отсекли руку, ты, наверное, кричал бы и жаловался, что тебе больно. У меня прошлой ночью отняли Сперанского, а он был моей правою рукою”. (Цит. по Федоров В.А. Указ. Соч. - С. 61).
Император Александр был прав: Сперанского отняли, отняли не только у него, но и у целой России. Государь остался окруженный людьми без политической мысли и часто преданными личным интересам. Для России - закрывалась пора внутреннего обновления, и лучшие намерения правительства остановились по недостатку орудий. Высшее управление снова погрузилось в хаос случайных мер, из которых на время оно было выведено смелым умом государственного человека.
Однако
3-11-2013, 01:17